только
тогда, когда я буду царем или прославлюсь в  битвах  с  римлянами.  Возьми
меня с собой к Ганнибалу. Отец всегда хотел этого.  Он  будет  рад,  когда
узнает, что я вернулся, что я воин. Пусть Гайя живет еще  сто  лет.  Своим
счастьем я буду обязан не его смерти, а самому себе.
     - Твое решение правильно. Но к  Ганнибалу  я  попаду  не  скоро.  Мне
приказано отправиться в Иберию, где мой брат Газдрубал  воюет  с  братьями
Гнеем и Публием Сципионами. Там, в  Иберии,  мы  наберем  войско.  Тебе  я
поручу конницу. С этим войском мы двинемся через Пиренеи и Альпы в Италию.
     Глаза Масиниссы вспыхнули жадным и радостным блеском.



                                 ПРОЩАНИЕ

     Видимо, он прискакал издалека. Его плащ был в пыли, а конь блестел от
пота, словно облитый водой.  Блестели  при  луне  глаза  Масиниссы  из-под
длинных ресниц, и блеск их был подобен небесному огню.
     Как они похожи друг на друга - стройные, трепетные, сильные...
     Софониба прикоснулась к шее Мерга.
     - Осторожно, может укусить, он дикий, - быстро проговорил Масинисса.
     Но конь даже не шелохнулся. Он только слегка  скосил  свой  блестящий
выпуклый глаз и втянул напряженными ноздрями воздух.
     Девушка рассмеялась. Изумленное и слегка  напуганное  выражение  глаз
коня напомнило ей первую встречу с Масиниссой  на  ступенях  храма  Танит.
Нумидиец был так удивлен, словно из храма выходила  не  она,  Софониба,  а
сама богиня. А потом объяснение с отцом! Какой он смешной  и  милый,  этот
юноша с длинным варварским именем, напоминающим крик степной птицы.
     - Мерг тебя  не  боится,  -  сказал  Масинисса,  поправив  на  остром
загривке  коня  перекинувшуюся  на  другую  сторону  прядь   гривы.   Мерг
чувствует, что я тебе друг. А там, - Масинисса показал на дворец  Ганнона,
- не знают этого. Там  меня  боятся,  словно  я  могу  тебя  обидеть.  Там
говорят, что я должен ждать, что я должен показать свою храбрость в бою  с
вашими врагами - римлянами. И тогда мы сможем быть всегда вместе.
     - Всегда? - спросила девушка.
     - Да. Я никогда не буду с тобой расставаться. Мы будем вместе  ездить
на охоту, рядом лежать на траве и видеть  звезды.  Ты  знаешь,  у  каждого
человека есть своя звезда, которую боги создали вместе с ним. Когда звезда
падает, умирает человек. Твоя звезда,  наверно,  самая  красивая  и  самая
яркая. Ночью я часто смотрю в небо и ищу ее,  твою  звезду.  Мне  кажется,
если найду ее, никогда тебя не потеряю. Но в небе так много звезд! Они  то
вспыхивают, то гаснут. Они меняют свои места. Они  смеются  надо  мной.  А
потом боги опускают голубой полог, и тогда не найдешь ни одной звезды.
     - Я покажу тебе свою звезду, - сказала девушка грустно. -  Это  самая
обыкновенная звездочка. В тот день, когда я родилась, она взошла на небе и
принесла с собой летний зной. Жрецы говорят, что это несчастливая  звезда.
Приходи сегодня ночью, мы на нее посмотрим вместе.
     - Сегодня ночью, - сказал Масинисса, - я  буду  на  корабле  в  море.
Сегодня отплывает флотилия в Иберию. Магон, брат Ганнибала, берет  меня  с
собой. Твой отец услышит обо мне. В Иберии, сражаясь с  врагами,  я  найду
твою звезду.
     Какое-то неизъяснимое чувство охватило Софонибу. Кто ей этот человек?
Что ее связывает с ним, с варваром, поклоняющимся чужим богам? А почему-то
этот варвар становится ей все дороже и дороже. Рядом с ним, на одном коне,
она ускакала бы за эти синеющие горы в зовущий и неведомый край счастья.



