театр.  Во
главе  процессии  выступал архонт-эпоним, окруженный жрецами и  должностными
лицами. На головах  они  несли золотые корзины с первыми фруктами.  Потом  -
хореги и  хоревты  (участники  хоров) в  театральных  одеждах. Несли подарки
городу, вели жертвенных животных. Мужчины украшали головы венками из плюща и
фиалок.  Юноши, переодетые женщинами, изображали вакханок. За ними двигалась
вся  толпа граждан -  в  маскарадных костюмах. Сирены и сатиры,  Пан  -  бог
пастухов с козлиными  ногами и  рожками.  Тирсы, тимпаны, свирели и  флейты,
венки и гирлянды. На  ходу танцевали,  разыгрывали жанровые  сценки. Сначала
прибывали  на  агору, где  приносили  в жертву 100  быков  - гекатомбу  -  и
пировали. Вечером при свете  факелов процессия прибывала в театр и водружала
там статую. Два следующих дня  посвящались состязаниям хоров от каждой филы.
Хорег-победитель  награждался треножником и ставил его,  указав  свое имя  и
филу,  на  улице близ  театра. Затем, в  течение еще трех дней, в театре шли
драматические представления.
     Поистине  удивительным  был  расцвет  искусства  в  Перикловых  Афинах.
Добавим  к этому и  развитие  науки.  Имена  Зенона, Анаксагора,  Геродота и
Протагора  нам  уже встречались. Часто  посещали Афины и  ученые  из  других
городов Эллады.  А  также знаменитые  софисты -  такие, как Горий, Продик  и
Гиппий.  О Сократе речь еще  впереди. Впрочем,  роль софистов  была двоякой.
Кроме  чистой   науки,  их   уроки   нередко   содержали  элементы   критики
демократических  институтов  и  афинских  законов.  Большая  часть  учеников
принадлежала  к  аристократической   молодежи.  Софисты   с   пренебрежением
относились  к вопросам морали. Они учили искусству  риторики,  "убедительной
речи",   предлагали   прагматические   рецепты   поведения   человека   "без
предрассудков".  Из  их  школы  вышло  немало  будущих  грозных  противников
демократии.
     Автор  должен признаться,  что  ему  очень хочется приступить к анализу
роли  Перикла  в  истории  Афинской  демократии.  Но  все же  лучше  сначала
докончить рассказ о его жизни. Созидательная, творческая миссия Перикла была
прервана событиями начавшейся в 431 году 2-й Пелопоннесской войны. На третий
год этой войны его жизнь  оборвалась. В тяжелых испытаниях военного времени,
о которых будет рассказано в следующей главе, облик Перикла предстанет перед
нами в новом свете.

     Глава 6.
     ПЕРИКЛ (продолжение)
     Годы испытаний
     В предыдущей главе упомянуто, что в  то время,  как Афины  были  заняты
своим  строительством  и  богатели  на  морской  торговле,  тучи  на  Западе
сгущались. К  концу  четвертого  десятилетия  атмосфера стала  предгрозовой.
Нарастало напряжение и в самой Афинской империи. Восстания на Эвбее и Самосе
Периклу удалось подавить,  но  угроза целостности империи  могла  возникнуть
снова в любом ее месте. Фукидид констатирует:
     "Поводами к восстаниям  союзников  служили (наряду с  другими)  главным
образом  недоимки  при  уплате  дани  и   при  поставке  кораблей,  а  также
встречавшиеся иногда уклонения  от  военной службы.  Действительно,  афиняне
строго взыскивали недоимки, не останавливаясь перед принудительными  мерами.
Поэтому-то власть афинян  стала в тягость людям, не привыкшим к притеснениям
и не склонным их переносить".(История, I, 99)
     И далее:
     "Таким образом большинство  эллинов было настроено  против афинян: одни
желали  избавиться от их господства, другие же страшились его".(Там же,  II,
8)
     "Логика"  афинян в этом вопросе хорошо видна из речи афинских  послов в
Спарте, на  Совете  государств  Пелопоннесского  союза. Вот она (в  передаче
Фукидида):
     "... искони  уже  так  повелось  на  свете,  что  более  слабый  должен
подчиняться  сильнейшему. Вместе с тем,  по нашему мнению, мы достойны нашей
власти, да  и вы  сами в  недавнее время  думали так же. Теперь вы, думая  о
своей выгоде,  ссылаетесь на  справедливость.  Но соображения справедливости
никого  еще  не  заставили  упустить представившийся случай  расширить  свое
могущество с  помощью  силы.  И следует  похвалить  тех,  кто,  несмотря  на
врожденное  людям  стремление властвовать  над  другими, все-таки  управляет
справедливее, чем это необходимо при существующей мощи их державы".(I, 76)
     Ну что можно  сказать? Типично  имперская  идеология -  вечная, на  все
времена!
