покоя.
     - Кто же эти заговорщики? - воскликнул Дукарион.
     - Следы ведут в палатки галлов, недавно набранных в войско. Это  твои
воины. Ты сам галл. Кому же, как не тебе, знать, почему галлы хотят  убить
полководца?
     - Это поручил узнать Ганнибал? - спросил Дукарион.
     - Да, это его воля... нет, просьба, - поправился рыжеволосый.
     Дукарион задумался.
     - Приходилось ли тебе когда-нибудь бывать в гостях - начал  он  после
долгой паузы.
     Рыжеволосый утвердительно кивнул головой.
     - Тогда тебе должно быть известно, - продолжал Дукарион, - что хозяин
рад гостю, когда тот не слишком долго  засиживается.  Гость  должен  знать
меру и вовремя уйти, чтобы хозяину не показалось, что он хочет остаться  в
его доме навсегда.
     - Я понял тебя, Дукарион, - сказал рыжеволосый. -  Но,  если  хозяину
надоест гость, не лучше ли прямо об этом сказать?
     - Это так, - согласился Дукарион. -  Но  хозяин  плохо  знает  своего
гостя и боится, как бы его  слова  не  вызвали  гнева.  Этим,  -  Дукарион
показал на отверстия в шатре, - галлы предупредили Ганнибала.
     - Что же ты посоветуешь ему сделать?
     - Не мне давать Ганнибалу советы, но, если бы я был на его  месте,  я
не стал бы дожидаться весны и немедленно двинулся на Рим.
     - Спасибо тебе за совет, Дукарион, - молвил рыжеволосый. -  Я  всегда
ценил твой ум и преданность.
     - Ты? - удивился Дукарион. - Я тебя вижу в первый раз!
     Рыжеволосый заметно смутился, пробормотал что-то невнятное, но потом,
широко улыбнувшись, сорвал с головы парик.
     Перед изумленным инсубром был сам Ганнибал.
     - Не удивляйся, - сказал полководец, подбрасывая на ладони парик. - Я
знаю, что ты  мне  друг...  Погибнет  римский  консул  -  римляне  изберут
другого. Если же что-нибудь случится со мной, армия развалится. Магон  еще
молод, Газдрубал в Иберии.  Поэтому  в  шатре  Ганнибала  будет  жить  его
рыжеволосый телохранитель. Ты меня понял?



                               В АПЕННИНАХ

     Покрытые лесом вершины Апеннин напоминали мохнатую спину готовящегося
к прыжку зверя, и войско бесстрашно  двигалось  ему  навстречу  по  узкой,
извилистой дороге. Впереди шли слоны, за ними  -  ливийская,  галльская  и
иберийская пехота. Колонну замыкала конница. Было  ясное  зимнее  утро,  и
солнце  играло  на  шлемах  и  начищенных  до  блеска  щитах,  на   крупах
нумидийских коней  и  на  повозках,  которыми  снабдили  Ганнибала  галлы,
довольные, что наконец избавляются от долго засидевшихся гостей.
     Ганнибал решил покинуть равнину Боденка, не дожидаясь весны. Он знал,
что римляне еще не успели оправиться от первых двух чувствительных  ударов
и чем раньше будет нанесен третий, тем значительнее надежда на успех.
     Дукарион, хорошо знавший эти места, уверял, что  войску  в  горах  не
угрожают ни пропасти, ни обвалы, ни нападения врагов. Апеннины - не Альпы.
Это хорошо  понимал  и  сам  Ганнибал,  решившийся  на  переход  в  зимних
условиях.
     Около полудня небо  затянулось  темной  пеленой.  С  гор,  охвативших
дорогу полукругом, повеяло холодом. Ударил дождь пополам  со  снегом.  Они
бил воинам в лицо, не давая перевести дыхание. Брови и бороды забелели  от
инея. Сырые одежды и обувь закаменели.
     Ганнибал приказал разбить  палатки.  Ветер  срывал  их.  Они  хлопали
крыльями, как гигантские птицы. Вскоре  с  неба  начали  падать  маленькие
острые кусочки льда. Ганнибал и раньше  слышал  об  этом  грозном  явлении
природы, которое варвары называют градом, а теперь ему пришлось не  только
наблюдать его, но и ощущать удары льдинок по голове, прикрытой шлемом,  по
спине, по коленям. Закрыв голову руками, воины бежали к  скалам,  стремясь
укрыться под их навесами. Только балеарцы оставались на тех местах, где их
застиг град, и, закрыв глаза ладонями, смотрели вверх. Многие сняли с  шеи
шнуры,  словно  намереваясь  помериться  силами  с  невидимыми   небесными
пращниками.
