и.
     Сергей вошел за Шакуровым в кабинет и закрыл дверь. Шакуров уселся  в
вертящееся кресло. От него пахло одеколоном и успехом, и он выглядел  куда
веселей, чем вчера. Для этого были основательные  причины:  он  уже  успел
поверить разъяснениям Сазана насчет Гуни, и,  вероятно,  еще  не  знал  об
аресте Сазана.
     - Благодарю вас за охрану, - сказал банкир,  -  но  я  бы  предпочел,
чтобы ее сняли. Мои сотрудники жалуются, что они действуют им на нервы.
     - Я вряд ли сниму охрану в ближайщие дни, - сказал  Сергей,  -  вдруг
это не последнее покушение? Тем более, что у вас,  оказывается,  уже  были
неприятности.
     - Какие? - удивился банкир.
     - Случай с Баркиным. У вас угнали машину  и  сожгли  ее  за  городом.
Согласитесь, когда машину сжигают, это как бы первое предупреждение.
     Упоминание о Баркине явно расстроило банкира.
     - Это была какая-то  случайность,  -  сказал  Александр.  -  Какой-то
сумасшедший торчок! Влезть в  машину  и  стрелять  по  прохожим!  Он  сжег
машину, как стрелял по прохожим - просто так.
     - Давайте лучше поговорим о Баркине, - сказал милиционер, - тем более
что вы вчера навещали его.
     - Я? Навещал? - Шакуров побледнел и стал тоскливо оглядываться.
     - Не озирайтесь, - сказал Сергей, - Сазан не придет,  -  я  арестовал
его вчера. На даче Баркина. Как вы думаете, за что?
     Шакуров молчал.
     - Он имел в руках заряженный пистолет.  Как  вы  думаете,  как  звали
человека по другую сторону пистолета  и  по  чьему  поручению  убивал  его
Сазан?
     Шакуров как-то нехорошо забулькал.
     - Не помешаю?
     Сергей оглянулся. В проеме двери стоял Сазан. На нем был  светлый,  в
крупную клетку костюм, и плащ из чуть поблескивающей  ткани.  Правая  рука
его немного неловко была прижата к бедру, но когда Сазан  молча  прошел  в
директорский офис  и  сел  за  широкий,  в  форме  буквы  U  стол,  Сергей
позавидовал его танцующей походке.
     - Боже мой, - сказал Шакуров, - это ты?
     - Я думал, - сказал Сергей, - что я тебя  посадил  хотя  бы  на  трое
суток.
     -  Трое   суток?   -   улыбнулся   Сазан.   -   Помилуйте,   директор
респектабельной  фирмы  приехал  на  дачу  к  своему  школьному  приятелю!
Какой-то шиз, живший на даче, вздумал поупражняться на нем в  стрельбе  из
обреза.  Приехала  милиция  и  не  нашла  ничего  лучше,  чем   арестовать
пострадавшего, который к тому же не сделал ни одного выстрела! Быстро?  Да
в любой цивилизованной стране я бы еще подал в суд, Сергей Александрович!
     Сергей молча повернулся и пошел прочь.
     - Ты... ты никого не убил? - со страхом спросил Шакуров.
     - Я даже ни в кого не стрелял, - ответил  Сазан.  -  а  то  бы  я  не
отделался за смешные деньги.
     - Ну и черт с ним, - вдруг сказал банкир, - пусть милиция  его  ищет.
Зачем тебе напрягаться?
     - Есть зачем. Во-первых, мент считает, будто Гуня действовал по моему
приказу. Во-вторых, Гуня будет счастлив подтвердить эту версию.
     Шакуров поднял голову и стал смотреть на своего друга,  и  глаза  его
опять затосковали от ужаса.


     От банка Сергей поехал в двенадцатую школу, где учились когда-то трое
неразлучных приятелей. Он хотел  побольше  узнать  о  их  неразлучности  и
познакомиться с той учительницей физики, которая так нелестно отозвалась о
системе учета и контроля  моральных  достоинств,  разработанной  генералом
Баркиным.
     Учительница оказалась худенькой пятидесятилетней  женщиной  в  желтом
платье, сильно изъеденной жизнью и скверной зарплатой.
     На большой перемене  она  увела  лейтенанта  милиции  в  лабораторную
комнату за физическим кабинетом, и Сергей  спросил,  помнит  ли  она  трех
учеников, - Нестеренко, Шакурова и Баркина,  кончивших  школу  восемь  лет
назад.
     - А что, - спросила учительница, - кто-нибудь что-то натворил?
     - А кто, по вашему, мог что-то натворить?
