т. е. характеристика, обретаемая актуальным тезисом вследствие особенного модуса смысла, и сама же особенность модуса или же особенность соответствующего смысла, скрывающая в себе разумно мотивирующую "полноту".
     §  137. Очевидность и усмотрение. "Первозданная" и "чистая", ассерторическая  и аподиктическая очевидность
     Двойные примеры, какими мы воспользовались выше, одновременно иллюстрируют и второе и третье важные различия. То, что мы обычно называем очевидностью и усмотрением (или усматриванием) - это позициональное доксическое - притом адекватно дающее сознание, исключающее какое-либо "инобытие"; тезис же благодаря адекватной данности мотивирован совершенно исключительным образом, он есть в высшей степени акт "разума". Это показывает нам пример из арифметики. В примере же с пейзажем у нас есть, правда, видение, но только не очевидность в обычном отчетливом смысле слова, не "усмотрение". Если же мы рассмотрим примеры точнее, то в их контрастности заметим двойное различение: в одном примере все дело - в сущностях, в другом - в индивидуальном; во-вторых же первозданная данность в эйдетическом примере - адекватная, в примере же из сферы опыта - неадекватная. Оба различения могут еще, при обстоятельствах, и пересекаться, и они позднее окажутся весьма значительными, что касается вида очевидности.
     Что до первого различения, то феноменологически следует констатировать, что, так сказать, "ассерторическое" видение чего-то индивидуального, например, когда мы "замечаем" вещь или индивидуальное положение дел, сущностно отличается в своем разумном характере от видения "аподиктического", от усмотрения сущности или сущностного положения дел, однако также и от такой модификации усмотрения, какая может совершаться путем смешения одного и другого, как когда мы применяем усмотрение к чему-либо ассерторически увиденному или же вообще познаем необходимость бытия таким для такого-то отдельного.
     Слова "очевидность" и "усмотрение" понимают как равнозначные в обычном отчетливом смысле - понимают их как аподиктическое усмотрение. Мы же терминологически разделим оба слова. И нам безусловно необходимо более общее слово, какое охватывало бы своим значением ассерторическое видение и аподиктическое усмотрение. Следует рассматривать как феноменологический вывод огромной важности то, что и то, и другое действительно относится к одному роду сущностей и что - постигая это еще более общо - разумное сознание означает вообще высший род тетических модальностей, внутри которого как раз "видение" (в расширенном до крайности смысле), сопрягаемое с первозданной данностью, составляет видовое образование со своими четкими границами. Теперь, чтобы наименовать высший род, у нас есть выбор - либо мы расширим (как делали вот только что, но заходя в этом еще куда дальше) значение слова "видение", либо значение слов "усмотрение", "очевидность". Для наиболее общего понятия самым подходящим будет выбрать слово "очевидность", - тогда для любого тезиса разума, характеризующегося мотивационной сопряженностью с первозданностью данного, само собою представиться выражение "первозданная очевидность". Далее, следовало бы различать ассерторическую и аподиктическую очевидность, оставляя за словом "усмотрение" лишь обозначение "аподиктичности". В дальнейшем надлежало бы противопоставлять чистое и нечистое усмотрение (например, усмотрение необходимости того фактического, бытию какого не приходится даже и быть очевидным), и точно так же - столь же общо - чистую и нечистую очевидность.
     Если же продолжать изыскания в глубину, то выступят и дальнейшие различения - различения среди мотивирующих подоснов, задевающих характер очевидности. К примеру, различение чисто формальной ("аналитической", "логической") и материальной (синтетически-априорной) очевидности. Однако пока мы не в праве выходить за рамки самых первых начертаний.
     §  138. Адекватная  и  неадекватная  очевидность
     Примем теперь во внимание второе из указанных выше различений очевидности - различение, взаимосвязанное с различием адекватной и неадекватной данности; оно в то же самое время даст нам повод описать особо отмеченный тип "нечистой" очевидности. Хотя полагание на основе живого, телесного явления вещи есть полагание и разумное, однако явление всегда - лишь одностороннее, "несовершенное"; не только "собственно" являющееся - вещь предстоит как живо-телесное - как сознаваемое так, но и попросту сама вот эта самая вещь, само целое - сообразно совокупному, хотя лишь односторонне наглядному, а притом и многообразно неопределенному смыслу. Притом "собственно" являющиеся вещи никак не отделить в качестве особой вещи для себя, - ее смысловой коррелят составляет лишь несамостоятельную часть во всей полноте вещного смысла, а такая часть может обладать смысловым единством и смысловой самостоятельностью в таком целом, какое необходимо скрывает в себе пустые и неопределенные компоненты.
