ет
спорить и утверждать, что он  заботится, то  я не отстану  и не уйду от него
тотчас же, а буду расспрашивать, испытывать, уличать, и, если мне покажется,
что в нем нет доблести, а  он только говорит, что она есть, я буду попрекать
его  за то, что он  самое дорогое ни во что не ценит, а плохое ценит  дороже
всего".(29 Е)
     В качестве иллюстрации я  хочу  процитировать хотя бы  пару отрывков из
диалогов с участием Сократа.
     Вот, например,  фрагменты  спора  о доброте  с оппонентом,  настроенным
скептически:
     "Калликл:  Итак, послушай меня,  добряк, перестань  обличать, занимайся
делами  благоприличными,  чем обнаруживалось  бы твое  благоразумие, а  этот
высокопарный  вздор, эти, как бы их  назвать, мечты или  болтовню, с которой
придется  жить "в пустых домах", предоставь другим. Подражай не тем, которые
обличают эти мелочи,  а  тем,  которые  наслаждаются  и жизнью, и славою,  и
многими другими благами.(Платон. Горгий, 486)
     Сократ: (в конце своего ответа):
     "...  рассудительному,  как  мы  раскрыли,  Калликл,  если  он  человек
справедливый,   мужественный   и   благочестивый,  крайне  необходимо   быть
совершенно  добрым; а доброму, все, что  ни  делает  он -  делать  хорошо  и
прекрасно; делающему же хорошо - наслаждаться  блаженством и счастьем, равно
как злому и делающему дурно - быть несчастным".(там же, 507, C)
     А  вот диалог о дружбе, интересный не  только  выражением  нравственной
позиции Сократа, но и его взгляда на возможность государственного  правления
людей честных и благородных. Сначала в разговоре с  неким Критобулом  Сократ
рекомендует выбрать в качестве друга того, кто...
     "... отличается, во-первых,  умеренностью в удовлетворении  чувственных
потребностей,   затем    доброжелательностью,   обходительностью,   наконец,
готовностью соперничать с людьми, делающими ему добро, чтобы  не уступать им
в благодеяниях".(Ксенофонт. Меморабилий, VI, 5)
     Далее Критобул  говорит  о раздорах  среди тех, кто правит государством
(после смерти Перикла), а Сократ ему отвечает:
     "Критобул: ...  Но  если  даже добродетельные люди из-за  первенства  в
государстве  живут в  раздоре  и из  взаимной зависти  ненавидят друг  друга
(вспомните  речь Дария - Л.О.), то где же после этого можно найти друзей и у
кого можно искать расположения и верности?
     Сократ: Да,  Критобул, людские отношения  представляют довольно пеструю
картину: по природе люди имеют задатки  дружбы - они нуждаются друг в друге,
чувствуют  сострадание  к ближнему, оказывают друг  другу помощь и, сознавая
это,  питают  друг к другу чувства благодарности; но, с другой стороны, люди
по природе способны к вражде; сходясь между собою в признании одних и тех же
вещей  хорошими  и приятными,  они  спорят из-за них  с оружием  в  руках, и
расходясь в чем-нибудь во мнениях, противодействуют друг другу; соревнование
и увлечение также способны возбудить вражду; страсть к наживе вызывает те же
враждебные чувства, а недоброжелательство ведет к ненависти.
     Тем не менее, однако ж,  дружба  незаметно прокрадывается чрез  все эти
препятствия и  соединяет  честных  и  благородных  людей.  Благодаря  своему
нравственному   превосходству   эти   люди  предпочитают  владеть  умеренным
состоянием без борьбы, чем захватывать все в свою власть, не обременяя себя,
делиться с  другими  пищей и  питьем  и  в любовных  наслаждениях могут быть
сдержанными  настолько, чтобы не задеть кого не следует. Кроме  того, чуждые
своекорыстия,  они  могут  не  только сообща  владеть  деньгами,  не нарушая
справедливости,  но и  помогать ими друг  другу.  Они умеют  также улаживать
между  собой споры,  не  только безобидно, но  и  с взаимной пользой,  и  не
позволяют   чувству  гнева  заходить  так   далеко,   чтобы  после  пришлось
раскаяться; а  зависть  они  совершенно  устраняют  из  взаимных  отношений,
предоставляя  свое  имущество  в  собственность  друзьям,  принадлежащее  же
друзьям, считая своим. Итак, почему же нельзя допустить, что истинно дельные
люди  могут  разделить  между собой государственные должности, не только  не
вредя, но даже оказывая поддержку друг другу?" (Там же, VI, 20)
     Наверное, достаточно. Нравственный облик Сократа, смысл его философии и
этики, равно  как  и  характер  его  неутомимой  пропаганды  своих  идеалов,
читателю  должны  быть  ясны. Кстати сказать,  эта пропаганда отнюдь не была
безрезультатной. Забегая вперед, скажу, что, несмотря на тяжесть обвинения в
безбожии и  естественное  раздражение, которое у многих афинян  вызывали его
обличения, за оправдание Сократа на суде был подан  221 голос, против - 280.
