ти (по мере сущности), с какой ноэтический слой "акт выражения" льнет ко всему ноэтическому (и, соответственно, слой выражения - ко всему ноэматическому). При этом очевидно, что с переходом в модификацию нейтральности нейтрализуется как само выражение, так и его выраженное как таковое.
     Из всего этого следует, как итог, что все акты вообще - тоже и акты душевного, и акты воли - суть акты "объективирующие", изначально "конституирующие" свои предметы, - необходимые источники различных регионов бытия, а тем самым и принадлежащих к таковым онтологии. Пример: оценивающее сознание конституирует новую - по сравнению с прошлым миром вещей - "аксиологическую" предметность, нечто "сущее" и нового региона, - постольку, поскольку именно через посредство оценивающего сознания вообще предначертываются, в качестве идеальных возможностей, актуальные доксические темы, каковые вычленяют - как "разумеемые" оценивающим сознанием - нового содержательного наполнения предметности - ценности. В акте душевного таковые разумеются по мере душевности и посредством актуализации доксического наполнения этих актов они обретают свою доксическую, а в дальнейшем и логически эксплицированную подразумеваемость.
     Любое сознание акта, осуществляемое недоксически, таким образом есть сознание потенциально объективирующее; только доксическое cogito совершает актуальную объективацию.
     Вот где глубочайший из источников, какие способны просветить нас относительно универсальности логического, наконец же и предикативного суждения (куда присоединим и конкретнее еще не обсуждавшийся у нас слой выражения по мере значения), и отсюда понятно и самое последнее основания универсальности господства самой логики. В дальнейшем же понятна и возможность, даже и необходимость сущностно сопрягающихся с интенциональностью душевного и волевого формальных и материальных ноэтических и, соответственно, ноэматических и онтологических дисциплин. Позже мы подхватим эту тему, дабы удостовериться в некоторых дополнительных выводах.82[48]
     §  118. Синтезы сознания. Синтактические формы
     Если же мы направим теперь свое внимание на второе из указанных выше направлений, на формы синетического сознания, то в наш горизонт вступят многообразные способы образования переживаний путем интенциональных сцеплений, способы, которые, как сущностные возможности, отчасти принадлежат ко всем интенциональным переживаниям вообще, отчасти же к своеобразию особенных родов таковых. Сознание и сознание не просто связываются между собой, но они связываются между собой в одно сознание, коррелят которого - одна ноэма, в свою очередь фундируемая в ноэмах связанных между собою ноэс.
     Сейчас мы направили свой взор не на единство имманентного сознания времени - хотя должно вспомнить и о таковом как о всеобъемлющем единстве всех переживаний в одном потоке переживания, причем как о единстве сознания, что связывает сознание и сознание. Если мы возьмем какое-либо отдельное переживание, то таковое конституируется как простершееся в феноменологическом времени единство в пределах непрерывного "изначального" сознания времени. При подходящей рефлективной установке мы можем направлять внимание на способ данности (по мере сознания) отрезков переживания, принадлежащих к известным отрезкам длительности переживания, а после этого говорить, что все сознание в целом, непрерывно-континуально конституирующее из отрезков все это единство длящегося, непрерывно-континуально компонуется из отрезков, в каких конституируются отрезки длительности переживания, и что тем самым ноэ-сы не только соединяются, но и конституируют одну ноэсу с одной поэмой (исполненной длительностью переживания), каковая фундированна в ноэмах соединенных между собою ноэс. Значимое для отдельного переживания значимо и для всего потока переживания. Сколь бы чужды одно другому ни были переживания в сущности, они в своей совокупности конституируются как один поток времени, как звенья одного феноменологического времени. 
     Между тем мы ведь в явном виде исключили выше такой прасинтез изначального сознания времени (его не следует мыслить как активный и дискретный синтез) вместе со всей принадлежной сюда проблематикой. Поэтому сейчас мы намерены говорить о синтезах не в рамках такого сознания времени, но в рамках самого времени - конкретно исполняемого феноменологического времени или, что то же самое, о синтезах переживаний попросту вообще, взятых так, как брали мы их до сих пор, - как длящиеся единства, как протекающие события в потоке переживаний, в потоке, который и сам есть не что иное, как исполненное феноменологическое время. С другой же стороны, мы вовсе не будем входить в разбирательство безусловно чрезвычайно важных непрерывных синтезов, каковые, например, сущностно принадлежат к любому сознанию, что конституирует пространственную вещность. Позднее у нас будет достаточно возможностей для того, чтобы ближе узнать такие синтезы. А сейчас мы свой интерес обратим, напротив, к почлененным синтезам, т. е. к тем своеобразным способам, какими дискретные, отделенные друг от друга акты связываются в почлененное единство, в единство синтетического акта высшей ступени. Мы не говорим об "акте высшего порядка"83[49] в применение к континуально-непрерывному синтезу, а единство (как ноэтически, так и ноэматически и предметно) принадлежит к той же ступени порядка, что и объединяемое. В остальном же легко можно видеть, что многое из того общего, что будет изложено у нас в дальнейшем, равным образом верно и для континуально-непрерывных, как и для почлененных - политетических - синтезов.