                                В КАНУЗИИ

     Остатки разбитого Ганнибалом войска сходились в Канузий,  город  ниже
Канн, по течению Ауфида, в девяти  милях.  Этот  маленький  город  обладал
мощными стенами и считался одной из сильнейших крепостей Италии.  Ганнибал
много раз проходил у Канузия, но не пытался  его  брать.  Видимо  опасаясь
мести пунов, о победе которых знала уже  вся  Италия,  канузийцы  запирали
перед римлянами двери своих домов. Там,  где  римлян  пускали  внутрь,  их
отказывались кормить, ссылаясь на недород. Брать  пищу  силой  римляне  не
решались, боясь открытого возмущения канузийцев.
     Впрочем, нашлась и в Канузии добрая душа. Это была  немолодая  вдова,
по имени Буза. Говорят, ее покойный муж был на римской службе центурионом.
Так это или нет, Буза великодушно открыла свои  городские  закрома,  а  ее
сельские рабы пригнали в Канузий овец и свиней и передали их воинам.  Этой
еды могло хватить на два-три дня. А что делать, когда кончатся эти запасы?
     На городской площади собралась толпа беглецов. Тут можно было увидеть
и  совсем  старых  воинов  с  лицами,  иссеченными  шрамами,  со  спинами,
сгорбленными от тяжести солдатских мешков.
     Рядом с ними стояли или сидели прямо на земле юнцы. Их  щеки  еще  не
знали прикосновения бронзовой бритвы. У них были безумные глаза и лица  со
следами грязи и слез. Канны были их первым сражением.  Они  пережили  весь
ужас этого побоища. Многие, притворившись мертвыми, лежали среди трупов  и
бежали с поля боя  лишь  под  покровом  ночной  темноты.  Других,  подобно
Сципиону, спас быстрый Ауфид, и они дали обет принести божеству этой  реки
кровавую жертву.
     Купание в холодной реке не прошло для Сципиона бесследно. Его  трясла
лихорадка. Зубы выбивали дробь. Но, превозмогая себя, он вместе с  другими
военными трибунами распределял между воинами зерно и  мясо.  Вдруг  кто-то
коснулся его плеча. Сципион обернулся.
     - Это ты, Фил? - сказал он бледному юноше, сыну  бывшего  консула.  -
Что произошло?
     - Заговор! - ответил Фил с дрожью в голосе.  -  На  квартире  Метелла
собрались воины. Они  хотят  бежать  из  Италии,  воспользовавшись  судами
канузийцев [в III веке до н.э.  Ауфид  до  Канузия  был  судоходным,  и  в
Канузий приходили морские суда].
     "Опять Метеллы!" - подумал Сципион. Ему вспомнилась встреча в театре,
небритое лицо Гнея Невия, поэта, заклеймившего этот заносчивый род. Теперь
один из Метеллов склоняет воинов на измену. Нет, этому не бывать!
     Сципион крикнул, обращаясь ко всем на площади:
     - Друзья, мы пережили страшный день Канн, а теперь  новая  беда.  Те,
кому дорого спасение отечества, за мной!
     Заговорщики уже  собирались  покинуть  дом,  чтобы  осуществить  свое
решение, когда ворвался Сципион с несколькими воинами.
     Заговорщики остановились  в  нерешительности.  Что  ему  надо,  этому
военному трибуну, сыну разбитого Ганнибалом консула?
     - Стойте! Одумайтесь! - воскликнул Публий. - Вы забыли о своем  долге
перед родиной!
     - Долге? - насмешливо повторил Метелл, юноша  с  бледным,  прыщеватым
лицом. - А родина помнит о своем долге  перед  нами?  Мы  не  желаем  быть
рабами пунов, не желаем быть нахлебниками Бузы. С нас достаточно Канн.  Мы
хотим быть свободными!
     - Какою же ценой  ты  хочешь  сохранить  свою  свободу,  изменник!  -
воскликнул Сципион. - Ценою рабства матерей и сестер? Ценою их унижения  и
позора? Нет, римлянин не  может  быть  свободным,  пока  на  земле  Италии
Ганнибал.
     - Довольно кормить глухого осла баснями! - сказал резко Метелл.  -  У
нас нет иного пути. В Риме нас казнят как трусов.  Когда  узнают,  что  мы
бежали от Ганнибала. А Ганнибал нас сделает рабами за то, что мы  римляне.
Если мы останемся в Канузии, подохнем с голоду, как собаки.
     - Нет, у нас есть еще один выход! - уверенно произнес  Публий.  -  Не
бросать оружие, а брать его! Нас мало, и мы  бессильны  нанести  поражение
Ганнибалу, но мы можем нападать на его войско по ночам, захватывать в плен
фуражиров, уничтожать склады. Пусть поразит Юпитер всемогущий и  всеблагой
меня, весь мой род и все, что ему принадлежит, если я не омою это оружие в
крови врага! - Сципион занес над головою Метелла меч. - Повторяй,  Метелл,
и все, кто здесь, слова этой клятвы.
     - Пусть поразит Юпитер всемогущий и всеблагой меня и весь род  мой  и
все, что ему принадлежит... - послышался нестройный хор голосов.



