ождение     именно    этого,
определенного ребенка  есть истинная,  даже

68

если не  осознаваемая  самими  действующими
лицами,  цель   всего   любовного   романа;
способ, каким  эта цель  достигается,  есть
дело десятое.  - Как  бы громко ни возопили
здесь тонкие, сентиментальные, а особенно -
влюбленные души  о  грубом  реализме  моего
взгляда на  вещи, -  они,  однако,  заблуж-
даются.        Точная        определенность
индивидуальностей в  следующем поколении, -
разве это  не  более  высокая  и  достойная
цель,  чем  все  их  бурные  переживания  и
сверхчувственные мыльные пузыри? Да и может
ли  среди  земных  целей  встретиться  цель
больше   и    важнее   этой?    Она    одна
соответствует  той   глубине,   с   которой
переживаем  мы   страстную  любовь,  -  той
серьезности, с которой эта любовь выступает
пред нами,  и той важности, которую придает
она даже мелкому в ее причинах и во всех ее
владениях. Лишь  поскольку предполагают эту
цель, как  подлинную, все  подробности, все
муки  и  старания  по  достижению  любимого
предмета предстают  соразмерными сути дела.
Ибо не  что иное,  как  будущее  поколение,
просится в  бытие, во  всей своей индивиду-
альной определенности,  посреди всех усилий
и хлопот.  Да и  само оно дает о себе знать
уже в  том осмотрительном, серьезном и даже
капризном  выборе  предмета  удовлетворения
полового  влечения,   который  и   называют
любовью.    Нарастающая    симпатия    двух
влюбленных есть,  собственно,  уже  воля  к
жизни нового индивида, которого они могут и
желают произвести  на  свет;  ведь  уже  во
встрече их  страстных  взглядов  вспыхивает
его   новая   жизнь   и   проявляется   как
гармоническая,   органическая   в   будущем
индивидуальность. Они  чувствуют  страстное

                                         69

желание подлинного  соединения и  слияния в
единое существо,  чтобы жить  затем  только
лишь  в   нем;  и   это  желание   обретает
исполнение в  том, кого  они  порождают,  -
ведь  в  нем  продолжают  жить  наследуемые
свойства их  обоих, слитые  и соединенные в
Одно    Существо.    Напротив,    взаимная,
решительная и  устойчивая  неприязнь  между
мужчиной и женщиной указывает на то, что их
возможный  потомок   был  бы   лишь   плохо
организованным,  в   себе   дисгармоничным,
несчастным  существом...   Но  то,  что,  в
конечном счете,  с такой силой избирательно
влечет  друг   к   другу   двух   индивидов
противоположного пола, - есть воплощающаяся
лишь в  целом роде  воля к  жизни,  которая
предчувствует соответствующую  своим  целям
объективацию  собственной  сущности  в  том
индивиде, которого  они могут произвести на
свет. А именно, он получит от отца волю или
характер, от  матери же - интеллект; телос-
ложение -  от обоих,  однако фигура будет в
большей  степени  напоминать  отцовскую,  а
рост  -   соответствовать  материнскому,  -
согласно закону, проявляющемуся в помесях у
животных и  основанному главным  образом на
том,  что   размер   плода   должен   соот-
ветствовать размеру  матки. Как  совершенно
необъяснима  особенная,   присущая   только
одному человеку  индивидуальность,  так  же
точно  неисследима   до  конца   столь   же
особенная,  индивидуальная   страсть   двух
любящих людей,  - да ведь в глубочайшей ос-
нове своей  они и суть одно и то же: первая
есть  explicite   то,  чем  implicite  была
вторая.   И    в   самом   деле,   моментом
первоначального    возникновения     нового
иддивидуума,  подлинным  punctum  saliens11