     - Конечно, Нестеренко.
     - А что, он был в школе главный хулиган?
     - Притча во языцех.  Как  выражались  мои  коллеги,  он  "никогда  не
обращал внимания на коллектив".
     - И в чем это конкретно выражалось?
     - Ну, например, однажды все эти трое увлеклись фотографией.  В  школе
был фотокружок, и комната, где проявлялись снимки, и  как-то  мы  готовили
праздничную стенгазету и сняли всех учителей. И  вот  Нестеренко,  который
очень неплохо рисовал, тайком ото всех подретушировал снимки. Тому, у кого
была лысина, он сделал лысину чуть побольше.  Тому,  у  кого  были  острые
зубы, он сделал зубки чуть поострее.  Мой  бедный  нос,  который,  как  вы
видите, у особ более молодого возраста называется "орлиным", он  изобразил
с более заметным крючком.  Наши  зубки  стали  зубастей,  а  подбородки  -
подбородистей, сообщая  лицам  выражение,  обычно  свойственное  портретам
известных художников Кукрысниксов. Но  это  были  не  карикатуры.  Просто,
когда отпечатали снимки, учителя  стояли  в  недоумении  перед  газетой  и
думали: "Точь-в-точь, Николай Сергеевич - как раз такая гнида, но  неужели
я действительно так выгляжу?" Но поскольку все мы воспитаны  в  том  духе,
что фотография не может лгать, мы недели две пребывали в  неведении,  пока
истина как-то не просочилась наружу.
     - А какие были у него отношения с Шакуровым?
     - Прекрасные, пока Нестеренко не исключили  из  школы  как  пособника
апартеида.
     - Что? - изумился Сергей.
     - Вас удивляет, откуда в честной советской  школе  берутся  пособники
апартеида? У  нас  учился  сын  одного  посла  из  бюрющейся  Африки.  Сын
борющейся Африки бил младших ребят и все время хвастался, что его никто не
побъет, потому что его папа помогает своей стране строить социализм, и что
тот, кто его побъет, вылетит из школы. И вот Нестеренко подошел к нему  на
перемене, и дело кончилось тем, что  сын  борющейся  Африки  разбил  своим
задом стекло на лестничной площадке.
     - И при чем тут Шакуров?
     - А Саша Шакуров был в это  время  председателем  комитета  комсомола
школы. Нестеренко исключали из школы, а Саша вел  собрания.  Говорил,  что
сознательная молодежь не может пройти мимо и оставить в стороне...
     - С ума сойти, - сказал Сергей, - и Нестеренко не набил ему морду?
     - Не знаю, - пожала плечами учительница, - но вряд  ли  они  остались
друзьями, или я уже совсем отстала от нашей сознательной молодежи...
     - А Баркин, генеральский сын? Он какое место занимал в этой компании?
     - О, он глядел в рот Нестеренко и списывал у Шакурова контрольные. Он
ужасно провалился на экзамене по химии: он ничего  не  выучил,  и  Шакуров
послал ему шпаргалку, а Шакуров собирался поступать в химический. Кажется,
его там срезали... И вот Баркин написал на доске  вещи,  которые  проходят
только на втором курсе университета, а потом его  попросили  сказать,  что
такое основные и кислотные оксиды, - а он и не смог.
     - Шакуров что, не понимал, что  он  этой  шпаргалкой  только  завалит
приятеля?
     - А он сделал это нарочно. Он любил топить человека, делая вид, будто
помогает ему.
     - А Баркин что, этого не видел?
     - А Баркину как будто  нравилось,  если  его  топили,  и  они  ужасно
подходили друг другу.
     Тут перемена кончилась, и в класс за перегородкой повалили школьники.


     Сергей выискал уличный автомат и позвонил в отделение. Снявший трубку
Дмитриев сообщил, что Сергея ищет начальство и что  начальство  недовольно
усердными и безрезультатными  поисками  Гуни,  каковые  поиски  привели  к
недостаче милиционеров на других  стратегически  важных  участках  работы.
Самая свежая и важная информация гласила, что через два часа после  взрыва
Гуню видели на Павелецком.
     После разговора  Сергей  вернулся  в  служебную  машину  и  поехал  в
"Балчуг". Ему было интересно посмотреть, с каким таким Макферсоном  банкир
встречается в "Балчуге", и встречается ли он с кем-нибудь  вообще,  -  или
просто хотел избавиться от лейтенанта Тихомирова.
