пропойным басом проходимец рыночный,
     Всем одарен ты, чтобы стать правителем".
     (161 - 222)
     В споре с Колбасником Кожевник (Клеон) достаточно откровенно  описывает
свою деятельность, оправдывая ее, как  полагается, интересами Народа и своей
любовью к нему:
     Кожевник - О Народ! Как же может другой гражданин тебя
     жарче любить и сильнее?
     Ведь с тех пор, как сижу я в Совете, казну я деньгами
     наполнил доверху
     Я одних заморил, а других задушил, запугал, обобрал
     и опутал,
     Никого не жалел я из граждан, тебе одному угодить
     помышляя.
     (772 - 775)
     Монолог Колбасника, где  он рассказывает, как овладел Советом, мало что
добавляет к облику демагога, зато  в нем едко высмеивается  заседание Совета
пятисот.  Конечно,  это - гротеск, но  приняли  его афиняне одобрительно,  и
никто не потребовал прекратить спектакль, как было в случае с Еврипидом. Так
что сходство с действительностью мы вправе предположить.
     "Колбасник:
     Рассказа стоит, право, происшествие
     Бегом сейчас же я догнал Кожевника.
     Придя в Совет, лавины слов грохочущих
     Метать он стал на всадников, в измене их
     Изобличая; скалы выворачивая,
     Пугая, громыхая, убеждая всех.
     Совет такой кислятины наслушавшись,
     Насупил брови грозно, набок рот скривил,
     Сидел горчицы горше. Чуть заметил я,
     Что речью он опутан клеветнической
     И дерзкими обманут ухищреньями,
     Взмолился так: "О Бесы плутен, Жулики,
     Ты Дуриндас, вы, Надувалы мелкие,
     Ты, Рынок, ум и сердце воспитавший мой, -
     В меня вселите наглость! Речь проворную
     Голос зычный и бесстыдный дайте мне!"
     Усердно так молился я, и справа тут
     Прогрохотал вдруг некий муж, обклавшийся.
     Я принял добрый знак с благоговением,
     Решетку задом выставил и заорал
     Что было сил: "О граждане! Я с добрыми
     Пришел вестями. Первым рассказать хочу.
     С тех пор вот, как война на нас обрушилась,
     Сельдей на рынке не видал дешевле я".
     Тут лица тотчас же у них разгладились,
     И был увенчан я за вести добрые.
     И внес я снова предложенье тайное:
     "Дабы за грош купить селедок дюжину, -
     Конфисковать все миски у горшечников".
     Рукоплескать мужи Совета начали
     И, рот разинув, на меня уставились.
     Кожевник это видит. Тут уж понял он,
     Какою речью угодить советникам,
     И внес такое предложенье: "Граждане!
     Мне справедливым кажется на радостях,
     В знак благодарности за вести добрые
     Сто телок в жертву принести владычице".
     Тут вновь Совет к нему склонился милостью.
     Но одолеть навозом я не дал себя.
     Второю сотней телок обогнал его,
     Да Артемиде коз к тому же тысячу
     Зарезать предложил, когда за грош один
     Снеточки продаваться станут сотнями.
     И вновь Совет склонился одобрительно
     Ко мне. А тот, заслышав это, вздор такой
     Заговорил, что стражники с пританами
     Его стащили силой. А советники
     Вскочили с мест и о сельдях заспорили.
     А тот их просит подождать немножечко:
     "Послушайте посла из Лакедемона
     Принес он снова предложенья мирные".
     Те заорали как один: "Ну нет, дружок.
     Прослышали враги, что нынче дешевы
     У нас селедки, мира захотелось им.
     Нам мир не нужен. Дальше пусть идет война!
     Пританы, распустить Совет!" И в стороны
     Через канат попрыгали. На рынок тут
     Я побежал и все, что было, луковиц
     И зелени скупил. Когда ж к сельдям они
     Приправ искали, даром их попотчевал.
     Они тут захлебнулись в благодарностях,
     Задохлись в лести, в похвалах рассыпались.
     И так-то вот за луку горсть и зелени
     Совет принес я скрученным и связанным".
     (624 - 682)
     И так далее, в этом же роде.  Отметим, однако, свободу  слова  в Афинах
того  времени. Комедия "Всадники"  была  поставлена в  год,  когда Клеон был
избран стратегом.