     В принципе нечто вещно-реальное, некое бытие с таким смыслом в качестве такого замкнутого явления может являться лишь "неадекватно". С этим, по мере сущности, взаимосвязано то, что ни одно полагание разума, покоящееся на такой неадекватно дающем явлении, не может быть "окончательным", ни одно не может быть "непревозмогаемым", и то, что ни одно полагание в своем индивидуальном обособлении не равнозначно безусловному - "Вот эта вещь действительна", - а равнозначно лишь - "Вот это действительно", - последнее в предположении, что дальнейший ход опыта не принесет с собой "более сильных мотивов разума", благодаря каким первоначальное полагание выступило бы в дальнейшей взаимосвязи как подлежащее "перечеркиванию". При этом разумно мотивированно полагание лишь явлением в себе и для себя, - несовершенно ис-полненным смыслом восприятия, - рассматривая таковое в его индивидуальном обособлении.
     Итак, феноменологии разума надлежит изучать в сфере тех видов бытия (трансценденций в смысле реальностей), что в принципе могут даваться лишь неадекватно, различные, априорно предначертанные в этой сфере события. Ей надлежит довести до ясности, в каком отношении ко всем новым и новым, непрерывно переходящим друг в друга явлениям с одним и тем же определимым X находится неадекватное сознание данности, одностороннее явление, пребывающее в непрерывном поступательном движении, какие сущностные возможности вытекают отсюда в результате; каким образом возможен тут, с одной стороны, поступательный ход опыта, непрестанно разумно мотивируемый непрерывно-континуально предшествующими полаганиями разума, - именно тот самый ход опыта, в каком заполняются пустоты предшествующих явлений, конкретнее определяются неопределенности - и так все непрестанно, по способу последовательно согласующего ис-полнения с его постоянно все нарастающей силой разума. С другой же стороны, нужно прояснить возможности противоположного - случаи слияний или политетических тезисов несогласицы, "определения в качестве иного" постоянно сознаваемого тем же самым X - определения его иначе, нежели то соответствовало первоначальному придаванию смысла. При этом надо показать, как компоненты полагания из ранее протекавшего восприятия вместе с их смыслом претерпевают перечеркивание, как, при известных обстоятельствах, все восприятие, так сказать, взрывается, распадаясь на "противоборствующие вещные постижения", подступы к вещным полаганиям, как снимают себя тезисы таких подступов, своеобразно модифицируясь в таком своем снятии, или как известный тезис, оставаясь немодифицированным, "обуславливает" перечеркивание "противо-тезиса", - и какие бы подобные события ни встретились еще тут.
     Ближайшим образом следует изучать и своеобразные модификации, претерпеваемые первоначальными полаганиями разума вследствие того, что в поступательном ходе согласующего ис-полнения они испытывают позитивное феноменологическое возрастание, что касается их мотивирующей "силы , что их вес" непрестанно увеличивается, так что они хотя и постоянно и сущностно содержат в себе вес - однако вес, различный в своей градации. Далее, следует анализировать и другие возможности - в аспекте того, каким образом вес полаганий страдает от своих "противомотивов", каким образом они в сомнительных случаях "удерживают друг друга в равно-весии", каким образом одно полагание, конкурируя с другим, может быть "пере-вешано" более тяжелым - "более сильным" весом и тогда "отброшено" и т. д.
     Для всего этого, естественно, необходимо подвергать всеобъемлющему сущностному анализу те происходящие в самом смысле события (как сопринадлежной материи полагания), какие определяют, по мере сущности, изменения характера полагания (к примеру, события "противоборствования , или же "состязания" явлений). Ибо здесь, как и повсюду в феноменологической сфере, нет случайностей, нет фактичностей - все определенно мотивировано по мере сущности.
     Равным образом следовало бы - во взаимосвязи общей феноменологии ноэтических и ноэматических данностей - проводить сущностное исследование всех видов непосредственных актов разума.
      Любому региону и любой категории заявляющих о себе предметов феноменологически соответствует не только некий основополагающий вид смыслов и соответственно, предложений, но и основополагающий вид первозданно дающего сознания таких смыслов, а также принадлежный такому виду осново-полагающий тип первозданной очевидности, какая мотивирована, по мере сущности, так устроенным видом первозданной данности.
     Любая такая очевидность - разумея слово в нашем расширенном смысле - это либо адекватная очевидность, какую в принципе невозможно ни подкрепить", ни "лишить силы" и какая, следовательно, обходится без градаций веса, либо неадекватная и тем самым способная к возрастанию и убыванию. Возможен ли в такой сфере тот или этот вид очевидности, зависит от типа этой сферы, к какому она принадлежит по своему роду; итак вид очевидности априорно пред-образован, и было бы противосмысленно требовать совершенства, принадлежащего к очевидности в одной сфере (например, в сфере сущностных сопряжений), требовать в иных сферах, которые по мере сущности исключают подобное совершенство.