Расстанемся с  философом  до  этих трагических последних дней  его  жизни  и
подведем итог, ради которого в этой главе шла о нем речь.
     Перикл и  Сократ!  Два  великих  гражданина  и  мыслителя  одной эпохи,
достойные друг друга в своем личном благородстве. Быть может, они не спорили
между собой, быть может, философия Сократа еще не сложилась к моменту смерти
Перикла  (есть  основания  полагать,  что  Сократ  начинал  не  с  этики,  а
натурфилософии, как ученик Анаксагора). Может быть. Но не в этом суть. Перед
нами  два  подхода,  два  пути  совершенствования  общества.  Перикл  -  это
материальное процветание,  гражданственность, направляемая демократия, общее
дело,  облагораживающее  воздействие  искусства.  Сократ  -  "умеренность  в
удовлетворении  чувственных  потребностей",  высокая личная  нравственность,
забота о душе. Для  обоих - приверженность правде и справедливости.  Если бы
эти  два подхода слились  в один! Ведь они отнюдь  не противоречат, а скорее
дополняют друг друга.
     В свою историческую эпоху и Перикл,  и  Сократ  как  будто бы потерпели
фиаско. Крушение демократии, падение нравов, казнь  Сократа...  . Но оба они
оплодотворили   развитие   человечества.   Перикл   -    через   французских
просветителей  -  положил начало  современной  демократии.  Сократ  -  через
Платона,  Аристотеля   и   раннее  христианство   -   заложил  основы  наших
представлений о  нравственности.  Если бы  в  наш "просвещенный век" удалось
соединить подлинную демократию (быть может, в форме направляемой демократии)
с высокой личной и,  на  ее основе,  гражданской  нравственностью! ...  Быть
может, нам необходимо выработать какую-то новую веру, если угодно - религию.
Я  употребляю это слово не  в  смысле веры в бога, а в том смысле, который в
него вкладывал Лев Толстой. Он писал:
     "Религия  есть   известное,   установленное   человеком   отношение   к
бесконечному  миру   или  началу  его.  Нравственность  же  есть  всегдашнее
руководство жизни, вытекающее из этого отношения".(Религия и нравственность,
1893 г. Полное собр.соч., т. 39, стр. 26)
     Ясно вижу скептическую усмешку на лице некоторых читателей. Она  как бы
говорит:  "Все  это  чистейший  идеализм,  красивые  слова!  Каждый  непрочь
поговорить  о  добре  и  справедливости.  Но  кто  в  них  верит?  Кое-какие
нравственные нормы общежития могут быть приняты, поскольку они всем выгодны.
Например,  честность  и  верность  слову  в  торговых  сделках.  Да  и  сама
демократия,   конечно,    выгодна   для   свободного   развития    рыночных,
товарно-денежных отношений.  И  все-таки, если  не  стремление  к  повышению
своего  жизненного  уровня,  к  комфорту  и богатству, то что  может служить
стимулом полезной деятельности современного человека?"
     Сегодня, когда жизненный  уровень большинства  граждан нашей страны еще
низок,  ответить  на этот вопрос  нелегко. И все  же  попробую. Да,  сегодня
материальная заинтересованность - на первом плане. Но заглянем в  завтрашний
день. Достижение вполне приемлемого уровня потребления (по  нынешним мировым
стандартам)  вещь, очевидно,  реальная.  А  сами  "стандарты",  материальные
потребности  человека? Не будут ли они расти неограниченно? Вряд ли. Природа
человека, к счастью, меняется медленно. Можно  изыскивать все  новые степени
материального  комфорта. Но,  начиная с  некоторого уровня, "продвижение"  в
этом направлении становится и малозначащим, и трудным. наступает пресыщение.