     Примеры синтетических актов высшей ступени дают нам - в сфере воли сопрягающее воление "ради иного", в кругу актов чувствования - сопрягающее удовольствие, радование "с учетом...", или же, как мы тоже говорим, "ради иного". И все прочее подобным же образом происходящее в актах различных родов акта. Очевидно, и акты предпочтения тоже принадлежат сюда же.
     Ближайшему рассмотрению подвергнем и другую, в известном виде универсальную группу синтезов. Таковая объемлет синтезы - коллигирующие (собирающие), дизъюнгирующие (направленные на "это или то"), эксплицирующие, сопрягающие, - вообще говоря, целый ряд синтезов, каковые определяют формально-онтологические формы согласно чистым формам конституирующихся в них синетических предметностей, с другой же стороны, что касается строения ноэматических образований, отражаются в апофантических формах значения формальной логики (логики предложений, сориентированной исключительно ноэматически).
     Сопряженность с формальными онтологией и логикой уже показывает нам, что речь идет тут о сущностно замкнутой группе синтезов, каким подобает безусловная всеобщность возможного применения, что касается видов связываемых переживаний, какие со своей стороны тоже, следовательно, могут быть сколь угодно комплексными ноэтическими единствами.
     §  119.  Преобразование актов  политетических в  монотетические
     Для всех видов почлененных синтезов, политетических актов первым делом следует принимать во внимание следующее:
     Любое синтетически-единое сознание, сколь бы много особенных тезисов и синтезов ни было включено в него, обладает принадлежным ему как синтетически-единому сознанию совокупным предметом. Совокупным же таковой именуется в противоположность предметам, какие интенционально принадлежат к синтетическим звеньям более низкой или более высокой ступени - постольку, поскольку и таковые вносят свой вклад в него по способу фундировния и включаются в его порядок. Любая своеобразная, отграничивающаяся ноэса, пусть даже и не самостоятельная, вносит свое в конституирование совокупного предмета, - так, например, момент оценивания - несамостоятельный, поскольку необходимо фундированный сознанием вещи, - конституирует предметный слой ценности - слой "ценностности".
     Такие же новые слои - и специфически синтетические из общего числа названных выше наиболее универсальных синтезов сознания, т. е. все те формы, происходящие из синтетического сознания как такового, стало быть, формы связывания и синтетические формы, какие держатся самих членов, звеньев (коль скоро таковые включены в синтез).
     В синтетическом сознании, говорили мы, конституируется синтетический совокупный предмет. Однако "предметен" он в таком сознании в совсем ином смысле, нежели конституируемое простого тезиса. Синтетическое сознание и, соответственно, чистое Я "в" таковом направляются на свое предметное многими лучами, просто тетическое сознание - одним лучом. Так, синтетическое коллигирование - это сознание "плюральное": берется вместе одно, и еще одно, и еще одно. Равным образом сопряжение в первоначально сопрягающем сознании конституируется в двойном полагании. Подобно этому и повсюду.
     К любой из таких конституируемых многими лучами (политетических) синтетических предметностей - по их сущности они "изначально" могут сознаваться лишь синтетически - принадлежит сущностно-закономерная возможность превращать сознаваемое под многими лучами в просто сознаваемое в одном луче, синтетически конституируемое в первом - "опредмечивать", в специфическом смысле, в "монотетическом" акте. 
     Так становится предметной в особо отмеченном смысле синтетически конструируемая коллекция, она становится предметом простого доксического тезиса посредством обратного сопряжения простого тезиса с вот только что изначально конституируемой коллекцией - становится путем своеобразного ноэтического примыкания какого-либо тезиса к синтезу. Иными словами: плюральное сознание может переводиться, по мере сущности, в сознание сингулярное, каковое изымает из первого множественность - как один предмет, как отдельное; такая множественность может теперь в свою очередь сочетаться с другими множественностями и прочими предметами, может полагаться в сопряжение с таковыми и т. д.
     Очевидно, что все обстоит точно так же и для построенного совершенно аналогично сознанию коллигирующему сознания дизъюнгирующего и его онтических и, соответственно, ноэматических коррелятов. Точно также путем примыкающего простого тезиса из сопрягающего сознания может изыматься синтетически-изначально конституируемая сопряженность, делаемая тогда предметом в отмеченном смысле, - таковая может затем сравниваться с другими сопряженностями, вообще применяться в качестве субъекта предикатов.
