ел в
своем подчинении десяток ребят, не прошедших медкомиссию. Двое страдали от
астмы, трое видели немногим лучше кротов, а у остальных обнаружилось
плоскостопие. Были еще кандидаты, но глухонемых и сумасшедших Рокотов не
принимал.

Когда формирование отряда "юных инвалидов" завершилось, остро встал вопрос
об оружии. Ибо противостоять натовской авиации следовало современными
средствами. Из катапульты истребитель не сбить.

Обращаться за помощью к официальным властям значило потерять время и
вызвать ненужные подозрения. Поэтому в ночь, когда почти все жители города
тушили подожженный кем-то (сильно напоминающим неугомонного Владислава)
склад нефтепродуктов, несколько одетых в темное фигур ограбили близлежащую
воинскую часть. К слову сказать, по этой части на следующий же день ударил
немецкий штурмовик.

Добычей группы стали два комплекса "Игла"< переносной зенитпо-ракстный
комплекс советского производства. Предназначен для поражения целей на
высоте до 3,5 км.>, десяток гранатометов и пятнадцать автоматов АК-47 с
кучей боеприпасов. Помимо этого хозяйственный Джуро прихватил на всех
армейский камуфляж.

Группа быстро передислоцировалась в горы, на десять километров от Блажево.
Там же выяснилось, что почти все "народные мстители" совершенно не
представляют, как обращаться с оружием. К счастью, Джуро не забыл
прихватить и инструкции, так что два дня сербы прилежно заучивали сухие
строчки армейских наставлений. Экзамен сдали все, а контрольные стрельбы
прошли на удивление гладко - никто не прострелил себе ногу и не попал из
гранатомета в лежащего по соседству товарища. Даже те, кто хорошо видел
чуть дальше собственного носа.

Усидчивостью бойцов Влад остался доволен. Теперь следовало привести заранее
намеченный план в исполнение.

До здания американского консульства Иван Вознесенский добрался к полудню.
Демонстрация протеста против бомбардировок Югославии уже началась, поэтому
Иван не стал ломиться сквозь толпу в первые ряды, а скромно пристроился
поодаль.

Питерская погода в тот день благоволила к собравшимся - дождик кончился за
час до того, как у дома на улице Фурштадтской стали собираться первые
митингующие" и теперь солнышко грело макушки демонстрантов и бойцов ОМОНа
из немногочисленного оцепления.

Лозунги были те же, что и неделю, и две назад: "Руки прочь от Югославии!",
"НАТО - убийцы!", "Россия + Сербия", "Милошевич, держись!". Некоторым
диссонансом звучали крики старичка в потертом берете насчет агрессии США во
Вьетнаме, но этого безобидного сумасшедшего знали все и не обращали на него
никакого внимания. Старичок с плакатом, на котором едва угадывалась
зверская рожа Линдона Джонсона, кочевал по всем мало-мальским значительным
собраниям города, одинаково активно поддерживая и демократов, и анархистов,
и косноязычных "левых", и вечно поддатых национал-патри-отов. К нему
повсюду относились с непонятной западному человеку нежностью и, что
немаловажно, повсюду наливали "фронтовые сто грамм". Большей дозы
пенсионеру не требовалось, и он благополучно засыпал на соседствующей с
местом проведения митинга скамейке. Милиция его не трогала, почитая за
некий непременный атрибут любой демонстрации, вроде хрипящего мегафона в
руках у выступающего.

Иван поежился и поплотнее запахнул куртку.

В принципе делать ему здесь было нечего. Об истинном положении вещей в
Югославии он знал лучше большинства собравшихся, ибо после окончания
сербо-хорватского отделения филологического факультета семь лет посвятил
изучению современной истории балканского конфликта. Также он прекрасно
понимал, что митинг ни к чему не приведет, никто из сотрудников консульства
даже не соизволит выйти на улицу, чтобы забрать приготовленное
демонстрантами обращение к Президенту США. Давно установившимися правилами
поведения за рубежом работникам диппредставительств Соединенных Штатов
предписывалось не обращать внимания на вопли аборигенов и не реагировать ни
на какие выступления. Особенно в отсталых славянских странах, должных, по
мнению администрации "мирового полицейского", служить сырьевыми придатками
к цивилизованному миру.

