мы-то решили, что выдавим тебя на открытое место!
   - Бывает, - улыбнулся биолог. - Но я  оказался  более  выдержанным  и  не
полез напрямик через поле. А элементарно дождался  вас  в  сотне  метров  от
первоначальной позиции...
   Молодой парень, шедший на левом фланге группы, достал сигареты.
   - Я говорил, что он нас сделает. Надо было сидеть и не рыпаться. И Данилу
не слушать...
   Бритый почти налысо здоровяк молча пожал плечами.
   - Ладно, - Владислав повесил автомат на плечо.  -  Охота  на  хитроумного
суслика, то бишь - на меня, окончена. Передохните и топайте к  карьеру.  Вам
сегодня еще отстреляться надо. А я имею полное право отдохнуть...

***

   Профессор кафедры сейсмологии университета Осло Зигфридт  Дитман  измерил
трехдюймовой линеечкой расстояния между пиками возмущения на бумажной  ленте
регистратора-самописца и потеребил нос.
   - Это не взрыв.
   - А что? - поинтересовался полковник из военно-морской разведки.
   - Столкновение двух массивных тел. Картина немного  смазана,  но  наличие
мелких пиков однозначно указывает на длительное воздействие одного  предмета
на другой. И наоборот... Как бы многократное соприкосновение, произошедшее в
течение  полутора-двух  секунд.  С  разной  силой  ударов,  но  процесс  был
практически непрерывен.
   - Интересно, - задумался офицер. - Со второй лентой то же самое?
   Дитман опять склонился над столом.
   - Здесь три четких пика. Первый можно определить в  двадцать  -  двадцать
пять тысяч ньютонов, второй - в десять, третий растянут по  времени,  однако
примерно эквивалентен первому. Похоже  на  эффект  прыгающего  мяча...  Так,
разрыв в четыре секунды, потом в шесть... Да,  именно  прыгающий  мяч.  Либо
иное элипсоидное тело. Задачка не из сложных.
   - Спасибо, - полковник свернул ленты самописцев. - Вы нам очень помогли.
   - Обращайтесь без стеснения, - профессор вежливо  кивнул  немногословному
военному и вернулся к статье в журнале "Natioal Geograhic", которую  читал
до прихода офицера из разведки.

***

   Тридцатый номер "Нового Петербурга" от девятнадцатого июля  двухтысячного
года попал в руки Рокотова с большим  опозданием.  Причем  попал  совершенно
случайно, с оказией, ибо в станице Галюгаевской о  такой  газете  никогда  и
слыхом не слыхивали.
   Влад выхватил номер из рук улыбающегося Толи Пышкина,  тем  самым  спасая
"Новый Петербургъ" от участи быть пущенным на хозяйственные нужды,  выслушал
краткий доклад Анатолия о поездке в Ставрополь и отправил Пышкина на полигон
в  двух  километрах  от  станицы,  где  группа   казаков   тренировалась   с
доставленным неделю назад оружием. А сам взял огромную кружку с зеленым чаем
и устроился с газетой во дворе.
   На первой полосе Рокотов наткнулся на статью Юрия  Нерсесова  о  странных
совпадениях между визитами на базы федеральных войск  корреспондентов  одной
независимой телекомпании и удачными обстрелами боевиками этих самых  баз,  и
призадумался.
   В свете предстоящего мероприятия к выводам журналиста-патриота  следовало
присмотреться повнимательнее.
   Радиолюбитель  из  Мурманска  немного  обалдел,  когда   пятого   августа
двухтысячного года на открытой частоте и открытым текстом услышал переговоры
капитана крейсера "Адмирал Молотобойцев" с базой в Североморске.
   Видать, на флоте новой России начался такой бардак, что шкиперам  атомных
посудин уже лень заниматься шифровкой сообщений,  и  они  ничтоже  сумняшеся
выходят в общий эфир.
   Мурманчанин минут десять послушал ругань высших офицеров Северного флота,
обсуждавших какие-то мелкие царапины на форштевне "Молотобойцева",  нехватку
специальной краски для покрытия ободранного участка  корпуса,  утерянные  во
время учений две резиновые лодки и прочие хозяйственные проблемы, заскучал и
переключился на  частоту  Би-Би-Си,  успев  как  раз  к  началу  передачи  о
малоизвестных исполнителях тюремных романсов.
   Если бы радиолюбитель не изменил настройку своего приемника и включил  бы
аудиозапись переговоров, то  следующие  полчаса  эфира  могли  принести  ему
несколько миллионов долларов. Радио - и  телестанции  дрались  бы  за  право
первыми донести до своей аудитории правду о трагедии атомохода "Мценск".
   Но мурманчанин ничего  этого  не  сделал,  предпочтя  адмиральскому  мату
хриплые распевки уголовников.

