ай, вещай...
   - Это вс„ они... - чеченца мелко трясло.
   - Не, брат, так не пойдет! - Влад поднес к глазу бывшего  боевика  острие
ножа. - Для начала - кто ты такой?
   - А-абдула Б-бицоев... -
   - Что вы тут делали?
   - Д-дорогу м-минировали.
   - Зачем? - с невинным видом поинтересовался Рокотов.
   - Федералы д-должны были проехать. 3-за-втра. Мы и-их ждали.
   - А откуда ты знаешь, что именно завтра и именно по этой дороге?
   - Это не я... Это с-старшие сказали.
   - И вы что, вдевятером собирались брать колонну?
   - Нет, - Бицоев закрутил  головой.  -  Сегодня  вечером  ребята  д-должны
подойти!
   Влад оглянулся на Филонова. Тот еле заметно кивнул.
   - Сколько человек идут вам в помощь?
   - Н-не знаю...
   - Точно?
   - Аллахом клянусь!
   - Ты при мне Аллаха не поминай! - Рокотов несильно стукнул Абдулу кулаком
в челюсть. -  Не  люблю,  когда  уроды  вроде  тебя  язык  распускают!  Ишь,
мусульманин нашелся! Да таких, как ты и твои дружки, в  приличной  исламской
стране палками на площадях охаживают... Быстро вспоминай, сколько человек  в
отряде! Десять, сто, двести?
   - Давай все-таки что-нибудь отрежем, - кровожадно предложил  Веселовский.
- Здорово память прочищает.
   - Успеется, - Владислав прижал  кончик  клинка  к  щеке  Бицоева.  -  Ну,
вспомнил?
   - Человек сорок! - выкрикнул чеченец, пытаясь  отстраниться  от  ножа.  -
Точно брат знает!
   - А где брат?
   - Там лежит...
   Веселовский подошел к оставшимся троим пленным.
   - Который из них? - Рокотов за волосы приподнял голову Абдулы.
   - В середине... - от хваленых вайнахских смелости и семейных традиций  не
осталось и следа.
   Бицоев был готов на вс„, лишь бы спасти собственную жизнь.
   - Оч-чень хорошо, - Влад подозвал Никиту. - Забей ему обратно кляп, а  мы
пока с братцем потолкуем...

***

   Лидер  питерского  отделения  партии  "Молодые  Христианские   Демократы"
Виталий Мелонов по кличке Дыня был рыжим  конопатым  толстяком  с  повадками
комсомольского активиста.
   Благодаря абсолютной беспринципности, корыстолюбию и тяге к  стукачеству,
жизнь у Дыни складывалась удачно. Покрутившись годик в псевдодемократической
тусовке и немного поправив свое материальное положение, Мелонов  занял  пост
председателя  карликовой  партии.  Никакого  веса  в   городе   христианские
демократы не имели,  однако  всегда  очень  вовремя  выступали  в  поддержку
действий западных держав и регулярно получали финансовую подпитку  от  своих
европейских коллег.
   Фактически, Дыня со товарищи представляли из себя "пятую колонну",  пусть
не  очень  многочисленную,  но  всегда  готовую  к  пикетам  и   участию   в
антироссийских  демонстрациях,  кои  время   от   времени   организовывались
"старшими товарищами" из "Яблока" или "ДемРоссии".
   - Руслану надо помочь, - протянул Мелонов, разглядывая сидящих перед  ним
двух прыщавых юнцов. - Этот Воробьев уже достал...
   Проблема   Руслана   Пенькова   заключалась   в   следующем:   известного
педераста-демократа опять обидели статьей в "Комсомольской правде",  обвинив
в пособничестве убийству, случившемуся больше года назад в  темном  подъезде
дома на канале Грибоедова. Пеньков, ничтоже сумняшеся, подал в суд и  теперь
добивался выплаты ста тысяч рублей за "нанесенный моральный ущерб".