Вознесенский передернул плечами.

Косовская драма один в один повторяла трагедии в Хорватии и Боснии. Сербов
убивали совершенно безнаказанно, а любой их протест приводил лишь к
ужесточению санкций против них же самих. Мусульмане и католики резали
православных десятками тысяч, повторяя преступления фашистов времен Второй
мировой войны, организовывали гетто и концентрационные лагеря, применяли
самые изощренные пытки, а "просвещенный" Запад аплодировал их успехам в
деле построения независимых государств. Национальное и территориальное
разделение постепенно сменялось разделением по вере - из православия упорно
лепили язычество, из ислама - разновидность международного терроризма.
Фанатики с обеих сторон убивали друг друга по указке миссионеров, чья
деятельность оплачивалась из одного кармана.

Во время работы в университете Иван написал на эту тему десятки статей и
брошюр, пытался донести до читателя всю глубину назревающей проблемы, делал
прогнозы, которые непременно оправдывались через год-два. Без толку.

Его будто не слышали.

Или не хотели услышать. Занимались мелкими, но денежными делами.

Единственные, кто обратил внимание на его выступления в прессе, были
американцы. Они добились увольнения Вознесенского с работы, скупили и
уничтожили тираж его второй книги, несколько раз нанимали журналистов,
обливавших Ивана грязью со страниц прозападных газетенок. Даже пытались
инициировать медицинское освидетельствование, чтобы объявить его
ненормальным. Последняя акция сорвалась случайно - "купленный" психиатр из
районного диспансера, должный дать нужное заключение, попался на взятке, и
тщательно спланированная операция не состоялась. Иван явился в диспансер
именно в тот момент, когда доктора выводили из кабинета оперативники УБЭПа,
сразу все понял и отправился в регистратуру. Вызывали-то его по телефону
"для уточнения", поскольку якобы потерялся журнал с данными о выданных
справках на оружие и водительские права. Журнал, естественно, оказался на
месте...

Вознесенский прислонился к стволу дерева и еще раз осмотрел толпу. Все как
на прошлых митингах. Часа через два демонстрация закончится.

Видеокамера, расположенная на уровне второго этажа консульства, повернулась
вправо на тридцать градусов, и ее объектив нацелился на одинокую фигуру,
стоящую чуть в стороне от основной массы митингующих.

Мэри Смит-Джонс, начальник службы безопасности консульства, кивнула на
монитор, и оператор увеличил лицо мужчины.

- Этот, - Мэри постучала по экрану пальцем. - Вы знаете, что делать.

Ее заместитель, худощавый русский парень, работающий в консульстве по
контракту, утвердительно наклонил голову. Пожелания начальницы следовало
выполнять быстро. Даже если они противоречили закону. Но на российские
законы можно наплевать - не родился еще страж порядка, которому американцы
сдадут своего верного слугу. Тем более - в России. Спустя три минуты из
незаметной двери соседнего дома вышел юноша в длинной кожаной куртке и
направился к группе скучающих молодых людей позади толпы.

- НАТО - параша! Клинтон - козел! - скандировала толпа, подзадориваемая
кучкой плечистых "лимоновцев".

- Руки прочь от Вьетнама! - визгливо вклинивался старичок, размахивая своим
плакатом.

В стены консульства полетели банки краснодарского соуса, яйца и
презервативы, предусмотрительно наполненные мочой. Митингующие задохнулись
от восторга, когда в незакрытую по чьему-то недосмотру форточку на третьем
этаже с чавканьем впился пакет с собачьим калом. Бурая жижа заструилась
между стеклами. Довольный метким броском "лимоновец" быстро отступил в
толпу; люди тут же сомкнулись, не давая бросившимся на перехват
милиционерам скрутить руки доморощенному "снайперу".

Стены консульского здания за минуту превратились в гигантскую дурнопахнущую
палитру.

Иван нахмурился. Разрешенная властями города демонстрация опять
превращалась в фарс, который будут смаковать западные телекомпании, не
упуская возможности помногу раз прокрутить своим зрителям особенно
отвратительные моменты. Видеокамер вокруг консульства предостаточно.
Вознесенский сунул руки в карманы пальто и подумал, что пора уходить.