     Машина  банкира  действительно  стояла  на   стоянке   наискосок   от
гостиницы. Швейцар суетливо ловил такси для высокопоставленной дамы, и  не
обратил на Сергея внимания. Сергей подошел  к  двери  обеденного  зала,  и
вежливый официант спросил его, что ему  угодно.  Сергей  ответил,  что  он
просто хочет подождать Александра Шакурова.
     - Он вас ждет, - сказал официант и повел  его  к  столику  в  глубине
зала. На столике, застеленном белой скатертью, стоял  букет  из  гербер  и
еловых веток. Александр, уткувшись подбородком в скрещенные руки, сидел  и
смотрел на герберы.
     - Садитесь, - сказал Александр, - я не вас жду. Как  только  человек,
которого я жду, придет, вы уйдете.
     - Я не у вас на службе. Меня  нельзя  прогнать  из-за  пачки  цветных
фотографий.
     - У меня есть более важные дела, чем беседовать с вами.
     - Удивительный народ банкиры. Их хотят убить, а них есть более важные
дела. Какие: ссуда под курятник в Тамбовской области?
     - Что вы мне хотите сказать?
     - Мы установили имя человека, который покушался на  вас,  -  это  был
Мефодий Баркин. Сразу после  покушения  он,  видимо,  уехал  из  Москвы  с
Павелецкого вокзала. В багажнике машины Сазана,  среди  мусора,  мы  нашли
обрывки проволоки, идентичные той, что  использовалась  при  присоединении
шашки к аккумуляторной батарее. Если бы я меньше уважал закон,  я  бы  мог
промолчать, что видел, как Сазан выносил это мусорное  ведро  из  квартиры
Баркина, и тогда бы Сазана сегодня не выпустили даже за тысячу гринов, или
сколько он там дал. А вы в это время сидели в машине.
     - Ну и что? - осведомился Шакуров.
     - Спрашивается, почему Сазан взял вас с собой? Потому  что  он  знал,
что Баркин уехал. А вы решили, что  он  будет  убивать  Баркина  на  ваших
глазах. Сазан напугал вас до смерти и обеспечил себе моральное алиби.
     - Мы были школьными друзьями, - сказал Шакуров,  -  что  я,  не  имею
права навестить друга?
     - Да, вы трое были друзьями. А что это за история с сыном ангольского
посла?
     - У меня мать мыла полы в больнице. Я должен был вылезти наверх, чего
бы это ни стоило, - мне или другим. Вам это не нравится?
     - Видите ли, Александр Ефимович, если вы лезете наверх  и  по  дороге
называете своего друга прихвостнем империализма, - на это  нету  статьи  в
уголовном кодексе. А если ваш друг, памятуя о вашем поведении, подкидывает
вам бомбу, - то на это статья имеется.
     Банкир тоскливо оглядывался.  Потом  он  подозвал  официанта,  и  тот
принес ему телефон. Банкир сделал  несколько  звонков,  во  время  которых
говорил в основном по-английски. Повесил трубку и объяснил:
     - Этот человек не придет. Ему  сказали,  что  у  дверей  моего  офиса
взорвалась динамитная шашка, и, как благовоспитанный англичанин, он решил,
что мне не до него. Он позвонил мне домой и перенес встречу на четверг,  а
жена забыла мне передать. Если бы это была секретарша, я бы ее уволил,  но
жену уволить немного сложней. Что вы будете на первое? Здесь очень хороший
суп из акульих гребешков.
     Они съели суп из акульих гребешков, и  мясо  с  грибами,  поданное  в
запечатанных глиняных горшочках, а на десерт им принесли апельсиновый мусс
со взбитыми сливками.
     - Сазан обманул вас, Александр Ефимович. Он смертельно  напугал  вас,
привезя туда, откуда он велел уехать Баркину. Вы  знаете,  что  у  Баркина
были большие деньги, - после того, как вы его уволили?
     Шакуров изучал его лицо, как кассир изучает фальшивый доллар.
     - У вас ничего не  выйдет,  Сергей  Александрович.  Вам  нужно  много
больше, чтобы поссорить меня и Валерия. И знаете, почему?
     - Почему?
     - Гуня ненавидит меня ровно восемнадцать лет. Это моя  вина.  Он  был
нервным ребенком. У него были фобии, - знаете, когда человек вдруг безумно
чего-то боится. Федя, например, кричал, если ему покажешь скорлупу яйца. Я
об этом узнал и стал сыпать ему в портфель эту скорлупу. Когда я  встретил
его год назад и взял шофером, это тоже была скорлупа в портфель.  По  виду
это была дружба. Я кормил его и одевал, и я приказывал ему носить за  мной
тапочки. Я получал от этого кайф. Каждый раз, когда меня подводили те,  до
кого я не мог дотянуться, шишки с меня падали на Баркина.
