мками тех, кто последними покинули Пекос.

Самое раннее из дошедших до нас испанских сообщений, которое дает некоторые
представления о характере людей, населявших Пекос, исходит от экспедиции,
возглавлявшейся Кастаньей Де Сосой. В конце декабря 1590 г. один из
подчиненных ему командиров с горсткой людей прибыл, ничего не подозревая, в
пуэбло Кикуйе, как тогда назывался Пекос, в поисках крова и продовольствия.
Измотанные холодом и голодом испанцы вынуждены были вести себя мирно. Когда
же на следующее утро, оставив оружие, они отправились прогуляться и
попытались скрепить дружбу с индейцами, последние неожиданно напали на них.
Испанцам едва удалось унести ноги. Потеряв большую часть оружия, они
ретировались к месту расположения основного отряда. Де Соса тотчас же
снялся с лагеря, чтобы отбить оружие, - железное оружие, составлявшее ничем
не заменимое достояние испанцев. Поначалу он тоже вел себя мирно. Тем не
менее индейцы втянули наверх лестницы и стали осыпать его отряд стрелами. У
Де Сосы было не больше девятнадцати солдат и семнадцать слуг-индейцев.
Кроме того, он имел две небольших бронзовых пушки, которые не сумел
использовать лучшим образом. Следует сказать, что мужчины пуэбло повели
себя, как жалкие трусы. Пока Де Соса на протяжении битых пяти часов
топтался перед городскими стенами и криками заверял индейцев, что не
требует от них ничего, кроме возврата оружия, жители пуэбло еще сохраняли
мужество. Они продолжали бросать в людей Де Сосы камни и осыпать их градом
стрел. Но как только Де Соса решился наконец на штурм, индейцы сразу же
сложили оружие и стали кричать "амиго!", "друг!", "друг!". В ближайшие же
дни они исчезли из "города", оставив его солдатам Де Сосы. Только теперь
испанец смог точно установить, что ему пришлось иметь дело, по всей
вероятности, не менее чем с двумя тысячами человек. В отдалении он
обнаружил участки обработанной земли, искусно сооруженные оросительные
системы, огромные запасы продовольствия (он оценил их в 30 000 фанег - одна
фанега равняется 55 л). Де Сосе досталось также большое количество зимней
одежды, плащи из кожи буйволов и хлопчатобумажной ткани, "ярко
раскрашенные" накидки, украшенные мехом и перьями.

Следующим, кто подчинил страну, был Оньяте. 24 июля 1598 г. рн посетил
Пекос. Затем всякие сведения об этом городе исчезают на долгое время. Пекос
лежал в стороне от тех мест, где разворачивались основные события,
связанные с крупнейшим восстанием индейцев пуэбло, разразившимся в 1680 г.
Мы уже упоминали об этом восстании, возглавлявшемся лекарем по имени Попе,
о полном разгроме испанцев индейцами, от которого завоеватели не могли
оправиться в течение десяти лет. Не удивительно, что Пекос почти не
упоминается в сообщениях тех лет. Известно лишь, что там был убит молодыми
индейцами снискавший себе всеобщую ненависть священник.



Первый чертеж развалин города Пекос, сделанный Банделье. Черные полосы в
верхней части рисунка - строения пуэбло. Крестообразное здание внизу -
значительно более поздняя церковь испанских миссионеров. После Банделье
раскопки здесь производил Киддер. На нижнем рисунке воспроизведен узор,
украшавший найденную им чашу.


Затем Пекос приходит в полный упадок. Основной причиной этого явились
набеги разбойничьих племен ко-манчей, которые систематически вырезали
население пуэбло. Одна из отчаянных вылазок, предпринятых всеми способными
носить оружие жителями "города", превратилась в кровавое побоище, в
результате которого уцелел лишь один-единственный человек. В 1788 г. там
разразилась эпидемия оспы, которую пережили всего 180 человек. В сотнях
помещений гигантских построек теперь бродили словно призраки
немногочисленные жптели. В 1805 г. их число составляло 104 человека. В 1845
г. один из наблюдателей по имени Грегг сообщал:

"Всего десять лет назад (около 1830 г.), когда он (поселок Пекос) еще
насчитывал от 50 до 100 душ жителей, путешественник нередко мог видеть
одинокого индейца, женщину или ребенка, которые то там, то тут стояли
словно изваяния на крышах своих жилищ, устремив неподвижный взор на восток,
либо, прислонившись к стене или забору, с безразличием взирали на
проходящего мимо чужестранца. В иных случаях там нигде не было видно ни
души и могильная тишина поселения нарушалась лишь случайным лаем собаки или
кудахтаньем курицы"13.

