тораметровой в обхвате "талии".
   Но на посланца Амура молодой человек не походил. Слишком уж большой  была
разница в возрасте. Матвиенко оговаривала в агентстве претендентов не моложе
сорока пяти, а сидящий перед ней парень не тянул даже на тридцать.
   Хотя...
   Инспектриса подумала, что требования можно и подкорректировать.
   - Слушаю вас.
   - Я хотел бы обсудить с вами крайне конфиденциальное дело, - Рокотов  тут
же взял быка за рога. - Естественно, не бесплатно.
   - Что за дело?
   - Информация.
   - Как вы понимаете, информация информации рознь...
   - Ну, государственные тайны меня не интересуют,  -  обаятельно  улыбнулся
Влад, - равно как и информация  для  служебного  пользования.  Мои  интересы
лежат исключительно в плоскости коммерции. Вернее, интересы моих клиентов.
   - Вы  представляете  бизнесменов,  заинтересованных  в  сотрудничестве  с
портом?
   Заданный Матвиенко вопрос прозвучал настороженно. Все дела морских  ворот
Питера   давно   контролировала   могущественная   преступная   группировка,
пользовавшаяся  негласным  покровительством  ГУВД,   и   несанкционированные
контакты служащих с "левыми" коммерсантами не приветствовались -  вплоть  до
пули  в  собственном  кабинете,  как  произошло  в  пароходстве,  когда  его
руководство попыталось делать гешефт самостоятельно.
   -  В  виртуальном  сотрудничестве,   -   несколько   туманно   высказался
посетитель.
   - Это как?
   - Моим.., назовем их доверителями.., не нужны площади, склады или зеленые
коридоры для прохождения груза. Все это у них есть. Через кого и как  -  это
не моя забота. Речь о другом - об однократной информации. Причем даже  не  о
грузе, а о судах... Коммерческая тайна фирм нарушена  не  будет.  Можете  не
волноваться.
   - Вы работаете в службе безопасности?
   - Не совсем, - Владислав вытащил  и  предъявил  красочное,  закатанное  в
пластик удостоверение частного охранного предприятия. "Корочки" он изготовил
за двадцать минут на собственном компьютере. Благо, в него  был  вмонтирован
цветной лазерный принтер. Вклеил свою фотографию, перевел  сверху  печать  с
"курицей"   и  заламинировал  в
ближайшем к дому фотоателье, - Гришечкин Виталий Николаевич. - Использование
чужих имен стало  входить  в  привычку.  Как  началось  с  "капитана  Джесса
Коннора" в Косове, так и пошло. Хотя лично с  гражданином  Гришечкиным  Влад
знаком не был, просто увидел выступление по  телевизору  главного  редактора
крупного питерского  издательства  и  внес  ФИО  в  "удостоверение  частного
детектива". Ибо как раз в этот момент трудился над ксивой.
   - Хорошо, Виталий, - инспектриса - позволила себе пропустить отчество,  -
если не затрагиваем интересы других бизнесменов, то давайте побеседуем...
   - Я бы предпочел  сразу  определить  размер  гонорара.  Вас  устроит  сто
долларов за единицу информации?
   Матвиенко сморщила неравномерно напудренный носик.
   - Смотря какая информация...
   - Крайне простая. Маршрут судна и время прибытия.
   - Устроит.
   Инспектриса  пододвинула  к  себе   клавиатуру   компьютера   и   набрала
шестизначный код доступа.
   "ВалМат, - навыки у Матвиенко были так  себе,  и  Рокотову  не  составило
труда прочесть набранные буквы,  -  примитив...  Валентина  Матвиенко.  Хотя
некоторые просто набирают слово допуск", и все дела. Или пароль"..."
   - Итак?
   Владислав положил перед инспектрисой первую купюру.
   -  Меня  интересуют  транспортные  суда,  пришедшие  в  Питер  в  течение
последних  десяти  дней  и  отправлявшиеся  или  останавливавшиеся  в  любом
албанском порту. Плюс те, которые придут в течение ближайшей недели...
   - Тип судна?
   - Сухогруз или контейнеровоз, - танкеры Рокотов  исключил  сразу.  Тащить
ядерную боеголовку на наливном судне - это слишком даже для террористов.
   - Это несложно... - Матвиенко вывела на экран таблицу и щелкнула "мышью".
На экране появились песочные часы, - придется немного подождать...