     - Вы не производите впечатление очень нервного человека.
     Банкир жалко улыбнулся.
     - Я? Вы не работали со мной, Сергей. Вот сейчас я сижу,  а  в  голове
моей бегает, как еж: Макферсон отменил встречу из предупредительности  или
оттого, что решил не связываться с банком, у дверей которого рвутся бомбы?
И когда я вернусь в банк, я запущу этим ежом в  секретаршу,  а  вечером  я
напьюсь в "Янтаре". Хотите напиться со мной?
     Сергей подумал, что если так пойдет дальше, то в отделении  начнутсят
слухи, что Тихомиров ест и пьет за счет подозреваемых.
     - Допустим, - сказал Сергей, - вы  плохо  обращались  с  Баркиным.  А
Сазан - хорошо?
     - Сазан не самоутверждается за счет шоферов. Он  самоутверждается  за
счет банкиров. И нервов у него меньше, чем волос у лягушки.
     - Почему же тогда Сазан не остановил вас?
     - Хотите сказать, что Сазан... Вздор! Вы не знаете всех обстоятельств
дела!
     -  Догадываюсь...  Скажите,  кто  тогда  стрелял  из  "Мерседеса"  по
прохожим? Сазан? Баркин? Или нервный банкир Александр Шакуров?
     - Я не могу вам сказать.
     - Бандиту вы можете  сказать  все,  а  милиции  ничего?  Знаете,  как
называются вещи, о которых нельзя рассказать милиции?
     - Сазан не бандит. Он...
     - Да, он мне уже объяснял, что он современный Робин Гуд.  Я  не  верю
Робин Гудам, которые подкладывают пластит под офисы своих приятелей.
     - Замолчите!
     - Не замолчу. Меня уволить труднее, чем Дмитрия Смирного  и  труднее,
чем жену.
     - Посмотрим.
     Сергей пожал плечами и принялся молча пить кофе.
     - Вы мне завидуете, - сказал Александр.
     - Нет, я вам не завидую.
     - Почему? Мне многие завидуют. Я имею то, чего у вас нет.
     - Если бы я был предпринимателем, - сказал Тихомиров, - и был  бы  не
так удачлив, как вы, я бы вам завидовал. Потому  что  вы  добились  успеха
там, где я не добился. Если бы я был клоуном, я бы завидовал  Никулину,  а
если бы я  был  шахматистом,  я  бы  завидовал  Каспарову.  Я  думаю,  что
нормальный человек должен завидовать только тому, кто имеет  то,  чего  он
хочет, но не может иметь. Но если я хочу быть сыщиком, а не банкиром,  как
я могу завидовать банкиру? Это абсурд.
     - Кому же вы завидуете? Шерлоку Холмсу?
     - Штатным следователям Страшного Суда.


     День поисков не дал никаких результатов, и к вечеру Сергей получил от
начальства  нагоняй  за  бесцельную  трату   людей   и   времени.   Сергей
полюбопытствовал, кто отпустил Сазана, и генерал Захаров сказал  ему,  что
Сазана приказал отпустить он, потому что иначе  Сергею  грозили  такие  же
неприятности, как свинье на мясохладокомбинате. "Надеюсь, ты  не  думаешь,
что Сазан дал мне взятку"? - осведомился Захаров. Сергей этого не думал.
     Когда Сергей вернулся с головомойки, Дмитриев,  в  кабинете,  вежливо
разговаривал по телефону. Лицо Дмитриева выражало крайнее удовлетворение.
     -  Послушай,  -  сказал  Дмитриев,  передавая  трубку,  -  это   тебе
понравится.
     В трубке в истерике заходилась женщина.
     - Они похитили моего мужа! - кричала она. - Они...
     И трубка зарыдала.
     Из дальнейших рыданий выяснилось, что муж, директор фирмы "Алена", со
вчерашнего дня не был дома, а вечером позвонили какие-то парни, и привезли
ее в квартиру в Беляево, где ее муж сидел на цепочке в ванной, и где в  ее
присутствии в мужа тыкали  паяльником  и  другим  бытовым  электричеством,
требуя с мужа выкуп  в  пятьсот  тысяч  долларов,  и  потом  отпустили  ее
собирать деньги.
     Женщина немедленно позвонила в милицию, и там ленивый  голос  сначала
долго выяснял личность заявительницы, а потом, поколебавшись,  посоветовал
ей позвонить лейтенанту  Тихомирову,  потому  что  человека,  который,  по
словам женщины, распоряжался всем в квартире, преступники называли Сазан.