     Атмосфера все сгущалась и  наконец  гроза разразилась. Как  обычно, она
началась издалека. Уже упоминалось, что главным соперником Афин был Коринф с
его  мощным  флотом,  который   афиняне  вытеснили  из   Эгейского  моря.  У
северо-западного побережья Греции в Ионическом море находился остров Керкира
(ныне  о.  Корфу)  -  бывшая  колония  Коринфа,  давно  порвавшая  со  своей
метрополией. Керкиряне тоже имели  сильный  флот. В  433 г. между Коринфом и
Керкирой  вспыхнул  военный конфликт. Остров  не  входил  в состав  АФинской
империи, но керкиряне обратились за помощью  к Афинам.  Фукидид так передает
речь их послов:
     "Теперь дело идет уже не о Керкире,  а  о  самих Афинах:  плохую услугу
оказывает Афинам тот, кто тщательно обдумывая настоящее положение, все же не
решается,   ввиду  предстоящей  и  почти   что   неизбежной  войны  (Афин  с
Пелопоннесским союзом - Л. О.) вступить в  союз с  нашим  городом...  Теперь
ведь  у  эллинов  есть только три значительных флота: ваш, наш и коринфский.
Если вы допустите объединение  двух  последних флотов,  и если коринфяне нас
покорят, то вам придется потом одновременно сражаться  на море с керкирянами
и пелопоннесцами.  Если  же вы примете нас  в союз, то сможете,  усилив свой
флот нашими кораблями, успешно вести войну с ними".(I, 36)
     Периклу не хотелось ввязываться в войну. Он ограничился тем, что послал
"символическую"  эскадру  в составе  10  кораблей с  приказом не вступать  в
сражение,  если  только  дело  не дойдет  до  высадки  коринфян  на Керкиру.
Вступить, однако,  пришлось и  даже  послать  дополнительную,  более  мощную
флотилию. Морское  сражение не принесло решительной победы ни одной стороне,
но  коринфяне   теперь   имели   все   основания   жаловаться  возглавлявшим
Пелопоннесский союз спартанцам на военное вмешательство Афин.
     Другой конфликт между теми же двумя  соперниками вспыхнул  на следующий
год  на далеком  севере. Еще одна  бывшая колония Коринфа,  прибрежный город
Потидея,  вошедший  некогда  в  состав  Делосского  морского  союза,  теперь
вознамерился  освободиться  от  владычества  афинян.  Потидея  обратилась за
помощью  к Коринфу и  пелопоннессцы послали  туда две  тысячи  добровольцев.
Афиняне снарядили военно-морскую экспедицию и осадили Потидею. Они понимали,
что  если допустят отпадение  города от  союза, то это будет началом распада
всей империи.
     Таким  образом,  медленно, но  неуклонно  имперские интересы  втягивали
Афины в войну. Возник еще и малозначительный сам по себе конфликт с соседним
Афинам городом Мегарой  из-за  беглых рабов и  пограничных  земель.  Мегарцы
убили  афинского посла,  на  что афиняне  ответили отказом допуска мегарских
купцов  в Пирей ("Мегарская псефизма"). Гористой Мегаре, целиком  зависевшей
от подвоза продовольствия морем, это грозило голодом.  Мегара тоже входила в
Пелопоннесский  союз.  Вслед  за Коринфом  она  жалуется на Афины  в Спарту.
Спартанцы  и сами  обеспокоены ростом  афинского  могущества.  Еще со времен
Фемистокла у них были основания подозревать афинян в коварстве. И все же они
медлили. В конце лета  432 г. в Спарте собрался Совет Пелопоннесского союза.
Коринфяне требовали решительных действий. Согласно Фукидиду их представитель
заявил на Совете:
     "... Нет сомнения, что  этот город,  ставший тираном Эллады,  одинаково
угрожает всем: одни города уже  в его  власти, а  над  другими  он замышляет
установить свое господство. Поэтому давайте немедленно выступим  против него
и поставим его на  место, чтобы впредь не только самим жить в  безопасности,
но и освободить порабощенных ныне эллинов".(I, 124)
     Решение о войне принято,  но  спартанцы не торопятся выступать в поход.