***

   Александр Лейбович Семисвечко появился в  полутемном  зале  суперэлитного
московского ресторанчика в тот момент, когда  пригласивший  его  на  деловую
встречу Рома Абрамсон уже начал терять терпение. Визитер  опоздал  почти  на
двадцать минут, что в мире большого по меркам российских  олигархов  бизнеса
считалось явлением совершенно недопустимым.
   Но Семисвечко мог себе позволить отступление от общепринятых правил.
   Честно говоря, на все  правила  ему  было  совершенно  наплевать.  В  том
обществе, где он вращался последние годы, правила устанавливали те, кто имел
кошелек наибольшей толщины или стоял ближе всех к государственной кормушке.
   Да и обрюзгший в свои тридцать три  года,  вечно  небритый  Ромочка  тоже
пунктуальностью не грешил.
   Семисвечко плюхнулся за столик, пожал вялую и липкую  ладошку  Абрамсона,
молча ткнул пухлым пальчиком в строчки меню и положил локти  на  белоснежную
скатерть. Официант умчался исполнять заказ.
   - Ну? - гуняво спросил Александр Лейбович.
   - Принес расклад? - засуетился Абрамсон.
   - Естественно. Ты меня за этим звал? Бумаги можно и по факсу скинуть...
   - Не скажи, - Роман понизил голос.
   - В шпи„нов поиграть решил? - поморщился визави.
   - Саша, не надо так...
   - А как надо? - насмешливо поинтересовался Семисвечко.
   Абрамсон со своим старшим товарищем и патроном  Березинским  стремительно
теряли расположение кремлевской верхушки  и  вызывали  у  остальных  крупных
коммерсантов  все  нарастающее  чувство  брезгливости.  В  мире  российского
бизнеса, очень тонко чувствуют слабину и не упускают возможности подтолкнуть
оступившегося или добить упавшего. Несмотря на  клятвы  в  вечной  дружбе  и
совместные прибыльные проекты.
   Но  если  с  Березинским  уже  было  все  ясно,  то  насчет  Абрамсона  у
бизнес-сообщества еще оставались некоторые  сомнения.  Того  гораздо  меньше
затронули изменения кремлевских персоналки и связанные с  этим  рокировки  у
кормушки, что наводило опытных собратьев по коммерции на мысли об  особенных
отношениях  Абрамсона  с  командой  свежеизбранного  Президента.   Из   чего
вытекало, что Романа лучше пока не трогать. По крайней мере, в открытую...
   Абрамсон надул лоснящиеся от жира губки.
   - Надо по уму. Факсы нынче штука ненадежная.
   - Да брось ты... - Семисвечко.
   - Нет, не брось! - неожиданно  резко  рыкнул  Абрамсон.  -  Тебе  примера
Индюшанского с Бобковичем мало? Тоже думали, что все обойдется,  документики
в электронном виде держали... И что  вышло?  Сейчас  половина  их  файлов  у
фэ-эсбэшников...
   - Ну и чо? - Александр Лейбович пожал плечами.  -  Вову  отпустили,  дело
закрыто.
   - Еще не совсем...
   - Как это не совсем?
   - А так! - зло выдохнул Абрамсон. - Есть сведения,  что  это  был  только
первый этап. Через месяц-другой Индюка забьют в клетку  всерьез  и  надолго.
Если только тот заранее не сбежит... Бумаги, что он с "Газпромом"  подписал,
-  фуфло.  Подтереться  и  выбросить.  Любой  европейский  суд  опротестует.
Особенно  после  того,  как  один  из  протоколов  наш  министр   пропаганды
завизировал.  Он  же  госчиновник,  а  западники  к  этому  очень   серьезно
относятся. Раз расписался - значит, интерес имеет. По всем законам  выходит,
что министр госпропаганды Зозуля - коррупционер...
   - Кто в клювике принес? - серьезно спросил Семисвечко.
   - Стальевич. А Дима Якушко подтвердил... - Якушко у  Стальевича  в  замах
ходит, - Александр Лейбович скривился, - одна команда.... Что  один  ляпнет,
то другой тут же поддерживает. Якушко  после  отставки  Деда  суетится,  ему
выслуживаться по новой надо...
   - Мой человек вчера со Степашко базарил. Тот же цвет.
   - Ну и хрен с ними! - Семисвечко набулькал себе  швейцарской  минеральной
воды по пять долларов за поллитровую бутылку. -  Это  проблемы  Индюка.  Сам
вписался, пусть сам и решает... Никто  его  не  заставлял  против  Штази  на