     Через десять минут милицейский уазик летел в  Беляево  по  указанному
адресу.
     В голове у Сергея было весело и злобно. Ну  теперь-то  Робин  Гуд  по
кличке Сазан так просто не отвертится.  Значит,  защищаем  справедливость?
Берем  человека,  тычем  в  него  паяльником  и  защищаем  справедливость?
Ай-яй-яй, директор АОЗТ, задержанный милицией на даче своего друга!
     Обшарпанная девятиэтажка стыла среди голых  деревьев,  на  лестничных
клетках, развесив рот, благоухал мусоропровод, и на площадке между  шестым
и седьмым этажом маялся одинокий парень в черной куртке. Из кармана куртки
торчала рация. Вытянув голую шею, парень разглядывал Сергея  и  Дмитриева,
которые, оживленно разговаривая и размахивая руками, поднимались вверх  по
лестице.
     - И тут я говорю этой бабе, - громко начал Сергей.
     Парень навострил ухо, надеясь услышать, что поддатый  мужик  в  синем
плаще сказал бабе, но его интерес так и  не  был  неудовлетворен.  Проходя
мимо него, поддатый мужик слишком широко  взмахнул  руками,  покачнулся  и
схватился за перила, - и в следующее мгновение его  нога  быстро  и  точно
въехала парню в середину  брюха.  Парня  отбросило  в  объятия  Дмитриева.
Дмитриев ловко поймал парня за локти и завернул их назад, а  Сергей  одной
рукой показал парню пистолет, а другой - свое удостоверение.
     - Иди вверх и звони. Без фокусов. Понятно? - сказал Сергей.
     На площадке шестого этажа хлопнул лифт, и из  лифта  высадилось  трое
ментов в камуфляже. Автоматы в их руках свидетельствовали о серьезности их
намерений.  Парень  молча  поднялся  по  лестнице  и  позвонил  в   дверь,
загораживая глазок.
     - Кто там?
     - Свои, - сказал парень.
     Дверь щелкнула и открылась.
     - Руки вверх! - звонко скомандовал Тихомиров, устремляясь в  комнату.
Сидящая за столом компания - человек пять - дружно  и  недоуменно  подняла
руки.
     - Где пленник? - рявкнул лейтенант Тихомиров.
     - Какой пленник? - удивился Валерий.
     - Черкасов Василий Матвеич.
     - Я Черкасов, - грустно сказал один из ужинавших, средних лет человек
с белыми волосами и кроткой улыбкой.
     Сердце Тихомирова нехорошо забилось.
     Валерий сидел, улыбаясь, напротив Черкасова. Он откинулся  на  спинку
дивана. На нем была рубашка с короткими рукавами, и видно было, как  кровь
отливает от красивых, поднятых вверх  рук  и  собирается  над  повязкой  у
правого локтя.
     - С чего вы взяли, что он пленник? - спросил Валерий. - Он мой гость.
Он тут живет.
     - И давно?
     - Видите ли, - сказал, улыбаясь, бандит, - мой друг  Васька  Черкасов
поссорился со своей женой, и я разрешил ему пожить на этой квартире.
     - Вот так, начальник, - сказал один из сотрапезников. -  А  что  баба
наплела вам всякие небылицы, так она же истеричка. Мужа хочет вернуть.
     - А ну, - сказал Тихомиров гостю, - снимите рубашку.
     Черкасов растерянно оглянулся.
     - Я?
     Один из оперативников подошел к  Черкасову,  взял  его  за  шкирку  и
вытряхнул из  рубашки.  На  животе  директора  фирмы  "Алена"  отпечатался
красный паленый след от утюга.
     - Утюгом тоже жена прогладила? - спросил Тихомиров.  -  Перепутала  с
выходной юбкой?
     - Э-э, - сказал Черкасов, - это я сам виноват. Я тут выпил немножко и
заснул. А утюг на меня свалился.
     - Пошли, - сказал Тихомиров директору.
     - Куда?
     - С нами. Хочу послушать,  какую  историю  он  расскажет  без  вашего
присутствия.
     - Он расскажет такую же историю, - сказал Валерий.
     - Никуда я не пойду, - сказал Черкасов. - Что это, вообще,  такое?  Я
сижу  и  ужинаю  с  друзьями,  вдруг  треск,   грохот,   врывается   стадо
милиционеров, топчут ковер в прихожей! По какому праву?
     Один из парней за столом потихоньку опустил  руки  и  поволок  в  рот
длинный кусок севрюги.
     - Руки на место, - рявкнул Тихомиров.
     Парень пожал плеч