     В 422 году была поставлена комедия Аристофана "Осы". По  ходу  действия
афинянин  Бделиклеон объясняет своему отцу,  судье Филоклеону, каким образом
демагоги обирают народ и держат его в  подчинении. Оказывается, что из общих
поступлений в  городскую казну судьям перепадает менее одной десятой доли. -
Но куда же уйдут после этого прочие деньги? -  недоумевает Филоклеон. И  сын
ему отвечает:
     "А на тех, кто кричит: "Не продам ни за что я афинян
     толпы беспокойной,
     Но стоять за нее буду грудью всегда". Ведь сознайся,
     отец мой, ты сам же
     В господа над собой выбираешь таких, поддаваясь
     на льстивые речи.
     А они между тем набивают мошну и за раз
     по полсотни талантов
     Вымогают нахально с других городов,
     и грозят, и пугают при этом:
     "Вы дадите мне дань, иль иначе у вас не оставлю я
     камня на камне".
     Ты же, властью великой любуясь своей,
     подъедаешь объедков остатки".
     (655 - 672)
     Бделиклеон проявляет  порядочную  зрелость политического  мышления.  Он
продолжает так:

     "Посмотри: ты и сам, и народ, весь народ,
     благоденствовать мог бы свободно,
     Если б ты не позволил себя спеленать
     "благодетелям массы народной".
     От Сардинии власть ты до Понта простер,
     государства себе подчиняя
     Но тебе ничего, кроме платы твоей, не дают,
     да и ту лишь по капле,
     Понемногу за раз, точно масло, тебе источают,
     чтоб на день хватало.
     Цель прямая у них, чтобы беден ты был,
     а зачем это им, объясню я:
     Для того, чтобы ты укротителя знал и, когда
     он тебе только свистнет
     На врагов, на которых натравят тебя,
     ты, подобно собаке кидался".
     (688 - 705)
     Перечитав  эти строки, мы, пожалуй, должны будем признать, что один  из
главных секретов возвысившегося над народом  государственного  правления был
раскрыт еще две с половиной тысячи лет тому назад.
     Но  оставим Аристофана с  его ядовитой критикой демократии и посмотрим,
как развивались события после смерти Перикла. Уже упоминалось, что серьезных
военных столкновений, если не считать осады Потидеи, в первые годы не  было.
Зато имела место очередная  попытка выхода из  Афинской империи. На этот раз
(в  428  г.)  восстает крупный и богатый  город Митилены на острове  Лесбос.
Располагавший   сильным   флотом   город   еще   пользовался   относительной
независимостью  от  Афин,  но  теперь  он  боится  ее  утратить.  Митиленцы,
естественно, обращаются за  помощью  к Спарте. Фукидид приводит  пространную
речь их послов.  Процитирую  из нее только  два коротких фрагмента.  Сначала
послы стараются оправдать участие города в Делосском морском союзе:
     "Наш  союз  с  афинянами  был  заключен  после  того, как  вы перестали
участвовать  в  мидийской войне, а  они  остались,  чтобы завершить  борьбу.
Однако  мы  никогда  не  были союзниками  афинян в  их намерении  поработить
эллинов...".(История, II, 10)
     Далее следуют аргументы, долженствующие убедить спартанцев в выгодности
поддержки восстания:
     "Ведь никогда  еще обстановка  не складывалась столь  благоприятно, как
теперь. Мощь афинян ослаблена чумой и огромными  военными расходами. Их флот
разъединен...  место сражения будет не в  Аттике, как  можно думать, а в тех
странах,  откуда  Афины  извлекают свои  доходы. Афиняне получают деньги  от
союзников, и эти  доходы еще умножатся, если они покорят нас. Ведь тогда уже
никто не восстанет против них... В союзе с нами - сильной морской державой -
вы приобретете флот, который вам особенно необходим... Все афинские союзники
проникнутся к вам доверием, и с радостью перейдут к вам...".(II, 13)
     Отметим, что митиленцы  рекомендуют  Спарте изменить стратегию и вместо
бесплодной осады города направить свои силы на разрушение Афинской империи.
     Впоследствии спартанцы так  и поступят. Но с оказанием помощи Митиленам
они   медлят,  и  город,  осажденный   афинянами,  ввиду  истощения  запасов
продовольствия,  вынужден  капитулировать. По условиям капитуляции  афиняне,
войдя  в город,  никого не  трогают.  Участь горожан должен решить  афинский
народ.