выборах играть. Скорешился  с  Яблонским,  пущай  на  пару  и  расхлебывают.
Яблочный Индюк - это даже не смешно. Надо было заранее все продумать...
   - Так-то оно так...
   - Рома, давай по делу. У меня еще две стрелки сегодня.
   - Лады. Ты с Фаттхом давно говорил?
   - С неделю тому назад. А что?
   - Непонятки по последней партии...
   Бесшумный, как тренированный ниндзя, официант мгновенно  расставил  перед
Семисвечко пяток тарелочек с закусками  и  удалился.  Бизнесмен  навалил  на
кусок булки ложку белужьей икры и затолкал его в рот.
   - Чо за непонятки? - Одна из  икринок  вывалилась  из  полуоткрытого  рта
страдающего избыточным  весом  олигарха  и  скатилась  по  обтянутому  синей
рубашкой брюху под стол.
   - С количеством...
   Александр Лейбович  покряхтел,  извлек  из  внутреннего  кармана  пиджака
листок с записями и расправил его на коленях.
   - Где?
   - По составу, что отправили транзитом через Малгобек.
   - В среду? - уточнил Семисвечко.
   - Угу...
   - Вроде все в порядке. Кульман прогарантировал.
   - А объемы?
   - Тыща восемьсот тонн, как с куста.
   - Вот именно, - кивнул Абрамсон.
   - Что "вот именно"? -  не  понял  Семисвечко.  -  Рома,  хорош  загадками
говорить...
   - Из Черноречья вышло две четыреста...
   - Как так?! - возмутился Александр Лейбович.
   - А вот так! - прошипел Роман Мульевич. - Мне ребята из Чечни  позвонили.
Отправили сорок цистерн, дошло тридцать. Этот сучок Кульман к нашему составу
десять своих прицепил. А документы только на три десятка оформил. Если б тот
поезд остановили, то мы бы с тобой и влетели.
   - Погоди... А где тогда лишние?
   - Отцепили по пути. Я думаю, в Майской или в Вознесенской.  Там  отводные
ветки есть. Делов на пятнадцать минут...
   - Вот сволочь!
   - А я о чем толкую? Пора бы с ним вопрос порешать...
   - Твои предложения, - Семисвечко уставился в тарелочку с остатками икры.
   - Хаттабычу свистнуть, у него около Серноводской есть  парочка  мобильных
отрядов. Организовать накат на кульмановских людишек плевое дело. Раз-два  -
и в дамки... Можно даже без персонификации наезда обойтись.  Пройти  широким
бреднем, пожечь с десяток заводиков. Если все удачно срастется,  Кульман  на
месячишко из дел вылетит.
   - У него в районе Серноводской заводы вперемешку с моими.
   - Ну и что? Предупредим людей, чтоб не трогали...
   - А авиация? На Хаттаба они как волки навалятся. Будут глушить направо  и
налево. Вон, Штази, говорят, приказал ему голову Однорукого доставить. Любые
награды обещает...
   - Штази мы как-нибудь успокоим.
   Семисвечко отрицательно покачал головой.
   - "Как-нибудь" меня не устраивает. Штази - не Дед, его на  кривой  кобыле
не объедешь. Да и не узнаем мы ничего, если он чо-то замыслит...
   - Хорошо, -  неожиданно  легко  согласился  Абрамсон,  -  предложения  по
масштабным акциям со скважинами снимаются.  Давай  тогда  под  замес  пустим
кого-нибудь из кульмановских генералов. Пусть Однорукий или Джафар со своими
ребятами опять покоцают колонну федералов. И им польза, и нам хорошо. Заодно
Кваснин облажается. Он тут верещал, что активный этап операции позади,  мол,
все  крупные  формирования  разгромлены.  Штази  это  понравилось,   а   при
противоположном раскладе он Кваснина точно в миссионерскую позу поставит...
   - Это можно, - задумчиво заявил Семисвечко. - Но что нам это даст?
   - То, что и в прошлый раз. Пока будут разбираться  с  потерями  и  искать
виноватых, под сурдинку натравим спецгруппы на  людей  Кульмана.  Переделить
заводики чечены всегда готовы, только волю дай.  Своих  людишек  поставим...
Кульман чухнуться не успеет. А потом поздно будет...
   - Ты с Березой уже обсудил?
   - Обижаешь!
   - Тогда нормально, - Александр Лейбович побарабанил пальцами по столу.  -
Оформляй  заказ.  Кульман  совсем  зарвался,  его  давно   пора   на   место
поставить...
   - Оплата обычная, - предупредил Абрамсон.
   - В курсе, - буркнул Семисвечко.