В 1837 г. в городе призраков проживало уже всего восемнадцать взрослых.
Жители пуэбло Хемес, единственвые из соседей, говорившие на том же языке,
предложили этим восемнадцати переселиться к ним. Но жители Пекоса гордо
отказались. В 1839 г. среди них неожиданно разразилась эпидемия "горной
лихорадки". Ее пережили только пять человек. Они ушли в Хемес. Это были
"последние из Пекоса". Известны лишь христианские их имена. Их звали
Антонио, Грегорио, Гоня, Хуан Доминго и Франсиско.

Что поражает в Пекосе, так это крепостные стены окружностью почти в тысячу
метров. Их можно различить и в наши дни, так же как и места, где когда-то
стояли угловые башни. Обычно вокруг пуэбло не строились линии укреплений.
Достаточно было втянуть лестницы на верхние этажи, и похожий на пчелиные
соты дом превращался в крепость.

В Пекосе имелся источник! "Никогда не иссякавший источник чистой холодной
воды. Такое идеальное сочетание пахотных земель, которые легко было
оборонять, и таких богатых водных запасов наверняка должно было привлечь
древних индейцев. И небольшая плоская гора, на которой располагался Пекос,
была заселена в очень отдаленные времена".

Решение Киддера провести в Пекосе тщательные раскопки было продиктовано в
первую очередь обилием черепков глиняной посуды, которые из-за различного
характера могли помочь определению различных эпох, и тем, что "обширные
могильники Пекоса никогда не подвергались разграблению и сулили богатые
находки, состоявшие из скелетов и погребальной утвари". Возможность
получить такие находки зависела от хорошей организации дела.

"Мы горели желанием найти захоронения. Поэтому рабочим было обещано по 25
центов за каждую обнаруженную могилу. На следующий день была открыта первая
из них, и через день - еще шесть. Премия была снижена до 10 центов. И при
такой премии их находили до 15 в день. К концу первой же недели мы были
поставлены перед выбором: либо отменить премию, либо разориться".

Фактически уже к четвертому сезону раскопок Киддер извлек не менее 700
скелетов, к концу раскопок их число составило 1200. Кроме того, он собрал
сотни тысяч черепков. Их очисткой и первой классификацией занималась его
жена, которой еще надо было ухаживать за пятерыми детьми.

Результат работы Киддера был очевиден. Раскопки в Пекосе "дали повод
надеяться па то, что послойно залегавшие остатки материальной культуры
позволят проследить развитие различных художественных ремесел у индейцев
пуэбло. Тем самым открывалась возможность точно установить хронологическую
последовательность многочисленных руин других районов Юго-Запада...".

Это предположение подтвердилось в ходе раскопок строений пуэбло. "Мы
ожидали обнаружить на вершине плоской горы одно-единственное крупное
пуэбло. Мы допускали, что оно, возможно, будет носить следы ремонтных работ
и нового строительства, но было возведено оно на скальном грунте. Благодаря
этому могла появиться возможность без лишних усилий провести исследование
стен пуэбло от их основания до самой вершины. Вместо этого оказалось, что
исторический город был построен на остатках растрескавшихся и упавших стен
более ранних домов и что эти последние в свою очередь были возведены по
меньшей мере на двух еще более древних слоях" 14.

Кроме того, Киддер мог установить, используя теперь уже не только
собственный опыт, но и достижения других исследователей Юго-Запада,
особенно района, лежащего вокруг "Фор Корнере" вдоль реки Сан-Хуан, то, что
за десятилетия до него открыл в Меса-Верде и Гранд-Галч любопытный фермер
Уэзерилл. А именно: что до народов, строивших пуэбло, здесь должны были
жить первобытные земледельцы, которые еще не знали керамики, но зато были
искусными корзинщиками - баскет-мейкер - "народом, плетущим корзины".