     Обстоятельства  принятия этого решения для нас особенно  интересны, так
как они ярко обнаруживают разницу отношения к вассалам империи Перикла и его
преемника  Клеона.  Мы  помним,  что,  подавляя  попытки  отделения,  Перикл
всячески  старался   избежать  кровопролития.  Клеон  же  проявляет  крайнюю
жестокость.  Ему  даже  нет дела  до  того, что  простой народ  в  Митиленах
выступил  против  олигархов в поддержку афинян. Он требует поголовной  казни
всех  жителей  города  для острастки  остальных "союзников".  В  первый день
обсуждения  вопроса о  наказании митиленцев Народное  собрание  Афин под его
давлением приняло именно такое решение, но потом заколебалось и на следующий
день собралось снова. Фукидид приводит речь  Клеона на этом втором собрании.
Вот отрывки из нее:
     "Нам давно уже  следовало бы  обходиться с митиленцами,  не оказывая им
предпочтения перед остальными  союзниками,  и тогда  они не дошли  бы  такой
наглости.  Ведь  люди вообще по  своей натуре склонны презирать заискивающих
перед  ними  и, напротив,  уважают тех,  кто  им не  потакает. Пусть  же они
понесут  хотя  бы  теперь заслуженную кару.  Вы  не должны, возлагая вину за
восстание только на олигархов, оставлять безнаказанным народ. Ведь на нас-то
они напали единодушно...  Поэтому,  как  и  в первый раз,  так и  теперь,  я
решительно настаиваю на оставлении  в силе  уже  принятого решения и убеждаю
вас не поддаться  трем вреднейшим для великой  державы слабостям -  жалости,
увлечению красноречием и великодушием".(III, 99)
     Это - не просто обсуждение конкретного вопроса. Формулируется идеология
-  имперская,  беспощадная.  Не  менее  интересны  откровенные  высказывания
оратора о демократии и государстве, с которых он начинает свою речь:
     "Мне  и  прежде  уже  нередко  приходилось  убеждаться  в неспособности
демократии властвовать над другими государствами, но особенно это ясно стало
теперь, при  виде  вашего раскаяния относительно  приговора над митиленцами.
... Хуже всего постоянные колебания и перемены решений. мы должны знать, что
государства,  хотя  и  с  менее  совершенными,  но  твердыми  законами   (но
соблюдающие их), могущественнее тех, где  законы превосходны,  но бессильны.
Ведь необразованность при  наличии благонамеренности  полезнее умственности,
связанной  с вольномыслием.(Подчеркнуто  мной  - Л.О.)  Действительно, более
простые и немудрящие люди, как правило,  гораздо  лучшие граждане, чем  люди
более  образованные.  Ведь  те  желают  казаться  умнее законов.  В Народном
собрании они  всегда желают брать  верх по общественным  делам, как будто не
существует других предметов, по которым они могли бы выказать свою мудрость,
а государству их умствование обычно приносит вред. Напротив, простые люди не
приписывают себе исключительных способностей и поэтому не считают себя умнее
законов. Они не берутся критиковать то, что правильно сказал  другой. Будучи
скорее беспристрастными судьями, чем участниками  прений, они большей частью
поступают правильно".(III, 37)
     Как видите,  уважаемый читатель,  имперская  идеология  и  ненависть  к
образованию испокон шли рука об руку.
