кие.  Знаете,  какой  джип?  "Хаммер",  таких,
говорят, на всю Россию два десятка...
   Садясь в  разъездную  "пятерку",  Синицкий  оглянулся  на  окна  квартиры
Лесько: окон было много, и они уютно светились синим и розовым.
   - Да, - сказал он, - неплохо служить бандитам, а?
   - А может, наймемся?  -  усмехнулся  Царьков.  -  Глядишь,  на  "хаммере"
прокатят... Синицкий мрачно сплюнул.
   - У тебя чего-нибудь пожрать есть? - спросил он. - Сил нет, в  брюхе  как
шрапнель рвется. Вроде на медосмотре сказали - язва начинается.
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   Пацаны Валерия действительно появились при доме Лесько, а поскольку у них
не  было  двухчасового  совещания  на  предмет   увеличения   раскрываемости
преступлений и сильно поддатого  заявителя,  который  явился  к  Царькову  с
плачем об угнанном "Жигуле", то и появились они там на три часа раньше.
   Визит принес неожиданные результаты. Муха не сомневался, что  стреляли  в
Валерия по указанию Спиридона. Однако со слов  ларечника  вдруг  выяснилось,
что субъект, который закатился в квартиру к ничего не подозревающему Лесько,
был солидный господин в пальто и добротной шапке и на местных отморозков  не
походил.
   Еще  более  настораживало  описание   иномарки:   она   была   черная   и
начальственная, и образовалась она у дома Лесько спустя полтора  часа  после
того, как гости стали разъезжаться из церкви  -  большею  частью  именно  на
таких представительских иномарках. А ни Спиридона, ни его братков  у  церкви
опять-таки не было.
   И тут Лешка Муха внезапно сообразил то, что  шефу  его  пришло  в  голову
намного раньше: в том, что касается потенциальных следов,  вчерашняя  пальба
выглядела  куда  более  перспективной,  чем  убийство  Нетушкина.   Убийство
Нетушкина готовилось профессионально, тщательно, киллер  давно  уже  покинул
город и никакими уликами с места преступления его не  добудешь.  Напротив  -
стрельба по московскому авторитету  велась  в  страшной  спешке  и  вдобавок
кончилась конфузом и трупом киллера. Посредник был в летах, а не мальчик  на
побегушках, он явно не был привычен именно к таким ситуациям и все равно  не
растерялся, сумел удрать, у дома Лесько поставил тачку  там,  где  ее  никто
внимательно не рассматривал...
   Мент? Бывший военный?  Эфесбешник?  Лешка  Муха  принялся  за  методичные
поиски, и к вечеру ему повезло. "Опель" Лесько нашли  не  где-нибудь,  а  на
Новой Варварке -  узкой,  плохо  заасфальтированной  улице,  змеившейся  над
крутым берегом Тары.
   Улица кончалась тупиком, а метрах  в  пятидесяти  внизу  шла  набережная.
Местный бомж, собиравший бутылки у пристани, рассказал,  что  вчера  вечером
рядом с тропинкой, ведущей с Варварки к набережной, стояла черная иномарка с
затененными стеклами.
   Муха звякнул Валерию, и тот объявился через двадцать минут, закутанный по
горло и какой-то слишком бледный.
   Молча выслушал бомжа  и  задумчиво  обозрел  необъятную,  уходящую  вдаль
ледяную реку, вмерзший  в  лед  причал  и  протоптанную  в  снегу  тропинку,
взбегающую по заросшему деревьями склону к Варварке.
   - Я подумал, хозяин в казино пошел, - сказал бомж  про  владельца  черной
иномарки. - Оно тут близко, казино-то.
   Валерий внимательно глядел вверх. Парк, разбитый на крутом  берегу  Тары,
был отгорожен от набережной черной чугунной решеткой, и тем, кто пользовался
тропинкой, надо было через эту решеточку перелезать. Метрах  в  двадцати  за
деревьями тропинка как будто расширялась, Валерий  углядел  в  переплетениях
голых ветвей угол здания и зад грузовой фуры.
   Валерий перелез через заборчик и побрел по тропинке вверх. В другое время
Валерий через заборчик перепрыгнул бы,  но  сейчас  ему  вовсе  не  хотелось
прыгать, а, наоборот, хотелось сесть куда-нибудь в тепло и заснуть.  Валерий
даже не обратил внимания, что он не  перепрыгнул  через  заборчик,  но  Муха
обратил и решил, что плечо у шефа должно болеть довольно сильно.
   Поэтому Муха тоже  через  забор  перелез,  чтобы  не  колоть  глаза  шефу
физическим превосходством, и пошел вслед за ним.