70

его жизни  следовало бы считать тот момент,
когда его  родители только  начинают любить
друг друга,  to  fancy  each  other12,  как
называет  это   очень  удачная   английская
поговорка,  -   и,  как  было  сказано,  во
встрече их пристальных и страстных взглядов
возникает первозачаток  нового существа,  -
который,   конечно,   как   и   большинство
зачатков, чаще всего бывает раздавлен. Этот
новый индивидуум  есть, в своем роде, новая
(Платоновская) идея,  - и  как все  идеи  с
великою  силой  стремятся  в  бытие,  жадно
облекаясь  для   этого  материей,   которая
распределяется  между  ними  всеми  законом
причинности, -  точно так же и эта, особен-
ная  идея   человеческой   индивидуальности
властно жаждет своей реализации. Именно эта
жажда и  сила и  есть взаимная страсть двух
будущих родителей.  Она знает  бесчисленное
множество степеней,  две крайности  в  ряду
которых  можно  все  же  назвать  Aphrodite
Pandemos и  Ourania13,  -  по  сущности  же
своей она  тем не менее всюду одна и та же.
Напротив, по  степени своей  она будет  тем
более        могучей,        чем        она
индивидуализированнее,   т.е.   чем   более
любимый индивид с его особенными свойствами
один подходит  для удовлетворения желания и
потребности     любящего,     обусловленных
собственной его  индивидуальностью. От чего
же именно  это зависит,  нам станет  ясно в
дальнейшем.  Прежде  всего  и  существенным
образом любовная  склонность направлена  на
здоровье, силу,  красоту, а  следовательно,
также  на  юность;  поскольку  воля  желает
получить прежде  всего родовой характер че-
ловечества,     как      основу      всякой
индивидуальности;      обыденный      флирт

                                         71

(Aphrodite  Pandemos)  идет  лишь  немногим
далее. К  этому присоединяются  затем более
частные  требования,  которые  мы  подробно
будем исследовать  ниже, и с которыми, если
они   предвкушают    себе   удовлетворение,
нарастает и  страсть. А  высшие степени  ее
возникают из  такого взаимного соответствия
двух индивидуальностей,  благодаря которому
воля, т.е.  характер отца,  в соединении  с
интеллектом матери,  образуют  именно  того
индивида, по  которому воля к жизни вообще,
воплощающаяся   в   целом   роде,   томится
соразмерной своему  величию, но  именно по-
этому    превосходящей    меру    смертного
человеческого   сердца   страстью,   мотивы
которой так же точно недосягаемы человечес-
кому интеллекту.  Таково  поэтому  существо
подлинной,  великой   страсти.  -   И   чем
совершеннее  взаимное   соответствие   двух
индивидов,    во     всех    многочисленных
отношениях,   которые   мы   должны   будем
рассмотреть далее,  - тем  сильнее будет  в
результате их  взаимная страсть.  Поскольку
же не существует двух совершенно одинаковых
индивидов,  всякому  определенному  мужчине
будет  полнее   всего  соответствовать,   -
всегда в  рассуждении того, что должно быть
порождено ими, - одна определенная женщина.
И как редок случай их встречи, так же редка
и действительно страстная любовь. Поскольку
в то  же время возможность таковой заложена
в каждом из нас, нам понятны изображения ее
в творениях  поэтов. -  Именно потому,  что
любовная страсть сосредоточена, собственно,
на том,  что  должно  быть  произведено  на
свет, и что в этом ее основа, - между двумя
молодыми  и  образованными  людьми  разного
пола  может,   -  вследствие   согласия  их

72

убеждений,  их   характеров,  их  душевного
склада, -  существовать дружба без малейшей
примеси половой  любви;  в  этом  последнем
отношении   между    ними   возможна   даже
известная  антипатия.  Причину  этого  надо
искать в  том, что  порожденный ими ребенок
будет наделен дисгармоничными телесными или
душевными качествами,  короче  говоря,  его
существование  и   природа  не   будут  со-
ответствовать целям  воли к  жизни, как она
воплощается  в   роде.  В   противоположном
случае при  разнородности убеждений, харак-
теров и  духовного склада и при возникающей
оттого взаимной  антипатии  и  даже  злобе,
может  все   же  возникнуть  и  сохраниться
половая любовь,  причем тогда она закрывает
глаза на  все это:  и если  она приведет  к
браку, то он будет очень несчастным.
  Но перейдем теперь к более основательному
исследованию  вопроса.   Эгоизм   -   столь
глубоко   укоренившееся   свойство   всякой
вообще индивидуальности,  что эгоистические
цели суть единственно надежное средство для
возбуждения   деятельности   индивидуальной
воли,  и  на  них  уверенно  можно  в  этом
рассчитывать.      Хотя      род      имеет
преимущественное,                  большее,
непосредственнейшее право  на индивида, чем
сама  преходящая  индивидуальность;  однако
же, когда индивид должен действовать и даже
жертвовать для  сохранения и определенности
свойства     рода,      его     интеллекту,
ориентированному только  на  индивидуальные
цели,  важность   этой  задачи   невозможно
сделать столь  понятной,  чтобы  она  соот-
ветственным образом  подействовала на него.
Поэтому в  подобном случае природа лишь тем
может достичь  своей  цели,  что  прививает