     Но при этом необходимо доводить до полной очевидности то, что просто опредмечиваемое и синтетически единое - это действительно одно и то же и что последующий тезис и, соответственно, изымание не припишут ничего лишнего синтетическому сознанию, а будут схватывать то, что оно даст. Правда, столь же очевиден и существенно отличный способ данности. В логике такая закономерность заявляет о себе законом "номинализации", согласно которому любому предложению и любой различимой в таковом частной форме соответствует нечто номинальное: самому предложению, - пусть то будет "S есть Р", - номинальное предложение-что, например, место субъекта в новых предложениях вместо "есть Р" занимает быть-Р, место отношения "сходно" занимает сходность, место множественного числа - множественность и т. д.84[50]
     Проистекающие из "номинализации" понятия, мыслимые как исключительно определяемые чистыми формами, составляют формально-категориальные сдвиги претворения идеи предметности вообще и поставляют фундаментальный понятийный материал для формальной онтологии, и - заключенные в нем - все формально-математические дисциплины. Это положение - решающей важности для уразумения отношения между формальной логикой как логикой апофансиса и универсальной формальной онтологией.
     §  120.  Позициональность  и  нейтральность в  сфере синтезов
     Все настоящие, в собственном смысле, синтезы, - а таковые мы постоянно сохраняли во взгляде, - надстраиваются над простыми тезисами, если слово это разуметь в зафиксированном выше общем смысле, охватывающем все интенции, все "характеры акта"; сами же синтезы - они суть тезисы, тезисы высшей ступени.85[51] В согласии с этим все наши констатации относительно актуальности и неактуальности, нейтральности и позициональности переносятся - это не требует пояснений - на синтезы.
     Напротив того более конкретное исследование было бы необходимо сейчас для того, чтобы мы могли констатировать, какими - различными - способами позициональность и нейтральность фундирующих тезисов относится к фундируемым тезисам.
     Вообще говоря, ясно, что не только в отношении лишь специальных фундируемых актов, какие мы называем синтезами, нельзя просто так сказать - позициональный тезис высшей ступени предполагает сплошь позициональные тезисы низших ступеней. Вот ведь актуальное узрение сущности - это акт позициональный, а не нейтрализованный, он фундирован в каком-нибудь экземплярно созерцающем сознании, которое со своей стороны вполне может быть и сознанием нейтральным, и сознанием фантазии. Подобное значимо и относительно эстетического удовольствия, что касается являющегося объекта удовольствия, и относительно позиционального сознания отображения, что касается отображающего "образа".
     Если же мы теперь станем рассматривать интересующую нас группу синтезов, то мы сейчас же поймем, что в ней любой синтез зависим по своему позициональному характеру от характера фундирующих ноэс, точнее же - что он позиционален (и только и может быть такой), когда позициональны все ее низшие тезисы, и нейтрален, когда таковые не позициональны.
     Так, например, коллигирование - либо действительно таково, либо же таково в модусе "как бы", оно действительно или же нейтрализованно тетично. В первом случае все сопрягаемые с отдельными звеньями коллекции акты суть действительные тезисы, во втором - нет. Точно так дело обстоит и со всеми прочими синтезами отражающегося в логических синтаксисах класса. Чистая же нейтральность никогда не может функционировать вместо позициональных синтезов, она должна по меньшей мере испытать преобразование в "пред-положенности", скажем, в гипотетические продосисы или аподосисы, в гипотетически пред-полагаемые номинальные формы типа "Псевдо-Дионисий" и т. п.
     §  121. Доксические синтаксисы в сфере душевного и волевого
     Если спросить теперь, каким же образом синтезы этой группы способны выражаться в синтактических формах высказываний - тех, какие систематически разворачивает логическое учение о форме предложений, - то ответ не вызывает никаких сомнений. Ведь все это - так можно будет сказать - как раз не что иное, как доксические синтезы, или же, как можно даже говорить, вспоминая те логико-грамматические синтезы, в каких они запечатлеваются, - доксические синтаксисы. От специфической сущности доксических актов неотделимы такие синтаксисы с "и" и, соответственно, формами множественного числа и синтаксисы с "или", синтаксисы сопрягающего полагания какого-либо предиката на основе полагания субъекта и т. д. Никто не станет сомневаться в том, что "верование" и "суждение" в логическом смысле близки и сопринадлежны (если только не угодно их отождествлять), что синтезы верования находят свое выражение в формах высказываний. И это верно, однако нужно усмотреть и то, что описанное постижение не схватывает всей истины. Такие синтезы - синтезы "и", "или", "если" или же "потому что" и "так", - короче говоря, все синтезы, дающие себя первым делом доксически, - они не только, не просто доксические.