     Клеону  возражает Диодот,  часть  речи  которого  я  уже  цитировал.  О
социальной принадлежности этого оратора ничего не известно. Похоже, что он -
человек образованный. Однако его  возражения против расправы над митиленцами
продиктованы не  гуманностью, а  прагматизмом. Вот  как  передает  его слова
Фукидид:
     "Я выступил  здесь  вовсе  не  в качестве  защитника митиленцев или  их
обвинителя. Ведь спор у нас идет (если только рассудить правильно) не  об их
виновности,  а о том, какое решение нам следует принять  в наших собственных
интересах.  Если  даже  я  и  докажу,   что  митиленцы  совершили  тягчайшее
преступление, то все же не стану  из-за этого требовать казни,  если  только
эта мера не в наших  интересах. С другой стороны, если бы я и счел проступок
митиленцев до  некоторой степени простительным, то не просил  бы пощады  для
них, раз это нам во вред".(III, 44)
     Далее  следуют  очень  любопытные  рассуждения  о бесплодности  попыток
устрашения  как  отдельных  людей,  так  и  государств.  После  чего  Диодот
заключает свою речь такими словами:
     "Поэтому мы  не должны принимать безрассудного решения, положившись  на
безопасность, которую  якобы дает смертная казнь, предотвращая преступления,
и лишать наших мятежных союзников возможности как можно скорее искупить свой
проступок  раскаянием.   Вам  следует  хорошенько  подумать:   если   теперь
какой-нибудь город даже после восстания,  убедившись в собственной слабости,
и  захотел бы, пожалуй, капитулировать, пока он  еще  в состоянии возместить
нам  военные  расходы и в  будущем платить  подати, то неужели его жители не
станут еще лучше, чем теперь,  вооружаться и  выдерживать осаду до последней
крайности,  зная нашу  жестокость,  при  которой им безразлично, раньше  или
позже капитулировать? Разве мы сами не пострадаем от этого? Наши средства мы
истратим на долгую осаду города, не желающего сдаваться. Если же удастся его
захватить, то  нам достанется лишь  груда развалин,  от которой  в  будущем,
конечно, никаких доходов не получишь".(III, 44)
     В  этот  раз  здравый  смысл  победил  и  решение  о  поголовной  казни
митиленцев было отменено.
     Спустя три  года  после  описанных  событий  военное  счастье, наконец,
улыбнулось афинянам. Спартанцы опять осаждали их город. В это время  стратег
Демосфен  небольшими силами  захватил с  моря Пилос - на западном  побережье
Пелопоннесского  полуострова.  Этот  маленький  город был  очень  важен  для
Спарты,  так  как  мог  стать  центром   восстания  порабощенного  коренного
населения  -  илотов.  Спартанцы  отошли  от  Афин  и атаковали  возведенные
Демосфеном  укрепления  с суши.  Одновременно спартанская флотилия подошла к
городу  с моря. Кроме  того, спартанцы заняли лесистый  островок  Сфактерию,
расположенный как раз напротив Пилоса.
     Демосфен и  его люди  защищались  отчаянно  и  сумели  продержаться  до
подхода афинской  эскадры,  разбившей  в  морском сражении  флот спартанцев.
Осада  города  была  снята,  а  находившийся  на   острове   отборный  отряд
спартанских  воинов оказался  блокирован.  По условиям  перемирия  спартанцы
согласились  передать  афинянам  свои корабли  на  то время,  пока  их послы
съездят в Афины и попытаются добиться мира.  За  это спартанцам  разрешалось
доставить на остров продовольствие.
     Спарта  предложила  Афинам почетный  мир.  В  пересказе Фукидида  послы
обратились к афинскому народу со следующими словами:
     "... Лакедемоняне приглашают вас заключить  перемирие  и кончить войну.
Они  предлагают мир, союз  и  возобновление  дружеских отношений и  взаимных
услуг. Взамен они требуют  от вас свободы для  своих граждан, находящихся на
острове.  ...  Если  вообще  нашим  городам  когда-либо надо примириться, то
сделать это следует  именно теперь, пока не случится  что-либо непоправимое,
что  сделает  нас  навсегда  не  только  врагами вашего города, но и личными
вашими  врагами,  вы  же лишитесь  тех  преимуществ,  которые мы  предлагаем
теперь. Пока исход войны еще  неясен, вы можете одновременно приобрести себе
славу  и нашу дружбу,  а мы,  достигнув  соглашения,  можем без тяжких жертв
избежать позора.  Давайте же отныне сами жить в мире друг с другом и положим
конец  бедствиям  остальных  эллинов. А  эллины  именно вам  поставят  это в
заслугу".(IV, 19, 20)
     Были  спартанцы искренни или их  предложение следует рассматривать  как
уловку с целью  выручить своих воинов? Трудно сказать. Я склонен думать, что
они действительно хотели мира. Ведь они  уже  убедились в неуязвимости Афин,
неуклонно  следовавших  оборонительной стратегии  Перикла. В  пользу  такого
заключения говорит и их медлительность с помощью Митиленам.