                                         73

индивиду своего рода иллюзию, из-за которой
ему кажется  благом для него самого то, что
на деле  является таковым  лишь для рода, -
так что  он служит  этому последнему,  в то
время как полагает, что служит себе самому;
при этом  перед  ним  витает  лишь  химера,
замещающая в качестве мотива нечто действи-
тельное,  но   исчезающая   сразу   же   по
достижении цели. Эта иллюзия есть инстинкт.
Его в  огромном большинстве случаев следует
рассматривать как  родовое чувство, которое
предлагает воле  то,  что  приносит  пользу
роду. Но  поскольку воля  стала здесь инди-
видуальной, она  должна быть  обманута так,
чтобы представляемое  в  чувстве  рода  она
воспринимала чувством  индивида, а  значит,
мнила,  что   стремится  к   индивидуальным
целям,  тогда   как  на   самом  деле   она
преследует лишь  генеральные  (понимая  это
последнее   слово    в   собственном    его
смысле)14.  Внешнее   проявление  инстинкта
лучше всего  наблюдать у животных, где роль
его наиболее  значительна; но  с внутренним
ходом его,  как со  всем вообще внутренним,
мы можем  познакомиться только  на  примере
нас самих.  Считают, правда, что у человека
почти нет  инстинкта, -  в  крайнем  случае
лишь тот,  вследствие  коего  новорожденный
ищет и  схватывает материнскую  грудь. Но в
действительности у  нас  есть  один,  очень
определенный, явственный,  даже усложненный
инстинкт, а  именно инстинкт столь тонкого,
серьезного и  своенравного  выбора  другого
индивида  для  полового  удовлетворения.  С
этим удовлетворением  самим по  себе,  т.е.
поскольку   оно    есть    основанное    на
настоятельной     потребности      индивида
чувственное   наслаждение,    красота   или

74

безобразность  другого  индивида  не  имеет
ничего общего. Столь настойчивая, однако ж,
оглядка на  нее, а  вместе и возникающий из
нее тщательный  выбор, очевидно,  относятся
поэтому не к самому избирающему, - хотя это
ему и кажется, - а к истинной цели, к тому,
что должно  быть порождено  им, - ибо в нем
должен  быть   возможно   чище   и   вернее
воспроизведен тип  рода. А  именно:  вслед-
ствие  тысячи   физических  случайностей  и
моральных      превратностей      возникают
бесчисленные перерождения человеческого об-
лика;   и,    однако,   вновь    и    вновь
воспроизводится подлинный  тип его, во всех
его    частях;     сие    происходит    под
водительством  чувства   красоты,   которое
сплошь и  рядом  господствует  над  половым
влечением  и  без  которого  это  последнее
вырождается   в    отвратительную    нужду.
Соответственно  этому   каждый  будет,  во-
первых, решительно  предпочитать и страстно
желать красивейших индивидов, т.е. таких, в
которых наиболее  чисто  выявился  характер
рода; во-вторых  же, он  возжелает в другом
индивиде  тех  в  особенности  совершенств,
каких недостает  ему самому,  - найдет даже
прекрасным и  несовершенства,  составляющие
противоположность   его    собственных,   -
поэтому, например,  низенькие мужчины  ищут
высоких женщин,  блондины любят  брюнеток и
т.д.  Кружащий   голову  восторг,   который
овладевает  мужчиной   при   виде   женщины
соответствующей ему красоты и выдает ему за
высшее благо соединение с нею, это именно и
есть   чувство   рода,   которое,   узнавая
отчетливую печать рода, желает продлить его
с этим  явно выраженным характером. На этом
решительном  влечении  к  красоте  основано