   Пока длилось ожидание, инспектриса сграбастала  стодолларовую  бумажку  и
сунула ее в ридикюль. Первый гонорар она уже заработала.
   Экран мигнул, и на нем высветились три ведомости, лежащие друг  на  друге
на манер игральных карт.
   - Три единицы, - намекнула  Матвиенко.  Рокотов  безропотно  выложил  еще
двести долларов.
   - Что интересует еще?
   - Сейчас... - Влад переписал на листочек названия судов. -  Причалы,  где
они стоят.
   - Пожалуйста...
   - Оч-чень хорошо. - В ридикюль к инспектрисе перекочевали еще три купюры.
Экономить на информации - значит ставить под угрозу срыва  всю  операцию.  -
Как я могу побывать рядом с судами? - Рокотов многозначительно хлопнул тугим
бумажником о ладонь.
   - Выписываем пропуск, и все дела...
   - Мне бы не хотелось отсвечивать на проходной и демонстрировать  корочки.
Во избежание лишних вопросов.
   - Это решаемо.  -  Инспектриса  сняла  телефонную  трубку  и  на  секунду
закатила глазки, подсчитывая дополнительную сумму.
   - Триста, - подсказал Владислав. Матвиенко кивнула и  решительно  набрала
трехзначный номер.
   - Всеволод Дмитриевич?.. Сейчас к вам зайдет товарищ от  меня,  проводите
его на территорию... Да, и покажете ему, куда идти... Разумеется... Хорошо.
   - Был крайне рад знакомству. - Рокотов выложил на стол остаток  суммы.  -
Если возникнет необходимость...
   Он сделал эффектную паузу.
   - Всегда рада, - Матвиенко царственно кивнула.

***

   По понедельникам прокурор  города  заслушивал  кого-нибудь  из  районных.
Запирался с ним в кабинете на пару-тройку часов и мусолил находящиеся у того
в производстве дела. Не  все,  конечно,  а  только  те,  по  которым  пришли
распоряжения из столицы.
   Остальные подследственные  и  потерпевшие  его  интересовали  мало.  Если
сказать совсем честно - то не интересовали вообще.  Не  по  чину.  Попав  на
должность прокурора Санкт-Петербурга, Иван Сыдорчук  наконец  мог  в  полную
силу развернуться на ниве коммерции. Особенно в части обеспечения  некоторым
бизнесменам  "режима  наибольшего  благоприятствования",   выражавшегося   в
прекращении "невыгодных"  уголовных  дел  и  возбуждении  "выгодных"  против
конкурентов подшефных предпринимателей.
   Единственные, кто городского прокурора немного донимали, были журналисты,
но он приучил себя публично делать вид, будто бы ничего не происходит. А тем
временем  его  подельники-подчиненные  всеми   способами   усложняли   жизнь
"провинившемуся" изданию. Доходило  до  того,  что  свидетели  журналистских
расследований объявлялись сумасшедшими и их за несколько недель закалывали в
дурдомах до растительного состояния.
   Сыдорчук  облегченно  вздыхая  и  на  все  последующие  претензии  только
разводил своими шаловливыми ручонками  -  мол,  что  с  психов  возьмешь!  И
по-отечески корил не в меру настырных "акул пера".
   Осторожность, помноженная на бдительность, - такое  кредо  было  у  Ивана
Ивановича. Он никогда не брал  денег  напрямую,  предпочитая  опосредованный
метод, - например, когда его родственники вдруг оказывались акционерами  или
совладельцами процветающего предприятия.  Так  в  советы  директоров  мощных
торговых фирм попали и его жена, и три племянника, и двоюродный  дядюшка,  и
еще толпа недалеких и жадных до денег членов большого  семейства.  Строились
особняки, покупались дорогущие иномарки  и  антиквариат,  а  над  всем  этим
возвышалась худосочная фигурка городского прокурора.
   Но и себя Сыдорчук тоже не забывал.
   Для служебных нужд  прокуратура  приобрела  белый  пятисотый  "мерседес".
Обязанные своим благосостоянием лично Ивану Ивановичу строительные  компании
сделали в здании евроремонт. Лояльные Сыдорчуку  сотрудники  получили  массу
льгот. От нелояльных избавлялись быстро и без  затей.  Нагружали  изначально
"гнилыми" делами, пару раз вламывали "частичное служебное несоответствие"  и
предлагали написать заявление об уходе по собственному желанию. Сил бодаться
с руководителем городской прокуратуры и его камарильей не у кого не хватало.