     - Развести костры! - слышались слова команды.
     "Костры!" - повторяло эхо.
     Ганнибал понимал, что сейчас только  движение  может  спасти  войско.
Если не дать воинам работы, они превратятся в ледяные сосульки. Полководец
кричал, приказывал, тормошил.
     Воины начали собирать топливо. На склонах гор, нависших над  дорогою,
они мечами рубили кустарник, выламывали руками маленькие деревца.
     Запылали костры. Воины совали ноги чуть ли не в самое пламя,  кашляли
от едкого дыма, терли слезящиеся глаза. Порывы  ветра  прижимали  пламя  к
земле, поднимали снопы искр, обжигавшие лица воинов. Пришлось сесть спиной
к ветру. Сверкала молния. Гром,  повторяемый  эхом,  гремел  с  невиданной
силой.
     Буря прошла так же быстро, как и появилась. Небо очистилось  от  туч.
Солнце осветило горную дорогу. И только тогда Ганнибалу стало ясно,  какой
страшный урон понесло войско. Напуганные падающими с неба кусочками  льда,
индийцы остановили своих  слонов,  и  те  бросились  бежать,  не  разбирая
дороги.
     Только одному Рихаду удалось  спасти  своего  Сура.  Индиец  прижался
лицом к шершавой коже животного. Он чувствовал себя бесконечно одиноким  в
этой чужой дикой стране. Какое ему дело до Ганнибала и его  намерений?  Он
выполнил все, что от него требовалось. И, если от стада в пятьдесят слонов
остался один вожак, в этом не его вина.
     Рихад гладил хобот животного. "Сур, викка", - шептал он.  Сур  -  это
частица его родины, лежащей где-то за морями, горами и пустынями, возможно
потерянной навсегда.
     Ганнибал приказал отступать к прежней стоянке. Глядя на  спускающихся
с гор карфагенян, можно  было  подумать,  что  они  только  что  выдержали
большое сражение: люди шатались от усталости.



                              ПОСЛЕДНИЙ СЛОН

     Восходили Плеяды [Плеяды (русские Стожары) - группа звезд в созвездии
Тельца; по Плеядам в древности  направляли  корабли;  с  появлением  Плеяд
начинались полевые работы]. С юга подул влажный  ветер,  который  называли
здесь Фавонием. Ярко светило солнце, бурно низвергались с Апеннин  потоки,
заливая  плоские  равнины   Этрурии.   Пришла   весна,   стремительная   и
нетерпеливая, первая италийская весна, которую видел Ганнибал.
     Говорят, что весна - это  пора  Танит.  Прислушайтесь!  Нет,  это  не
вздохи влюбленных, а бульканье воды и хлюпанье грязи, всасывающей  ноги  и
копыта, не свист соловьев, а тяжелое храпение лошадей  и  удары  бичей  по
мокрым конским крупам. Весна - это время войны. Недаром римляне назвали ее
первый месяц мартом: Марс, бог войны, потрясает своим  деревянным  копьем.
Но этой весной у него достойный соперник - сам  бог  Мелькарт  из  знойной
Ливии со своими горячими нумидийскими конями и смуглыми всадниками.
     Войско ганнибала идет болотами Этрурии. Узнав,  что  вновь  избранный
консулом Фламиний  загородил  ему  дорогу  на  Аримин,  Ганнибал  двинулся
напрямик, через местность, залитую весенним половодьем.
     Под Ганнибалом вздрогнула и зашаталась лошадь.  Полководец  соскочил,
придерживая узду. Конь упал на колени. Последними отчаянными  усилиями  он
пытался оторвать колени от земли. Еще несколько мгновений, и он  бился  на
земле, в его огромных кротких глазах стояли слезы. Этот конь  был  подарен
Ганнибалу отцом. Вспомнилось, словно это было вчера, как говорил отец: "Ты
должен лучше всех скакать на  коне.  Сам  Магарбал  должен  признать  тебя
лучшим наездником". Эти уже остановившиеся почти человеческие глаза видели
пламя Сагунта, бурный Родан и снежные громады  Альп.  Ганнибалу  казалось,
что от него ушел один из его близких друзей.
     С этими мыслями Ганнибал пересел на  слона,  которого  подвел  Рихад.