Когда он двинулся в сторону станции метро "Чернышевская", к нему метнулись
двое неприметных молодых людей и крепко схватили за руки.

Иван дернулся и закрутил головой, не понимая, что происходит.

- Спокойно, - стоящий слева коротко, без замаха ткнул Вознесенского в
печень.

Судя по вспышке боли в правом боку, нападавший был вооружен кастетом. Иван
осел, и молодые люди сноровисто подтащили его к арке проходного подъезда.
Там ему еще раз от души врезали по спине и буквально бросили в маленький
глухой дворик.

Экзекуция на этом не завершилась.

Из-за железной дверцы в грязно-желтой стене вывалились четверо в форме
охранников консульства и принялись ногами избивать Ивана. Били методично, с
протяжным хеканьем, целя тупыми концами форменных ботинок в голову.
Вознесенский перекатился в угол дворика, попытался вскочить, но его
опередил один из охранников, приложив дубинкой в переносицу.

Иван потерял сознание.

С полминуты попинав бесчувственное тело, охранники все так же молча
скрылись за дверцей. Окровавленный Вознесенский остался лежать на асфальте.
Парни в кожаных куртках, наблюдавшие за избиением из-под арки, закурили и
прогулочным шагом отправились на улицу. На выходе они столкнулись с
омоновцем и помахали у него перед носом удостоверениями сотрудников
уголовного розыска.

- Что там? - омоновец заглянул под арку.

- А-а, - один из парней небрежно пожал плечами, - алкаш... Бузить пытался,
мы его и угомонили.

Автоматчик ответом удовольствовался и отошел. Услышанный им шум драки
оказался общепринятыми "мерами успокоения" какого-то бухарика, видимо,
нагрубившего его, омоновца, коллегам. Ну отлупили и отлупили, кому какое
дело!

Меньше выступать надо.

Парни повернули в противоположную сторону и не спеша двинулись по аллее. На
углу один из них воровато оглянулся и сунул другому сто долларов - треть
суммы, полученной от консульского работника. Довольно хмыкнув, они пожали
друг другу руки и молча разошлись. Один отправился в Следственное
Управление на Захарьевской, второй - в отделение милиции на соседней улице.
А по пути можно и валюту поменять, благо обменные пункты в этом районе
торчат на каждом шагу.

Владислав присел у нависающего над пропастью обломка скалы и осторожно
глянул вниз. Почти отвесная стена, испещренная выбоинами и меловыми
потеками, спускалась на добрых триста метров. На дне пропасти громоздились
светло-серые валуны.

- Самое узкое место, - Срджан вытащил сигареты. - До того края сто двадцать
метров.

- Пойдет, - Рокотов примостился рядом. - И уступчики удобные. Тросы можно
почти до вершины дотянуть. Перекроем, как паутиной...

- А ты уверен, что они именно здесь полетят?

- Обязательно. Подниматься выше горы им не имеет смысла. Да и опасно
слишком. - Влад с удовольствием втянул в себя ароматный дым. - Их тогда
локатор враз обнаружит и наведет истребители. А вертуха супротив "МиГа" -
ничто. Они постараются выйти в долину незаметно на сверхмалой высоте... А
приманку мы разместим недалеко от выхода из ущелья.

- Ее еще получить нужно, - рассудительно заметил Драгутин.

- Получим, не боись, - Рокотов достал бинокль. - Отсюда до огневых позиций
километр. Если по прямой. Штурмовики проходят точно вон над той лысой
вершинкой. Плюс-минус сто метров. Ударим вовремя - и приманка сама к нам в
руки ляжет, за два часа обнаружим. А здесь гранатометчиков посадим, с обеих
сторон. Эти обычно парами ходят, так что у стрелков работа будет. Главное -
осветительные ракеты не забудьте. Как первый запутается, сразу выпускайте
"фонарь".

Срджан пометил что-то в блокноте и снова уставился на Влада.

- Ладно, - Рокотов затушил окурок, - ближе к делу. Зови остальных, нужно
тросы принести и начать подготовку. Времени на самом деле в обрез. А перед
ночной вам всем еще поспать надо...