***

   В станицу Галюгаевская Рокотов попал по собственной инициативе.
   За тот год, что минул с  момента  его  приключений  в  столице  Беларуси,
Владислав успел переделать массу дел - вернуть себе квартиру и  восстановить
документы, уволиться  с  работы,  поставить  скромный  памятник  из  черного
гранита на могиле  Азада,  съездить  в  Белград  к  Мирьяне,  пробравшись  в
Югославию через Венгрию под видом мирного российского туриста, обручиться  с
черноокой сербкой, познакомиться с друзьями неугомонного Дмитрия Чернова  по
кличке Гоблин  и  пару  раз  побывать  в  Москве,  где  его  радушно  принял
получивший очередное звание подполковник Бобровский.
   С Москвы все и началось.
   В столице Рокотов совершенно случайно познакомился с приехавшим в Главное
Управление по Борьбе с Организованной  Преступностью  и  Коррупцией  жителем
Ставрополья  Михаилом  Чубаровым,  у  которого  в  конце  тысяча   девятьсот
девяносто девятого года был похищен родной брат. Стоимость освобождения Мити
Чубарова была определена в полмиллиона долларов, которых у семьи  казака  не
было в принципе. Чечены-похитители ни на какие уступки не шли и грозились, в
случае  отсутствия  выкупа,   прислать   родственникам   отрезанную   голову
заложника.
   Ситуация сложилась патовая.
   Митю вместе с еще одним жителем Галюгаевской  -  Ираклием  Туманишвили  -
держали в каком-то маленьком ауле в горной части Чечни между реками Аргун  и
Мартан, куда бойцам ГУБОПиКа и СОБРа не было никакого  доступа.  К  тому  же
похитители двух казаков  принадлежали  к  немногочисленному,  но  совершенно
отмороженному тейпу, с которым предпочитали не связываться сами  чеченцы  из
лояльных России кланов.
   Оставался один выход - точечная боевая операция,  в  процессе  которой  у
исполнителей должны были быть полностью развязаны руки.
   Власти на подобный вариант не шли.
   Рокотов почесал в затылке и позвонил Гоблину в Санкт-Петербург.
   Тот дал положительный ответ  на  вопрос  о  партии  новейшего  оружия,  а
родственники Туманишвили, с которых похитители требовали нереальную сумму  в
три миллиона полновесных баксов, обеспечили  доставку  стволов  из  северной
столицы на Ставрополье. В тонкости перевозки вооружения  через  полстраны  в
фурах с текстилем биолог не вникал.
   Экипировка  маленького  отряда  казаков-добровольцев  обошлась  Владу   в
девяносто  семь  тысяч  долларов.  Благо,  косовские   деньги    у него еще оставались. Туманишвили и Чубаровы
попытались было компенсировать расходы, но  Влад  отложил  любые  финансовые
расчеты до завершения операции.
   К  властям  больше  не  обращались.  Те  показали   свою   беспомощность,
подозрительно долго тянули  даже  с  возбуждением  уголовных  дел,  из  чего
следовал логический  вывод,  что  кто-то  из  милицейских  или  прокурорских
чиновников был в доле с похитителями. После приезда в Галюгаевскую Рокотова,
явившегося под видом троюродного племянника Чубарова-старшего,  родственники
заложников принялись изображать активность в поиске необходимых  для  выкупа
сумм,  дабы  усыпить  бдительность  возможных  наблюдателей  и  дать  группе
добровольцев время на осуществление задуманного.
   К счастью, с боевой подготовкой казаков, в число которых вошел и  местный
священник  отец  Арсений,  сложностей  не  возникло.  Почти  все  они   были
охотниками, пятеро в разные годы отслужили срочную в ВДВ и  морской  пехоте,
так что с оружием обращались на порядок  лучше  любого  солдата-срочника  из
мотострелковой дивизии. И главное - давно мечтали поквитаться с бандитами за
последние несколько лет постоянного страха за своих близких,
   Приезд Рокотова послужил катализатором.
   За два дня  он  сформировал  коллектив  из  пятнадцати  человек,  который
занялся подгонкой снаряжения и пристрелкой оружия в песчаном карьере в  паре
километров от станицы.
   Местные милиционеры в процесс подготовки боевой группы не вмешивались.
   Даже наоборот -  обещали  предупредить  казаков  об  опасности  в  случае
появления в окрестностях станицы военных или стражей  порядка  сей  стороны.
Беспредел, который творили ичкерийские боевики начиная с  девяносто  первого
года, всем уже смертельно надоел. И русским  казакам,  и  обосновавшимся  на
Ставрополье ингушам, украинцам, грузинам, армянам, и даже самим чеченцам  из
равнинных тейпов.
   Восьмого  августа  двухтысячного   года   закончился   недельный   период
подготовки боевой группы...
   Прибывшие с импровизированного полигона  казаки  занесли  в  дом  оружие,
ополоснулись во дворе и  собрались  в  горнице,  рассевшись  вдоль  длинного
стола, уставленного кувшинами холодного морса и молока.
   - Итак, - Рокотов на  правах  командира  взял  слово,  -  докладываем  по
порядку. Первая группа.
   - В норме,  -  улыбнулся  бородатый  Толя  Пышкин,  за  свое  сходство  с
персонажем фильма "Особенности национальной охоты" прозванный  Кузьмичом,  -
кучность стрельбы на уровне девятки-десятки. К стволам уже все привыкли.
   - Ага, - Влад отставил пустой стакан. - Как с гранатометами?
   Пятнадцать казаков были разделены на три равных отделения.  В  каждом  из
них присутствовали гранатометчик с помповым "ГМ-94"  , два снайпера, работающих на средние дистанции
и  вооруженные  бесшумными  винтовками  ВСС  "Винторез"  , один боец с СВУ-АС  и командир группы с автоматом ОЦ-14
"Гроза" модели 9/40
   Сам Рокотов, также вооруженный "Грозой", осуществлял общее руководство  и
был шестнадцатым членом отряда.
   Четверо казаков  были  левшами,  что  лишь  способствовало  ударной  мощи
подразделения и позволяло на марше контролировать и правую, и левую  стороны
без ущерба для боеспособности.
   - Не очень выходит навесной огонь, - признался  облаченный  в  рясу  отец
Арсений, бывший гранатометчиком первой группы - То недолет то, перелет...

