удет интересно полюбоваться черепом этого великана.
     - Да ведь это слон! - воскликнул Магон. - В Альпах -  слон!  И  какой
огромный! Смотри, какой у него бивень!
     Ганнибал молчал. Огромная голова с пустыми впадинами глаз внушала ему
ужас. Какой полководец повел в Альпы слонов? Кто уничтожил этих  гигантов?
Когда это было? [Ганнибал, разумеется, не мог знать, что  перед  ним  была
голова предка слона - мамонта, жившего когда-то в Альпах] А что сулят горы
ему?
     В этот же день войско  достигло  подножия  высокого  холма.  Ганнибал
посмотрел вверх. Над тропой нависли огромные черные камни. Каждого из  них
было достаточно, чтобы раздавить сто воинов, а  из-за  камней  выглядывали
обросшие волосами лица горцев. В шапках мехом вверх  они  были  похожи  на
сильных и  страшных  зверей.  Возможно,  это  были  жители  разграбленного
селения или обитатели других деревень, напуганные  появлением  чужеземцев.
Находясь в безопасности, они могли преградить путь целой армии.
     Надо было во что бы то ни  стало  узнать,  каковы  намерения  врагов,
долго ли они собираются оставаться в своем орлином  гнезде.  Это  вызвался
сделать Дукарион. Далеко обойдя скалу, он проник в расположение горцев.  В
темноте он легко сошел за воина, задержавшегося в селении, тем  более  что
говорил на галльском языке. Узнав, что горцы  по  ночам  покидают  проход,
чтобы  занять  его  на  рассвете,  Дукарион  поспешил  сообщить  об   этом
Ганнибалу.  Ночью  Ганнибал  приказал  разложить  побольше  огней,   чтобы
обмануть бдительность врагов, а сам, отобрав лучших воинов, занял  склоны,
оставленные вечером горцами. Утром на виду у неприятеля войско  снялось  с
лагеря и двинулось вверх по течению реки Изар.



                                 ПЕРЕВАЛ

     На девятую ночь пути Ганнибал, скакавший впереди с Дукарионом и двумя
телохранителями, достиг перевала. Луна освещала дикую  и  суровую  пустыню
гор. Высоко к небу занеслись покрытые льдом скалы.  Казалось,  они  хотели
достигнуть своими вершинами звезд, но остановились, застыли, залюбовавшись
собой, великолепные, бесстрастные ко всему, что их окружало.
     В темноте лениво текло войско, огибая скалы, заполняя ущелье криками,
ударами, конским ржанием. Резкий холодный ветер безжалостно трепал одежду,
обжигая своим ледяным дыханием лица, руки,  спины  воинов.  Лошади  брели,
понуро опустив голову. Из ноздрей у них шел белый пар.
     Ганнибал бесконечно долго смотрел на поднимающееся войско,  пока  оно
не втянулось на заснеженную площадь  перевала  и  не  рассыпалось  по  ней
черными копошащимися кольцами.
     Первые лучи солнца осветили далеко внизу узкую  ленту  дороги,  а  по
краям ее павших лошадей и мулов, сломанные повозки, напоминающие брошенные
капризным ребенком глиняные игрушки.
     Повернувшись, Ганнибал невольно вскрикнул. Его взору открылся вид  на
страну,  перерезанную  реками,  расцвеченную  зеленью  лугов,   на   море,
сверкающее под солнцем, как вычищенный медный щит. Внизу, под ногами, была
Италия. Его волновала близость этой страны, которую он никогда  не  видел,
но о которой так много мечтал. Как не похожа  Италия  на  знакомые  ему  с
детства равнины Африки и взгорья Иберии!
     - Сюда! - кричал Ганнибал воинам, окоченевшим, сломленным усталостью.
- Смотрите, вот она, Италия, наша цель и добыча! Я отдаю  ее  вам  всю,  с
лесами и реками, городами и селениями...
     И настолько прекрасно было зрелище этой страны, такой ощутимо близкой
и зовущей, что всем хотелось протянуть руки, как к  картине,  нарисованной
каким-то  искусным  художником,  и  ощупать  закостеневшими,  несгибающими
пальцами доску и краски, из которых складывалось это светлое чудо.
     Снявшись со стоянки, карфагеняне начали спуск  с  перевала.  Ветер  в
ущелье дул еще резче, еще колючей и  пробирал  до  костей.  Крутая  дорога
местами  была  еще  покрыта  снегом,  остатком  последних  обвалов.   Снег
проваливался под ногами. Тяжелые  вьюки  сползали  коням  на  шею.  Дорога
петляла по голым, обледеневшим склонам. Поскользнешься - лети в пропасть.
