ими вновь 
восстанавливать прерванные отношения и продолжать их с того момента, когда они 
были прерваны. Это не уверенность, но шанс, что они будут восстановлены и 
продолжены, и существование этого шанса принимается во внимание всеми членами 
группы. 
После подобных разъяснений вернемся к тому, что жизнь дома означает по большей 
части жизнь в актуальных или потенциальных первичных группах, т.е. в общем с 
другими пространстве и времени, в общем окружении объектов как возможных целей, 
средств и интересов, основанных на непрерывной системе релевантностей. Жить дома 
– это значит воспринимать другого как уникальную личность в живом настоящем, 
разделять с нею антиципации будущего в качестве планов, надежд и желаний, 
наконец, это означает шанс восстановить отношения, если они прерваны. Для 
каждого из партнеров чужая жизнь становится частью его автобиографии, элементом 
личной истории. 
Таков аспект социальной структуры домашнего мира для тех, кто в нем живет. Она 
полностью изменяется для того, кто покинул дом. 
Он вступил в иное социальное измерение, не покрываемое системой координат, 
используемых как схема референции у себя дома. Он не испытывает в опыте живого 
настоящего многих социальных отношений, составляющих текстуру его домашней 
группы, в качестве их участника. В результате разрыва единства пространства и 
времени со своей группой, поле интерпретации, в котором другой проявляет себя, 
для него резко сужается. Персональность другого не воспринимается им как 
целостность: она дробится на части. Нет целостного переживания в опыте близкого 
человека: его жестов, походки, манеры речи – остались лишь воспоминания и 
фотографии. Но есть такое средство коммуникации, как письма. Однако пишущий 
письмо обращается к тому типу адресата, который он оставил, уходя из дому, и 
адресат читает письма того человека, с которым он простился. Предполагается, что 
то, что было типичным в прошлом, будет типичным и в настоящее время, т.е. 
сохранится прежняя система релевантностей. Но в жизни обоих партнеров могут 
возникнуть инновации. Солдат нередко удивляли письма из дома. Эта смена систем 
релевантностей коррелирует с изменением степени близости: домашняя группа 
продолжает существовать в повседневной жизни по привычному образцу. Конечно, сам 
образец тоже может изменяться. Но эти изменения медленные, к которым люди 
адаптируют свою систему интерпретаций, приспосабливая себя к изменениям. Иными 
словами, система меняется как целое, без разрывов и разломов. Даже и в 
модификациях всегда есть завещание того, как совладать с жизнью, за исключением 
случаев насильственного разрушения в катастрофах или враждебных действиях. У 
отсутствующего всегда есть преимущества в познании этого всеобщего образца. Он 
может представить себе действия матери или сестры в той или иной ситуации, 
исходя из прошлого опыта, но они не могут иметь того же опыта в отношении жизни 
солдата на войне. Правда, средства массовой информации, рассказы возвращающихся 
и пропаганда дают некоторую картину жизни на фронте, но эти стереотипы 
формируются не спонтанно, а направляются, просеиваются в военных и политических 
целях. Но ситуация солдата уникальна. Когда по возвращении он будет говорить о 
ней, – если вообще заговорит, – то видит, что даже симпатизирующие ему люди не 
понимают уникальности его индивидуального опыта, который сделал его другим 
человеком. Они будут стараться найти знакомые черты их уже сформировавшихся 
типажей солдатской жизни на фронте. С их точки зрения его жизнь на фронте лишь в 
незначительных деталях отличалась от того, что они читали в журналах. Так, может 
оказаться, что многие поступки, которые кажутся людям проявлением величайшего 
мужества, на самом деле для солдата в бою – лишь борьба за выживание или 
исполнение долга, в то время, как другие многочисленные примеры 
самопожертвования и героизма остаются недооцененными людьми дома. 
Несоответствие между уникальностью и важностью, которые отсутствующий 
приписывает своему опыту, и псевдотипизацией его людьми, оставшимися дома и 
приписывающими этому опыту псевдорелевантность, является одним из величайших 
препятствий для взаимного возобновления мы-отношений. Успех или неудача 
возвращающегося домой зависят от шанса трансформировать эти социальные отношения 
в возобновляющиеся. Но даже если подобное отношение и не превалирует, 
исчерпывающее решение этой проблемы остается недостижимым идеалом.