     Но  афинский демос, подстрекаемый  Клеоном, отклонил мирные предложения
спартанцев. Афиняне рассчитывали на  то, что,  захватив в  плен запертых  на
острове воинов  из  знатных  семей,  они  смогут  продиктовать  свои,  более
выгодные условия  мира. Послы  вернулись ни с чем. Блокада острова Сфактерии
возобновилась, а спартанские корабли афиняне (придравшись к будто бы имевшим
место нарушениям перемирия) не возвратили. Однако высадиться на остров  им в
течение почти двух месяцев не удавалось. Под покровом густого леса спартанцы
могли маневрировать и действовать из засады. Продовольствие же  на Сфактерию
доставлялось скрытно от афинского флота - по ночам, на лодках.
     Клеон  бушевал  в  Народном собрании, обвиняя стратегов  в  слабости  и
малодушии.  Его упреки неожиданно обернулись  тем,  что ему самому  пришлось
возглавить штурм острова. Вот как  описывает Фукидид  этот  довольно нелепый
поворот событий:
     "Клеон  указал на ненавистного ему Никия, сына  Никерата, бывшего тогда
стратегом.   Упрекая  Никия,  Клеон  говорил,  что  если  бы  стратеги  были
настоящими  мужчинами,  то,  имея  достаточно  сил,  легко  покончили  бы  с
осажденными на острове спартанцами, и  что будь он сам стратегом, он  быстро
бы справился с ними".(IV, 27)
     Тогда  Никий  предложил  ему  возглавить  экспедицию.  Клеон  пошел  на
попятный, но...
     "...  чем  более  Клеон  уклонялся  от  похода,  отказываясь  от  своих
собственных слов, с тем большим рвением (как  это обычно для толпы)  афиняне
настаивали,  чтобы  Никий  передал  свои  полномочия Клеону, и кричали,  что
именно он должен плыть  к Пилосу. Наконец,  не зная,  как ему  отказаться от
своих слов, Клеон выразил согласие".(Там же)
     Клеон  заявил,  что  он  в  течение  двадцати   дней   возьмет  остров.
Легкомыслие  народовластия   в  этом  эпизоде   выказывает   себя   со  всей
очевидностью - Клеон до той поры ни разу не командовал войсками.
     Однако  Клеон  Сфактерию взял! Ему  сильно  повезло: на острове  возник
пожар  и   при  сильном  ветре  лес  основательно  выгорел.  Афиняне  смогли
высадиться и разгромили  спартанцев.  292 человека  пленных, в  их числе 120
знатных спартанцев были доставлены в Афины. Влияние Клеона усилилось.
     Тогда спартанцы последовали совету, который им дали митиленцы, и решили
нанести  удар  по  Афинской империи. В  422  г. их полководец Брасид быстрым
маршем  провел  свои  войска  через  всю  Грецию  и осадил  город  Амфиполь,
расположенный на  северном  побережьи  Эгейского  моря.  Близ  этого  города
находились золотые россыпи, их  утрата должна была  весьма ощутимо сказаться
на  доходах  афинян.  Находившаяся  поблизости афинская  эскадра  не  смогла
отстоять   город,  и  его  жители  приняли   сравнительно   мягкие   условия
капитуляции, предложенные  Брасидом. Командовавший эскадрой был отстранен от
должности  и  изгнан  из Греции.  Для  нас  это обернулось  большой  удачей.
Командующего звали Фукидид. После того,  как его военная карьера рухнула, он
решил посвятить себя написанию истории Пелопоннесской войны.
     Между  тем  Клеон во главе  афинского  войска выступил на Север,  чтобы
сразиться с Брасидом и отвоевать обратно Амфиполь. В  состоявшемся  сражении
спартанцы  взяли  верх, но  и  Брасид,  и Клеон погибли. В  Афинах  и Спарте
возобладали сторонники  мира. В  421 г. был подписан так  называемый "Никиев
мир"  сроком  на 50  лет.  Он  с самого  начала имел неустойчивый  характер.
Союзники  Спарты  -  Коринф,  Фивы и  Аргос  мир  не подписали. Кроме  того,
спартанцы, вопреки условиям мирного договора, Амфиполь не вернули, а афиняне
не вернули Пилос.
     Пожалуй, единственным  залогом сохранения  мира  (со стороны Афин) были
пацифистские настроения уставших от войны крестьян  Аттики. Они вернулись на
свою разоренную землю  и хотели,  чтобы их, наконец, оставили  в покое.  Эти
настроения ярко выражены в поставленной в том же 4