и вновь. На этот раз они были многочисленней и назойливей.
Когда один из скрелингов попытался украсть оружие, он был убит воином
Карлсефни. Викинги сразу же стали готовиться к бою, ибо теперь они ждали
нападения. В саге говорится:

"Вскоре скрелинги пришли на место, которое тот (Карлсефни) выбрал для боя.
Началась битва, и много скрелингов полегло. Среди них был один высокий и
видный мужчина, и Торфинн подумал, что это их предводитель. Вдруг один из
скрелингов поднял .топор и на мгновение остановил на нем взгляд. Затем он
размахнулся и ударил топором одного из своих. Тот упал мертвым. Тогда
высокий мужчина взял топор, посмотрел на него и забросил далеко в озеро.
Затем скрелинги что есть мочи бежали в лес. Так закончился бой с ними".

Согласно "Гренландской саге", Карлсефни пробыл в Винлан-де два, а согласно
"Саге об Эйрике Рыжем" - три года.

Последняя экспедиция в Винланд, о которой нам рассказывает "Гренландская
сага", была, без сомнения, самой драматичной. Из саги мы узнаем о
прямо-таки нечеловеческой злобе женщины, носившей имя Фрейдис. Надо
полагать, у ее мужа был слабый характер, ибо именно Фрейдис уговорила его и
двух своих братьев, прибывших из Норвегии вскоре после возвращения
Карлсефни в Гренландию, отправиться на поиски приключений. Они поплыли на
Ньюфаундленд, где вскоре после прибытия началась ссора Фрейдис с братьями.
Она хотела завладеть большим кораблем братьев. Однажды ночью она нарочно
полураздетая посетила братьев, разбудила их и мирно поговорила с
удивленными мужчинами о кораблях. Затем она вернулась к мужу.

"Она легла в постель с холодными ногами. Торвальд проснулся и спросил:
почему ты такая холодная и мокрая? Она взволнованно отвечала: - "Я только
что была у братьев, чтобы поговорить с ними о продаже их корабля потому,
что очень хотела бы иметь больший корабль. Но они рассердились, избили меня
и надругались надо мной. А ты, тряпка, не сумеешь отомстить ни за мой, ни
за свой позор. Как жаль, что мы далеко от Гренландии. Но я расстанусь с
тобой, если ты за меня не отплатишь".

Торвальд не выдержал упреков. Он разбудил своих людей и призвал их к
оружию. Те повиновались и пошли к дому братьев. Ворвавшись туда, они напали
на спящих, связали их, а затем вывели одного за другим во двор. Выходивших
по приказу Фрейдис тут же убивали. Вскоре все схваченные мужчины были
мертвы. В живых остались только женщины. Их никто не хотел убивать. Тогда
Фрейдис сказала: "Дайте мне топор". Ей повиновались. Она зарубила пятерых
оставшихся в живых женщин и ушла только тогда, когда все они были мертвы.

Отвратительная история. Пережившие эту драму вернулись домой. И хотя
Фрейдис подкупила своих дружинников, один из них рассказал о совершенном
преступлении. Лейф узнал правду, приказав подвергнуть пытке ее спутников.
После этого Фрейдис изгнали.

Эта кровавая история рассказана здесь только потому, что она завершает
путешествия в Винланд. Так по крайней мере рассказывается в сагах. О самом
же важном для нас - об аборигенах - эпизод с Фрейдис ровным счетом ничего
не говорит.

Кем же были эти скрелинги?

Если собрать воедино все высказывания ученых, сделанные о них за последние
десятилетия, то получится объемистая книга.

Если же взять только то, о чем рассказывают саги, то не наберется и
страницы.

Проблема остается открытой. Речь идет о вопросе, представляющем большой
интерес для антропологов и этнологов: кем же были скрелинги? Индейцами или
эскимосами?

"Сага об Эйрике Рыжем" описывает их так: "Это были маленькие и коварные
людишки. У них были большие глаза, скуластые лица и жесткая шевелюра".