Но здесь оказывается под вопросом ни много ни мало, как обратимость внутреннего 
времени. Это та самая проблема, которую Гераклит выразил афоризмом о 
невозможности войти в одну и ту же реку дважды и которую Бергсон анализировал 
как длительность: суть ее состоит в том, что прошлый опыт приобретает иное 
значение. Да и вернувшийся человек уже не тот: ни для себя, ни для тех, кто ждал 
его возвращения. Это справедливо для всех возвращающихся. Даже если мы 
возвращаемся домой после короткого перерыва, мы обнаруживаем, что старое, 
привычное окружение приобретает дополнительное значение, возникающее из нашего 
опыта в период отсутствия: вещи и люди, по крайней мере вначале, имеют другие 
облики. И требуется определенное усилие, чтобы трансформировать нашу 
деятельность в рутинное русло и реактивировать наши прежние отношения с людьми и 
вещами. 
В определенной мере каждый возвращающийся домой вкушает магические плоды 
отстраненности, будь они сладки или горьки. Лишь огромная тоска по дому 
заставляет переводить в старые образцы новые цели, новые средства их реализации, 
навыки и опыт, приобретенные вдали от дома.
К сожалению – и это главное – нет гарантии, что социальные функции, выдержавшие 
тест в одной системе, смогут сделать то же, будучи перенесены в другую. Это 
особенно справедливо в отношении возвращающихся с войны ветеранов. С 
социологической точки зрения армейская жизнь демонстрирует странную 
амбивалентность. Она характеризуется исключительно высокой степенью принуждения, 
дисциплины, навязанной контролирующей и нормативной структурой. Чувство долга, 
товарищества, ощущение солидарности и субординации – выдающиеся качества, 
развитые в индивиде, однако, в данном случае они замкнуты внутри рамок 
определенной группы и не открыты его собственному выбору. Эти черты ценны как во 
время мира, так и во время войны. Однако во время войны они регулируют поведение 
лишь внутри своей группы, но не врагов. Отношение к врагам является скорее 
противоположным навязанной дисциплине. То, что превалирует в нем, чтобы одолеть 
противника, не может быть использовано в образцах гражданской жизни в западных 
демократиях. Война – это тот архетип социальной структуры, который Дюркгейм 
назвал нарушением закона. В гражданском обществе солдат должен выбирать свои 
цели и средства и не может, как в армии, следовать авторитету или руководству. 
Поэтому он нередко чувствует себя как ребенок без матери. 
Другой фактор. Во время войны служащие в Вооруженных Силах имеют 
привилегированный статус в обществе. “Все лучшее – нашим солдатам” – таков 
лозунг военного времени. И как гражданские смотрят на человека в военной форме, 
так и он сам смотрит на себя, даже если он выполняет незначительную работу в 
Вооруженных Силах. Но возвращающийся домой лишен военной формы, а с нею – и 
привилегированного положения в обществе. Это не означает, конечно, что он 
лишается престижа защитника Родины, однако история свидетельствует, что 
долголетие не сопутствует памяти о славе. 
Сказанное ведет к практическим выводам. Многое сделано, но еще больше предстоит 
сделать, чтобы подготовить возвращающегося домой ветерана к необходимости 
прилаживания к дому. Равно необходимо подготовить к его приходу и домашнюю 
группу. Через прессу и радио следует им разъяснять, что человек, которого они 
ждут, уже не тот, другой, и даже не такой, каким его воображают. Повернуть 
пропагандистскую машину в противоположном направлении, разрушить псевдотипы 
батальной жизни и жизни солдата вообще и заменить их на правду – непростая 
задача. Но необходимо уничтожить прославление сомнительного голливудского 
героизма и нарисовать реалистическую картину того, как эти люди думают и 
чувствуют, – картину не менее достойную и взывающую к памяти. Поначалу не только 
Родина покажет возвращающемуся домой незнакомое лицо, но и он покажется странным 
тем, кто его ждет. И те, и другие должны быть мудры.






[1]     Бурдье П. Социальное пространство и генезис “классов” // Вопр. 
социологии. 1992. Т. 1. № 1. С. 20.
[2]    См.: Арендт Х. Массы и тоталитаризм // Вопр. социологии. 1992. ¹ 2. Т. 1. 
С. 27.
[3]     См.: Habermas J. Legitimation Crisis. L., 1976.