   На пару с Пеньковым в суде выступал адвокат
   Юлий Карлович Шмуц, славный тем, что еще в  доперестроечные  времена  был
исключен из коллегии за поведение, позорящее звание  защитника.  Он  обобрал
семью посаженного в  камеру  директора  овощебазы,  объясняя  свои  действия
необходимостью дать взятку прокурору, и даже уволок из  гаража  подзащитного
пять новых  покрышек  для  "Жигулей",  которые  в  тот  же  день  загнал  на
авторынке. А когда родственники подследственного потребовали  деньги  назад,
Шмуц сымитировал потерю памяти и напрочь отказался понимать, о чем речь.
   - А кто этот Воробьев? - почтительно спросил один из юнцов.
   -  Сволочь  первостатейная,  -  зло  выдохнул  Дыня.  -  Бывший   военный
прокуроришка.  Сейчас  адвокатом  у  "Комсомолки"  служит.  Пенькова  совсем
достал...
   С Андреем Воробьевым у Руслана со Шмуцем это уже был не  первый  процесс.
Все  предыдущие  они  проиграли.  Адвокат  с  птичьей   фамилией   виртуозно
жонглировал статьями кодексов и юридическими прецедентами, в результате чего
манерному гомику приходилось раз в три месяца оплачивать судебные издержки.
   Шмуц только икал и разводил своими загребущими ручками.
   - Я вам дам адресок этого адвокатишки, - Мелонов порылся в куче бумаг  на
столе. - Живет возле Чернышевской,  на  Чайковского...  Дом  номер  тридцать
восемь...
   - Там РУБОП рядом, - испугался второй юнец.
   - Ну и чо?
   - Боязно...
   - Я могу другим поручить, - скривился Дыня.
   - Не надо, - у первого юнца взыграла гордость. - Уделаем в  лучшем  виде.
Чо надо-то?
   - Пугануть как следует, - Мелонов поджал толстые, лоснящиеся  от  недавно
съеденного гамбургера губы. - Рожу набить. И предупредить, чтоб не борзел.
   - Говорить, за что?
   - Обязательно. Пусть знает... Юнцы переглянулись.
   - Сколько платишь?
   - По три штуки,  -  Дыня  извлек  из  ящика  стола  перетянутую  аптечной
резинкой пачку мятых десятирублевок. - Держите...
   Старший из парочки хулиганов сунул пачку в карман куртки.
   - Сделаем. Когда надо?
   -  Вчера,  -  надулся  лидер  христианских  демократов.  -  Дня  за   три
справитесь?
   - Ну...
   - Тогда идите...
   Дыня подождал, пока юнцы выйдут на улицу, затем достал  из  ящика  вторую
пачку, толще предыдущей, и бросил  себе  в  дипломат.  Пеньков  заплатил  за
организацию нападения на Воробьева двадцать тысяч, но по  червонцу  на  рыло
восемнадцатилетним бакланам было слишком жирно.
   Хватит с них и шести.
   Причем на двоих.
   А остальным четырнадцати Мелонов сам найдет достойное применение.
   Лидер христианских демократов посмотрел на часы.
   Полдень.
   Через  пятнадцать  минут  у  него  назначена  встреча   с   председателем
общественного  движения   "За   права   очередников"   Николаем   Ефимовичем
Ковалевским,  вместе  с  которым   Дыня   выступает   в   поддержку   одного
малоизвестного кандидата в депутаты на предстоящих  в  октябре  довыборах  в
Госдуму по двести девятому округу.
   Мелонов потянулся и развернул вощеную бумагу.
   За четверть часа он успеет съесть еще парочку гамбургеров.

***

   Ахмед Бицоев оказался  орешком  покрепче  своего  насмерть  перепуганного
брата.
   Когда его привели в чувство, облив водой из ведра,  он  тут  же  принялся
материться, плеваться во все стороны  и  бурчать  под  нос  угрозы  в  адрес
казаков. Пришлось дать Ахмеду по роже.
   Невоспитанный вайнах на полминуты замолчал, но по прошествии времени  все
повторилось сначала. Правда, теперь чеченец не матерился и  не  плевался,  а
выкрикивал лозунги.
   Как на митинге в поддержку независимости Ичкерии.
   Рокотову это быстро надоело,  и  он  угомонил  Бицоева  тычком  сложенных
копьем пальцев под ухо. Потерявший сознание чеченец затих.