     Фундаментальный факт86[52] - такие синтезы принадлежат и к собственной сущности недоксических тезисов, притом в следующем смысле.
     Несомненно имеется нечто подобное коллективной радости, коллективному удовольствию, коллективному волению и т. д. Или, как я обычно это выражаю, наряду с "и" доксическим (логическим) существует "и" аксиологическое и практическое. Это же значимо относительно "или" и всех относящихся сюда синтезов. Пример: мать, с любовью взирающая на окружающих ее детей, обнимает единым актом любви каждое дитя по отдельности и всех их вместе. Единство коллективного акта любви - это не любовь плюс коллективное представление, пусть даже последнее и причислялось бы к любви в качестве необходимой подосновы. Нет, сама такая любовь коллективна, она точно так же - со многими лучами, как и "под-лежащее" представление и, при возможных обстоятельствах, плюральное суждение. Можно прямо говорить о плюральной любви, точно в том самом смысле, как говорят о плюральном представлении и, соответственно, суждении. Синтактические формы входят в самую сущность актов душевного, а именно в специфически присущий им тетический слой. Сейчас это невозможно провести относительно всех синтезов, так что данного примера довольно в качестве указания.
     Теперь же припомним исследованное выше сущностное сродство тезисов доксических и тезисов вообще. В любом тезисе вообще - в согласии с тем, что совершает он, скажем, в качестве вот этой интенции любви, - скрыт параллельный логический тезис. Очевидно, параллелизм принадлежных к сфере доксических тезисов синтаксисов и синтаксисов иных, принадлежных к другим тезисам, - параллелизм логического "и", "или" и т. д. и ценностного, волевого - это особенный случай того же самого сущностного сродства. Ибо синтетические акты душевного, а именно акты синтетические относительно обсуждаемых сейчас синтактических форм, конституируют синтетические предметы душевного, каковые через посредство соответствующих доксических актов достигают своей эксплицитной объективации. Стайка любимых детей в качестве объекта любви - это коллективум; сказанное означает, если перенести изъясненное выше на коррелятив, - не вещный коллективум плюс любовь, а коллективум любви. Подобно тому как в ноэтическом аспекте луч любви, исходящий от Я, разделяется на пучок лучей, из которых каждый направляется к отдельному объекту, так на коллективум любви распределяется ровно столько ноэматических характеров любви, сколько коллигировано тут предметов, и тут ровно столько же позициональных характеров, сколько синтетически связывается в ноэматическое единство одного позиционального характера.
     Мы видим, что все эти синтактические формы - формы параллельные, т. е. что они могут принадлежать как самим актам душевного с их специфическими компонентами душевного и синтезами такового, так и параллельным первым, сущностно единым с ними доксическим позициональностям, каковые можно извлекать из них путем подходящего обращения взгляда на соответствующие нижние и верхние ступени. Естественно, все с ноэтической переносится на ноэматическую сферу. Аксиологическое "и" сущностно таит в себе "и" доксическое, любая аксиологическая синтактическая форма рассмотренной сейчас группы - форму логическую, - точь-в-точь так, как любой простой ноэматический коррелят заключает в себе либо "сущее", либо какую-либо иную модальность бытия, а в качестве своего субстрата - форму "нечто" и иные принадлежные модальности формы. Сложить из акта душевности, в каком мы, так сказать, лишь душевно живем, стало быть не актуализуем доксические потенциальности, акт новый, в каком предметность душевного, поначалу лишь потенциональная, преобразуется в актуальную, доксически, а при обстоятельствах, возможно, и в явной форме эксплицированную, - это всякий раз дело особенных, возможных по мере сущности поворотов взгляда и заключенных в таковых тетических и тетически-доксических процедур. При этом возможно, а в эмпирической жизни это и вполне обычно, что мы, к примеру, смотрим сразу же на несколько наглядных предметов, доксически их полагая, что мы одновременно с этим совершаем синтетический акт душевного, - скажем, осуществляем единство коллективного удовольствия, или осуществляющего выбор акта душевного, акта удовольствия, осуществляющего предпочтение, акта неудовольствия, нечто отодвигающего вглубь - при этом мы вовсе даже и не переходим к тому, чтобы доксически поворачивать весь феномен в целом. Зато это последнее мы делаем - тогда, когда делаем определенное высказывание, к примеру, выражая свое удовольствие некоей множественности, или чем-то одним из такой множественности, или предпочтительностью одного по сравнению с другим и т. д. Не приходится подчеркивать,