И в течение всего  лишь  одного  года  на  вольные  хлеба  ушло  большинство
порядочных профессионалов. Остались лишь подхалимы и тупицы.
   Закончив блицразборку  у  себя  в  окружении,  Сыдорчук  переключился  на
районные отделения. И довольно успешно  справился  с  поставленной  задачей.
Кое-где  еще  оставались  очаги  сопротивления,  но  три  четверти  районных
начальников присягнули на  верность.  Тем  более,  что  предложенный  Иваном
Ивановичем метод общения с населением как с бессловесным быдлом  почти  всех
очень даже устроил, ибо являлся логическим продолжением начатого еще прежним
городским   прокурором   процесса.   Процесса   окончательного   превращения
прокуратуры в неподконтрольную никому коммерческую структуру, зарабатывающую
деньги на попавших в беду собственных согражданах.
   Василеостровский  прокурор  Алексей  Терпигорев  ходил  у   Сыдорчука   в
любимчиках.
   Маленький, по-детски пухленький, с румяными щечками и тихим голоском, тот
являлся прямо-таки улучшенной с точки зрения визуального  восприятия  копией
Ивана Ивановича. Самого Сыдорчука Бог немного  внешностью  обидел,  зачем-то
наделив его жиденькими волосиками и  вечно  бегающими  глазками,  отнюдь  не
гармонирующими   с   высокой   должностью.   А   вот   Терпигорев    удался.
Интеллигентному мальчику хотелось  верить  сразу  и  безоговорочно,  на  чем
многие люди, обращавшиеся к нему за помощью, и обжигались. Не знали, бедные,
что  за  ангельским  личиком  и  вежливой   манерой   разговора   скрывается
беспринципный и подленький стукачок, битый за это дело еще  в  школе.  И  не
раз. И не два, если быть до конца откровенным.
   Каков поп, таков и приход.
   Прокурорско-надзирающая вертикаль, выстроенная от Сыдорчука и  проходящая
через Терпигорева до низового звена районных следователей,  исправно  давила
неугодных и освобождала от ответственности  тех,  кто  в  обмен  на  свободу
снабжал ее смазкой в виде серо-зеленых купюр разного достоинства.  К  вящему
удовольствию всех звеньев цепочки.
   Алексей Викторович вывалил на  стол  пачку  аккуратно  подшитых  листиков
бумаги и преданно уставился на ерзающее в кресле начальство.
   - Ну, давай докладывай по существу...
   - За неделю - никаких происшествий. Все в норме, задержек со сроками нет,
дела в порядке, - отрапортовал Терпигорев. - Был один  вопрос  с  продлением
содержания под стражей, но следователь немного попрессовал  злодеев  , и те дали еще несколько  эпизодов.
Так что все законно.
   - Точно?
   - Адвокат апелляцию не подал.
   - Тогда нормально... А то, видишь ли, сейчас кампания пошла но соблюдению
двести двадцатых ...
   - Я знаю. Волноваться не о чем. Все под контролем.  -  Районный  прокурор
вальяжно развалился в кресле. - У нас с судьей полный консенсус.  Если  что,
так рассмотрим дело в Отсутствие клиента... Пусть потом куда хочет жалуется.
   - Это правильно, - Сыдорчук поддержал молодого коллегу,  -  а  то,  вишь,
прав обвиняемым надавали, а нам только работу осложнили...
   Как любой российский  страж  порядка,  прокурор  славного  града  Петрова
полагал, что каждое его слово является  истиной  в  последней  инстанции,  и
очень возмущался тому, что задержанным зачем-то разрешили  открывать  рот  и
оспаривать решения следствия.
   - Справляемся, - Терпигорев скромно потупился.
   - Хорошо, - Сыдорчук перешел к другому вопросу,  -  тут  опять  газетчики
выступают. И опять в твой адрес.
   - Что на этот раз?
   - Вот, - Иван Иванович развернул свежий номер "Нового Петербурга", -  что
это за история с пьяными следаками?
   Василеостровский прокурор напрягся. Четыре дня  назад  несколько  молодых
сотрудников нажрались в здании районного суда до свинского состояния, избили
на улице прохожего и были доставлены  в  отделение  патрульным  нарядом,  на
который почему-то не произвели впечатления  красные  "корочки"  прокуратуры.