Между тем нормальному человеку знакомо ощущение "комфортности"  совсем иного
рода.  Это  -  благодарность  и  уважение  других  людей.  Ими  "платят"  за
доброжелательность, участие, помощь, какую мы всегда можем  оказать тем, кто
нас окружает дома и на работе. А  также и за хороший, честный труд. Когда мы
сталкиваемся с человеком, который работает "на совесть"  - будь  он врач или
слесарь  - мы относимся  к нему с  уважением. А если его труд полезен  и нам
лично - с благодарностью.
     Ощущение   такого  "морального  комфорта"  может  служить  нравственной
основой демократии  и даже, если угодно, новой веры. Поверить  надо только в
то,  что делать  добро  для  других  людей тоже...  "выгодно"! Только выгода
значительнее.  Это -  не удовольствие,  а  радость,  счастливое расположение
духа. Ведь источником  радости для  человека почти всегда служит  исполнение
желаний.  Исполнить желание, быть полезным другим - проще всего. Ограничений
- никаких!  А  поверить  надо  только  сначала;  потом  можно  убедиться  на
собственном опыте, понять.(Сократовское знание!)
     И вовсе не обязательно, чтобы доброе дело  было оценено и вознаграждено
благодарностью.  Награда заключена  в нем  самом. Тому, кто это уже знает из
своей жизненной  практики, не нужны  ссылки на  авторитеты. А  для тех,  кто
сомневается, приведу  слова  двух великих  философов  Греции.  Аристотель  в
трактате "Этика" пишет так:
     "...  благо  человека  заключается  в  деятельности  души, сообразной с
добродетелью...  люди,  любящие  прекрасное, наслаждаются  тем, что по своей
природе   способно  доставить   наслаждение,  а  к  таким  предметам  должно
причислить действия,  сообразные с  добродетелью: они-то и нравятся  людям и
прекрасны  сами по себе. Жизнь таких людей вовсе не нуждается в наслаждении,
как в каком-то украшении, ибо содержит в себе наслаждение".(I, 6, 9)
     Платон  в диалоге  "Законы"  высказывает ту  же мысль,  говоря  о  цели
государственной деятельности:
     "...  надлежащий законодатель  должен желать  видеть  свое  государство
наилучшим  и  счастливейшим... Например,  чтобы граждане  стали  добрыми,  а
вместе с тем неизбежно и счастливыми...".(V, 742 E)
     Что  же  касается богатства, то для  большинства людей оно утратит свою
привлекательность, если перестанет быть общественно престижным...
     Упорный  скептик  возразит,  что  на протяжении  всей истории  духовное
начало   боролось  с  материальным  и  последнее  неизменно  побеждало.  Ну,
во-первых, не неизменно... а, во-вторых,  может  быть в  том  виновата  была
общая бедность  человечества? Возможно, что  в недалеком будущем (по крайней
мере у нас в стране) ситуация станет лучше...
     Однако пора вернуться к истории Афинской демократии.


Глава 8
     ДЕМАГОГИ. КЛЕОН
     В главе  7 мы  проследили историю Афин до  смерти Перикла  в  429 году.
Война продолжалась.  Опасаясь чумы, спартанцы не пошли в  Аттику, но осадили
союзный  Афинам  город  Потидею,  который  после  двухлетнего  сопротивления
капитулировал. Афиняне  не решились выступить на помощь  осажденным и вообще
первое   время   не  предпринимали   серьезных  военных   действий,  занятые
восстановлением порядка в  городе, где эпидемия пошла на убыль. Однако об их
решимости  продолжать  борьбу говорило введение в  428  г.  прямого военного
налога на имущество - эйсфоры.
     Перикл не оставил  преемника. Из  старинных аристократических семейств,
до сей поры поставлявших  руководителей Афинской демократии,  не  выдвинулся
никто достойный этой роли.
     Народное  собрание  подпадает  под влияние  вожаков  из  числа  недавно
разбогатевших простолюдинов. Сначала это был  торговец паклей  Евкрат, потом
торговец  овцами  Лисикл,  потом  Клеон  -  владелец кожевенной  мастерской,
который стоял  во главе афинского демоса в течение  семи лет. Клеона  сменил
торговец лампами Гипербол, которого Фукидид именует  гнусным. Потом какой-то
Клиген -  банщик.  А далее -  целая  серия  людей  все  более своекорыстных,
бездарных  и  безнравственных.  Их именовали "демагогами" - вождями  демоса.