     Всадники спешились и шли сзади, держась за конские хвосты. Варвары, в
течение нескольких дней  неотступно  следовавшие  за  войском,  как  будто
исчезли. Видимо, они  решили  предоставить  уничтожение  пришельцев  самой
природе. Или эти места непроходимы  не  только  для  армии  с  конницей  и
слонами, но даже и для самих горцев?
     Внезапно  раздался  сигнал  тревоги.  И  сразу  же  он  был  заглушен
нестройным ревом сотен глоток. На передовых воинов напали горцы, обошедшие
войско тайными тропами.
     "Конец! - подумал Ганнибал. - Сейчас напуганные  животные  полетят  в
пропасть, а вслед за ними и люди, ибо нет такой  силы,  которая  могла  бы
заставить воинов броситься на помощь передовому отряду. Страх  перед  этой
скользкой обледенелой тропой сильнее моего приказа, сильнее голоса разума.
Сейчас конец".
     Но опасения Ганнибала оказались ложными. Случилось  то,  чего  меньше
всего можно было ожидать. Нападающие  остановились,  словно  окаменев.  Их
изумление длилось несколько мгновений. Но вот они поворачиваются и  бегут,
несутся без оглядки, словно за  ними  гонится  целый  сонм  духов,  бегут,
бросая оружие.
     Карфагеняне, недоумевая, оглядываются. Почему  бегут  горцы?  Что  их
испугало? Догадка приходит внезапно и вместе с нею  взрыв  хохота.  Воины,
усталые, голодные, с отмороженными  руками  и  ногами,  не  спавшие  много
ночей, позабывшие, что такое  улыбка,  смеются.  Их  тела  содрогаются  от
хохота, звенит оружие, ударяясь о заледеневшую одежду. И скалы, отражающие
эти странные звуки, откликаются чудовищным эхом. Кажется, они тоже смеются
над ужасом дикарей, впервые увидевших слонов.
     Слоны!  Ганнибал  чувствовал  все  большую   признательность,   почти
нежность к этим огромным животным. И здесь, в этой  ледяной  пустыне,  они
спасают его от гибели. Слоны - это его смугла, пылкая  Ливия,  поднявшаяся
на борьбу с холодной и заносчивой Европой. Слоны - это мечта о победе  над
Римом, которой отдал жизнь его отец.
     Через три дня войско спустилось в  зеленую  долину,  расширяющуюся  к
югу, как и река. В тишине журчали горные ручьи. У  частокола,  окружавшего
селение из десятка домов,  стояли  седобородые  старцы  в  белых  одеждах.
Опираясь на посох, они изумленно  смотрели  на  невиданных  пришельцев.  В
обитателях долины не было той дикости, которой  отличались  горцы!  Словно
вместе  с  природой  и  климатом  изменились  люди.   Они   стали   мягче,
гостеприимнее.
     Из селения потянуло запахом дыма, напомнившим об усталости и  голоде.
Ганнибал сошел с коня, чтобы осмотреть место привала.



                                  СМОТР

     Горы стояли грозным полукругом, великаны в ослепительно белых шлемах,
в черных панцирях и зеленых плащах. Пятнадцать дней с ними шла война. Горы
сбрасывали со своих  плеч  камни  и  снежные  лавины,  громоздили  уступы,
разверзали под ногами пропасти, обжигали  щеки  холодом,  ослепляли  глаза
чудовищным блеском своих льдов. Как слаб и беспомощен человек в  борьбе  с
этими неумолимыми  гигантами!  Но  все  же  его  упорство  победило.  Горы
расступились и нехотя пропустили эту горсточку  пигмеев.  Кажется,  теперь
они смотрят с поднебесья и  снисходительно  улыбаются:  "Эй  вы,  двуногие
муравьи! Много ли вас осталось?
     Звук военного рожка нарушил ход мыслей Ганнибала.  Он  понял:  войско
уже выстроено, пора  идти.  Сегодня  впервые  за  много  месяцев  Ганнибал
устраивал смотр войску, перекличку живых.
     Левый фланг занимали иберы. Они были в  своих  неизменных  сагумах  -
коротких красных плащах из грубой материи. Только эти сагумы  имели  такой
вид, словно их терзали  своры  гончих.  Длинные  спутанные  волосы  делали
иберов похожими на косматых львов. Приветствуя полководца,  иберы  подняли
свои маленькие щиты, переплетенные сухожилиями.