[4]     Федотова В.Г. Введение. Ответственность социального теоретика и науки // 
Теория и жизненный мир человека. М., 1995. С. 5.
[5]     См.: Козлова Н.Н. Маркс ли испортил нашу жизнь? // Диалог. 1991. № 1.
[6]     Ядов В.А., Мешкова Е.Г. К итогам ХIII Всемирного Социологического 
Конгресса (18–23 июля 1994 г., Билефельд, Германия) // Социол. журн. 1994. № 4. 
С. 197.
[7]     Там же. С. 198.
[8]     См.: Федотова В.Г. Что может и чего не может наука? // Теория и 
жизненный мир человека. М., 1995. С. 25. В нашем обществознании, однако, 
традиция противопоставления различных методологий еще очень сильна. См.: Батыгин 
Г.С., Девятко И.Ф. Миф о качественной социологии // Социол. журн. 1994. № 2.
[9]     См.: Elias N. What is Sociology? L., 1970; Norbert Elias and 
Figurational Sociology // Theory, Culture and Society. Explorations in Critical 
Social Science. 1987. Vol. 4. C. 2–3.
[10]    Лиотар Ф. Переписать современность // Ступени: Филос. журн. 1994. № 2.
[11]    Некоторые исследователи склонны сводить все социальные отношения к 
властным. См.: Touraine A. The Voice and the Eye. An Analysis of Social 
Movement. Paris, 1981.
[12]    Единственной переведенной на русский язык работой по социальной 
феноменологии является монография: Бергер П., Лукман Т. Социальное 
конструирование реальности /Пер. Е.Руткевич. М., 1995.
[13]    См.: Козлова Н.Н. Социология повседневности: переоценка ценностей // 
Общественные науки и современность. 1992. № 3.
[14]     См.: Bauman Z. Legislators and Interpretors: On Modernity, 
Postmodernity and Intellectuals. N.Y., 1988.
[15]     Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев В.С. Классика и современность: 
две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия в современном мире. М., 
1972. С. 58.
[16]     См.: Федотова В.Г. Критика социокультурных ориентаций в современной 
буржуазной философии. М., 1981.
[17]     Дильтей В. Наброски к критике исторического разума // Вопр. философии. 
1988. № 4. С. 135.
[18]     Там же. С. 135–152.
[19]     Риккерт Г. Философия истории. Введение /Пер. с нем. СПб., 1908. С. 1.
[20]     Так, Г.Риккерт высоко оценивает критику Э.Гуссерлем психологизма в 
логике, т.е. тезиса интуитивистов, что логика – не что иное, как набор привычек 
интеллектуальной работы, предпринятую тогда еще малоизвестным автором.
[21]     Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре /Пер. с нем. С.Гессена. 
СПб., 1911. С. 53.
[22]     Понятия материи и формы употреблены здесь Г.Риккертом в “античном”, 
аристотелевском смысле.
[23]    Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. С. 92.
[24]    Там же. С. 49–50.
[25]    Там же. С. 91.
[26]    Там же. С. 120.
[27]    Habermas Y. On the Logic of Social Sciences. L., 1971. P. 4.
[28]    Гессен С. От редактора перевода // Риккерт Г. Науки о природе и науки и 
культуре. Спб., 1911. С. 14.
[29]    Там же. С. 15.
[30]    Там же. С. 16.
[31]    Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. С. 195.
[32]    Давыдов Ю.Н. М.Вебер и проблема интерпретации рациональности // Вопр. 
социологии. Вып. 6. 1996. С. 72.
[33]    Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 364.
[34]    Там же. С. 360.
[35]    Там же. С. 353.
[36]    Давыдов Ю.Н. М.Вебер и проблема интерпретации рациональности. С. 74.
[37]    Там же. С. 390.
[38]    Вебер М. Избранные произведения. С. 393.
[39]    Подобную противоречивость позиции М.Вебера отмечает и П.П.Гайденко: 
“Хотя Вебер заботится о том, чтобы отделить целерациональное действие как 
конструируемый идеальный тип от эмпирической реальности, однако проблема 
соотношения идеально–типической конструкции и эмпирической реальности далеко не 
так проста, как можно было бы думать, и однозначного решения этой проблемы у 
самого Вебера нет” (Гайденко П.П. Социология Макса Вебера // Вебер М. Избранные 
произведения. М., 1990. С. 17).