                                         75

сохранение  типа  рода:  поэтому-то  оно  и
действует с  такою силой.  Те  моменты,  на
которые   обращает    оно   внимание,    мы
рассмотрим подробно  ниже.  Итак,  то,  что
ведет при этом человека, действительно есть
инстинкт, направленный  на лучшее  с  точки
зрения рода,  тогда как  сам человек  мнит,
будто ищет лишь более сильного собственного
наслаждения. -  В этом  перед нами, в самом
деле, очень  поучительное разъяснение внут-
ренней  сути   всякого  инстинкта,  каковой
почти всегда и всюду, как и здесь, приводит
в движение  индивида  на  благо  рода.  Ибо
очевидно, что  та тщательность,  с  которой
насекомое  отыскивает  определенный  цветок
или плод,  мясо или  навоз, или же (как на-
ездники-ихневмониды)    личинку     другого
насекомого,  чтобы  отложить  личинки  лишь
туда, и  для достижения  этой цели не оста-
навливается ни  перед трудностью,  ни перед
опасностью, - весьма подобна той, с которой
мужчина старательно  выбирает для  полового
удовлетворения женщину  определенного,  ему
индивидуально  приятного   свойства  и  так
упорно  стремится  к  ней,  что  часто  для
достижения   этой   цели   вопреки   всякой
разумности   жертвует   собственным   своим
счастьем, -  в  безрассудном  ли  браке,  в
любовных   ли    интригах,   стоящих    ему
состояния, чести  и самой жизни, - или даже
совершая преступления  - прелюбодеяние  или
изнасилование; все  лишь для  того,  чтобы,
согласно   полновластной   от   века   воле
природы, целесообразнейше  послужить  роду,
хотя бы и за счет индивида. А именно, везде
и всегда  инстинкт  есть  действие  как  бы
согласно некоему  понятию о  цели, и все же
совершенно без  оного. Природа внедряет его

76

там,  где   действующий  индивид   был   бы
неспособен понять  цель ее  или не желал бы
стремиться к  ней; поэтому он, как правило,
свойственен  лишь  животным,  а  среди  них
прежде всего  низшим, имеющим  всего  менее
рассудка,  -   но  почти   исключительно  в
рассматриваемом здесь случае присущ также и
человеку, который  хотя и  может понять эту
цель, но  не  стал  бы  преследовать  ее  с
нужным усердием,  а именно  даже и  за счет
своего  индивидуального   блага.  А  потому
здесь, как  и во  всяком инстинкте,  истина
принимает обличие  иллюзии, чтобы  повлиять
на волю.  Сладострастная греза  нашептывает
мужчине, что  в объятиях  женщины  приятной
ему красоты  он найдет  больше наслаждений,
чем в  объятиях любой  другой; или,  будучи
направлена исключительно  на  единственного
индивида,  прочно  убеждает  человека,  что
обладание им  даст ему  безмерное  счастье.
Вследствие чего  человек мнит, что его муки
и   жертвы    служат    его    собственному
наслаждению,  в   то  время,  как  все  это
происходит лишь ради сохранения правильного
типа  рода,   или  же  потому,  что  должна
возникнуть     совершенно      определенная
индивидуальность, которая  может  произойти
только   от    этих   родителей.   Характер
инстинкта, -  т.е. действие  как бы  по не-
которому  понятию   о  цели,   и   все   же
совершенно   без   оного,   -   так   полно
присутствует здесь,  что тому,  кого влечет
эта иллюзия,  часто  даже  отвратительна  и
нежелательна  та  цель,  которая  только  и
руководит им,  т.е. зачатие:  а именно  это
так при  всех внебрачных  любовных  связях.
Сообразно  изложенному  характеру  предмета
всякий   влюбленный,    достигнув   наконец