   Третий пленный, которому Влад в  пылу  ночного  боя  засадил  кастетом  в
грудину, в сознание не приходил. Дышал он неровно, с хрипами, и  было  ясно,
что без квалифицированной медицинской помощи до вечера он не дотянет.
   Оставался последний.
   Как поведал деморализованный Абдула, Бахтияр Шарипов  исполнял  в  отряде
роль "смотрящего" и подчинялся напрямую Арби Бараеву. Соратникам  по  борьбе
из чужих тейпов полевой командир не очень-то доверял. Потому и  отправлял  с
каждой  диверсионной  группой  своих  дальних  родственников,   наделяя   их
полномочиями командира отряда.
   Бахтияру отвесили пару звонких оплеух и усадили спиной к стволу акации.
   - Когда к вам в помощь придут основные силы? - с  места  в  карьер  начал
Рокотов.
   - Вайнахи с гяурами не разговаривают, -  гордо  заявил  Шарипов  и  отвел
глаза в сторону.
   - Так, и этот туда же, - проворчал Веселовский.
   - Нежелание говорить лечится  быстро,  -  Влад  достал  тонкий  шнур,  на
котором через каждые пять сантиметров были завязаны узелки, и покрутил им  у
носа  Бахтияра.  -  Старинный  испанский  метод.  Надевается  на  голову   и
затягивается. Воздействует на определенные  нервные  узлы.  Даже  убежденные
еретики через несколько минут становились шелковыми... А это не поможет, так
я тебе, идиоту, в тройничный нерв иголку суну и начну поворачивать.
   Шарипову было  неведомо,  что  такое  "тройничный  нерв",  поэтому  он  с
презрением посмотрел на перемазанного камуфлирующей краской парня.
   - Я - вайнах. Меня не испугаешь...
   - Анекдот на эту тему,  -  Рокотов  отвлекся  от  связанного  пленника  и
повернулся к приятелям. - Приходит латыш из школы. Бежит к маме  и  говорит:
"Мама, мама! Сефотня мы проходили умножение.  Нас  спросили,  сколько  будет
тфажды тфа, и я перфый отфетил!". "Это не утифительно, Янис, - говорит мама.
- Феть ты же етинстфенный латыш ф  классе!".  Следующий  день.  Опять  пацан
прибегает из школы. "Мама, мама! Сефотня у нас было прафописание, и я перфый
фее палочки нарисофал!". "Это не утифительно,  Янис.  Феть  ты  етинстфенный
латыш ф классе!".  Третий  день.  "Мама,  мама!  Мы  сефотня  с  мальчишками
пиписьками мерялись, и оказалось,  что  у  меня  самая  тлинная!".  "Это  не
утифительно, Янис, феть тебе уже тфадцать три гота!"...
   Алексей заржал, через секунду к нему присоединился Никита.
   Не понявший шутки Шарипов зло сверкнул глазами.
   - Вот так-то, - Владислав развернулся к Бахтияру. - Что же касается тебя,
то скоро тебе и меряться будет нечем.
   Филонов присел рядом с пленником,  рывком  перевернул  того  на  живот  и
внимательно посмотрел на его руки. На среднем пальце правой руки у  Шарипова
был  вытатуирован  перстень  с  залитым  тушью  прямоугольником,  означавшим
полностью отбытый срок наказания, на безымянном -  перстень  с  трехзубцовой
короной и тремя отходящими от нее лучами.
   Авторитет.
   Левую руку украшало изображение тигриной морды на тыльной стороне ладони.
В зоне принадлежал к "отрицаловке".
   Никита нехорошо улыбнулся подмигнул Владу.
   - Ща все будет!
   Шарипов почувствовал, как лезвие ножа  вспороло  его  брюки,  и  забился,
пытаясь перевернуться на спину.
   - Я тебя в попу - вжик!
   И ты больше не мужик! - пропел Филонов.
   Бахтияр истошно заорал.
   Никита резко расстегнул молнию на вороте комбинезона.
   Лежащий вниз лицом Шарипов сей  звук  идентифицировал  как  расстегивание
ширинки и забился еще пуще.