Позже,  в соответствии  с  характерными для этих вождей методами руководства
народом  путем игры  на  его низменных инстинктах,  слово  демагог приобрело
нарицательный смысл.  Наиболее яркой в ряду  демагогов была фигура Клеона. Я
расскажу  о нем  подробно,  поскольку  именно  Клеон  наследовал  Периклу  в
качестве  руководителя  Афин.(Евкрат и Лисикл  были  во  главе  народа очень
недолго).
     Но  прежде  мне  бы  хотелось обрисовать атмосферу всевластных собраний
народа  в этот новый период истории  Афинской  демократии. Засилие демагогов
порождает   политическую    апатию.   Общественная    активность    наиболее
дееспособного среднего слоя афинян падает.  Многие уклоняются от  участия  в
Народных  собраниях.  У Аристофана в "Ахарнянах" (425 г.) есть упоминание  о
том,  что стражники загоняют на собрание народ  кнутами. Значительная  часть
граждан,  присутствующих  на  Народном  собрании,  -  лишенные  определенных
занятий неимущие  горожане.  Привыкшие  обманывать  и  быть  обманутыми,  не
способные разобраться  в  обсуждаемом  вопросе,  они  склонны подозревать  в
скрытом  умысле  каждого,  кто  пытается  убедить  их  в  чем-либо.  Примеры
поспешных,  безответственных,  продиктованных  слепым  раздражением  решений
народа нам встретятся в  ближайшем будущем. Царившая  на собраниях атмосфера
недоверия  и  чрезвычайной  подозрительности  хорошо  видна  из  выступления
некоего Диодота в 427 г. по поводу  наказания митиленцев (об этом собрании я
еще расскажу). Фукидид так передает его речь:
     "...  Если  кто-либо   дает  хороший  совет,  но  при   этом  возникает
подозрение, что он соблюдает тем  самым свои личные  интересы, то  мы готовы
ради этого недостоверного подозрения лишить государство явной  выгоды.  Дело
дошло до  того,  что  даже  наилучший  совет,  если  он высказан  прямо  без
риторических ухищрений,  вызывает  не  меньше подозрений, чем дурной.  И  не
только  тот,  кто  желает  вести  народ  по самому  опасному пути,  вынужден
добиваться народного расположения обманом, но и честному человеку приходится
прибегать ко лжи, чтобы приобрести доверие к себе".(История, III, 43)
     Не искушенные  в риторике, демагоги шли по другому пути. Они  старались
не  столько  убедить, сколько  увлечь  народ  эмоционально,  заразить  толпу
собственной экзальтацией.  Как  раз Клеон и  ввел  новую манеру  выступлений
перед  народом,  столь  непохожую на величественную сдержанность Перикла. По
свидетельству Плутарха:
     "Клеон перестал соблюдать всякие приличия на возвышении для оратора: он
был первым,  кто, говоря перед народом, стал вопить, скидывать с плеч  плащ,
бить себя по ляжкам, бегать во время речи...".(Никий, VIII)
     Особенно  ненавидел  Клеона Аристофан. Ему, и вообще демагогам, он дает
уничтожающую характеристику в  комедии "Всадники", поставленной  в 424 году.
Действующие лица комедии: Народ афинский - дряхлый старик и его рабы. Старые
- Никий,  Демосфен  и новые - Кожевник (Клеон) и Колбасник.  Хор всадников -
знатных юношей. Вот  краткое содержание комедии:  Сначала Никий  и  Демосфен
рассказывают зрителям,  как  новый раб,  Кожевник,  обманывает Народ.  Потом
является Кожевник и Колбасник, препираются между собой  и с хором. Затем оба
бегут в  Совет пятисот.  Колбасник, вернувшись,  рассказывает,  как  склонил
Совет на  свою  сторону.  Потом  является Народ, и  оба  соперника стараются
завоевать  его  расположение. Они  поносят  друг друга, читают прорицания  и
потчуют Народ яствами. Под конец Колбасник показывает, что его корзина пуста
- он все отдал Народу, а  Кожевник,  как оказывается,  многое припрятал  для
себя. Народ забирает у Кожевника  венок  и отдает  его Колбаснику.  В финале
является  вываренный в кипятке,  украшенный и  помолодевший Народ. Колбасник
подносит  ему мир на тридцать  лет.  Процитирую  некоторые места  из комедии
ради, пусть пристрастного, но сочного представления атмосферы Афин той поры.
