Каждый свободный житель  Аттики - в том  числе  женщины и  иностранцы -
имели право  обжаловать перед  этим  судом  любое  решение  администрации. В
компетенцию  гелиеи  входило  и  рассмотрение  дел  о  злоупотреблениях  или
нарушениях  законов, если таковые обнаруживались при сдаче отчета или в ходе
текущей деятельности должностных лиц любого уровня.
     Таким   образом   в   государстве   Солона   осуществлялось   сочетание
демократического и аристократического начала. Сам он об этом писал так:
     "Власть даровал я народу в той мере,
     в какой он нуждался,
     Чести его не лишил, но и не дал ему лишних прав.
     Также о тех позаботился я, кто богатством и силой
     Всех превзошел, - чтобы их не опозорил никто.
     Встал я меж тех и других, простерев
     мощный щит свой над ними,
     И запретил побеждать несправедливо других".
     (Плутарх. Солон. XVIII)
     Спустя  два  столетия  Аристотель  одобрит  найденное  Солоном  решение
основного  вопроса  о  власти  в  государстве.  В  своем  капитальном  труде
"Политика" великий философ древности напишет:
     "...  над  чем   собственно  должна  иметь   верховную   власть   масса
свободнорожденных  граждан, т.е. все  те, кто и  богатством не обладает и не
выдается чем-либо в своей добродетели?
     С  одной стороны,  допускать таковых к  занятию высших  магистратур  не
безопасно:   не   обладая   развитым   в   достаточной   степени    чувством
справедливости, не  обладая  политическим  смыслом, они могут  поступать  то
несправедливо, то  ошибочно. Но, с другой стороны, рискованно и устранять их
от  участия  во  власти: когда в государстве  много лиц  лишено политических
прав,  когда в нем много бедняков, тогда такое государство  неизбежно бывает
переполнено враждебно настроенными элементами. Остается  одно - предоставить
всей этой массе участвовать в законосовещательных и судебных органах власти.
Поэтому-то  и Солон, и некоторые другие  законодатели указывают  этой  массе
определенное  место  в  государственной  организации, предоставляя ей  право
принимать  участие в  выборе  магистратов  и  в контролировании отчета об их
деятельности по окончании ими службы".(III, 6, 6)
     Для нас критерий "богатства и силы", разумеется, неприемлем, да и лишен
смысла. Но  если  вернуться к исходному требованию Солона - компетентности и
достоинства  тех,  кому  вручается  власть  в  государстве,  то политическая
концепция Солона и Аристотеля становится вполне современной.
     Но вернемся  к реформе Солона. В  своде его законов есть и  такие,  где
видна  забота о  нравственных  основах общественной  жизни. Есть,  например,
закон, наказующий пассивность или безразличие к судьбе общества:
     "Из основных законов Солона, - пишет  Плутарх,  - особенно характерен и
странен  закон,  требующий  отнятия гражданских прав у гражданина,  во время
междоусобия  не примкнувшего  ни  к  той,  ни  к  другой  партии.  Но Солон,
по-видимому, хочет, чтобы гражданин не  относился  равнодушно и безучастно к
общему делу, оградив от опасности свое состояние..." (Солон. XX)
     Мне  кажется, что  Плутарх  не  совсем прав, предполагая лишь осуждение
обывательского эгоизма. И вряд ли своим законом Солон, только что погасивший
начало  гражданской  войны,  хотел  придать   размах   будущим   вооруженным
столкновениям.  Представляется другое.  Знакомясь с  политической  жизнью  и
историей многих  народов,  Солон,  вероятно,  не  раз  наблюдал,  как  кучке
заговорщиков  удавалось  подчинить  себе  целый  народ  только  потому,  что
граждане были разобщены. Каждый сомневался, не окажется ли он в одиночестве,
выступив  против притеснителей.  Если  же,  опасаясь бесчестия,  они  сумеют
преодолеть свою нерешительность и возьмутся  за оружие, то  окажутся в таком
большинстве, которое легко обратит в бегство узурпаторов.