Ради  вызволения  проштрафившихся  подчиненных  Терпигореву  даже   пришлось
отправлять в райотдел  своего  заместителя  . Заместитель справился,  но  история
выплыла наружу. И попала  в  руки  давним  недругам  Сыдорчука,  которые  не
отказали себе в удовольствии еще раз пнуть главного городского  "надзирателя
над законом".
   - Разобрались уже, - осторожно ответил Терпигорев. - Дело выеденного яйца
не стоит. Никаких протоколов нет, так что пусть клевещут.
   - А терпила ?
   - Угомоним, если потребуется.
   - Вот и не тяни.
   Терпигорев  пометил  себе  распоряжение  Сыдорчука  в   дорогом   кожаном
органайзере, стоимостью в три месячные прокурорские зарплаты.
   Через два дня гражданина, посмевшего обвинить  следователей  в  нанесении
телесных  повреждений,  задержали  за   незаконное   хранение   боеприпасов,
обнаружив у него в  кармане  два  мелкокалиберных  патрона,  и  благополучно
"упаковали" в камеру. А в связи с "особой опасностью  деяния"  продержали  в
ней два с половиной года до суда, который вынес приговор  -  год  условно  с
испытательным сроком шесть месяцев. Но за это время гражданин успел заболеть
открытой формой туберкулеза и умер всего через семнадцать дней после  выхода
на свободу.
   - Кстати, а как вообще журналюги об этом узнали?
   - Да помогают им все! - раздраженно бросил Василеостровский  прокурор.  -
Кто-то из ментов у них на связи...
   - Вот и вычисли - кто.
   - Пробовал уже, - Терпигорев обиженно надулся, - никак не ухватить.
   - Да-а, - протянул Сыдорчук, - не ты первый...
   Ситуация повторялась.
   Почти  в  каждом  районе  у  журналистов  были  свои  источники,  которые
непонятно из каких соображений и без всякой выгоды для себя  вытаскивали  на
свет Божий самые  грязные  истории,  в  коих  принимали  участие  сотрудники
органов.
   Сыдорчук предполагал заговор, имеющий целью сместить его с должности.
   Однако все было гораздо проще. Как ни выметали из милиции  и  прокуратуры
нормальных людей, до конца не справились, и немногие  энтузиасты  еще  могли
попортить  кровушку  подонкам  во  власти,   снабжая   репортеров   горячими
новостями.
   Такое бескорыстие районным и городским начальникам  было  непонятно.  Они
мерили всех на свой аршин и в любом деле видели происки завистников.  Потому
и проигрывали  главное  сражение.  Не  соображая,  что  терпение  народа  не
безгранично.
   - Ладно, - после минутного раздумья решил Сыдорчук, - рано или поздно эта
журналистская гнида проколется... Что у нас по квартирному вопросу? Ты решил
с человеком, которого я к тебе присылал?
   Терпигорев понял, что гроза миновала. Так и не начавшись.
   - Конечно. Он уже получил ордер... Беседа перешла на более приятные темы.
***

   Рокотов миновал огромный,  добрых  два  десятка  метров  высотой  штабель
пятидесятифутовых контейнеров, прижал рукой наплечную сумку и пролез в проем
между опорой портального крана и наваленными друг на друга рельсами.
   С мадам Матвиенко дружить было очень выгодно.
   Один ее звонок -  и  у  служебного  входа  посетителя  встретил  вежливый
сотрудник  охраны,  даже  не  заикнувшийся  о  пропуске  или   удостоверении
личности. Просто провел  на  территорию  порта,  дал  миниатюрную  рацию,  с
помощью  которой  можно  было  связаться  с  начальником  смены,  и  пожелал
счастливого пути.
   Грузчиков и докеров Владислав  не  интересовал.  Раз  незнакомый  человек
ходит по порту, помахивая черной коробочкой рации на  ремешке,  значит,  так
надо. При необходимости любые вопросы будут решены охраной.
   Рокотов побродил по причалам, поднялся на означенные  в  бумажке  суда  и
ничего не обычного или подозрительного не обнаружил. К чему в  общем-то  был
готов. Перевозчики  контрабанды  не  горят  желанием  вывешивать  на  бортах
рекламные проспекты.
   Лишь на палубе контейнеровоза под  гордым  именем  "Black  Bull"   его внимание привлекли  рейки  с  обмотанными
вокруг них обрывками полиэтиленовой пленки. Влад  походил  вокруг  странного
сооружения и решил, что видит перед собой остатки импровизированного  тента.