[40]    Vagner H. Introduction // Shutz A. On Phenomenology and Social Relation. 
The Univ. of Chicago Press, 1970. P. 45.
[41]    Гуссерль Э. Парижские доклады // Логос. 1991. № 2. С. 9.
[42]    Zaner R. Solitude and Sociality: The Critical Foundation of the Social 
Sciences // Phenomenology and Social Reality. Essays in Memory of A.Schutz. The 
Hague, 1970. C. 32.
[43]       Psathas G. (ed.) Phenomenological Sociology. Issues and Applications. 
Toronto, 1973. Introduction. P. XIII.
[44]    См.: Бергсон А. Материя и память // Бергсон А. Собр. соч. Т. 1.
[45]    James W. Principles of Psychology. Doves Publication. N.Y., 1950. P. 
239.
[46]    См.: Гайденко П.П. Гуссерль и Кант: проблема трансцендентальной 
философии // Философия Канта и современность. М., 1974; Мотрошилова Н.В. 
Гуссерль и Кант: проблема “трансцендентальной” философии // Философия Канта и 
современность. М., 1974.
[47]    Vagner H. The Scope of Phenomenological Sociology: Consideration and 
Suggestion // Phenomenology and Social Reality. Essays in Memory of A.Schutz. P. 
61.
[48]    См.: Молчанов В.И. Время и сознание. Критика феноменологической 
философии. М., 1988.
[49]    Гуссерль Э. Парижские доклады. С. 12–13.
[50]    Там же. С. 25.
[51]    Schutz A. Phenomenology and the Social Sciences // Phenomenology and 
Sociology /Th. Luckman. Penguin. 1978. P. 124.
[52]    Husserl E. Cartesianische Meditationen. Husserliana. Bd. I. Haag, 1950. 
S. 124.
[53]    Гуссерль Э. Парижские доклады. С. 14.
[54]    Там же. С. 9–10.
[55]    Там же. С. 11.
[56]    См.: Гуссерль Э. Логические исследования. Т. 1. СПб., 1909.
[57]    Гуссерль Э. Парижские доклады. С. 11.
[58]    Бергсон А. Материя и память. С. 168.
[59]    См.: Husserl E. Cartesianische Meditationen. Husserliana. Bd. I.
[60]    Husserl E. Cartesianische Meditationen. S. 121.
[61]       Ricoeur P. Husserl. Evanston, 1967. P. 116.
[62]    Sartre J.–P. L’Etre et le Néant. Essai d’ontologie phenomenologique. 
Paris, 1968. P. 37–57.
[63]    См.: Молчанов В.И. Онтология и обоснование феноменологии у Гуссерля и 
Хайдеггера // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига, 1988. 
С. 81–100.
[64]    Schutz A. The Problem of Transcendental Intersubjectivity in Husserl. 
Collected Papers. Vol. 3. The Hague, 1966. P. 51–84. О полемике социальных 
феноменологов с Э.Гуссерлем по проблеме интерсубъективности, см.: Haney K.M. A 
Critique of Criticism of Husserl’s use of Analogy // J. of the British Society 
of Phenomenology. 1968. Vol. 17. ¹ 2. P. 143–154.
[65]       Schutz A. Phenomenology and the Social Sciences. P. 128.
[66]    Sartre J.–P. L’etre et le Néant. Essai d’ontologie phenomenologique. P. 
275–310.
[67]    Schutz A. On Husserl’s Theory of the Other // Collected Papers. The 
Hague, 1962. Vol. 1. P. 194.
[68]    Dallmayr F. Phenomenology and Marxism: A Salute to Enzo Paci // 
Phenomenology and Social Reality. The Hague, 1970. P. 307.
[69]     Luckman Th. Philosophy, Social Sciences and Everyday Life // 
Phenomenology and Sociology. Penguin Books. N.Y., 1978. P. 226–227.
[70]     См.: Husserl E. Die Krisis der europдischen Wissenschaften und die 
transzendentale Phдnomenologie. Hamburg, 1977.
[71]     Гуссерль Э. Парижские доклады. С. 9.
[72]     Luckman Th. Philosophy, Social Sciences and Everyday Life. P. 227–228.
[73]     Гуссерль Э. Парижские доклады. С. 25.
[74]     Schutz A. Phenomenology and the Social Sciences. P. 125.
[75]     Смирнова Н.М. Классическая парадигма социального знания и опыт 
феноменологической альтернативы // Общественные науки и современность. 1995. № 
1.