     Надо отметить еще, что мы вправе переносить изначальное, сопряженное со способом данности, значение понятий "адекватно" и "неадекватно на фундируемое ими сущностное своеобразие самих же полаганий разума, причем именно в силу такой взаимосвязи, - одна из тех неизбежных подстановок через перенос, какие безвредны, как только поняты как таковые, при вполне сознательном различении изначального и выводимого.
     § 139. Сплетенности всех видов разума. Истина -теоретическая, аксиологическая и практическая
     Согласно излагавшемуся до сих пор полагание все равно какого качества обладает, как полагание своего смысла, своим правом, если полагание разумно; именно сам же характер разума и есть характер правоты, какой "подобает" последней по мере сущности, стало быть, не как случайный факт в случайных обстоятельствах какого-либо полагающего фактичность Я. Коррелятивно и предложение тоже именуется оправданным: в сознании разума оно пребывает, будучи наделенным ноэматическим характером правоты, каковой далее вновь принадлежит по мере сущности к предложению как так-то и так-то квалифицируемому ноэматическому тезису и вот такой материи смысла. Говоря точнее, к предложению "принадлежит" так-то и так-то устроенная полнота, которая со своей стороны обосновывает отмеченность тезиса разумом.
     Тут предложение само по себе обладает правом. Однако может быть и так, что "что-либо говорит в пользу такого-то предложения"; и не будучи "само" разумным, предложение все же может быть причастным к разуму. Чтобы остаться в доксической сфере, вспомним о своеобразной взаимосвязи, в какой доксические модальности обретаются с пра-доксой;103[8] все они указывают назад - на нее. Если, с другой стороны, мы рассмотрим принадлежные к этим модальностям характеристики разума, то сама собою напрашивается мысль, что все они, столь различные по материи и мотивационному статусу, так сказать, указывают назад на единый характер пра-разума, принадлежный к домену пра-верования - на случай очевидности первозданной и в конце концов совершенной. Становится заметно, что между этими двумя видами указывания назад существуют глубоко заложенные сущностные взаимосвязи.
     Чтобы отметить лишь следующее: допущение может характеризоваться в себе как разумное. Если мы последуем за заложенным в нем указанием назад - на соответствующее пра-верование и усвоим себе таковое в форме некоего "приступа к полаганию", то "нечто говорит в пользу верования". Не само верование, просто как таковое, характеризуется как разумное, хотя оно и причастно к разуму. Мы видим: здесь необходимы дальнейшие, относящиеся к теории разума, размежевания и соответствующие таковым разыскания. Начинают выступать сущностные взаимосвязи между различными качествами со свойственными им характерами разума, причем взаимосвязи обоюдные; а в конце концов все линии сбегаются назад к пра-верованию и его пра-разуму - и, соответственно, к "истине".
     Очевидно, истина - это коррелят совершенного характера разума, присущего пра-доксе, достоверности верования. Выражения "Предложение пра-доксы, например, предложение высказывания, истинно" и "Соответствующему верованию, вынесению суждения подобает совершенный характер разума" - это эквивалентные корреляты. Естественно, у нас нет речи о факте переживания и о выносящем суждение, хотя эйдетически само собой разумеется, что истина может быть актуально дана лишь в актуальном сознании очевидности, а следовательно, и истина самого этого само собою разумеющегося тоже, истина выше отмеченной эквивалентности тоже. Если же у нас нет пра-доксической очевидности, нет присущей таковой достоверности верования, то, говорим мы, вместо смыслового содержательного наполнения таковой - "S есть Р", может быть очевидной одна из доксических модальностей, например, предположение - "S, может быть, есть Р". Такая модальная очевидность явно эквивалентна некой пра-доксической очевидности с измененным смыслом и необходимо соединена с таковой, а именно с очевидностью - и, соответственно, истиной - "Что S есть Р, предположительно (вероятно)"; с другой же стороны, и с истиной "В пользу того, что S есть Р, говорит нечто"; и далее - "В пользу того, что S истинно есть Р, говорит нечто" и т. д. Вместе со всем этим начинают выступать сущностные взаимосвязи, нуждающиеся в феноменологических исследованиях происхождения.
     "Очевидность" же - никоим образом не просто рубрика всех подобных событий разума в сфере верований (или, тем более, только в сфере предикативного суждения), но это рубрика для всех тетических сфер, а в особенности для значительных протекающих между ними сопряжений разума.