Во время одного из путешествий на север Карлсефни нашел пятерых спавших
скрелингов и, как повелось у викингов, сразу же перебил их. Он обнаружил у
убитых деревянные сосуды, наполненные смесью крови и костного мозга. Это
блюдо считалось лакомством у эскимосов. Но Ингстад пишет, что видел такую
же еду и у североканадских индейцев. Стрелы же, которыми осыпали викингов,
свидетельствуют в пользу индейцев.

Слово "скрелинг" само по себе ничего не говорит, хотя в норвежском и
исландском языках встречаются подобные слова: scraela - крик или scraelna -
сморщить. Шутки ради это слово можно было бы перевести как "сморщенный
крикун". Но это не поможет установить принадлежность аборигенов к
какому-либо определенному народу. Проще всего предположить, что викинги не
делали никакого различия между индейцами и эскимосами и любого встречного
аборигена называли скрелингом.

Вопрос остается открытым.

Без ответа остается также вопрос о том, сколько викингов, или хотя бы один
из них, добрались до Америки в следующие столетия. Ведь они жили в
Гренландии около 500 лет, прежде чем по неизвестной причине исчезли
оттуда[9]. В истории открытий успехи приходят волнами. Весьма вероятно, что
попытки решить проблему "викинги в Америке", которая за десять лет
неожиданно получила такой импульс, вскоре дадут удивительные результаты.

Сегодня же мы можем сказать только одно: высадки викингов в Америке
интересны со многих точек зрения. Но они не изменили ни мировоззрения, ни
экономических условий жизни коренных жителей Американского континента. Это
сделал Колумб, это сделали завоевавшие с юга североамериканский континент
испанцы, речь о которых пойдет в следующей главе.

И может быть, брат Лейфа, Торвальд, был провидцем, когда, вырвав стрелу из
смертельной раны, произнес свои последние слова. Он сказал: "Вижу, что на
моей талии слишком много жира. Мы открыли плодородную страну, но она не
принесет нам счастья!"7

2. СЕМЬ ГОРОДОВ СИБОЛЫ

Среди испанских завоевателей, вторгшихся в Америку, нашелся
один-единственный человек, осмелившийся поднять голос против чудовищных
преступлений, которые творились захватчиками в отношении краснокожих. Это
был епископ Бартоломе де Лас Ка-сас, написавший в 1552 г. свое "Краткое
донесение о разорении Индий".

Только этот человек видел в индейцах равноправных людей, признавал их
добродетели, считался с их традициями. Только он отмечал самобытность их
культуры, которая по крайней мере в империи ацтеков Мексики и в империи
инков Перу была во многом выше и тоньше культуры захватчиков, являвшихся
худшими представителями своей страны и своей церкви.

За первооткрывателем Колумбом двинулись завоеватели. Эр-нандо Кортес с
горсткой тяжеловооруженных всадников[10] начиная с 1519 г. в течение двух
лет сумел разрушить цветущую империю Монтесумы (по словам Шпенглера, он
сделал это "подобно тому, как прохожий мимоходом сшибает головку
подсолнечнику") и захватил несметные сокровища. Не меньше золота награбил и
Франсиско Писарро, уничтоживший в 1533 г. империю Атауаль-пы. Под сенью
креста наместники испанской короны творили самые невероятные насилия,
убивая и грабя аборигенов.

Лас Касас (1474-1566), который на протяжении сорока лет непосредственно
наблюдал эти зверства, говорит об индейцах: "Это люди хрупкого
телосложения. Они не переносят тяжелых болезней и быстро гибнут от
малейшего недомогания".



Иллюстрация из прошения о лучшем обращении. Оно было подано мексиканскими
индейцами испанским властям в 1570 г. (после того как испанцы уже
уничтожили миллионы коренных жителей).