Они шлют в Афины одно посольство за другим.  Сначала требуют  очистить город
от "Килоновой скверны". Придется пояснить,  что это такое. За двести  лет до
описываемых событий некий Килон пытался стать тираном в  Афинах. Попытка  не
удалась. Сторонники Килона оборонялись  в Акрополе, потом сдались на условии
свободного  ухода  из  города.  Однако  осаждавшие, ворвавшись на  Акрополь,
начали кровавую расправу. Напрасно заговорщики искали защиты у  алтарей - их
перебили и там.  Это святотатство и получило название  "Килоновой  скверны".
Так  вот.  В  нем  принимали  участие  далекие  предки  Перикла.  Требование
"очистить город" означало изгнание Перикла из Афин.
     Затем   спартанцы   предписывают   снять  осаду   с  Потидеи,   вернуть
независимость Эгине, но  в первую очередь - отменить  "Мегарскую  псефизму".
Наконец, в Афины являются спартанские послы с заявлением, что...
     "Лакедемоняне желают мира и  мир будет, если вы признаете независимость
эллинов" (т.е. всех греков Афинской империи - Л. О.).(I, 139)
     Это  длилось  долго  -  более  9  месяцев.  Афиняне  на  все   отвечали
решительным отказом. Чем объяснить такую неуступчивость? Ведь Перикл, как мы
знаем, отнюдь не был любителем  военных действий. Плутарх выдвигает довольно
неожиданную версию, обвиняя Перикла:
     "... он, опасаясь суда, раздул медленно  тлевшее пламя войны в надежде,
что обвинения рассеются и  зависть смирится, когда граждане во время великих
событий и опасностей вверят отечество ему  одному как человеку уважаемому  и
авторитетному. Так вот  какие указываются причины, по которым он не дозволил
сделать уступку спартанцам. Но истина неизвестна".(Перикл, XXXII)
     Что  за суд? В чем обвинения?  Надо в этом разобраться. Все годы своего
правления в  качестве  стратега-автократора  Перикл  пользовался  поддержкой
большинства в Народном собрании. Но это вовсе не значит, что у  него не было
врагов и хулителей. Были, и очень активные.  Он подвергался  нападкам с трех
сторон.  Со стороны  аристократов  -  за  поддержку  демократии.  Со стороны
крайних  демократов  - за  единовластие.  Наконец,  со  стороны  религиозных
консерваторов и ревнителей старины - за покровительство ученым, философам  и
софистам, а особенно за  поощрение  возмутительной вольности поведения своей
жены. Авторы комедий третировали Перикла неотступно. Его корили за гордость,
обзывали лентяем, трусом и  тираном. Особенно доставалось его личной  жизни:
он-де развратник, плохой отец сыновей от первого брака, его Аспасия - шлюха,
сводня, сын  ее от Перикла  - бастард. Дошло до  того, что  его  обвиняли  в
убийстве Эфиальта. Перикл не обращал внимания на эти "булавочные уколы".
     Однако  к  433  году  атаки  на  него  приняли угрожающий характер.  По
окончании 10-летнего срока остракизма в  Афины вернулся  Фукидид из Алопеки.
Ему  вновь  удалось консолидировать оппозицию против Перикла. И  она  начала
действовать.  Как  мы уже знаем,  в 432 году ретроградам удалось  провести в
Народном собрании суровый закон против тех, кто отрицает существование богов
или обучает  новым взглядам на  небесные явления. Анаксагору пришлось бежать
из Афин. Автор комедий Гермипос возбудил в суде дело против Аспасии, обвинив
ее в нечестии и богохульстве. Ей  грозила казнь. Невежественная толпа готова
была расправиться с ней за попрание дедовских обычаев, за возвышенные беседы
в кругу философов и ученых. Защитником  своей жены, как иностранки, выступил
в  суде  Перикл.   С  большим  трудом  ему  удалось  умолить  судей  вынести
оправдательный приговор.