     Еще один закон  разрешал любому  гражданину  привлечь к  суду не своего
обидчика, а того, кто нанес урон другому, даже совсем постороннему человеку,
т.е.  выступить  на  защиту  любого пострадавшего.  Закон призывал граждан к
взаимопомощи и сочувствию. Сам Солон, видимо, придавал большое значение духу
этого закона. Когда его спрашивали, в каком государстве жизнь устроена всего
лучше, он отвечал: "В таком, где за обижаемых не менее их самих вступаются и
наказывают обидчика люди, не задетые этим лично".(Там же, XVIII)
     При  заключении  брака  Солон  запретил  требовать  приданое,  разрешив
невесте взять с собой только три платья и несколько недорогих вещей.
     "По его мысли, - пишет Плутарх, - брак не должен быть каким-то доходным
предприятием  или куплей-продажей;  сожительство  мужа с женой  должно иметь
целью рождение детей, радость, любовь".(XX)
     Реформы Солона подрывали  традиционную  родовую организацию в Аттике, а
тем  самым  и  власть  родовой  аристократии.  Особенно  важен   был  закон,
разрешавший произвольное завещание земли.  Раньше земля была  собственностью
рода и завещатель мог  ее передать только тому, кто  принадлежал к его роду.
Новый закон  о завещаниях  утверждал частную  собственность на  землю. Между
прочим,   в  этом  законе   была  оговорена  недействительность   завещания,
составленного в состоянии болезни, принуждения  или... под влиянием  женщины
(!).
     Солон  понимал, что скудная земля  Аттики не сможет прокормить растущее
население и потому будущее Афин  должно быть обеспечено развитием торговли с
внешним миром. Поэтому его законы поощряли занятие ремеслами, к чему до  той
поры  афиняне   относились  с  высокомерным   пренебрежением.  В  частности,
ремесленникам-иностранцам, переселившимся  в  Афины  со  всем  имуществом  и
семьей,  он  предоставил  полное  афинское  гражданство.  Один  из   законов
освобождал  сына ремесленника от  обязанности  содержать  в  старости своего
отца, если тот не обучил его ремеслу.
     В законах Солона  ничего не  говорится о  рабах. В ту пору их  еще было
очень мало - главным образом женщины в услужении у аристократов и пастухи.
     Законы  Солона спускались  даже до  таких,  казалось  бы  малозначащих,
бытовых подробностей, как  запрещение брани и словесных оскорблений в судах,
правительственных местах и общественных процессиях. За  нарушение закона был
назначен штраф  в  пять драхм  -  сумма  по  тем  временам  немалая,  равная
стоимости  быка.  Из  них  три  драхмы шли в пользу  оскорбленного,  а две -
государству. Впрочем, по  сравнению с отмененными Солоном законами Драконта,
где даже  мелкая кража  каралась смертью (отсюда  наше искаженное  выражение
"драконовы законы"), наказание за брань было не слишком суровым. Плутарх так
комментирует снисходительность законодателя в этом случае:
     "Нигде  не  сдерживать  гнев  - это признак человека  невоспитанного  и
необузданного;  везде сдерживать -  трудно, а  для  некоторых  и невозможно.
Поэтому  законодатель  при составлении закона  должен иметь  в виду  то, что
возможно  для  человека, если  он хочет наказывать  малое  число виновных  с
пользой, а не многих - без пользы".(XXI)
     Стремление   найти   решения  общественных   проблем,  приемлемые   для
подавляющего  большинства  граждан  и  в наименьшей  степени  опирающиеся на
принуждение,  характерно для  всего  законодательства  Солона -  в большом и
малом. Впрочем,  разумеется, даже лучшие  из  законов не могут  быть по душе
всем   без  исключения,   и  Солону,   по-видимому,   приходилось  проявлять
определенную твердость духа. У Плутарха мы читаем по этому поводу следующее:
     "Хотя он  отказался  от  тирании, однако во  время своего  правления не
проявлял особенной мягкости и слабости, не делал уступок лицам влиятельным и
в законодательной деятельности не старался угодить тем, кто его избрал. Там,
где  дело  обстояло  вполне хорошо, он  не  применял врачевания и  не вводил
ничего  нового,  из опасения, что  "если в государстве перевернуть все вверх
дном, то  у  него не  хватит  сил  поставить  все  на место"  и  упорядочить
наилучшим  образом. Он применял лишь  такие меры, которые, по  его  расчету,
можно было провести  путем убеждения, или такие, которые при проведении их в
принудительном  порядке, не  должны были встретить  сопротивления. По  этому
поводу  он  сам  говорит:  "Я  принуждение  с законом  сочетал!" Вот  почему
впоследствии, когда его спросили, самые ли лучшие законы он дал афинянам, он
ответил: "Да, самые лучшие из тех, какие они могли принять".(XV)
     Разработка всего кодекса  законов заняла у Солона  всего один год, пока
он был архонтом. Не сохранилось  данных о какой-либо процедуре  обсуждения и
принятия  законов  Солона.  Похоже  на  то,  что  афиняне,  предоставив  ему
полномочия,  заранее  согласились полностью принять новое  законодательство.