Что же делают с ними испанцы? Сначала они крестят их. Затем превращают в
рабов и отправляют закованными в цепи - мужчин, женщин, детей - на
плантации в рудники. "На протяжении сорока лет они заняты лишь тем, что
терзают, душат, истязают, пытают и мучают их. С помощью тысяч столь же
новых, сколь редких пыток, которых прежде никому и нигде не доводилось
видеть, о которых не приходилось ни слышать, ни читать, они самым зверским
образом сживают их со света. Таким путем они добились того, что из
населения острова Эспаньола, еще недавно насчитывавшего более 3 млн[11].,
которых я видел собственными глазами, сегодня осталось менее чем триста
человек. Мы можем считать достоверно установленным, что на протяжении
упоминавшихся сорока лет путем тиранического II ДЬЯВОЛЬСКОГО обращения со
стороны христиан, о котором шла речь выше, более двенадцати миллионов
мужчин, женщин, детей были уничтожены самым жестоким и гнусным образом.
Христиане заключали пари друг с другом о тол, кто из них сможет одним
ударом меча рассечь человека пополам, проколоть ему пикой голову или
вырвать внутренности из живота. Они за ноги отрывали новорожденных от груди
матерей и разбивали им головы о скалы. Они сооружали также широкие
виселицы, на каждой из которых подвешивали во славу Спасителя и двенадцати
апостолов по тринадцать индейцев, затем снизу подкладывали дрова и сжигали
всех заживо. Случалось, что некоторые христиане либо из сострадания, а чаще
всего из желания прослыть великодушными оставляли в живых отдельных детей и
сажали их позади себя на лошадь. Тогда другие испанцы, приблизившись сзади,
прокалывали этих несчастных своими копьями пли сбрасывали их па землю и
отрубали им ноги своими мечами. Однажды индейцы пришли к нам в гости,
принесли с собой провизию и другие подарки... Но вдруг в христиан вселился
дьявол, и они без какой-либо причины или малейшего повода изрубили в моем
присутствии более трех тысяч мужчин, женщин, детей, сидевших вокруг нас на
земле. Сверх того, они повесили более двухсот индейцев, чтобы удовлетворить
ненасытную жестокость одного-единст-венного человека - хорошо знакомого мне
испанца, который был самым отъявленным злодеем среди других варваров"
(настойчивые исследования позволили точно установить имя этого варвара,
которое не называет Лас Касас, - Родриго Альбукерке).

Один преследуемый ими касик (старейшина) по имени Хатуэн прибегнул к помощи
весьма мрачной символики. Узнав, что у него мало надежды па спасение, он
собрал вокруг себя уцелевшую от гибели горстку своих людей и спросил их:
"Почему так жестоки испанцы?" И тут же сам дал на него следующий ответ:
"Они таковы не только потому, что природа создала их злобными п жестокими.
Особая роль здесь принадлежит их богу, которому они поклоняются и которому
ыы тоже должны усердно молиться..." "Смотрите, - сказал он ,- указывая на
стоявшую подле него корзинку, до краев наполненную золотом и драгоценными
камнями, - вот он бог христиан! Представьте себе это хорошенько, и мы
исполним в его честь арейтос (род танца). Возможно, тогда он сжалится над
нами и прикажет христианам не мучить нас". "Правильно! Правильно!" -
закричали радостно остальные индейцы и тут же начали танец в честь
христианского бога и исполняли его до полного изнеможения. Тогда Хатуэй
сказал: "Решайте, мы можем поступить с христианским богом, как захотим. Мы
можем оставить его у себя, но тогда придут испанцы и все равно отберут его,
а нас убьют. Давайте лучше выбросим его в реку!" И тогда они решили
похоронить христианского бога - золото в волнах. Надо ли добавлять, что
после этого Хатуэй был убит" 1.

Впоследствии прежде всего испанские историки особенно старались выдать Лас
Касаса за лжеца. Они объявляли его душевнобольным, вульгарным демагогом,
просто ненормальным. Еще в '1963 г. упоминавшийся нами историк Р. Менендес
Пидаль называет его "величайшим безумцем и параноиком". При жизни он
подвергался гонениям. С трудом ему удалось добиться у Фердинанда V и Карла
V отдельных призрачных успехов в защите индейцев. После этого гонения вновь
п вновь обрушиваются на него. Он был величайшим из Дои Кихотов. Некоторые
из приводимых им цифр могут не выдержать проверки, но новейшие исследования
(неиспанских авторов) считают вполне вероятным, что в период конкисты было
уничтожено от 15 до 19 млн. индейцев. Даже если обе цифры не являются
абсолютно точными, ясно одно: речь идет о миллионах.