     Это, следовательно, касается в высшей степени трудных и широкоохватных групп проблем разума в сфере тезисов душевного и волевого,104[9] равно как и переплетений последних с "теоретическим", т. е. доксическим разумом. "Истина теоретическая", или "доксологическая", и, соответственно, очевидность получает в качестве параллели себе "истину аксиологическую и практическую и, соответственно, очевидность", причем "истины" рубрик, названных последними, достигают своего выражения и познания в истинах доксологических, а именно специфически логических (апофантических).105[10] Не приходится говорить о том, что для разработки подобных проблем основополагающими должны стать исследования в духе тех, к каким пытались приступать мы выше, - исследования, касающиеся сущностных сопряжений, соединяющих доксические тезисы со всеми иными видами полагания, с полаганиями душевного и волевого, а также сущностных сопряжений, возводящих доксические модальности назад к пра-доксе. Именно посредством всего этого можно сделать вразумительным - на самых последних основаниях - то, почему достоверность верования и, в полном соответствии с этим, истина играют столь преобладающую роль во всяком разуме - роль, которая, кстати говоря, сейчас же обращает в нечто само собою разумеющееся то, что проблемы разума в доксической сфере, что касается разрешения их, должны предшествовать проблемам разума аксиологического и практического.
     § 140. Подтверждение. Оправдание помимо очевидности. Эквивалентность позиционального и нейтрального усмотрения
     Нужны дальнейшие штудии проблем, какие преподносят нам те связи взаимного "перекрывания", какие (чтобы только назвать особо отмеченный случай) необходимо устанавливать, по их сущности, между актами того же самого смысла и того же самого предложения, однако различной ценности по разуму. Так, к примеру, могут перекрывать друг друга акт очевидный и акт неочевидный, причем при переходе от последнего к первому первый принимает характер обосновывающего, последний - обосновывающегося. Полагающее усмотрение одного функционирует как "подтверждающее" для неусматривающего полагания другого. "Предложение" "подтверждается", или "оправдывается", несовершенный способ данности преобразуется в совершенный. Как выглядит, как может выглядеть подобный процесс, предначертано сущностью соответствующих видов полагания и, соответственно, сущностью соответствующих предложений в их совершенной ис-полненности. Для любого рода предложений должны быть феноменологически прояснены формы принципиально возможного их оправдания. 
     Если полагание не неразумно, то из его сущности необходимо извлекать мотивированные возможности того, что оно может - и как оно может - быть переведено в оправдывающее его актуальное разумное полагание. Можно усматривать, что не всякая несовершенная очевидность предписывает при этом такой путь ис-полнения, какой непременно завершится соответствующей первозданной очевидностью, очевидностью того же самого смысла, - напротив, известные виды очевидности в принципе исключают подобное первозданное оправдание. Это так для воспоминания о былом, в известной мере для всякого воспоминания вообще, а также, по мере сущности, и для вчувствования, каковой мы в следующей книге соотнесем известный основополагающий вид очевидности (и какую мы будем конкретнее исследовать там). Во всяком случае сейчас нами отмечены весьма важные феноменологические темы.
     Следует еще принять во внимание и то, что та мотивированная возможность, о которой шла речь выше, решительно отличается от пустой возможности;106[11] она определенно мотивирована тем, что заключает в себе предложение - в той своей ис-полненности, в какой оно дано. Вот что такое пустая возможность - это, например, возможность того, чтобы вот этот письменный стол имел - с той нижней своей стороны, какая вот сейчас не видна, - десять ножек, вместо четырех, какие имеет он в действительности. А для определенного восприятия, какое я осуществляю именно сейчас, такая четверка есть, напротив, мотивированная возможность. Для всякого восприятия вообще мотивировано то, что "обстоятельства" восприятия могут известным образом изменяться, что "вследствие" этого восприятия, следуя известным способам, может переходить в ряды восприятия - в определенным образом устроенные ряды, какие предначертаны смыслом моего восприятия и какие ис-полняют мое восприятие, подтверждая полагание такового.
     В остальном же, относительно "пустых" или "простых" возможностей подтверждения, вновь следует различать два случая: либо возможность покрывается действительностью, а именно так, что усмотрение возможности ео ipso влечет за собою первозданное сознание данности и сознание разума, либо же это не так. Последнее значимо в только что использованном нами примере. Действительный опыт, а не просто пробегание "возможных" восприятий в их реактуализации - вот что дает нам действительное подтверждение полаганий, восходящих к реальному, скажем, полаганий существований природных процессов. Напротив того в случае полагания сущности и, соответственно, в случае сущностной положенности наглядная реактуализация ее совершенного ис-полнения равнозначна самому ис-полнению, подобно тому как наглядная реактуализация и даже простое фантазирование сущностной взаимосвязи и усмотрение таковой - "равнозначны", т. е. одна переходит в дру