   Тропинка  быстро  кончилась  асфальтированным  пятачком,  примыкавшим   к
трехэтажному каменному особняку. Посреди пятачка разгружалась  старенькая  с
жестяным кузовом "газель", и двое рабочих  таскали  ящики  в  раскрытый  зев
подвала.  Над  входом  в  подвал,  на  жестяном  козырьке,  была   укреплена
миниатюрная неподвижная телекамера.
   Валерий и Муха подняли глаза и  уставились  на  камеру,  как  кролики  на
удава.
   * * *
   Фасад заведения, чей черный вход так заинтересовал Валерия, находился  на
соседней улице Чкалова. Заведение носило название "Радуга", каковое слово  и
было  гордо  начертано  неоновыми  завитушками  поперек  шести  разноцветных
полукружий.  Седьмой,  желтый,  цвет  в  радуге  отсутствовал   по   причине
неисправности в электропроводке. Чуть ниже значилось: ночной клуб. Сбоку  от
неоновой радуги тоже моргал глазок телекамеры.
   Время было еще детское  -  на  огражденной  деревянным  забором  парадной
стоянке сиротливо ютились два траченных молью джипа.
   Внутри было прохладно и не людно. Игровые столы были, видимо, расположены
где-то выше, а весь первый этаж был отдан под ресторан, устроенный  довольно
изящно для провинциального  городка:  стальные  ребристые  колонны  взлетали
далеко вверх, пол был отделан сероватым спокойным мрамором, и  всю  середину
ресторана занимал круглый голубой  бассейн  с  прозрачными  стенками.  Между
крупных  водорослей  лениво  плавала  какая-то  фауна,  и  в  полуметре  над
бассейном укрепленный на  стальных  нержавеющих  сваях  поблескивал  толстый
стеклянный круг. Круг этот, собственно, и служил сценой.
   На сцене тихо пела семнадцатилетняя девчушка с  угловатым,  не  по-детски
взрослым личиком. На девочке была  грубая  черная  рубаха,  белые  джинсы  и
черные кеды с высокой подошвой. Видимо, девочке позволяли  забавлять  народ,
пока не наступало время крутых гостей, коньяка "Белый аист" и стриптизерок.
   Валерий молча разместился за столиком и подождал, пока к нему  подкатится
официант с большим кожаным меню.
   - Чего желаете? - осведомился официант.
   - Директора, - ответил Валерий.
   Прошло минут пять или шесть -  и  к  Валерию,  неслышно  отодвинув  стул,
подсел невзрачный сорокалетний кавказец в хорошо пошитом костюме.
   - Чем могу служить? -  спросил  кавказец.  Акцент  выдавал  в  нем  долго
живущего в России азербайджанца.
   - У тебя на заднем дворе стоит телекамера.  Изображение  записывается  на
пленку, так?
   - Допустим, - осторожно сказал азер.
   - Мне нужны пленки, которые были сняты вчера. С восьми до десяти часов.
   - Можно узнать, какую организацию вы представляете? - спросил азер.
   Вопрос был наверняка лишним. Вчерашнюю стрельбу  показывали  в  новостях.
Валерий вынул из внутреннего кармана пиджака  пачку  долларов  в  банковской
упаковке.
   - Ассоциацию попечителей ночных клубов, -  сказал  Валерий,  -  мы  хотим
пожертвовать денег на содержание вашего богоугодного заведения.
   Директор взял пачку и с некоторым сожалением рассмотрел ее.
   - К сожалению, - сказал он, - я не могу единолично решить этот вопрос. Вы
не могли бы подождать в зале?
   Валерий убрал пачку в карман.
   - Я подожду. Как зовут девочку, которая поет?
   - Мирослава. Это ее настоящее имя, - помолчал и добавил: - И не купайтесь
в аквариуме.
   - Что?
   - У нас тут, когда напьются, любили  купаться  в  аквариуме.  Так  хозяин
распорядился запустить туда скатов. Вчера одного придурка так шибануло,  что
"скорую" пришлось вызывать...
   * * *
   Ресторан в ночном клубе "Радуга",  несмотря  на  директора-азербайджанца,
явно специализировался  на  русской  национальной  кухне.  Москвичам  подали
селедку,  густо  упрятанную  под  красную  свекольную  шубу,  пышущие  жаром
расстегаи  и  пирожки  с  визигой  и,  разумеется,  икру,  отсверкивающую  в
хрустальной вазочке, подобно груде мелкого черного жемчуга.