[76]     См.: Новые направления в социологической теории. М., 1978; Ионин Л.Г. 
Феноменологическая социология // Критика современной буржуазной теоретической 
социологии. М., 1977; Ионин Л.Г. Понимающая социология. М., 1979.
[77]     Альфред Шюц (1899–1959). Философ и социолог. Его работы представляют 
собой “прививку” феноменологических идей к социологии. Первая (и единственная, 
опубликованная на немецком языке, до переезда автора в США) монография А.Шюца, 
изданная еще при жизни Э.Гуссерля, “Смысловое строение социального мира” (Der 
sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. Einleitung in der verstehende Soziologie. 
Wien, 1932), носит подзаголовок: Э.Гуссерль и М.Вебер.
[78]    Ortega-y-Gasset. Man and People. N.Y., 1957. P. 121–128.
[79]    Ibid. P. 145.
[80]    Schutz A. Phenomenology and the Social Sciences. P. 122.
[81]    Schutz A. Collected Papers. Vol. 1. P. 149.
[82]    Бауман З. Спор о постмодернизме // Социол. журн. 1994. № 4. С. 69.
[83]    Schutz A. On Phenomenology and Social Relations. The Univ. of Chicago 
Press, 1970. P. 267–268.
[84]    Ibid. P. 268.
[85]       Ibid. P. 269.
[86]       Ibid. P. 270.
[87]    Ibid. P. 270.
[88]       Ibid. P. 140.
[89]       Zaner R. Solitude and Sociality: The critical Foundation of the 
Social Sciences. P. 28.
[90]    В отечественной социальной методологии на необходимость преодолеть 
классическую бинарную оппозицию субъекта и объекта как наследие классической 
познавательной установки, в свою очередь, порождающей дихотомию объяснения и 
понимания, указывала В.Г.Федотова. См: Федотова В.Г. Объяснение и понимание — 
проблема бытия и познания // Объяснение и понимание в социальном познании. М., 
1990. С. 7.
[91]    Zaner R. Solitude and Sociality. P. 28.
[92]       Berger P., Luckmann T. The Social Construction of Reality. A Treatise 
on Sociology of Knowledge. Anchor Books. N.Y., 1966. P. 188. Есть русский 
перевод: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по 
социологии знания. М.: Медиум, 1995.
[93]    В нашем отечественном социально–философском мышлении, к сожалению, до 
недавнего времени превалировал именно такой подход. Социальная феноменология 
рассматривалась сквозь призму решения пресловутого “основного вопроса 
философии”, задававшего прокрустово ложе известной бинарной оппозиции, 
отрицанием которой она являлась по самой своей сути. 
[94]    Berger P., Lickmann T. The Social Construction of Reality. P. 186.
[95]    Natanson M. Anonimity: A Study in the Philosophy of Alfred Schutz. 
Bloomington, 1986. P. 66.
[96]    Силвермен Д. Анализ традиционной социологии. Предварительные замечания 
// Новые направления в социологической теории. М., 1978. С. 35.
[97]    Schutz A. On Phenomenology and Social Relations. P. 273.
[98]    Марков Б.В. Антропологический поворот в философии ХХ века // Очерки 
социальной антропологии. СПб., 1995. С. 26.
[99]    Berger P., Luckmann T. The Social Construction of Reality. P. 186.
[100]       Schutz A. On Phenomenology and Social Relations. P. 163.
[101]       Luckmann T. Philosophy, Social Sciences and Everyday Life. P. 224.
[102]       Schutz A. On Phenomenology and Social Relations. P. 55.
[103]    Уолш Д. Разновидности позитивизма. Дюркгейм и социальные факты // Новые 
направления в социологической теории. С. 81.
[104]    Дюркгейм Э. Самоубийство. СПб., 1912.
[105]    Уолш Д. Дюркгейм и социальные факты. С. 81.
[106]    Douglas J. The Social Meaning of Suicide. New Jersey: Princeton Univ. 
Press, 1967.
[107]    Polanyi M. Personal Knowledge. Towards a Post-Critical Philisophy. The 
Univ. of Chicago Press, 1958. Correctted ed. 1962; Сокр. пер. с англ.: Полани М. 
Личностное знание. На пути к посткритической философии. М.: Прогресс, 1985; 
Polanyi M. Ta