                                         77

наслаждения,       испытает        странное
разочарование, и  подивится тому, что столь
страстно желанное  дает не более чем всякое
другое половое удовлетворение; так что, как
он видит, не очень-то он этим и вдохновлен.
Дело в  том, что  это желание  относится ко
всем прочим его желаниям, как род относится
к нему,  индивиду; т.е.  как бесконечное  к
конечному.  Удовлетворение   же,  напротив,
достается лишь роду, а поэтому и не доходит
до сознания  индивида, который  здесь, вдо-
хновлен волей  рода, жертвенно служил такой
цели,   которая    вовсе   не    была   его
собственной. Поэтому-то  всякий влюбленный,
совершив,  наконец,   свое  дело   великое,
чувствует себя  в дураках:  ибо исчезла  та
иллюзия, посредством  коей  индивидуум  был
здесь обманут  родом. Следовательно,  очень
удачно сказал  Платон:  Сладострастие  есть
самое суетное желание15.
  Но все  это, в свою очередь, бросает свет
на   природу    инстинктов   и   побуждений
животных...  -  Значительным  преобладанием
мозга у человека объясняется то, что у него
меньше инстинктов,  чем у  животных, и  что
даже эти  немногие легко могут быть введены
в  обман.   А  именно,   чувство   красоты,
инстинктивно руководящее  выбором  предмета
полового   удовлетворения,    сбивается   и
заблуждается, если вырождается в склонность
к  педерастии,   -  аналогично   тому,  как
навозная муха (...), вместо того, чтобы со-
ответственно  инстинкту  отложить  яички  в
гниющее  мясо,  откладывает  их  в  чашечку
цветка Arum  Draculculus,  -  соблазнившись
трупным запахом этого растения.
  То же,  что в основе всякой половой любви
лежит  направленный  на  будущее  потомство

78

инстинкт,  станет   совершенно  достоверным
после более  точного анализа  его, которого
мы поэтому  не можем избежать. Прежде всего
сюда относится  то, что  мужчина от природы
склонен к  непостоянству в любви, а женщина
- к  постоянству.  Любовь  мужчины  заметно
убывает с  того момента,  как она  получила
удовлетворение,  -   почти  всякая   другая
женщина  привлекает  его  больше,  чем  та,
которой  он   уже  обладает,  -  он  жаждет
разнообразия.  Любовь   женщины,  напротив,
возрастает  с  этого  самого  момента.  Это
следствие    природной    целесообразности,
которая направлена на сохранение, а поэтому
и на  возможно  большее  размножение  рода.
Дело в  том,  что  мужчина  спокойно  может
зачинать более  сотни детей  в год,  если в
его распоряжении  будет столько  же женщин;
женщина же,  с любым  числом мужчин,  может
произвести на  свет только одного ребенка в
году   (если    не    учитывать    рождения
близнецов).  Поэтому   он  постоянно   ищет
других женщин;  она же крепко привязывается
к  одному,   -  ибо  природа  побуждает  ее
инстинктивно,  без   размышлений,   обрести
кормильца и  защитника будущего  потомства.
Вследствие того,  супружеская верность  для
мужчины  искусственна,   для   женщины   же
естественна, а  значит, и  прелюбодеяние со
стороны женщины, - как объективно, по своим
последствиям, так  и субъективно,  по своей
противоестественности,    гораздо     менее
простительно, чем измена мужчины.
  Но чтобы  быть основательным  и полностью
убедиться в  том, что  благорасположение  к
противоположному полу, каким бы объективным
ни  казалось   нам   оно,   есть   все   же
замаскированный  инстинкт,   т.е.   чувство

                                         79

рода, стремящегося  сохранить свой  тип,  -
нам следует  ближе изучить  те моменты,  на
которые       обращает       взор       это
благорасположение,  и   рассмотреть  их   в
подробностях,  -  хотя  все  те  нюансы,  о
которых   здесь   придется   упомянуть,   в
философских трудах  фигурируют редко. Такие
моменты  можно  разделить  на  те,  которые
непосредственно касаются  типа  рода,  т.е.
красоты,  -   те,   которые   обращены   на
психические свойства,  - и  наконец,  чисто
релятивные, происходящие  из  необходимости
взаимной   коррекции    или   нейтрализации
односторонностей    и     аномалий    обоих
индивидов. Рассмотрим их по очереди.
  Первейшее соображение,  руководящее нашим
выбором и  нашей склонностью, есть возраст.
В целом  мы допускаем  его  в  пределах  от
возраста появления