   Валерий не знал, кому принадлежало заведение. Если Спиридону, можно  было
ждать всего, чего угодно, - вплоть до стрельбы из автоматов от входа.
   Есть Валерию не хотелось, он  поудобней  расположился  на  стуле  и  стал
слушать, как поет девочка. У девочки были черные, коротко стриженные волосы,
карие глаза и белые, слишком крупные зубы, и отражение девочки в  воде  было
как призрак русалки.
   - Валерий Игоревич?
   Сазан поднял голову.
   Рядом с его столом стоял незнакомый человек. Человеку было лет  сорок,  и
он был жилист и сухощав, но невысок ростом.  Это  было  странное  сочетание:
обычно невысокие люди к  сорока  годам  либо  расплываются  пончиком,  либо,
напротив,  производят  впечатление  дохлого  кузнечика.  Щегольский   покрой
сшитого в Париже пиджака не скрывал ни легкого, сильного, как у удава, тела,
ни широких борцовских плеч. У человека были бледно-голубые  глаза  и  полные
красные губы, и лицо его было бы очень красивым, если бы не толстый  красный
шрам, выныривавший откуда-ю из-под белого воротничка рубашки  и  кончавшийся
слева от подбородка. Человек глядел холодно и уверенно, как  глядит  на  мир
смотровая щель бронированного танка. Валерий  скосил  глаза  и  увидел,  что
каблуки у незнакомца довольно высоки -  сантиметра  три.  Но  даже  с  этими
каблуками он был ниже Валерия на полголовы.
   - Семен, - сказал человек, протягивая руку, - Колунов.
   Нестеренко встал.
   - Валера.
   Ладонь Колуна была неожиданно узкой и аристократической,  длинные  пальцы
слегка  ответили  на  рукопожатие,  словно  не  хотели  выдавать  всей  силы
крестного отца области.
   Валерий уже слышал кое-какие эпизоды из биографии Колуна.  Звезда  Семена
Семеныча начала восходить в 1993 году, когда лидер одной из многих роившихся
в городе группировок  оценил  бесперспективность  одноклеточного  рэкета.  В
сопровождении трех  боевиков  Колун  явился  в  кабинет  директора  местного
трубопрокатного заводика и осведомился, собирает ли тот деньги на ваучеры.
   - Да, - удивился директор.
   - Значит так, - распорядился Колун, -  ваучеры  отдаешь  мне.  Я  покупаю
завод на чековом аукционе, пакет делим пополам.
   Известный  своей  жестокостью  бандит  подействовал  на  красного   зубра
гипнотически: тот безмолвно отпер сейф и выдал  Колуну  сумку  с  ваучерами.
Аукцион  прошел  успешно,  Колун  купил  контрольный  пакет  завода  "А  моя
половина?" - заикнулся через месяц директор. "Какая  половина?"  -  удивился
Колун.  Директор  неосторожно  возмутился  и  вылетел   из   окошка   своего
расположенного на третьем этаже кабинета.
   Со следующим заводом обошлись еще проще: его владельца вытащили прямо  из
уютного салона "ауди"  на  обледеневшей  дороге  и  повезли  побеседовать  с
Колуном. Трудно сказать, к каким аргументам прибег бандит во время беседы: а
только в тот же вечер директор подписал договор  об  аренде  завода  Семеном
Семеновичем сроком на сто лет.
   Широкую известность Семену Семенычу принес  фирменный  способ  общения  с
конкурентами. Способ заключался в следующем: на заводе в Неяшеве  закупались
спаренные авиационные пулеметы и  устанавливались  в  подъезде,  к  которому
подкатывал автомобиль конкурента.  Пулеметов  было  два,  три,  четыре  -  в
зависимости от  количества  простреливаемых  направлений.  Клиент  прибывал,
пулеметы включались и начинали работать в режиме  газонокосилки.  Количество
телохранителей, машин с охраной, а так же качество брони в данном случае  не
имело значения: даже от бронированного  "мерса"  оставалась  кучка  молотого
кофе.
   Колун непринужденно сел, не оглядываясь,  есть  ли  сзади  за  ним  стул,
словно ожидал, что стул там окажется непременно и сам  собой.  Валерий  тоже
вернулся на свое место. Откуда-то мигом подлетел официант со свежим стаканом
и бутылкой минералки. Колун окинул взглядом стол.
   - Не пьешь? Правильно делаешь, я тоже мозги в стакане не топлю,  так  что
за знакомство чокаться не будем... Как плечо?
   - Пустяки.
   Колун оглянулся.