     Галлы. Они в штанах до щиколоток  и  в  легких  туниках.  Многие  без
щитов. Здесь не больше тысячи воинов. А ведь через Пиренеи  перешло  шесть
тысяч галлов. Где остальные? Погибли или рассеялись? Смешались  с  толпами
горцев или вернулись на родину? Что  их  заставляет  здесь  стоять?  Жажда
добычи или верность долгу?
     - Теперь у нас будет вдоволь настоящего  вина,  -  бросил  он  весело
галлам, зная их пристрастие к этому напитку.
     Ответом на эти слова был нестройный благодарный вопль.
     Ливийцы. Какое печальное зрелище! "Мои ливийцы", - называл он их  про
себя или в кругу друзей, не желая показывать своего  пристрастия  к  этому
храброму и верному племени.  Неужели  это  его  ливийцы?  Жалкие  лохмотья
вместо одежды. Ноги обмотаны грязными тряпками, через  которые  проступает
кровь. Лица и руки в синих и черных пятнах,  словно  у  клейменных  рабов.
Ганнибалу захотелось поднять к небу  кулаки  и  крикнуть  богам:  "Что  вы
сделали с моими лучшими воинами? Отдайте моих  ливийцев!"  Но  он  спрятал
руки за спину и сказал громко и отчетливо:
     - Давным-давно наш город вел войну с  греками  из  Кирены  [Кирена  -
область к востоку от Карфагена, заселенная с  VI  века  до  н.э.  греками;
теперь государство  Ливия].  Между  нашими  и  греческими  владениями  был
спорный кусок земли. И вот тогда два  брата  из  рода  Филенов  предложили
похоронить себя живыми на спорной земле, чтобы она принадлежала родине.
     Ганнибал обвел внимательным взглядом поредевший строй ливийцев.
     - Вы потеряли многих, - продолжал он. - Ваши друзья погибли  на  этой
чужой земле, чтобы она всегда принадлежала Карфагену.
     Балеарские пращники. Ганнибал им что-то сказал, и они  затряслись  от
хохота. Прыгали черные витые шнуры на их впалых животах.
     - Что? Что он сказал? - пронеслось по строю сардов.
     - Это только нам, - отвечали задорно балеарцы.
     И новая волна хохота прокатилась по их рядам.
     Нумидийцы. Их осталось шесть тысяч. Потери невелики.  Недаром  он  их
так берег. Правда, часть без коней. Но разве мало коней в этой стране?!
     Боевые слоны. Они покачивают головами, словно  жалуются:  "Что  ты  с
нами сделал, Ганнибал? Нас только семнадцать. И мы едва стоим на ногах".
     - Рихад, - обратился Ганнибал к индийцу, - выживут ли они?
     Индиец низко поклонился:
     - Да, если ты дашь им отдых,  не  менее  двух  недель.  Здесь  густая
трава. Они будут сыты.
     "Две недели. Отдых, - думал Ганнибал. - В отдыхе нуждаются и слоны  и
люди. Две недели, и у меня будет снова армия. А если римляне не дадут  мне
этих двух недель? Тогда пропало все, тогда напрасны все труды и жертвы".
     Эти дни Ганнибал коротал за игрой, которой его научил  Рихад.  Индиец
называл ее "чатуранга", что в переводе означало "четыре  рода  войск".  На
деревянной доске, расчерченной в том же порядке, что и римский лагерь - по
квадратам, - друг против друга располагались  фигурки  из  кости  -  пешие
воины, всадники, боевые слоны и квадратные башенки наподобие гелепол.  Два
вражеских стана - черный и белый. И каждый из них возглавлялся  королем  и
королевой в диадемах. Чатуранга была серьезной  и  умной  игрой.  Ганнибал
научился ей еще в Иберии и теперь легко выигрывал у Рихада.
     - Не могу понять, -  сказал  он  как-то  Магону,  -  почему  тебя  не
привлекает чатуранга? Что хорошего в игре в кости, которой ты отдаешь  все
свободное время? Чему она тебя может научить?  Полагаться  на  случай,  на
удачу, слепую, как старый конь в серебряных рудниках?
     - А для меня чатуранга слишком сложна и скучна, - возразил  Магон.  -
Просиживать весь день за деревянной доской, словно от твоего хода  зависит
судьба армии, - это не по мне.
     Наблюдая за выражением лица  Ганнибала  во  время  игры,  можно  было
подумать, что перед ним не доска, а настоящее поле боя.  Тому,  кто  хочет
разгадать секрет его побед, не мешало понаблюдать за игрой. Он был смел  и
в то же время осмотрителен. Он часто шел на жертвы, чтобы добиться лучшего
расположения фигур, и умело пользовался малейшей оплошностью партнера.