     Затем один  из  каменотесов, безусловно  подкупленный,  привлек  к суду
Фидия, обвинив его  в  краже  золота  из облачения Афины-Парфенос. Обвинение
провалилось,  но на смену ему  пришло новое - опять в нечестии. Фидий,  мол,
изобразил на щите Афины в сцене битвы с амазонками себя и Перикла. Возможно,
что так оно и было. Фидия  бросили в тюрьму, где  он умер от  болезни  (есть
другая версия его конца). По окружению Перикла явно велась "пристрелка". Вот
почему Плутарх предполагает, что Перикл опасался суда и над ним самим.
     Аристофан в комедии "Ахарняне" (425 г.) преподносит зрителям прямо-таки
издевательскую  версию начала войны.  Герой  комедии,  земледелец  Дикеополь
говорит:
     "Но вот в Мегарах, после игр и выпивки
     Симефу - девку молодежь похитила.
     Тогда мегарцы, горем распаленные,
     Похитили двух девок у Аспасии.
     И тут война всегреческая вспыхнула,
     Три потаскушки были ей причиною.
     И вот Перикл, как олимпиец, молнии
     И громы мечет, потрясая Грецию.
     Его законы, словно песня пьяная:
     "На рынке, в поле, на земле и на море
     Мегарцам находиться запрещается".
     Тогда мегарцы, натерпевшись голода,
     Спартанцев просят отменить решение,
     Что из-за девок приняли афиняне.
     А нас просили часто - мы не сжалились.
     Тут началось бряцание оружием".
     (524 - 539)
     Позже (в 421 г.) в комедии "Мир" Аристофан излагает ту самую версию - о
стремлении Перикла за войной укрыться  от  суда народа,  - которую повторяет
Плутарх. Но  поверить  в это трудно.  Несмотря на нападки, авторитет Перикла
еще непререкаем. Спустя несколько месяцев вся Аттика по его призыву тронется
с насиженных мест.
     В чем  же  дело? Почему  все-таки Перикл так  неуступчив? Послушаем его
самого.  Фукидид пересказывает  речь  Перикла в Народном  собрании во  время
последнего посольства спартанцев. Вот ее фрагмент:
     "Лакедемоняне уже давно открыто замышляют против нас недоброе, а теперь
- особенно...  ныне  они выступают  уже  не  с  жалобами, как  прежде,  а  с
повелениями.  Действительно,   они  приказывают  нам  снять  осаду  Потидеи,
признать независимость Эгины и отменить мегарское постановление. И, наконец,
недавно прибывшие и присутствующие здесь послы даже  объявляют, что мы сверх
того должны  еще признать и независимость  эллинов.  Не  думайте, что  война
начнется из-за  мелочей, если мы не отменим мегарского постановления. Именно
это они  чаще  всего  и  выставляют  доводом и постоянно  твердят:  отмените
мегарское постановление, и войны не  будет. Пусть вас не тревожит мысль, что
вы начали  войну из-за пустяков.  Ведь эти пустяки предоставляют вам удобный
случай  проявить  и  испытать  вашу  силу  и  решимость.  Если  вы  уступите
лакедемонянам в этом пункте, то они тотчас  же потребуют новых, еще  больших
уступок, полагая, что вы и на этот раз также уступите из  страха. Если же вы
решительно отвергнете их требования, то  ясно  докажете,  что с вами следует
обращаться как с равными".(История, I, 140)
     Простая  логика,  хорошо  известная  каждому  воину   и   даже  каждому
мальчишке.  Если  драка  неизбежна,  то  надо действовать  энергично,  а  не
пытаться  остановить противника уговорами и  уступками  - это только придаст
ему силы.  Да,  но как же без взаимных  уступок  договориться мирным  путем?
Сколько  раз  с  тех  пор  человечество из-за  неуступчивости  своих лидеров
ввергалось  в  пучину  кровопролития? Перикл считал,  что на этот  раз война
неизбежна.  Есть основание  ему верить -  ведь  он до этого в течение 15 лет
упорно избегал войны и откупался от спартанцев.