Нахального итальяшку с серьгой в ухе пилот первого класса германских ВВС
Герхардт Хенкель невзлюбил с первого дня, едва эскадрилья "Торнадо"
приземлилась на базе Авиана. Серджио, наземный техник, не питал никакого
уважения к летному составу, откровенно подтрунивал над всегда серьезными
летчиками-истребителями и, ко всему прочему, был гомосексуалистом. А
педерастов Герхардт презирал, считая их балластом нации. Суровое
воспитание, коим он был обязан деду-эсэсовцу, отсидевшему десять лет в
сибирских лагерях, заставляло его презирать не только гомосексуалистов, но
и славян, цыган, евреев, коммунистов, лесбиянок и вообще всех, кто не
принадлежал к элите немецкого общества. В особенности тех, кого Хенкель не
понимал.

Естественно, на людях Герхардт своих чувств не проявлял. За отсутствие
политкорректности запросто можно было лишиться работы, а за антисемитизм
так и вообще угодить в тюрьму. "Искупление вины" германского народа перед
еврейским за преступления фашизма обернулось для немцев тем, что они
боялись даже затрагивать эту тему - во избежание обвинений в неонацизме и
скандалов в прессе.

Для Хенкеля итальянцы были такими же "недочеловеками", как евреи или
славяне. Герхардт едва сдерживался, чтобы не размазать Серджио по стене
ангара, и только совместное членство в НАТО и воспоминания о Бенито
Муссолини, верном друге фюрера, останавливали его.

- Я вам еще раз говорю, что вторая ИНС<инерциальная навигационная система.>
барахлит, - терпеливо втолковывал он откровенно зевающему технику. - На
выходе с боевого курса монитор навигации начинает рябить.

- Я уже три раза проверял, - раздраженно отмахнулся итальянец, который на
самом деле и не дотрагивался до электронных блоков.

Они -беседовали по-английски, стоя напротив друг друга на самом солнцепеке.
Герхардту было жарко, но он решил не уходить, пока самолично не убедится,
что Серджио не филонит и действительно занимается проверкой системы. Техник
же втайне надеялся, что полуденное солнце изжарит настырного немца в темной
куртке. В холодильнике его ждали бутылочка красного вина, сыр и зелень,
которые он намеревался употребить незамедлительно. А немец стоял
непреодолимой преградой между желудком итальянца и манящими деликатесами.

- Ладно, - наконец сдался механик, - посмотрю при вас. Больше ничего
проверять не нужно?

- Пока нет. Если понадобится, я сообщу, - бесстрастно ответил Хенкель.

"Вот козлина-то! - обозлился Серджио, поднимаясь по приставной лесенке в
пилотскую кабину. - Креста на нем нет! Что он докопался до этой ИНС, если
все равно есть дублирующая система?"

В кабине боевого самолета, рассчитанной на стационарно сидящих пилотов,
техник запнулся о край кресла и зло пнул его ногой. Сиденье сдвинулось на
полсантиметра, но этого хватило, чтобы разорвался провод, соединяющий
подрывную шашку катапульты и бортовой компьютер "Спирит 3". Медная жила
провода скрутилась петлей и улеглась на контакте правого переднего
пиропатрона, замкнув цепь и заблокировав отстрел плексигласового фонаря
кабины.

Серджио, бормоча под нос ругательства в адрес настырного Хенкеля, вытащил
из гнезда блок ИНС "Р1М1010" и продемонстрировал его пилоту.

- Второй брать будем? - ехидно поинтересовался итальянец.

- Будем, - раздраженно выдохнул немец. - Давайте этот сюда и вынимайте
второй...

У него появилось дурное предчувствие насчет предстоящего ночного вылета. Но
отказаться от выполнения боевой задачи Герхардт не мог.

Своих бойцов Влад поднял ровно в восемь вечера. По его разумению,
пятичасового сна вполне достаточно, чтобы получить заряд бодрости на всю
ночь.

Раде, которому по графику выпало дежурство по кухне, сварил котелок
крепчайшего кофе и раздал собравшимся возле импровизированного стола бойцам
по кружке. К кофе полагался только сахар, никаких излишеств вроде сливок
или бисквитов в отряде не было.

Обведя собравшихся взглядом, Рокотов взял слово.

- Итак, друзья мои, еще раз пробежимся по пунктам нашего плана. Я называю
имя, названный кратко докладывает. Можно не вставать... И сигарету, если
кто курит, откладывать тоже не обязательно. Драгослав!