В какие глубины прошлого удалось проникнуть Киддеру?

Вначале ему не оставалось ничего другого, как лишь определить
последовательность чередования слоев и дать им наименования. Он создал
хронологию восьми крупных культурных слоев. Она открывалась эпохой
"корзинщиков" и завершалась дошедшими до наших дней пуэбло. Но такое
деление не удовлетворило Кид-дера. В 1927 г. он пригласил коллег,
работавших над теми же проблемами, на первую Пекосскую конференцию с тем,
чтобы выработать новую терминологию. Она приобрела известность как
"Пекосская классификация" и применялась на протяжении деся-тилетий.
Поскольку сегодня все чаще используется уточненная схема, разработанная
Френком X. X. Робертсом, мы сопоставим обе классификации. Цифрой I
обозначают в них самый древний период, задолго предшествовавший временам
Колумба.

Классификация периодов по данным конференции в Пекосе |

Модификация периодов по Робертсу |
----------------------------------------------------------------------------

Баскет-мейкер ("корзинщики") I

Баскет-мейкер II

Баскет-мейкер III

Пуэбло I

Пуэбло II

Пуэбло III

Пуэбло IV

Пуэбло V |



Эпоха баскет-мейкер

Модифицированный баскет-мейкер

Период становления



Период расцвета пуэбло

Период упадка пуэбло

Исторический период в развитии пуэбло |
--- Table end---------------------------------------------------------------

Схема Робертса не является простым изменением ранее созданной системы
периодизации. Она представляет собой известный, хотя и незначительный, шаг
вперед, поскольку вводит определенную качественную характеристику эпох (кто
хочет узнать об этом подробнее, пусть обратится к примечанию) 15.

В этом виде предлагаемая последовательность исторических событий выглядит,
конечно, достаточно обоснованной. Вместе с тем она ровным счетом ничего не
говорит, хотя бы приблизительно, о том, как долго существовали, например,
культуры "корзинщиков" III или пуэбло II или, в каком веке христианского
летосчисления "корзинщики" превратились в строителей пуэбло. Было ли это
500, 800 или 1000 лет назад?

Не относительная, а абсолютная хронология, поддающаяся определению в
масштабах одной из принятых систем летосчисления, способна дать нам
представление о подлинной истории.

Во время работы первой Пекосской конференции среди археологов находился
один посторонний. Это был физик и астроном, доктор Дуглас, у которого было
что сказать по рассматриваемой проблеме. В восьмом разделе мы покажем, как
удалось ему решить эту проблему и дать американской археологии, особенно
археологии Юго-Запада, с помощью средств, не имеющих ничего общего с этой
наукой, основу для разработки абсолютной хронологии.

Но предварительно нам хотелось бы поведать о раскопках одного из пуэбло.
Для этого мы изберем развалины поселения Ацтек. Такой выбор продиктован
тем, что на примере этого поселения ярче всего прослеживается охватывающий
сжатый отрезок времени процесс становления, расцвета и упадка одного из
пуэбло, а также переплетение типичных черт развития с чертами, носящими
уникальный и загадочный характер. Мы поступаем так и потому, что считаем
несправедливым знакомить читателя с заслугами одного только Киддера в
археологических исследованиях Юго-Запада. У него были современники, которые
внесли значительный вклад в общее дело. В своем "Введении" Киддер обобщил,
развил и свел в стройную, целостную систему многие из их идей и открытий.
Наконец, мы поступаем так потому, что именно в Ацтеке археологи очень рано
столкнулись со следами доисторических людей пуэбло. Можно считать
достоверно установленным фактом - почти каждый человек знает, что
представляют собой египетские мумии, но очень многие никогда не слыхали о
том, что в Северной Америке были найдены сотни таких же мумий.