Плутарх сообщает только о том, что законы были записаны на деревянных досках
и  выставлены на  площади для всеобщего ознакомления. Потом народ  и ареопаг
поклялись общей  клятвой исполнять  их,  а каждый  из новоизбранных архонтов
впредь приносил  на площади  особенный  обет в том, что  если  он чем-нибудь
преступит  эти законы, то посвятит  в  Дельфы  золотую человеческую статую в
свой рост.
     Между тем, сложив с себя обязанности архонта, Солон решил на длительное
время удалиться из Афин. Плутарх следующим образом объясняет это решение:
     "После  введения  законов  к  Солону  каждый  день  приходили люди:  то
хвалили, то бранили,  то советовали вставить что-либо в текст или выбросить.
Но больше всего было  таких, которые обращались с вопросами, осведомлялись о
чем-нибудь, просили дополнительных объяснений о смысле каждой статьи и об ее
назначении.  Солон  нашел,  что  исполнять эти  желания  нет  смысла,  а  не
исполнять значит возбуждать ненависть к себе, и вообще  хотел выйти из этого
затруднительного  положения и избежать  недовольства  и страсти  сограждан к
критике. По его собственному выражению:
     "Трудно в великих делах сразу же всем угодить".
     Поэтому  под  тем  предлогом,  что  ему  как  владельцу  корабля   надо
странствовать по свету, он попросил у афинян позволения уехать за границу на
десять лет и отплыл из  Афин: он надеялся, что за это  время они и к законам
привыкнут".(XXV)
     Опять-таки, мне кажется, что Плутарх недооценил тонкий  психологический
маневр  Солона.  В отсутствие  законодателя  его законы приобретают характер
объективной  данности,  тем  более,  что  они  скреплены  клятвой.  Если  же
законодатель  находится  в  городе,  то недовольные  будут  просить  его  об
изменении законов,  другие  станут  настаивать на их сохранении, и это может
повести   к  гражданской  смуте.   Оснований  для  опасения   такого   рода,
по-видимому,  было достаточно. После отъезда Солона  политическая  борьба  в
Афинах затихла не сразу. Был даже год,  когда  не  удалось избрать  архонтов
(отсюда  слово  "анархия"). Но все  же  законы Солона сохранили  силу.  В их
рамках  решали  афиняне  свои  социальные  проблемы, минуя  пагубную  дорогу
гражданской войны.  Когда  спустя  тридцать пять  лет Писистрат хитростью  и
силой сумел стать  тираном  в Афинах,  даже он не  решился  отменить  законы
Солона. Он не ликвидировал и созданные Солоном государственные учреждения, а
лишь постарался подчинить  их  своему влиянию.  Солон  в  ту пору  уже давно
вернулся  и  жил в  Афинах.  Несмотря  на  преклонный возраст, он бесстрашно
боролся  против установления  тирании  друга  своей молодости.  Обращаясь  к
афинскому народу, он писал:
     "Туча рождает великую силу и снега и града,
     Гром начинает во след молнии яркой греметь.
     Гибнет от сильных людей государство. Единому мужу
     По неразумью народ в тяжкое рабство попал.
     Если возвысится слишком, потом нелегко его будет
     Нам обуздать, но сейчас надо подумать о всем".