Удивительно, как вынослив этот Сур! Он пережил всех слонов стада Рихада  -
огромные кости его индийских и  ливийских  собратьев  белеют  в  Альпах  и
Апеннинах. Пройдут сотни, а может быть, и  тысячи  лет.  Люди  найдут  эти
кости, как Ганнибал нашел в Альпах череп  слона.  "Здесь  жили  слоны?"  -
удивятся люди. А догадаются ли они, что на этой земле в его пору  не  жили
слоны, что этих слонов привел он, Ганнибал, выполняя  завет  отца.  "Слоны
должны растоптать Рим, - вы слышите, львята?" Так говорил отец на смертном
одре. И Ганнибал услышал эти слова, хотя его и отца разделяло море.  И  он
повел слонов на Рим, через широкие реки, через горы и болота.
     Со спины Сура, как с высокой башни, было видно растянувшееся  войско.
За ливийцами и иберами тянулись галлы. После того как прошли  тысячи  ног,
земля была истоптанной и  вязкой.  Галлы  проваливались  по  пояс  в  ямы.
Наверно, они охотно отказались бы от будущей  добычи  и  пустились  бежать
домой. Хорошо, что сзади идет конница, которой командуют Магарбал и Магон.
Они удержат беглецов силой.
     Пять дней и пять ночей длился этот  невиданный  переход.  Липкий  пот
покрывал лицо и тело Ганнибала. Может быть,  дало  себя  знать  напряжение
зимних месяцев. Или он  заболел  лихорадкой,  бичом  этих  мест.  Говорят,
местные жители воздвигают лихорадке  алтари  и  молятся  ей,  как  богине.
Рихад, сидевший с ним  рядом,  прикладывал  к  пылающей  голове  Ганнибала
тряпку, смоченную в болотной воде.
     - Отец, -  кричал  Ганнибал,  простирая  вперед  руки,  -  я  не  мог
выполнить твое поручение! На пути стала Софониба. Масинисса ушел в  степи,
где пасутся слоны.
     Рихад  покачивал  головой.  Он  понимал,  что  Ганнибал  бредит.   Он
обращается к отцу, давно ушедшему  в  край  предков,  говорит  о  какой-то
Софонибе. Но имя Масиниссы было знакомо Рихаду. Так звали юного нумидийца,
сына царя Гайи.  Рихад  вспомнил,  как  Масинисса  разрубил  мечом  канат,
которым был  привязан  слон  к  столбу.  Это  было  девять  лет  назад.  И
полководец помнит об этом своенравном юнце!
     К утру индиец вздремнул. Он проснулся от прикосновения руки. Ганнибал
что-то хочет сказать.
     - А ты знаешь, Рихад, - сказал полководец,  -  мы  с  тобой  потеряли
больше всех: у тебя остался всего один слон, а у меня - один глаз.
     Рихад повернул голову. Правый глаз Ганнибала сильно воспален. Но  его
еще можно спасти. Нужен отдых и лечение, которое рекомендует  божественный
Дживака [Дживака (V век до н.э.) - знаменитый индийский хирург и врач].
     Услышав этот совет, Ганнибал расхохотался:
     - Предпочитаю иметь голову без одного глаза, чем тело без головы.
     Индиец ничего не ответил. Он снял с себя  черный  матерчатый  пояс  и
стал обматывать им голову Ганнибала.
     Черная повязка придавала лицу  полководца  мрачное  выражение,  но  в
глубине души Ганнибал ликовал. Он добился цели: обошел  Фламиния,  не  дал
соединиться двум консульским армиям.



                            ТРАЗИМЕНСКОЕ ОЗЕРО

     Утро  было  пасмурное.  Огромная  чаша  озера  дымилась,  словно   ее
поставили на огонь. Густой серый туман медленно полз в  горы,  скрывая  их
очертания, заполняя  долины  и  впадины,  рассеиваясь  на  вершинах,  едва
освещенных солнцем. Ничто не нарушало тишины. Лишь  изредка  с  низменных,
покрытых редким тростником берегов  слышались  пронзительные  и  тоскливые
крики птиц.
     Но вот раздались еще какие-то звуки. Это был  звон  оружия,  фырканье
мулов, ржание лошадей, скрип колес, топот ног и грубые окрики центурионов,
грозивших отстающим палками и  призывавших  на  них  гнев  богов.  Римское
войско вышло на единственную дорогу, которая вела к Риму  мимо  Кортоны  и
огибала Тразименское озеро.