     Итак, спартанский  царь Архидам  во  главе  60-тысячной  союзной  армии
вторгся в Аттику. В соответствии со своей военной  концепцией Перикл призвал
всех жителей страны укрыться за стенами города. По свидетельству Фукидида:
     "...  Выслушав  речь  Перикла,  афиняне  последовали  его предложению и
принялись вывозить с  полей  жен, детей и домашнюю утварь  и даже уничтожали
деревянные части домов. Овец и  вьючных животных они  переправили на Эвбею и
на соседние острова.  Тяжко было афинянам покидать насиженные места, так как
большинство из них привыкло  жить на своих  полях... С грустью покидали  они
домашние очаги и святыни, которые всегда привыкли почитать со времен древних
порядков как наследие предков".(II, 16)
     Стоит отметить  два обстоятельства,  ярко  характеризующие Перикла  как
истинно демократического лидера.  Во-первых, он стремился разделить со своим
народом тяготы войны. Царь Архидам был  в свое время гостем Перикла в Афинах
("гостеприимцем")  и мог, по древнему обычаю, оградить личное имение Перикла
от разорения. Поэтому Перикл, согласно Фукидиду...
     "...  заявил  афинянам  в  Народном собрании:  то  обстоятельство,  что
Архидам  - его гостеприимец,  не должно  послужить в ущерб интересам города.
Поэтому  в  случае,  если  враг не  разорит  его  домов  и земли,  как земли
остальных  граждан, то он, Перикл,  передаст их в собственность государства,
чтобы у граждан не возникло из-за этого против него никаких подозрений".(II,
13)
     Тем самым он заранее лишал себя единственного источника личного дохода.
Естественно  вспомнить  столь  же  достойный поступок  Солона, когда  он дал
деньги в долг накануне своей реформы.
     Второе -  это  уважение, с каким Перикл,  ратуя за  войну,  скрупулезно
разъясняет народу соотношение  сил, состояние финансов и те факторы, которые
по  его мнению, позволяют афинянам рассчитывать на  победу. Фукидид подробно
пересказывает его аргументы. У нас для этого мало места, но все же несколько
отрывков из его речи, ради иллюстрации, я процитирую:
     "Что касается нашей и  их боевой силы и наличия средств, то знайте, что
мы не слабее пелопоннесцев. Выслушайте  об  этом  подробнее. Пелопоннесцы  -
земледельцы  и живут от трудов рук своих. И ни в  частных руках, ни в  казне
денег  у  них  нет.  На долгие  войны, да  еще  в заморских  странах, они не
решаются...  ...Если  же  они создадут  какой-нибудь укрепленный пункт,  то,
конечно, смогут  опустошать оттуда набегами  отдельные части нашей страны  и
переманивать наших рабов на свою сторону. Однако это, разумеется,  не сможет
нам  помешать на  кораблях  напасть на их  землю... и тогда опустошение даже
части Пелопоннесса будет для них важнее опустошения целой Аттики. Ведь у них
не останется уже никакой другой земли, которую можно было  бы  захватить без
боя, тогда  как у  нас  много земли  на островах и на  материке.  Так  важно
преобладание на море!
     ... Поэтому нам уже теперь следует как можно яснее мысленно представить
себе такое положение, при котором нам придется покинуть нашу землю и жилища,
ограничиться обороной города и войной на море и не вступать в порыве гнева в
бой с далеко превосходящими сухопутными силами пелопоннесцев. Действительно,
если мы даже и победим, то нам опять придется иметь дело с не меньшим числом
врагов. А потерпи мы неудачу, то погибнет, кроме того,  и  наш союз - основа
нашего могущества.  Ведь союзники  не останутся  спокойными и восстанут, как
только мы окажемся не в состоянии сдерживать их силой оружия...".(I, 140)
     И  так  далее,  очень  подробно  -  в  этой и  еще двух речах,  которые
воспроизводит Фукидид.
     Между тем Архидам двинулся  к Афинам. Зная, что  взять штурмом стену он
не  сможет,  царь  остановился  в 12  км  от  города,  начал  опустошать его
окрестности  и  вырубать  сады,  в  надежде  выманить  афинян   из  укрытия.
Действительно,  впечатление   было   тягостное,  и   народ  волновался.   Но
предоставим слово опять нашему историку:
     "Разорение родной земли на глазах граждан (чего молодежь никогда еще не
видела,  а  старики помнили только со времен вторжения мидян),  естественно,
производило страшное впечатление, и  поэтому весь народ и  особенно молодежь
считали  необходимым идти  на  врага  и не  терпеть более опустошения родной
страны. На  улицах города собирались  сходки, и граждане ожесточенно спорили
друг с другом; одни требовали немедленного выступления на врага, а другие им
возражали. Прорицатели провозглашали всевозможные вещания оракулов,  которые
всякий старался понять  по-своему... Всеобщее возбуждение