                                  В КАПУЕ

     Огромный город встречал Ганнибала. Тысячи жителей вышли  на  улицы  и
площади,  чтобы   лицезреть   человека,   овеянного   славой   величайшего
полководца. Богатые капуанские купцы разослали по всей  улице  от  Римских
ворот [Римские ворота были обращены к дороге,  ведущей  на  Рим]  до  дома
братьев Ниниев, где должен был  остановиться  Ганнибал,  пестрые  ковры  и
ткани. Под копыта коней,  под  ноги  наемников  летели  цветы,  знаменитые
капуанске розы, аромат  которых  воспет  поэтами;  приветственные  выклики
сливались в гул, напоминавший рокотание волн.
     Два года после  вступления  Ганнибала  в  Италию  капуанцы  сохраняли
верность Риму. Два года капуанским сенаторам, находившимся  в  родстве  со
знатными  римскими  родами,  удавалось  сдерживать  нетерпение  и   ярость
простонародья, требовавшего союза с Ганнибалом. Только теперь, после Канн,
рассеялся страх перед  римским  оружием  и  римской  местью.  Честолюбивые
помыслы получили новую обильную пищу. Чем Капуя хуже Рима?  Разве  она  не
может возвратить земли, отнятые римлянами, и  с  помощью  Ганнибала  стать
первым городом Италии? Теперь  путь  к  отступлению  отрезан.  Схвачены  и
перебиты все римские граждане, находившиеся в Капуе или Кампании по  делам
службы или по частным  делам.  С  Ганнибалом  заключен  союз  на  условиях
сохранения капуанцами свободы, своих законов и своего управления.
     Намерением Ганнибала было тотчас же собрать капуанский  сенат,  чтобы
обсудить план дальнейших действий и  совместной  борьбы  против  Рима.  Но
Пакувий и другие вожди партии, предавшей Капую Риму, выразили непритворное
удивление.
     - Сначала мы отобедаем, а после осмотрим город, - молвил Пакувий.
     После обеда Ганнибал приказал привести Гнея Невия.
     - Я хочу, чтобы ты меня сопровождал по городу, - сказал он  пленнику.
- Пусть капуанца говорят: "Вот Ганнибал, сопровождаемый поэтом".
     - А ты не боишься, что они подумают: "Вот Гней Невий в  сопровождении
Ганнибала"?
     У Пакувия, услышавшего эти слова, глаза полезли на лоб. "Так говорить
с могущественным Ганнибалом!"
     Но Ганнибал лишь рассмеялся:
     - А ты опишешь в своей поэме то ликование,  с  каким  меня  встречала
Капуя!
     - Поэма моя будет  бронзовым  зеркалом,  -  отвечал  поэт.  -  В  ней
отразится все, чем живут люди Капуи, Рима и Карфагена. Да,  я  не  премину
рассказать о кампанских розах, летевших под копыта твоих коней,  но  я  не
забуду и Деция Магия, которого твои воины связанным тащили в тюрьму,  пока
ты здесь пировал.
     Деций Магий безумец! - воскликнул Пакувий с дрожью  в  голосе.  -  Он
открыто призывал граждан не пускать тебя в Капую.
     - Вот видишь, сказал спокойно Ганнибал, -  во  всей  Капуе  отыскался
всего один человек, да и тот безумец, который не приветствовал меня и  мое
войско. А ты хочешь о нем слагать стихи. Разве это справедливо?
     - У нас есть  пословица,  -  сказал  глухо  Невий:  -  "Истина  часто
страдает, но не гибнет никогда".
     Ганнибал хлопнул ладонью по лбу:
     - Я понял все. Ведь и ты сидел в  тюрьме.  Поэтому  тебе  стало  жаль
Магия. Обещаю по случаю этого торжественного дня даровать безумцу свободу,
если он публично признает свою вину... А теперь, -  Ганнибал  обратился  к
Пакувию, - покажи мне город. Что тут у вас самое интересное?
     - Амфитеатр! - в один голос ответили Пакувий и Ниний.