     -  Нет,  -  сказал  Ганнибал  Магону,  пришедшему  его  навестить,  -
чатуранга лишь отдаленно напоминает войну. Здесь, - он показал на доску, -
я уверен, что мои воины не повернут оружия  против  меня,  что  они  точно
выполнят мой план. А в жизни все иначе. Вот этот воин, - Ганнибал  взял  в
руки пешку, - находится на территории врага. Это галл. Он должен выполнять
волю своего белого царя. Но при искусной игре я могу заставить его служить
себе. Для этого я и ввел в действие слонов... Нет, не этих, а настоящих  -
индийцев и ливийцев. Я принес их в жертву. Они погибли  в  Альпах.  Но  во
вражеском стане переполох. - Ганнибал  смахнул  несколько  белых  пешек  с
доски. - Путь в Италию открыт.



                               ЕДИНОБОРСТВО

     Ганнибал был взволнован. Гонцы, посланные в земли галлов, пограничные
с Тирренией, принесли известие, что римский консул Публий  Сципион  прибыл
из Массалии и с небольшим количеством воинов  высадился  у  Пизы  [Пиза  -
древний этрусский город  на  побережье  Тиррении].  Присоединив  к  своему
отряду легионы, охранявшие северные рубежи Италии, он  вступил  в  равнины
реки Пада,  которую  галлы  называют  Боденком.  Всего  лишь  три  дневных
перехода  отделяет  оба  войска.  А  воины  еще  не  успели  отдохнуть  от
утомительного перехода в горах.  Если  первое  сражение  будет  проиграно,
галлы разбегутся, как зайцы из дырявой корзины. Не отыщешь следов!
     Ганнибал решил снова собрать войско. Воинам  надо  сказать,  что  они
должны сражаться не из-за горсти серебра, которую они  получают  в  каждое
новолуние, а за собственную свободу и жизнь. У них нет  надежды  вернуться
на родину, а плен для них означает рабство, оковы и страдания. Сказать это
на языке галлов - обидятся ливийцы, произнести речь на ливийском  языке  -
будут обижены галлы, сарды, балеарцы. Выступать  перед  каждым  отрядом  -
долго и утомительно. Наемники не  любят  долгих  речей,  им  понятен  язык
действий. Решение пришло внезапно.
     - Собери войско и прикажи поставить перед воинами пленников, - сказал
он Магону. - Тех, что мы захватили под Таурасией [Таурасия (теперь  Турин)
- укрепленное поселение в землях племени  тауринов,  куда  прибыло  войско
Ганнибала, спускаясь с Альпийских гор].
     Когда Ганнибал прибыл на поле, все войско было уже в сборе.
     - Дукарион, - обратился он к своему проводнику, - скажи им: если  кто
хочет получить это, - Ганнибал указал на лошадей  и  снаряжение,  -  пусть
выйдет вперед, чтобы сразиться друг с другом на глазах у войска.
     Когда Дукарион объяснил пленникам,  чего  от  них  хочет  полководец,
вперед вышли все.
     - Это слишком много, - сказал Ганнибал.  -  Достаточно  будет  двоих.
Пусть кинут жребий.
     Жребий указал имена  двух  юношей;  на  лицах  их  была  неподдельная
радость, другие же пленники опечалились.  Они  стояли,  хмуро  уставясь  в
землю. А тем временем кузнецы сбивали с ног и рук счастливцев оковы. И вот
в руках у них сверкнули мечи.  Они  скоро  будут  свободны.  Один  из  них
вернется свободным  в  свой  дом,  обнимет  родных  и  близких,  другой  -
освободится от мучений. Их  чувство  радости  было  понятно  каждому,  кто
наблюдал за ними в этот миг.
     Схватка началась. С поднятыми вверх  мечами  галлы  описывали  круги,
обходя друг друга. Их лица выражали  такую  ярость,  словно  они  были  не
товарищами и соратниками, а злейшими врагами. Удары следовали за  ударами,
но  противникам  пока  удавалось  уклоняться  от  них.  Волнение  зрителей
нарастало. При каждом  ударе  у  них  вырывались  возгласы  одобрения  или
недовольства. Многие вышли из рядов и подошли совсем близко к сражающимся.
Внезапно один из галлов сделал прыжок и нанес своему  противнику  страшный
удар, но меч рассек ему плечо, что, однако, не помешало раненому  обрушить
меч на голову соперника. Вопль вырвался из тысячи глоток.