- Сопровождаю Йована, Войслава и Стђвана до наблюдательного пункта. Занимаю
позицию номер три. Блокирую подходы со стороны тропинки. При получении
приказов "отбой" или "возврат" сопровождаю группу до лагеря.

- В чем разница этих приказов?

- "Отбой" означает, что операция переносится, "возврат" - что задача
выполнена.

- Молодец. Войслав!

- Занимаю пост на наблюдательном пункте вместе с Драгославом, Йованом и
Стеваном. Отвечаю за визуальное обнаружение объекта. Снаряжение готово.

- Хорошо. Йован!

- Работаю "слухачом". - Худощавый парень с длинными белесыми волосами
выкинул окурок. Из команды он видел хуже всех, его зрение было около минус
шестнадцати. Но природа, в качестве компенсации, наделила парня уникальным
слухом. Йован слышал шепот в десятках метров от себя, а звук самолета - за
несколько километров. Причем по шуму Йован мог определить даже тип
летательного аппарата, что Влад не преминул проверить три дня назад - серб
услышал "Торнадо" за две минуты до его появления над горной вершиной. -
Держусь Драгослава. Без сопровождения с поста не ухожу, даже в туалет.

- Правильно, - кивнул Владислав, - а то еще в пропасть сверзишься...
Стеван!

- Отвечаю за рацию и служу вторым номером визуального обнаружения.
Аппаратура проверена, работает как часы. Старший группы - Драгослав.

- Отлично. Наблюдатели задачу знают. Раде!

- Нахожусь в лагере на постоянной связи с ноля часов. Вместе с Джуро
отвечаю за подключение ложных радаров. С двадцати двух до двадцати трех
тридцати провожу проверку систем.

- Хорошо. Джуро!

- Ну, я, это... Сижу с Радиком, когда он прикажет - подключаю клеммы
аккумуляторов. До этого вместе с ним обхожу электрические линии...

- Все верно. Драгутин!

- Располагаюсь на посту номер один. При получении информации от Стђвана
привожу "Иглу" в боевое положение. Стреляю только после твоего
подтверждения н при наличии визуального контакта с целью.

- Ты полькорталон принять не забыл?

Рокотов помнил, что Драгутин астматик. Задыхающийся в приступе стрелок мог
нарушить весь ход операции.

- Уже принял. В час ночи приму еще две таблетки...

- Смотри у меня! - Владислав погрозил пальцем. - Коматозный герой нам ни к
чему, так что будь любезен свое лекарство сожрать... Мйрко!

- Стою вторым номером у Драгутина, веду наблюдение с помощью бинокля.
Заодно проконтролирую, чтоб он таблетки съел.

- Это правильно. Доверяй, но проверяй... Веселии!

- Занимаю позицию в тылу лагеря. При получении сигнала о попадании начинаю
обход территории с востока на запад. При контакте с "объектами" постараюсь
взять одного живого...

- На рожон не лезь! - предупредил Рокотов. - Если не получится живого, то и
труп сойдет.

- Ясно. О начале поиска докладываю Раде по рации...

- Угу... Срджан!

- Вместе с тобой нахожусь на посту номер два. Обеспечиваю связь и
визуальное наблюдение.

- Правильно. Ну что, все задачу знают на пять баллов. Надеюсь, что сегодня
нам повезет... Помните - стрелять только по моему приказу. - Влад встал и
поднял кружку. - Ну, как говорил один генерал из фильма, который вы, к
сожалению, не видели, - за победу!

Бойцы привстали и торжественно стукнулись жестяными кружками. Крестовый
поход против авиации НАТО начался.

Глава 2 . ТУРБОРЕАЛИЗМ

Погода, будто по заказу, стояла прекрасная. На небе ни облачка, почти
полная луна заливала серебристым светом вершины гор. На фоне россыпи ярких
звезд не то что самолет, птицу можно было разглядеть с расстояния в
километр.

- Бог на нашей стороне, - констатировал Влад, поудобнее пристраиваясь у
скального обломка.

- Он всегда на нашей, - тихо ответил Срджан, - только мы не часто это
понимаем... Ибо всякий, рожденный от Бога, поб