Единственным побудительным мотивом этого величайшего в истории человечества
массового уничтожения людей являлась жажда золота. Она направлялась и
поддерживалась из Испании, королевская власть которой безнадежно погрязла в
долгах. Именно эта жажда золота превращала самых благородных, самых
искренних и, возможно, руководствовавшихся лучшими стремлениями к мирной
колонизации людей в чудовищ, как только их нога ступала на землю Нового
Света. О чем, например, совершенно откровенно заявил Кортес, когда после
его прибытия в Новый Свет губернатор хотел предложить ему земли для
колонизации? "Я прибыл сюда, чтобы добыть золото, а не тащиться, как
крестьянин за плугом".

Все, о чем сообщает Лас Касас, происходило в Центральной Америке. Погоня за
золотом оправдывалась существованием "Эльдорадо" - легендарной страны
золота, которая влекла завоевателей на юг. Однако для искателей
приключений, которые, словно волны нескончаемого потока, выплескивались из
чрева кораблей на берег, это была осязаемая реальность. Когда Писарро к
стране инков захватил столько золота, что смог заполнить им целую комнату,
никому из них не пришло в голову, что это и есть подлинное Эльдорадо.
Предпринимались все новые и новые поиски, продолжавшиеся еще и в XVIII в.

И разве стоит удивляться тому, что вскоре после завоевания Кортесом
ацтекских городов с их великолепными храмами и дворцами, полные ожиданий
взоры обратились также к Северу? Никто не имел ни малейшего представления
(как выяснилось позже, его не имели и индейцы Мексики) о том, что могло
находиться севернее Мехико: пустыня или горы, плодородные земли или
какой-нибудь новый континент или же там простиралось бескрайнее море? А
может быть, новые дворцы и храмы? И снова разгоряченная тропиками фантазия
рождала грезы, которые подстегивались неудовлетворенной страстью наживы.
Там, па неизведанном Севере, должны находиться "семь городов Сиболы", улицы
которых вымощены золотом, а двери многоэтажных домов украшены драгоценными
камнями.

Название "Сибола" встречается в различных вариантах. Оно известно также как
Сеуола или Севола. Как ни странно, но испанцы принесли с собой этот миф о
семи городах из Европы. В нем говорится, будто в восьмом столетии один
епископ в страхе перед нашествием арабов бежал из Лиссабона за море на
Запад и основал там семь цветущих городов. Эта легенда столкнулась,
очевидно, с таким же древним индейским мифом, распространенным в Мексике. В
нем сообщалось о "семи пещерах", с которыми некоторые племена связывали
свое происхождение. В одной из многочисленных ранних "историй" фигурирует
слово "чикомосток", которое образовано от слова языка науатль
"чиком-осток", что приблизительно означает "семь пещер". Оба мифа слились в
легенду и в конце концов превратились в представлявшееся достоверным
сообщение о том, что где-то на Севере можно было отыскать эти золотые
города. И разве тому или иному рассказчику не доводилось встречать
товарища, который был знаком с другим, уже побывавшим там? "Семь городов
Сиболы" - слово "Снбола" передавалось из уст в уста, от таверны к таверне -
превратились в символ, означавший золото, богатство, власть.

Позже один солдат, который должен был знать об этом лучше, чем кто-либо
другой, некий Педро де Кастаньеда, состоявший на службе у завоевателя
Коронадо, напишет следующее:

"В 1530 г. Нуньесу де Гусману, правителю Новой Испании[12], принадлежал
раб-индеец из числа индейцев, обитавших в долине или долинах Ошитипар...
Этот индеец рассказывал ему, будто бы он являлся сыном одного давно
умершего купца, который, когда тот (индеец) был еще совсем ребенком,
совершал многочисленные поездки в различные уголки внутренней части страны,
торгуя роскошными перьями, которые индейцы используют для своих головных
уборов. Возвращаясь, он привозил с собой много золота и серебра, полученных
в обмен на перья. Оба металла в той местности встречались очень часто. К
этому он добавил, будто один или два раза сам сопровождал отца в поездках и
видел города, которые можно сравнить по величине с Мехико вместе с его
предместьями. Существовало будто бы семь таких городов, а в них целые
кварталы были заняты мастерскими золотых и серебряных дел мастеров. Кроме
того, по его словам, чтобы добраться до этих городов, надо было в течение
сорока дней двигаться через пустыню, в которой не было никакой
растительности, кроме короткой травы высотой пять дюймов. Он говорил, что
двигаться следует в северном направлении между обоими океанами"2.