4. ВОЗВЫШЕНИЕ И УПАДОК ПУЭБЛО АЦТЕК

Хотя раскопки пуэбло Ацтек связаны главным образом с именем Эрла X.
Морриса, сообщение о первых проведенных там в 80-х годах прошлого столетия
работах оставил нам не археолог, а любитель. В те годы он был всего-навсего
десятилетним школьником. Свое сообщение он сделал пятьдесят лет спустя,
проявив при этом удивительную память.

Его звали Шерман С. Хоу. Он был одним из первых учеников только что
созданной в Ацтеке маленькой школы, которая как раз в то время получила
своего первого учителя, о котором известно лишь то, что его фамилия была
Джонсон. По-видимому, он был человеком, способным не только изо дня в день
вдалбливать детям прописные истины. Он стремился пробудить у своих учеников
интерес к сохранившимся следам прошлого, вселить любопытство в их души. С
топорами и лопатами, обуреваемые жаждой открытий, Джонсон и его ученики в
свободные субботние дни предпринимали вылазки к развалинам. Вот как
вспоминает старый Хоу о себе, маленьком Шермане.

"Шел небольшой снег. Было довольно холодно. Мы поднялись в одно из
помещений второго этажа, которое больше чем наполовину было завалено землей
и мусором. В одном из углов мы начали копать. На глубине 1,6 м мы достигли
пола. Затем пробили в нем отверстие, имевшее примерно 85 см в диаметре.
Однако нам не удалось разглядеть внизу ничего, кроме темной пещеры.
Начались продолжительные споры о возможной глубине пещеры, о том, что могло
находиться на ее дне и каким образом тот, кто решился бы спуститься туда,
мог выбраться обратно. Кое-кто был убежден в том, что пещера кишела
крысами, вонючками, летучими мышами и гремучими змеями. Мы рисовали себе
сотни картин. Я думаю, что наибольший ужас вызывал страх перед
привидениями" 1. Кто спустится вниз первым? Что может оказаться там?
Маленький Шерман выступил вперед...

Развалины Ацтека, являющиеся сегодня национальным заповедником, куда можно
легко добраться по отличным улицам, лежат на берегу реки Аиимас. Она
вытекает из Колорадо, течет в южном направлении и в северо-западном углу
штата Нью-Мексико впадает в реку Сан-Хуан. Долина реки имеет ширину более 3
км и чрезвычайно плодородна. В ее тенистых уголках цветут дикие розы. Хотя
долина и расположена на высоте 1700 м над уровнем моря, там выпадает
достаточно осадков.

Название развалин, как и нынешнего поселка, связано с недоразумением.
Ацтеки никогда не жили в Ацтеке. В прошлом веке увидела свет увлекательно
написанная книга слепого историка Уильяма Прескотта "Завоевание Мексики",
которую уже тогда можно было найти на полках даже небольших американских
библиотек. Благодаря этой книге читатели смогли узнать о блеске и
могуществе ацтекской империи, получить представление о роскошных храмах и
дворцах Мексики, уничтоженных Эрнандо Кортесом. И если теперь кому-либо
приходилось встретить развалины, которые хоть в какой-то мере выделялись
своими размерами, их обязательно приписывали ацтекам и никому другому.
Между тем руины в нашем "Ацтеке" на берегу реки Анимас в Нью-Мексико были
древнее тех людей, которые дали им свое название. В те времена, когда народ
ацтеков в сегодняшнем городе Мехико еще даже не начал свой путь к вершинам
могущества, индейцы пуэбло на берегах реки Анимас уже вступили в пору
упадка.

Самое раннее письменное упоминание о пуэбло Ацтек содержится на
географической карте испанца Миеры-и-Пачеко, составленной около 1777 г.
Между реками Анимас и Флорида на карте помечены "развалины очень древних
городов". Следующие упоминания о них появляются лишь в XIX столетии в
рассказах некоторых путешественников. Как только западный отрезок железной
дороги впервые достиг Каньон-Сити в штате Колорадо, Льюис Г. Морган
продолжил путь в повозке с брезентовым верхом. Этот выдающийся антрополог и
учитель Банделье привез с собой на родину первые научные описания развалин
Ацтека. Он застал еще совершенно нетронутые помещения с уцелевшей крышей на
уровне второго этажа. Однако от одного из жителей ему довелось услышать,
что примерно четверть каменных валов была разрушена вовсе не природой, а
владельцами окрестных ферм, которые использовали хорошо отесанные плиты
песчаника для постройки собственных домов. Напомним, что точно так же в
средневековом Риме отнюдь не безграмотные крестьяне, а высокообразованные
папы и князья подвергли разграблению античный Колизей^ чтобы украсить
собственные дворцы.