   - Пацаны, - сказал он, обращаясь к спутникам  Валерия,  -  вы  бы  отошли
куда-нибудь. Мне с вашим шефом перетереть надо. Во-он хоть туда...
   За столиком, на который кивнул Колун, сидели  двое.  Очень  квадратные  и
очень неулыбчивые. Валерий едва заметно качнул  головой,  и  его  ребят  как
ветром сдуло.
   - Что за базар насчет пленки?
   - У мента, который в  меня  стрелял,  был  напарник.  Напарник  уехал  на
"опеле". "Опель" он бросил около парка, сбежал по лестнице вниз и  уехал  на
другой тачке. По лестнице он бежал мимо вашей телекамеры.
   Колун думал довольно долго. Девчушка на эстраде перестала петь, и Валерий
искоса заметил, что она глядит на его собеседника с  завороженной  и  жадной
тоской.
   - Ну что ж. Пошли, - наконец сказал Колун.
   Они поднялись по деревянной  лестнице  на  второй  этаж.  За  балюстрадой
обнаружилась стальная, обшитая деревом дверь. Дверь вела в коридор, узкий  и
длинный, с нехорошим бетонным запахом. В самом конце коридора оказалась  еще
одна сейфовая дверь с глазком и табличкой. На табличке значилось: "Агентство
безопасности "Аргус".
   Дверь убралась с пути Колуна мгновенно, словно ей сунули пистолет в зубы.
В маленькой приемной сидели сразу трое парней.  Дверь  направо,  в  кабинет,
была приотворена.
   В кабинете скучал тот самый директор, который выходил  к  Валерию.  Перед
ним на столе стояла гроздь  мониторов.  На  одном  из  мониторов  был  виден
обеденный зал и двое ребят Валерия за столиком.  Ребята  держались  довольно
настороженно и то и дело поглядывали  на  бронированную  дверь,  за  которой
скрылся их шеф.
   - Вчерашние пленки, - сказал Колун, - с заднего входа.
   Директор помялся и пошел распорядиться. Вернулся он через  пять  минут  с
двумя видеокассетами.
   - Когда была стрельба? В десять?
   - Десять двадцать.
   - Начни с десяти двадцати, - приказал Колун директору.
   Но пленка оказалась пустышкой. Человек, выскочивший  из  "опеля",  то  ли
помнил о телекамере, то ли просто случайно  бежал  не  по  асфальтированному
пятачку, а тропкой,  проложенной  меж  деревьев.  А  тропка  в  поле  зрения
телекамеры не попадала. А может, человека и  вовсе  не  было  -  кто  знает?
Черная иномарка, которую вечером видел на площади бомж, - это,  согласитесь,
еще не доказательство.
   Через некоторое время Валерий оторвался от экрана и увидел, что  дверь  в
предбанник открыта и в этом предбаннике стоит Мирослава.  Колун  поднялся  и
вышел в предбанник, притворив за собой дверь. Валерий услышал его  спокойный
голос, потом резкий шлепок и короткую, но отчаянную возню.
   Спустя несколько мгновений Колун вернулся в  кабинет.  Он  был  абсолютно
спокоен. Судя по звукам, девушка попыталась дать ему пощечину. Ничего у нее,
конечно, не вышло: не та у Колуна реакция, чтобы местная певичка  успела  бы
съездить ему по щеке...
   - Пусто, - сказал Колун через час, когда были просмотрены и десятичасовая
пленка, и другие, более ранние, на которых редкие  прохожие,  закутавшись  в
плащи, шныряли по лестнице туда и обратно. - Возьмешь кассеты?
   - Пожалуй, - ответил Сазан.
   Был небольшой  шанс,  что  сообщник  Лесько  все-таки  попал  под  прицел
видеокамеры - в том случае, если, оставив машину на набережной, он  поднялся
по тропинке и сел в поджидавший его "опель".
   - Там поляну накрыли, - сказал Колун. - Пойдем вниз.
   Внизу  было  уже  довольно  много  народу.   Ребята   Сазана   облегченно
встрепенулись, заметив возвращающегося шефа. Мирославы нигде не было  видно.
Колун внимательно оглядел шумный зал,  словно  высматривая  кого-то,  рывком
отодвинул стул и сел напротив Валерия.
   - Ты, говорят, все утро в ментовке провел?
   - Я же все-таки мента вчера застрелил.
   - И что ментовка?
   Валерий не спеша расправлялся с закуской.
   - Ментовка, скажем так, на ушах не ходит. В ментовке  уверяют,  что  этот
самый Лесько зимой по указке некоего Спиридона шлепнул водилу.
   - Ты в больницу ездил. С опером... Царьковым.