Само по себе наличие тента еще ни о чем не говорило, но смутные подозрения в
душе исследователя все же зародились.
   Дело в том,  что  моряки  стараются  не  строить  на  палубе  посторонних
конструкций,  которые  могут  представлять  опасность   во   время   шторма.
Непринайтовленный или должным образом не  размещенный  предмет  при  сильном
ветре вполне способен покалечить  любого,  кто  окажется  рядом.  Боцман  за
подобный изыск палубной архитектуры отправит виноватых чистить гальюны.
   Значит, постройку возвел кто-то не из членов команды.
   Но на  транспортных  судах  посторонние  не  путешествуют.  Особенно  под
тентами на палубах. Если капитан на свой страх и риск берет  пассажиров,  то
размещает их в жилых помещениях  внутри  судна,  а  отнюдь  не  на  открытом
воздухе.
   Да и судя по размерам тента  под  ним  свободно  могли  находиться  всего
три-четыре человека, но уж  никак  не  полсотни  нелегальных  эмигрантов.  А
меньше брать на борт невыгодно.
   К тому же, если судить по данным маршрута, контейнеровоз пришел  напрямик
из албанского порта Шенгини в Санкт-Петербург, не заходя более никуда.
   Албанские нелегалы в Россию не стремятся. Это Владислав знал точно.
   И поэтому, позвякивая содержимым сумки, отправился в народ.
   Бригада такелажников, гревшаяся неподалеку на  солнышке,  по  достоинству
оценила щедрость незнакомца, без затеи предложившего "хрюкнуть по маленькой"
и  выставившего  на  бетонный  блок  три  литровые  бутылки  хорошей   водки
"Адмирал". В  фирменной  таре,  с  выдавленными  на  стеклянной  поверхности
затейливыми вензелями и голографической этикеткой.
   Через три минуты было организовано застолье.
   Откуда ни  возьмись  появились  свежие  помидорчики,  огурчики,  лучок  и
каравай свежайшего ржаного хлеба. Один из такелажников смотался в бытовку  и
притащил кастрюльку с горячими котлетами.
   Первую  выпили  за  солидарность  трудящихся,  заключающуюся  в   простом
принципе - "Сегодня ты меня угощаешь, завтра я тебя".
   Закусили свежими овощами и разлили по второй.
   Чтоб не остывала. Теплую водку и потных женщин любят только извращенцы.
   Хряпнули  за  здоровье  всех  присутствующих  и  навалились  на  пахнущие
чесноком котлеты.
   Опьянеть Владислав не боялся, хотя стакан водки, принятый им  в  компании
такелажников, был первым за десяток лет. Перед тем как зайти  на  территорию
порта, он заглянул в столовую и съел два  куска  булки  с  толстенным  слоем
сливочного масла. Масло обволокло стенки желудка,  и  спирт  практически  не
впитывался  в  кровь.  Под  воздействием  соляной  кислоты  и  ферментов  он
разложился на безвредные  соединения  и  был  выведен  из  организма  уже  к
следующему утру.
   А от натуральной ливизовской водки похмелья не бывает.
   Особенно с хорошей закуской.
   Рокотов  плотно  перекусил  и  вежливо  отказался  от   третьей   порции,
сославшись на то, что ему сегодня еще предстоит  вести  машину.  Такелажники
нисколько не смутились и быстро прикончили остаток.
   Вышло где-то по четыреста граммов на брата. Что, в сущности, для русского
человека баловство. Так, разминка перед  соревнованиями  по  "пережору".  Но
соревнования обычно проводятся вечером, а впереди  оставалась  еще  половина
рабочего дня.
   Удовлетворенно похлопав себя по животам, компания разлеглась перекурить.
   - Интересно, - Владислав ненавязчиво перешел к  главной  теме,  -  какому
идиоту пришло в голову строить на палубе парник?
   - Ты о чем это? - прогудел могучий бригадир.
   - Да вон на этой барже, - Рокотов  махнул  рукой,  -  поднимаюсь,  а  там
рейки, полиэтилен... Чуть не навернулся.
   - А-а, это... -  Молодой  такелажник  с  распущенными  длинными  волосами
перевалился на бок. - Чурки, одно слово. Привыкли у себя в  горах  по  юртам
жить, вот и на корабле изгаляются...
   - Серьезно? - удивился Влад. - А чо их туда пускают?  Нехай  в  гостинице
живут.
   - Да они с грузом приплыли, - вмещался