     Демосфен (зрителям) о Клеоне и народе:
     "Итак начну! Хозяин с ним один у нас,
     Бобов  грызун, сварливый, привередливый,
     Народ афинский, старикашка глухонький.
     На  рынке  прошлом он себе раба купил ,
     Кожевника, рожденьем пафлагонца. Тот
     Пройдоха страшный, негодяй отъявленный.
     Нрав старика тотчас же раскусить сумел
     Кожевник наш и стал ему поддакивать,
     Подкармливать словечками лукавыми,
     Подмасливать и льстить: "О государь Народ!
     Одной довольно тяжбы, отдохни теперь!
     Поешь, попей, а вот тебе три грошика!

     ....................................
     ....................................
     Под розги подведет, а после бегает
     По дворне и орет, и взяток требует:
     "Видали вы, как Гила нынче высекли
     Из-за меня? Послушными не будете -
     Помрете все!" И мы даем, а как не дать!
     Не то такого влепит подзатыльника
     Хозяин, что в овчинку свет покажется".
     (40 - 70)

     На орхестре хор всадников гонит Кожевника:

     Кожевник:
     "О старейшины, о судьи! Трехгрошовые друзья!
     Я ли правдой и неправдой не растил вас, не кормил?
     Помогите, избивают заговорщики меня".
     Предводитель полухория:
     "И за дело! Ты ведь общий жрешь без жеребьевки пай!
     Ты ведь щупаешь, как смоквы, у ответчиков бока,
     Что, созрели уж для взятки или пусть еще растут.
     Ты ведь ищешь среди граждан побогаче дурачков,
     Почестнее, поглупее выбираешь простака,
     С херсонесского надела вызываешь и в суде
     Мигом скрутишь, на лопатки опрокинешь и с сумой
     Пустишь по миру скитаться. Всем давно ты омерзел".
     (255 - 265)
     Диалог  Демосфена  и  Колбасника.   Демосфен,   согласно   пророчеству,
предрекает своему собеседнику власть в Афинах:
     "Демосфен - Внизу людей ты видишь сотни, тысячи?
     Колбасник - Конечно, вижу.
     Демосфен - Всеми будешь ты владеть.
     И рынком, и собранием, и гаванью.
     Вертеть Советом будешь и стратегов брить,
     Судить, рядить и девок в Пританей водить.
     Колбасник - Все я?
     Демосфен - Все ты! Да видишь ты не все еще!
     Сюда, повыше на лоток вскарабкайся!
     Теперь ты видишь море, острова на нем?
     Колбасник - Все вижу.
     Демосфен - Барки, корабли с товарами?
     Колбасник - И барки вижу.
     Демосфен - Как же не счастливчик ты?
     Теперь окинь-ка правым глазом Карию,

     А левым Карфаген.
     Колбасник - Глаза я вывихну!
     И, верно, уж косое счастье ждет меня.
     Демосфен - Тобою будет все это распродано!
     Все сбудется, как говорят гадания.
     О человек могучий!
     Колбасник - Только как же так
     Я человеком стану из колбасников?
     Демосфен - За то велик и будешь, что ты эдакий
     Подлец, наглец, буян, горлан проулочный.
     Колбасник - Нет о себе я мненья невысокого!
     Демосфен - Ах, боги, почему же невысокого?
     Иль за собой ты знаешь что похвальное,
     Иль ты из благородных?
     Колбасник - Вот уж это - нет!
     Скорее из негодных!
     Демосфен - Счастлив жребий твой!
     С рождением, я вижу, повезло тебе.
     Колбасник - Голубчик, да ведь я же малограмотен
     Читать умею, да и то едва-едва.
     Демосфен - В том и беда, что все же хоть едва-едва!
     Ведь демагогом быть - не дело грамотных,
     Не дело граждан честных и порядочных,
     Но неучей негодных.
     ........................................
     Колбасник - А все-таки
     Дивлюсь, как заправлять я стану городом.
     Демосфен - Заправишь славно. Делай то, что делаешь:
     Мели, толки, покруче фарш замешивай,
     Подперчивай, подсаливай, подмасливай
     Да подсласти словечками повкрадчивей.
     А в общем, как рожден ты демагогом быть,
     С