     Это  было  огромное  сооружение  в  форме  круглой  чаши.  Стенки  ее
составляли ряды зрителей, а дно - арену, посыпанную мелким  белым  песком.
Ганнибалу отвели почетное место -  у  самой  арены.  Здесь  всегда  сидели
иностранные послы и капуанские сенаторы.
     Амфитеатр встал,  криками  и  рукоплесканиями  приветствуя  почетного
гостя и союзника Капуи. Но вот  все  смолкло.  На  арену  двумя  отрядами,
человек по тридцать в каждом,  выступили  воины.  Щиты  их,  расширяющиеся
кверху для прикрытия груди и плечей, имели золотые и серебряные  накладки.
У воинов с серебряными щитами была белая полотняная  одежда,  у  воинов  с
золотыми щитами - пестрая.  Колыхались,  как  листья  сказочных  деревьев,
яркие перья, украшавшие островерхие шлемы.
     Сделав круг,  воины  остановились  напротив  того  места,  где  сидел
Ганнибал, и прокричали хором несколько слов.
     - Идущие на смерть приветствуют тебя, - шептал Пакувий  Ганнибалу.  -
Это обычная фраза гладиаторов. Они из школы Ниниев.
     Ганнибал уже был захвачен красочным  невиданным  зрелищем.  Служители
раздали бойцам оружие, и по сигналу  трубы  гладиаторы  ринулись  друг  на
друга. Мечи  мелькали  в  воздухе,  как  молнии.  Слышались  удары  мечей,
воинственные крики самих гладиаторов и возгласы  толпы,  одобряющей  своих
любимцев:
     - Загоняй его к барьеру! - Рази! Бей труса!
     У барьера стояли надсмотрщики с  бичами  и  железными  палками.  Горе
тому, кто уклонится от боя и не даст насладиться зрителям  картиной  своих
мучений.
     Победили воины с золотыми щитами. Их осталось всего шестеро.
     - Слава золотым! - надрывались зрители. - Слава!
     Победители покинули арену. Выбежали люди с раскаленными щипцами.  Они
приложили их к распростертым на арене телам, чтобы убедиться,  не  остался
ли кто в живых. Ганнибал ощутил запах горящего мяса.  Мертвых  уволакивали
крючьями, а тяжелораненых добивали  молотами.  Другие  служители  граблями
выравнивали песок, засыпая лужи крови.
     Пока убирали арену, Пакувий рассказывал Ганнибалу  о  древнем  обычае
гладиаторских боев.
     - Нашими учителями были этруски, одно  время  владевшие  Кампанией  и
основавшие Капую.  Но  у  этрусков  бои  устраивались  лишь  на  похоронах
лукомонов -  так  они  называют  правителей  своих  городов.  Для  нас  же
гладиаторский бой - это праздник. Скорее наша чернь откажется от  дарового
угощения, чем пропустит такое представление.
     - А есть ли гладиаторы у римлян? - обратился Ганнибал к Невию.
     - Конечно, ответил поэт. - Только Риму сейчас не до гладиаторов.
     На арену вышли двое бойцов в шлемах с забралами. Черное  тело  одного
из них напоминало статую из эбенового дерева. Другой  гладиатор  был  выше
своего противника на целую голову, у него было стройное  тело  со  светлой
розоватой кожей.
     - Галл и эфиоп! Галл и эфиоп! - вопили зрители.
     Судя  по  крикам,  эти  гладиаторы  были  хорошо  знакомы  капуанцам.
Выступление их считалось праздником. Но  гладиаторы  явно  не  оправдывали
ожиданий публики. Они сражались нехотя, вяло.
     - Огня! Бичей! - яростно кричали капуанцы.
     И служители наотмашь били гладиаторов  бичами  из  бычьей  кожи.  Бич
оставлял на теле галла длинные кровавые следы.
     Ганнибал невольно вспомнил  поединок,  устроенный  им  перед  войском
после перехода через Альпы. Там бойцы сражались с большей яростью, хотя их
не погоняли ни бичами, ни раскаленными прутьями.
     - А что получит победитель? - спросил он Пакувия.
     Капуанец не понял вопроса.
     - Ты хочешь, сказать, какое вознаграждение получит ланиста? - спросил
он.
     - Нет, я спрашиваю, какая награда ожидает победившего гладиатора.
     Капуанец рассмеялся:
     - Может быть,  в  благодарность  за  доставленное  богатство  ланиста
избавит его от розог, когда он провинится, или будет кормить досыта.
     - Теперь я понимаю,  почему  они  сражаются  как  неживые,  -  молвил
Ганнибал. - Если бы наградой за победу была свобода, тогда не понадобились
бы эти люди с бичами.
     - Но хороший гладиатор стоит целого состояния! - возразил Пакувий.  -
Ланиста слишком часто рискует потерять его на арене и мечтает лишь о  том,
чтобы отличный боец остался жив.  На  что  же  он  будет  надеяться,  если