     Еще несколько мгновений галл держался на ногах.  Кровь  заливала  его
лицо. Потом он рухнул на землю.
     Победитель несколько  мгновений  стоял  молча  с  опущенной  головой,
словно в ужасе перед тем, что он сделал. Потом, с  ненавистью  взглянув  в
сторону Ганнибала, медленно зашагал к своим трофеям.
     Ганнибал поднял руку, призывая воинов к вниманию.
     - Вот и ваш выбор, - сказал полководец. - Рабство.  -  Он  указал  на
группу пленников, жалких, растерянных. - Смерть. - Ганнибал перевел взгляд
на окровавленное тело павшего юноши. - Или победа... -  Ганнибал  протянул
обе руки к юноше.
     Тот уже успел надеть блестящий шлем, натянуть латы и выбирал коня.
     Это была самая  краткая  из  речей,  которую  приходилось  когда-либо
произносить Ганнибалу. И самая убедительная. Надо ли было говорить, что  у
воинов нет иного  выхода,  как  сражаться,  не  щадя  жизни,  что  надежда
возвратиться на родину бегством тщетна, что за  их  спиною  горы,  реки  и
дикие враждебные племена.



                                  ТИЦИН

     Соорудив лагерь и наведя на быстрой речке Тицин мост, Публий  Сципион
во главе отряда конницы выехал на разведку. Всадники  двигались  изогнутой
линией:  середина  впереди,  а  края  отставали.  Копыта  гулко  били   по
каменистой земле.
     От лазутчиков консул узнал, что Ганнибал перешел Альпы и находится  в
стране тауринов, в двух дневных переходах  от  Тицина.  Сципиона  удивляли
дерзость и отвага полководца пунов. Мог ли он  до  Массалии  предположить,
что Ганнибал решится перейти Альпы с  конницей  и  слонами?  Этот  переход
расстроил все его планы. Пришлось разделить войско на две части.  Одну  из
них, во главе с братом Гнеем, он послал в Иберию, а другую повел назад,  в
Италию.  Сципион  был  уверен,  что  переход  через  Альпы  дорого   стоил
Ганнибалу. Поэтому он торопился нанести пунам удар до того, как они сумеют
отдохнуть и пополнить свою армию.
     Стадиях в двух от моста консул заметил впереди  большой  столб  пыли.
Будучи уверен в правильности сведений лазутчиков, консул решил, что галлы,
напуганные неприятелем, угоняют с пастбищ свои стада. И когда  столб  пыли
был уже совсем близко, когда уже  было  поздно  отступать,  консул  увидел
вражескую конницу. Она  двигалась  колонной  по  шесть  всадников  в  ряд.
Смуглые  худощавые  люди  словно  приросли  к  крупам   коней.   Всадников
возглавлял человек лет тридцати, с черной, в кольцах бородой. На нем  были
сияющие латы, длинный пурпуровый плащ. "Ганнибал!" - пронеслось в мозгу  у
Сципиона, но, прежде чем  консул  успел  дать  команду,  нумидийцы  издали
воинственный вопль. Земля загудела под копытами.
     Легковооруженные римские пехотинцы в страхе стали искать спасения  за
строем римской конницы, внося замешательство в ее ряды.
     Нумидийцы,  которыми  командовал  сам  Ганнибал,  на   ходу   изменив
направление, ударили во  фланг  римлян.  В  воздухе  просвистели  дротики.
Раздались крики ужаса, стоны раненых.
     Публий, находившийся неподалеку от отца, заметил, как на полном  ходу
остановился его конь и консул, неестественно подняв  локоть  правой  руки,
медленно сползает на землю. Конница сжалась, приняв раненого  в  середину.
Но ряды  ее  редели,  и  уже  совсем  близко  слышался  воинственный  клич
нумидийских всадников. Прижавшись к гриве коня, Публий мчался  на  помощь.
Взять раненого на коня было делом нескольких мгновений.
     И вот уже Публий с отцом, обнявшим сына  здоровой  рукой,  несется  к
римскому лагерю. В ушах свистит ветер, щеки пылают, сердце бьется тревожно
и радостно. Справа и слева, защищая  консула  своими  телами,  скачут  его
ликторы.
     Вот уже виден лагерный вал с  частоколом.  Часовые  подымают  бревно,
заменяющее ворота. Из других  ворот  выходят  манипулы  тяжеловооруженных.
Убедившись, что им не догнать беглецов, нумидийцы повернули вспять.
     Поддерживая голову и плечи отца, Публий помог ему спуститься с коня и
сесть на подстеленный кем-то  пла