     (Диоген Лаэртский, I, 49)
     Выйдя на площадь, Солон призывал  сограждан  дать отпор тирану, а когда
увидел,  что  страх не  позволяет  афинянам  последовать  его  призыву,  то,
согласно Плутарху:
     "... вернулся домой, взял оружие и встал вооруженный  перед дверьми  на
улице.  "Я  по  мере  сил   своих,  -  сказал  он,  -  защищал  отечество  и
законы".(Солон, XXX)
     Опасаясь мести тирана, друзья советовали Солону  бежать из Афин, но  он
остался и в своих стихах продолжал упрекать афинян в покорности тирании.
     Впрочем, Писистрат относился к Солону с почтением, и поэт закончил свои
дни мирно, до последних дней не утратив интереса к жизни. Незадолго до своей
кончины Солон говорит в одном из стихотворений:
     "Стар становлюсь, но всегда многому всюду учусь".
     (Там же, XXXI)
     Введенная  Солоном  демократия современному  читателю  может показаться
урезанной и куцей. Большинство  граждан  имели право  избирать, но  не  быть
избранными   на    государственные   должности.   Управление   государством,
по-прежнему, а теперь еще и на законном основании, оставалось в  руках людей
богатых и знатных. И все же скачок был огромный.  Перечитайте у  Гомера, как
третировали  рядовых  воинов  герои  Илиады.  Или   описание   покорного   и
безгласного народного собрания в Одиссее. А теперь эти крестьяне-воины имели
право требовать отчета у аристократов в делах управления государством, право
отказывать  им в избрании, судить за  злоупотребления  властью. Никто не мог
стать жертвой насилия и произвола, так  как  находился под защитой  Закона и
Суда. Наконец,  все важные вопросы  жизни  государства, в том  числе вопросы
войны  и мира, не могли быть решены кем-то власть имущим  за  спиной народа,
без его согласия и одобрения. Это - очень много!
     И все-таки... Можно ли называть демократией государственное устройство,
где власть принадлежала только богатым? И вообще, что такое демократия?
     Я думаю, что дать универсальное определение  демократии невозможно. Это
- понятие  исторически и  социально обусловленное. Вне  связи  с  конкретной
общественной  формацией   оно  не  имеет  смысла.  Так  что  государственное
устройство,  основы  которого  были  заложены  реформами  Солона,  я  вправе
именовать демократией времен Солона или Афинской демократией VI века до н.э.
     Полноты  власти народ  в  это  время  еще  не  имеет.  Позже,  в  конце
следующего века, он ее получит. Тогда можно будет ввести термин "полная" или
"последовательная" демократия.  Или воспользоваться  дословным  переводом  и
назвать этот период "народовластием".

     Глава 2.
     РАЗВИТИЕ И ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ ДЕМОКРАТИИ. КЛИСФЕН, МИЛЬТИАД
     Реформа Клисфена
     Уже  упоминалось,  что  развитие  Афинской  демократии в VI  веке  было
прервано тиранией Писистрата. Перерыв был длительным. Сам Писистрат правил в
Афинах  33 года (560  -  527 гг.) и  еще  17 лет  продолжалось  тираническое
правление его сыновей. Как ни странно, но полувековой  период тирании только
укрепил  демократию.  Напомню,  что  Писистрат   сохранил  законы  Солона  и
созданные им демократические учреждения. Он сумел обеспечить в них преданное
ему большинство -  главным образом  крестьянское. Власть тирана опиралась на
поддержку  мелких и средних землевладельцев. Он был их покровителем.  Им  он
роздал  значительную  часть  земель, которые конфисковал  у  своих врагов  -
казненных  или   отправившихся  в   изгнание  аристократов.  Писистрат  ввел
государственный  кредит  с более низкими процентами,  чем  у ростовщиков,  и
налоговые  льготы для неимущих. Учредил разъездные суды,  освободив крестьян
от необходимости отправляться  в город  для решения каждой тяжбы. Узаконил и
придал общегосударственный размах крестьянским праздникам - Дионисиям.
     Впрочем, немало он сделал  и  для городской бедноты. Осуществил большие
работы по благоустройству города, построил  водопровод. При Писистрате Афины
создали значительный морской флот и начали торговать  самостоятельно, в  том
числе с Понтом - районом нынешнего Причерноморья. Получили развитие ремесла.