     Фламиний скакал на белом коне. Он так торопился, что,  объезжая  знак
легиона, толкнул его, и воинская святыня упала  на  землю.  Это  считалось
плохим предзнаменованием, но Фламиний не  обратил  на  него  внимания,  не
остановил войско, не принес искупительной жертвы богам. Консул был охвачен
мыслью о предстоящем сражении.  Подобно  всем  недалеким  людям,  Фламиний
считал, что противник должен  действовать  так,  как  это  желательно  ему
самому, как  это  предписывается  законами  войны  и  здравым  смыслом.  В
действиях Ганнибала он не находил логики. Можно  понять,  почему  Ганнибал
так  торопится  покинуть  земли  галлов:  он  не  хочет  обременять  своих
союзников постоями и поборами. Ясно, почему он болотами  обошел  дорогу  и
вышел в тыл: ему хочется дать сражение на ровной местности, а не в  горах,
где находится лагерь Сервилия. Почему же Ганнибал, выйдя на  плоские  поля
Этрурии, поспешил на юг, оставил местность,  столь  удобную  для  действий
своей конницы? Не намерен же он штурмовать стены Рима, имея в тылу  четыре
легиона Фламиния? Скорее  всего,  Ганнибал  просто  испугался,  узнав  кто
возглавляет римскую армию. Эта мысль наполнила сердце Фламиния  гордостью,
он выпрямился и поправил свой позолоченный шлем.
     Ему, чью родители были плебеями,  Рим  в  дни  смертельной  опасности
вручил свою судьбу.  Ни  один  из  этих  патрициев,  гордящихся  восковыми
изображениями своих предков, не достоин командовать даже центурией  в  его
армии. Все они - Сципионы,  Фабии,  Метеллы  -  надулись  от  тщеславия  и
вот-вот лопнут, как лягушки из греческой басни.
     Фламиний вспомнил, как после его победы над галлами  сенат  отказался
дать ему конный триумф, придравшись к каким-то небесным знамениям.  Теперь
же, когда на Рим идут полчища Ганнибала, сенаторы стали в  нем  нуждаться,
они заискивают перед ним,  они  ему  льстят.  Ничего,  скоро  им  придется
участвовать в его триумфальной процессии. Фламиний  улыбнулся,  представив
себе, какую кислую мину состроит консул прошлого года Сципион, узнав,  что
им, Фламинием, разбит непобедимый Ганнибал.
     Интересно, где теперь этот пун? Наверно, уже вышел на мою дорогу. Все
равно, он далеко не уйдет. Для него и его воинов уже заготовлены колодки и
цепи. Ими наполнены десять повозок.
     Фламиний оглянулся. Обоза, двигавшегося в центре походной колонны, не
было видно. Туман, ползший справа, со стороны Тразименского озера, густел,
и скоро ничего нельзя было  различить,  кроме  расплывчатых  фигур  воинов
передового отряда.
     И вдруг тихая местность огласилась нестройным гулом, шедшим откуда-то
сверху. Град камней, туча копий посыпались на римлян.
     "Засада?" - мелькнуло в мозгу у Фламиния, и в это же мгновение что-то
тяжелое ударило его в голову.
     Покачнувшись, он схватился за гриву коня, но  конь,  видимо  раненый,
захрипел и осел под ним.
     Быстро соскочив с коня, чтобы не быть придавленным,  Фламиний  ощупал
голову. Шлем куда-то упал, слева  над  ухом  волосы  слиплись,  но  кость,
по-видимому, не была  задета.  Враги  напирали.  Туман  мешал  разглядеть,
сколько их. Теснота и паника не позволяли  развернуться  в  боевой  строй.
Застигнутые врасплох, римляне кинулись вправо и влево, но навстречу бежали
воины других манипул, которых гнала карфагенская конница.
     Многие бросились в  озеро.  Они  надеялись  добраться  до  островков,
расположенных стадиях в четырех от берега. Пока было мелко,  люди  шли  по
дну. Поверх воды виднелись головы,  плечи,  руки  с  бесполезным  оружием.
Балеарские пращники устроили настоящую охоту на беззащитных людей. Камни и
свинцовые шары догоняли римлян и в воде. Люди в  ужасе  пускались  вплавь.
Оружие и доспехи тянули их ко дну.
     Другие искали спасения на неприступных кручах,  скользили  и  падали.
Крики наполнили местность. Воины молили врагов о  пощаде  и  погибали  под
ударами.
     Кое-где  завязывался  бой.  Несколько  десятков  легионеров  окружило
консула. Черные, слипшиеся от крови волосы  оттеняли  измученное,  бледное
лицо.
     - В строй, в строй! - кричал консул, размахивая мечом.
     Легионеры,  образовав  полукруг,  яростно  отбивались  от  наседавших
галлов. Римские щиты гудели от ударов мечей. Слышалось прерывистое дыхание
уже утомившихся галлов. Дукарион был на коне. Он наблюдал за боем, защищая
тыл своих воинов от неожиданного нападения.