   - Если быть точным, с  Царьковым  я  никуда  не  ездил.  Правильный  мент
Царьков не стал садиться в мой джип. Так что он ехал на своей  сноповязалке,
а я следом.
   - И что тебе сказал этот Царьков? Что Лесько шестерил на Спиридона?
   - Еще он сказал, что Спиридон шестерит на тебя.
   Длинные, тонкие пальцы Колуна сжались в кулак.
   - Брехня, - сказал Колун. - Я не общаюсь с отморозками. Только  одного  и
надо ментам - людей поссорить.
   - Странно, что Спиридон вздумал наезжать на  "Зарю".  Рылом  Спиридон  не
вышел для такого занятия.
   - Я не заказывал тебя, - сказал Колун. - Зачем  мне  тебя  заказывать?  Я
тебя даже не знаю.
   - А Спиридон?
   - Откуда я знаю? Я Спиридона последний раз два года  назад  видел,  когда
наследство Сыча делили. Не скажу, чтоб дележ был особо мирный...
   Колун некоторое время молчал.
   - Ты правда Нетушкину приятель?
   - Да. Мы росли в одном дворе.
   - Ты же его старше.
   - Ну и что?
   - Зачем ты сюда приехал?
   - За убийцей Игоря.
   - И все?
   - И все.
   Колун усмехнулся.
   - Послушай, Сазан, я не разевал рот на "Зарю". Если Санычев хочет  ходить
один - пусть ходит. Но если он будет ходить под  тобой,  это  совсем  другой
расклад. Есть дело о том, кому достанется "Заря". Это одно дело. И есть дело
о том, кто завалил твоего Игоря. Это  другое  дело.  Если  ты  хочешь  найти
убийцу Игоря - это твое святое право. Только скажи -  я  тебе  всем  помогу.
Если ты глаз положил на комбинат - тогда извини. Тогда кто-то из нас мертвым
будет.
   Валерий некоторое время смотрел на собеседника. Самое странное  было  то,
что Колун ему нравился. Они были одного поля ягоды, и Валерий знал за  собой
штучки почище тех, что проделывал Колун. Валерий понимал, что, скорее всего,
это самый опасный его враг в области и что слова Колуна о  том,  что  он  не
виновен в убийстве Игоря, - это туфта, которую тот обязан был произнести, но
ничего поделать с собой он не мог. Колун  был  слишком  на  него  похож.  Он
нравился Валере, так же как вчера ему понравился губернатор, хотя губернатор
не подал ему руки и чуть не во всеуслышание назвал бандитом.
   - А почему ты думаешь, что дело о том, кому принадлежит "Заря", и мертвый
Игорь - это два разных дела?
   - Потому, что Игорь - это существенная часть капитала  "Зари".  Без  него
этот завод, как "мерс" без движка. Я так думаю, что даже Спиридон не стал бы
портить собственное имущество.
   - Но ведь Игорь должен был уехать с "Зари". И можно было решить, что если
кого-то вычеркивать, так именно того, кто уже все равно снят с баланса...
   Колун долго - очень долго - оценивающе глядел на Валерия.
   - А ты знаешь, на чем завод зарабатывал деньги?
   - На лекарствах.
   - На новых лекарствах. Генноинженерные  препараты,  три  в  производстве,
девять в испытаниях. Не много ли - двенадцать лекарств за полтора года?
   - Много.
   - Тогда откуда столько?
   - От советских военных...
   - Они их крали. На Западе.
   Валерий слегка поднял брови.
   - Не понял.
   - Они их крали Срок испытания лекарства на Западе - десять лет, у  нас  -
год. Санычев,  Нетушкин  и  Чердынский  просматривали  западные  публикации,
выбирали то, что их интересует, и Игорь синтезировал вещество.  Если  он  не
мог его синтезировать, они платили  штуку  баксов,  и  какой-нибудь  русский
лаборант, работающий на "Новонордекс" или "Беррингер", садился писать письмо
в Россию и капал в правый  верхний  угол  капельку  из  пипеточки.  Нетушкин
капельку изымал и клал ее в питательный раствор...
   Представляешь,  какой  кайф  испытал  какой-нибудь   "Беррингер",   когда
обнаружил, что его новый  препарат  русские  производят  уже  второй  год  и
получают лицензию на экспорт его в Уругвай?
   Валерий молчал.
   - Ты знаешь, чем раньше занимался Чердынский?
   - Он врач.
   - Он такой же врач, как я - сантехник. Тарский химфармкомбинат  занимался
производством бактериологического оружия. Чердынский курировал  комбинат  по