победителя ждет свобода? А впрочем... - Пакувий задумался. - Ты наш гость,
и выполнить твое желание для меня счастье!
     Не  успел  Ганнибал  промолвить  и  слова,  как  Пакувий  уже  что-то
быстро-быстро шептал служителю на ухо.
     Через несколько мгновений по знаку  служителя  схватка  остановилась.
Глашатай объявил:
     - Присутствующий среди нас великий наш  друг  и  полководец  Ганнибал
просит даровать в этой схватке свободу победителю. Пакувий оплачивает  все
убытки, которые понесет от этого ланиста.
     Схватка  возобновилась.  Галл  начал  теснить  эфиопа.  Тот   яростно
отбивался, медленно отходя к барьеру, отделяющему арену от зрителей.
     Амфитеатр,  как  и  при  схватке  "золотых"  и  "серебряных"   щитов,
разделился на два враждующих лагеря.
     - Гони черную собаку! - вопили сторонники галла.
     - Не подпускай близко галла! - орали приверженцы эфиопа.
     Да, это была схватка, какой еще не приходилось видеть  ни  капуанцам,
ни Ганнибалу. Там, у подножия Альп, сражались юнцы, истощенные  голодом  и
цепями, а здесь бились мужи, не уступающие друг другу ни в опытности, ни в
воле к победе. Свобода была на острие меча у каждого из бойцов.
     Вскоре стало заметно, что галл  начал  уставать.  Его  лицо  и  плечи
покрылись потом. Движения стали неуверенными. Галл торопился, стремясь как
можно скорее нанести противнику удар, эфиоп бился хладнокровно. Только еще
больше заблестели его черные плечи и шары мускулов на руках.
     Но что это?
     Меч ударил в щит  эфиопа.  Эфиоп  поскользнулся.  Нет,  это  обманное
движение. Снизу он нанес короткий и сильный удар. Галл рухнул на  песок  к
ногам эфиопа.
     Амфитеатр грохотал. Зрители вскочили с мест  и  кричали,  приветствуя
победителя. Многие бросали на арену цветы  и  монеты,  желая  вознаградить
гладиатора.
     Ниний достал из кожаного мешочка монету, намереваясь  ее  бросить  на
арену.
     - Постой! - остановил его Ганнибал. - Дай ее мне.
     Ганнибал   внимательно   рассматривал   большую   медную   монету   с
изображением волчицы, кормящей двух младенцев.
     - Как это называется - спросил он после долгой паузы.
     - Асс, - отвечал Ниний.
     - Это римская монета? -  спросил  Ганнибал,  припомнив,  что  римляне
приписывали основание своего города близнецам, вскормленным волчицей.
     Нет, это наша капуанская монета. Капуя считала себя сестрой Рима.
     - А нет у тебя римской монеты?
     Ниний порылся в мешочке.
     - Изволь! - Капуанец протянул Ганнибалу маленький блестящий кружочек.
На одной его стороне была женская голова в шлеме.
     - Это серебро? - спросил Ганнибал.
     - Серебро сверху, а ядро монеты из свинца.
     В разговор вмешался Пакувий:
     - Такова и свобода, которую римляне дали Италии. Поскреби ее немного,
а под нею рабские цепи.
     - Ниний и Пакувий, вы должны мне помочь, - сказал Ганнибал.
     Капуанцы обратились в слух.
     - Я хочу выпустить монету, но  не  такую,  -  Ганнибал  с  презрением
указал на римский асс, - монету из настоящего серебра. Серебро доставят из
Иберии, а чеканку возьмите на себя.
     - Прекрасная мысль! - воскликнул Пакувий. - Мы  изобразим  на  монете
твое лицо.
     - Не надо. Война обезобразила мое лицо. Я хочу, чтобы на монете  была
фигура слона.
     - Слона? - удивленно воскликнул Ниний.
     - Да. Мой отец мечтал, что слоны раздавят Рим.  Говорят,  он  умер  с
этими словами на устах. Благодаря отцу, его настойчивости и мудрости, были
приручены ливийские слоны. На монете должен быть  изображен  не  индийский
слон, а "ливиец" с длинными ушами. И, чтобы никто  не  сомневался,  в  чем
смысл монеты, пусть на другой ее стороне будет изображен  он,  -  Ганнибал
показал на арену, - эфиоп с толстыми губами и черными курчавыми волосами.
     Чернокожий, приняв от  служителей  подобранные  ими  деньги,  покидал
арену. Представление было окончено.



                               БИТВА У ИБЕРА

     Только прибыв в Иберию, Магон понял, что рабби  его  обманули.  Совет
поручил ему набрать в Иберии двадцатичетырехтысячное войско для  Ганнибала
и этим самым снимал с себя ответственность  за  помощь  италийской  армии.
Рабби возложили эту ответственность на Магона, заведомо зная, что  никаких
воинов