Время от времени руины и в дальнейшем подвергались обследованию, хотя они
все больше разрушались вплоть до тех пор, пока в 1916 г. Эрл X. Моррис не
приступил к проведению там систематических раскопок. Он предпринял меры,
направленные на охрану построек от дальнейшего разграбления, и начал их
реконструкцию. В то время никто еще не представлял себе, насколько велика
была в действительности первоначальная постройка, к каким временам она
относилась, что за народ обитал там и что могло сохраниться под обломками.
Сведения, которыми располагали к этому времени ученые, были не богаче тех,
которые имел за тридцать лет до этого маленький школьник Шерман Хоу.

Учитель Джонсон не разрешил самому младшему из учеников первым спуститься в
подземелье. Туда был опущен па веревке один из старших школьников. Густой
запах гнили вырвался на-ружу. Дрожа, остальные последовали за
первопроходцем. Ожидавшая их картина была ошеломляющей. Трепетное пламя
свечей отражалось от гладких стен, гладкого потолка и совершенно ровного
пола. Огромное помещение было совершенно пустым. Не было видно ни кусочка
обвалившейся штукатурки, ни следов золы, ни одного разбитого сосуда. В
одной из стен были заметны следы дверного проема. Они прошли через него. За
стеной их ожидало такое же помещение в точно таком же состоянии. Казалось,
будто люди, которые явно обитали здесь сотни лет назад, перед тем как
покинуть свое жилище, тщательно убрали его так, как это сегодня обычно
делают те, кто стремится сдать свой дом внаем.

"Мистер Джонсон казался разочарованным и смущенным", - вспоминает Хоу.
Затем они жадно принялись за дело. На одной из стен виднелись следы более
поздней кладки. В ней немедленно пробили дыру. Первая свеча, которую
протянули в зияющую темноту, тут же погасла из-за недостатка кислорода.
Тогда они принялись размахивать руками до тех пор, пока снаружи не
поступило достаточно свежего воздуха. Потом вновь были зажжены свечи. Как
только отблески света запрыгали по стенам, подростки увидели нечто такое,
что заставило бы усиленно забиться сердце любого Тома Сойера.

К одной из стен был прислонен скелет.

Дети застыли как вкопанные. "Мы онемели от ужаса и не знали, оставаться ли
там или спасаться бегством".

Мистер Джонсон, конечно, не знал, что в США к тому времени уже было найдено
множество других древних скелетов. Однако он, видимо, догадался, что это
была встреча с одним из людей, населявших Америку задолго до прибытия
Колумба и возводивших большие дома. Один из этих людей был погребен здесь,
как было видно, без особого почтения: полуголого его просто поставили к
стене, а затем замуровали вход в помещение камнями.

Когда участники экспедиции оправились от испуга, то заметили, что голова
отвалилась от туловища и лежала на камнях. Они разглядели на полу ссохшиеся
лоскуты человеческой кожи, напоминавшие выделанную звериную шкуру, и среди
них пряди черных волос. Тогда ими овладела жажда дальнейших открытий. Но
прошло уже много времени и Джонсон прервал экспедицию, пообещав продолжить
ее в следующую субботу.

Однако в назначенный день все выглядело совершенно иначе. Дети в величайшем
возбуждении поведали родителям о фантастическом открытии. Теперь страсть к
приключениям заставила сильнее биться сердца добродетельных фермеров. На
этот раз длинная вереница мужчин проследовала через проделанное накануне
отверстие. Они немедленно начали пробивать ломами проходы во всех стенах,
чтобы обследовать остальные помещения. Впереди пробирались подростки. И тут
начались сплошные неожиданности.

Хоу вспоминает: "Я пробился в одно из помещений и старался изо всех сил
увидеть и запомнить все, что было воз