***

   -  Это  нормально,  -  сказал  Виталий  Янут,  потративший  два  года  на
постижение премудростей обращения с базукой в пехотном  батальоне,  -  чтобы
нормально натыркаться, нужно месяца три. А у нас  их  нет.  Я  сам  навесным
через раз попадаю...
   - Да, батюшка, это вам не кадилом размахивать, - хохотнул Вася Славин.
   Отец Арсений ничуть не обиделся. Он единственный из  всех  присутствующих
впервые взял в руки  боевое  оружие  и  смиренно  переносил  подначки  более
опытных казаков. Но отступать не собирался.
   - Разговорчики, - проворчал Рокотов.
   - Навесной можно вообще не отрабатывать, - весомо  прогудел  двухметровый
Данила Лукашевич,  -  так  и  так  на  трехстах  метрах  мы  с  "Винторезом"
справляемся. А дальше гранатомет не берет. И кривоствольных   пулеметов у Чичиков нет.
   - Это верно, - согласился Янут.
   - Хорошо, - спокойно резюмировал Владислав, - с навесным понятно.  А  что
со стрельбой на прямой дистанции?
   - Без вопросов, - Кузьмич оторвался от стакана  с  молоком.  -  Точно  по
целям.
   - Ну и славно. Пистолеты-пулеметы опробовали?
   Помимо  основного  оружия  гранатометчики  имели  и   складные   "ПП-90М"
.
   - Тут вс„ в порядке, - ответил служитель культа. Его  коллеги  -  Янут  и
Антон Соколов - синхронно кивнули.
   - Переходим к снайперам. С "Винторезами" вы уже свыклись. Как с СВУ?
   - До километра  попадание  вполне,  дальше  сложнее,  -  сказал  командир
третьей группы Алексей Веселовский.
   - Нормально,  -  кивнул  Рокотов,  -  дальше  километра  работают  вообще
единицы. А нам тысячи метров - с избытком. Мы не в соревнованиях  участвуем.
И рельеф местности вряд ли предоставит дистанцию больше километра.  Основной
упор - на поражение объекта на расстояниях в двести-триста метров. Мы уже об
этом сто раз говорили.
   - На  трехстах  проблем  вообще  нет,  -  командир  в