   Филонов поднял с земли короткое округлое полено и пощекотал им  сведенную
судорогой задницу "гордого вайнаха".
   Рокотов посильнее прижал Бахтияра к земле, не давая ему обернуться.
   - Я тоже буду, -  поддержал  Никиту  Веселовский  и  вжикнул  молнией  на
кармане своего комбинезона. - Давай разыграем, кто первый.
   - Можно, - громко согласился Филонов. - Монетка есть?
   - Грязные свиньи!!! - завизжал Шарипов. - Собаки!!!
   - Не суетись, - Влад вдавил лицо чеченца в траву. - Мы же не звери.  Даже
вазелин приготовили.
   - Не хочу вазелин! - притворно заныл Веселовский. - Не те ощущения!
   Филонов зажал рот ладонью, чтобы  не  расхохотаться,  и  показал  Алексею
кулак. Веселовский пожал плечами.
   - Я все скажу, что вы  хотите!  -  зарычал  Шарипов,  безуспешно  пытаясь
вырваться из железной хватки биолога.
   - Вот это другое дело, - обрадовался Рокотов. - Погодите,  ребята...  Наш
гость испытывает жгучее  желание  поделиться  с  нами  своими  мыслями.  Так
сколько человек в отряде?

***

   На глубине восьмидесяти пяти метров, когда спасательный аппарат  "Бестор"
пошел по  пологой  дуге  вдоль  зарывшегося  носовой  частью  в  ил  корпуса
"Мценска", в переплетении трубопроводов мини-подлодки что-то щелкнуло.
   - Стоп машина! - рявкнул командир "Бестора".
   Механик   мгновенно   опустил   вниз   тумблеры   реостатов.   Гул   трех
электродвигателей стих.
   - Давление?
   - Норма, - бортинженер обвел глазами шкалы приборов.
   - Балласт?
   - Норма.
   - Батареи?
   - Норма.
   - Напряжение?
   - Норма...
   - Аварийный запас?
   - В порядке.
   - Температура в системе?
   - Нормальная...
   - Тогда что это было? - командир прислушался.
   - Хрен его знает, - мрачно выдал механик. -  Посудине  сто  лет  в  обед.
Где-то пробило...
   "Бестор" по инерции прошел еще три десятка метров над еле видным в  свете
прожекторов серым корпусом АПРК и остановился  возле  паруса  рубки,  правая
часть которой была смята  страшным  ударом  форштевня  авианосного  крейсера
"Адмирал Молотобойцев".
   Из ила совсем  рядом  с  субмариной  торчала  оторванная  и  искривленная
рулевая лопасть.
   Это погружение было уже четвертым за сутки.
   В преддверии подхода норвежского судна с командой глубоководных водолазов
активность спасательной операции возросла. Глубоководные  аппараты  работали
без перерыва, но результата не было.
   Несмотря на то что лодка лежала на дне с минимальным левым креном  в  три
градуса, надежно пристыковаться к люку так и не удавалось.  "Бестор"  и  два
"Приза" раз за разом садились на  комингс-площадку,  закреплялись,  начинали
качать воду и спустя час совершали отстыковку, когда кончался запас  энергии
в старых изношенных аккумуляторах.
   Вода из переходного тоннеля не уходила.
   Помпы работали с полной нагрузкой, но с тем же  успехом  их  могли  и  не
включать. Форштевень "Адмирала Молотобойцева"  пропорол  не  только  прочный
корпус  в  районе  второго  отсека  атомного  крейсера,   он   еще   взрезал
трубопроводы экстренной продувки аварийной системы.  Так  что  помпы  просто
перекачивали забортную воду.
   Заявления командования ВМФ о том,  что  в  операции  на  Баренцевом  море
используются новейшие глубоководные аппараты, было ложью. Как  и  почти  вся
информация, предоставляемая обществу по факту аварии подводного ракетоносца.
Спасательные снаряды были  выпущены  в  начале  восьмидесятых  годов,  давно
выработали свой ресурс и держались на плаву лишь за счет энтузиазма экипажей
и бесконечных ремонтов.
   Но адмиралам на техническое состояние аппаратов было плевать.