     И вдруг инсубр как-то неестественно выпрямился.  Впившись  глазами  в
римлянина без шлема, Дукарион воскликнул: "Это он!" - и  направил  коня  в
гущу сражающихся.
     Солнце  нагрело  воздух.  Туман  рассеялся.  Стали  отчетливо   видны
небольшие  островки  в  нескольких  стадиях   от   берега   и   скалы   на
противоположном берегу.  Магарбал  с  нумидийской  конницей  отправился  в
погоню  за  римлянами,  которым  удалось  скрыться  в   тумане.   Наемники
приступили к "жатве" - так в войске называли сбор всего, что  осталось  на
поле боя. Нужно не  зевать,  если  хочешь  себя  вознаградить  за  раны  и
усталость.
     Проворнее   всех   действовали   галлы.   Они   не   утруждали   себя
выворачиванием  солдатских  заплечных  мешков,  в  которых  едва  что-либо
найдешь,  кроме  зачерствевшей   ячменной   лепешки,   бронзовой   бритвы,
зазубрившегося от долгого употребления ножа и  двух-трех  амулетов.  Галлы
бросались к военным трибунам, легатам и  всадникам,  носившим  на  третьем
пальце правой руки золотое кольцо. Когда кольца не сходили с закостеневших
пальцев, они рубили пальцы вместе с кольцами и бросали их в свои заплечные
мешки. Если бы Ганнибалу вздумалось узнать,  сколько  римских  начальников
погибло в бою, он мог бы приказать галлам сосчитать собранные ими кольца.
     По полю боя неторопливо шагал Тирн со своими пращниками. На плечах  у
всех балеарцев были тяжелые дубины. Балеарцев не  интересовали  пожитки  и
ценности покойников. Они боялись, что вещь мертвеца принесет им несчастье.
Балеарцы искали трупы своих  земляков,  чтобы  похоронить  их  по  обычаям
предков.
     Вот еще один пращник, нашедший смерть в бою. Балеарцы оттащили его  в
сторону и перебили ноги дубинами. Теперь покойник не страшен: он не сможет
явиться ночью и пугать живых. Но все же лучше завалить его могилу камнями.
Так будет безопаснее.
     С высоты холма  Ганнибалу  были  видны  вся  дорога  до  закругленных
холмов,  огибавших  озеро  с  севера,  прибрежные   камыши   и   спокойная
серебристо-серая гладь озера. По облаку пыли можно  было  догадаться,  что
возвращается конница Магарбала. Вот уже видны всадники по  обеим  сторонам
длинной колонны пленных. Судя по длине колонны, Магарбал захватил не менее
пяти тысяч римлян. Но Ганнибал нетерпеливо вглядывался в даль. Может быть,
он ждал Дукариона, которого послал найти труп консула?  Да,  ему  хотелось
взглянуть на человека, о котором он так много думал последнее время.  Нет,
это не тщеславие победителя, желающего насладиться  зрелищем  поверженного
врага, а просто любопытство. "каков он этот Фламиний? Таким ли я его  себе
представлял?" Там, в низине, у самой дороги,  воины  уже  роют  могилу,  в
которую будет опущено тело  консула.  Пусть  знает  вся  Италия,  что  он,
Ганнибал, уважает храбрых и мужественных воинов, даже если они его враги.
     Послышался конский топот. К Ганнибалу  подскакал  Дукарион.  У  галла
было растерянное лицо.
     - Обыскали все поле боя, тела Фламиния нет.
     - Где же оно? - спросил полководец раздраженно.
     - Не знаю, - ответил галл, пожимая плечами. - Я  бы  считал,  что  он
скрылся, если бы сам не поразил его мечом.
     Ганнибал ничего не  сказал,  но  по  его  лицу  было  видно,  что  он
недоволен.
     Можно  было  подумать,  что  полководец  расстроен  только  тем,  что
Дукарион не выполнил его приказания.  Но  Ганнибала  тревожит  другое.  Он
надеялся, что сразу после победы над римлянами к  нему  явятся  старейшины
италийских городов и предложат ему союз, продовольствие и воинскую  помощь
для похода на Рим. Но никто не являлся. Может быть, италийцы еще не  знали
о разгроме римлян или страх перед римлянами еще не выветрился  после  двух
сражений и они ждут третьего?



                                 ДИКТАТОР

     Трепещут красные флажки на Яникуле [Яникул -  римский  холм].  Претор
Манлий, в отсутствие  консулов  считавшийся  главой  государства,  созывал
народ на Марсово поле, где, согласно обычаям предков, граждане  собирались
по центуриям. Каждая из центурий состояла из сотни вооруженных граждан  от
семнадцат