Все это укрепило средний слой населения Аттики, наиболее  заинтересованный в
демократии. Собственно  говоря, тиранического  в  правлении Писистрата  было
лишь то, что он имел личную охрану из наемников. Аристотель утверждает,  что
Писистрат  правил "с умеренностью  и скорее в духе гражданского равноправия,
чем тиранически. Он был вообще гуманным и кротким человеком, снисходительным
к провинившимся".(Афинская полития, IV, 13)
     За   смертью   Писистрата   последовал    заговор   аристократов.   Его
исполнителям, Гармодию и Аристогитону, удалось убить одного из двух  сыновей
тирана.  Гармодий  при  этом  погиб  на  месте,  Аристогитона  схватили,  он
мужественно перенес пытки и  был казнен. Правление  второго сына Писистрата,
Гиппия,  было, по-видимому, жестоким. Иначе  трудно понять силу ненависти  и
страха, которые  афиняне  испытывали  по  отношению к  тирании. Спустя почти
столетие, люди, никогда  с ней не соприкасавшиеся, будут  терять рассудок от
одних  только  слухов  о чьем-то  намерении  захватить  тираническую власть.
"Тираноубийцам" на рыночной площади в Афинах воздвигнут памятник,  их подвиг
будут отмечать  ежегодно официальной церемонией, а  во время  любого званого
обеда гости хором станут петь песню с такими словами:
     "Под листьями мирта мечи понесем
     Подобно Гармодию с Аристогитоном
     Когда поразили тирана мечом
     И сделали равными всех пред законом".
     В целом создается впечатление,  что  при  Писистрате  демократия как бы
запасалась  энергией,  затем при  Гиппии была зажата, но, подобно пружине, с
тем  большей  силой  распрямилась после  падения  тирании.  И  конечно,  она
перешагнула те рамки, которыми ее ограничил Солон.
     В  510 г. Гиппий был изгнан  из Афин.  Нового вождя и реформатора звали
Клисфен.  Аристократ по рождению, но,  видимо, последовательный демократ  по
убеждениям, Клисфен нанес тяжкий удар афинской родовой аристократии.
     Наиболее  важным  пунктом  в  его   реформе  508  года  было  изменение
административного  деления Аттики.  Некогда  (легенда  утверждала,  что  при
мифическом  царе Ионе) вокруг Афин  объединилось четыре  соседних  племени -
филы.   Вся   система  выборов   и  представительства,  созданная   Солоном,
базировалась  на этих четырех филах. Естественно, что  родовая  аристократия
сохраняла в  них свое традиционное  влияние.  Клисфен же разбил Аттику на 10
фил,  причем в  состав каждой из  них были включены  жители разных  мест: из
города, с побережья и из внутренней части страны. Новые филы стали безликими
единицами  административного  деления,  тяготеющими  к  городу. Роды  в  них
перемешались, аристократы утратили свое влияние.
     50  человек от каждой  филы  по жребию избирали в Совет пятисот (вместо
прежнего Совета четырехсот). По филам - тоже по  жребию - выбирали в гелиею,
формировали  отряды  тяжеловооруженных  пехотинцев  ("гоплитов").  По одному
человеку от каждой филы Народное  собрание выбирало на учрежденные Клисфеном
новые должности высших военачальников - "стратегов".
     Избрание в  стратеги  не было  ограничено  имущественным цензом.  Кроме
того,  их действительно выбирали  - открытым голосованием, а не назначали по
жребию.  Наконец,  хотя стратеги отчитывались и переизбирались ежегодно,  на
эту должность можно было быть избранным неограниченное число раз.
     Необходимость   ответственного   выбора   военачальников    диктовалась
сложностью  задач,  которые  им   теперь  приходилось  решать.  В  сражениях
участвовало намного большее (чем во  времена Солона) число воинов - различно
вооруженных, пеших и конных. Исход боя теперь в немалой  степени зависел  от
опыта и  искусства  стратега.  Полагаться при  его избрании на слепой жребий
было бы опасно. Неразумно было и ежегодно менять  командующих. Со  временем,
когда Афины  станут  во главе  союза  греческих городов,  практика ежегодной
замены    по    жребию   гражданской    администрации   тоже   выявит   свою
несостоятельность. В обход ее будут расширяться  полномочия  стратегов, а  у