Упоминания Сиболы в сообщениях того времени бесчисленны. Первым, кто 350
лет спустя подверг их тщательному научному анализу и сумел на основе
содержавшихся в них фактов определить место расположения Сиболы (это не
были города, полные золота и серебра, но тем не менее весьма своеобразные и
примечательные во многих других отношениях), был ставший позже знаменитым
Адольф Ф. Банделье. Этот выдающийся первооткрыватель, пионер антропологии и
археологии в юго-западной части Северной Америки, в то время не смог даже
найти американского издателя для своего обстоятельного труда. Так возник
курьез, состоявший в том, что первое научное сообщение о Сиболе хотя и
увидело свет в Северной Америке, но на немецком языке. Оно было
опубликовано в "Газете Нью-Йорк" в 1885-1886 гг.3.

Позже Банделье ввел в научный оборот источники, которым было суждено
впервые познакомить людей Запада не только с самими древними обитателями
Северной Америки, но и с фактами их истории. Главное место среди этих
источников принадлежит испанским отчетам о путешествиях, в особенности
двум, повествующим о совершенно необычных приключениях, которые даже в
столь необычные времена конкисты вызывали сенсации и волнения. Де Бака
догадывался, Маркое увидел, а Коронадо позже завоевал первые из
расположенных в пустыне древнейших "городов" североамериканских индейцев -
таинственные пуэбло.

Первым белым, которому удалось пересечь Северную Америку с востока на
запад, хотя и не в самой ее широкой части, но все же от океана до океана,
был не кровавый завоеватель, гнавший перед собой скованных попарно
индейцев. Напротив, он сам был гонимым, преследуемым, порой попадавшим в
рабство человеком. Это путешествие явилось, по образному определению одного
из его позднейших биографов, "путешествием во тьму" 4. И эту тьму в
дальнейшем впервые позволили рассеять его дневники.

Человек со странной фамилией Кабеса де Бака (что значит "Коровья голова")
впервые поведал западному миру о таких могучих животных, как бизон и
отвратительный чешуйчатый ядовитый ящер. Именно этому человеку мир обязан
первыми достоверными сведениями о том, что Америка значительно расширяется
к северу и, следовательно, вне всякого сомнения, представляет собой
континент. Что же могло лежать там дальше, в глубине этого континента?
Несомненно, "семь городов Сиболы"!

Путешествие "Коровьей головы", бесспорно, является одним из наиболее ярких
и богатых приключениями за всю историю географических открытий[13]. Оно
продолжалось восемь лет. Причем поводом для него явилось несчастное
стечение обстоятельств. За этими странствиями не стояло ни чьего-либо
приказа, ни поручения, ни четкой цели (за исключением той, которая
потерпела полный провал в самом начале). Его участники на протяжении всех
восьми долгих лет скитаний руководствовались одним желанием - выжить,
выжить во что бы то ни стало.

Своей необычной фамилией герой путешествия был обязан одному из предков,
который был всего-навсего пастухом в те времена, когда после 1200 г. король
Наваррский развернул борьбу против мавров. Этот пастух открыл королевским
войскам существование горной тропы, которая вела в тыл врага. И чтобы
указать ее двигавшимся позади него отрядам короля, он поставил у горного
прохода укрепленную на шесте коровью голову. Король одержал победу. Пастух
был вознагражден. Его роду было предоставлено право носить фамилию Кабеса
де Вака - "Коровья голова".

Наш герой - Альвар Нуньес Кабеса де Вака (один из многих малоизвестных
героев открытия Северной Америки, чьи имена были оттеснены на задний план
именами таких людей, как Коро-надо и де Сото) являлся казначеем одной из
экспедиций, отправившейся, подобно многим другим, под командованием Панфило
де Нарваэса на покорение неизведанных земель, лежавших на Севере. В апреле
1528 г. корабли экспедиции достигли