   Их гораздо более заботили  возможности  перепродать  выделяемое  кораблям
топливо, списать тонны цветного металла и получить "откат" от фирм, коих они
привлекали в качестве посредников при закупках  продовольствия  для  личного
состава.
   На  бумаге  спасательные  службы  были  обеспечены  всем  необходимым.  В
реальности -  финансировались  на  пять  процентов  от  необходимого  объема
вложений и постоянно сокращались. Из семи  вспомогательных  судов  Северного
флота к месту аварии "Мценска" смог выйти один  "Михаил  Руднев".  Остальные
шесть остались стоять у причалов Мурманска и Североморска.  Полузатопленные,
проржавевшие, с выбитыми стеклами иллюминаторов, с болтающимися на провисших
тросах бесполезными спасательными аппаратами...
   - Технический баллон! - бортинженер подскочил  в  своем  кресле  и  ткнул
пальцем в круглый  белый  циферблат,  по  которому  медленно  ползла  черная
стрелка.
   - Продуваемся! - командир схватил микрофон. - Экстренное всплытие! Прием!
   "Бестор" затрясло, в балластных цистернах зашипел воздух,  свет  в  рубке
мигнул, и аппарат с небольшим дифферентом на нос рванулся вверх.
   Механик и бортинженер вцепились руками в подлокотники кресел.
   Спасательный снаряд выскочил на поверхность в пяти кабельтовых от борта -
"Михаила Руднева" и закачался на волнах.
   Бортинженер крутанул штурвал внешнего люка и распахнул крышку.
   Совсем рядом с  всплывшим  аппаратом  взревел  мотор  катера,  и  в  море
плюхнулись трое аквалангистов в черных утепленных комбинезонах.
   Бортинженер по пояс высунулся из рубки.
   - Что?! -  перекрикивая  ветер,  завопил  старший  спасательной  команды,
свешиваясь через борт катера.
   - Пробило трубопровод техзапаса!  -  накатившая  волна  швырнула  в  лицо
бортинженеру россыпь соленых брызг. - Еще б минута - и кранты!
   - Эх, мать его! - руководитель спасателей стукнул кулаком  по  ограждению
борта.
   Аквалангисты быстро продели тросы в проушины на носу  "Бестора"  и  катер
подтащил снаряд к "Михаилу Рудневу",  где  у  кранов  столпились  матросы  и
технический персонал. Экипаж аппарата  перебрался  на  катер.  -  Финита,  -
сквозь зубы процедил механик, кутаясь в поданный кем-то сухой ватник.  -  На
сутки ремонта, если не больше. Отплавались...
   Командир и бортинженер промолчали. А у трапа их уже ждал начальник  штаба
Северного флота Михаил Яцык со свитой из  паркетных  шаркунов.  Вице-адмирал
был очень недоволен и даже не пытался это  скрывать.  Его  бравурный  доклад
председателю  правительственной  комиссии   Илье   Иосифовичу   Кацнельсону,
отдыхающему после долгого  перелета  Сочи-Москва-Североморск  в  капитанской
каюте крейсера "Петр Великий", был безнадежно испорчен.
   И, по мнению Яцыка, виноват в этом был экипаж "Бестора".

***

   Запыхавшийся Вася Славин доволок тридцатикилограммовый снаряд  до  места,
где были разложены остальные извлеченные  из  грунта  боеприпасы,  осторожно
положил его на кучку песка и обессиленно уселся рядом.
   - Вс„, последний...
   Рокотов оторвался  от  карты  и  посветил  лучом  фонарика  на  собранный
арсенал.
   Шестнадцать снарядов от стапятидесятидвух-миллиметровой  гаубицы,  девять
мин   от   двухсот-сорокадвухмиллиметрового    минономета,    два    десятка
килограммовых тротиловых шашек, бухты кабеля в синей и черной оплетке,  семь
динамо-машин, три радиовзрывателя.
   - Не кисло, - Влад достал сигареты и  перебросил  их  Славину.  -  Только
подальше от боезапаса отойди... Интересно, кто ж сюда это все приволок?
   - На горбу столько не притащишь, - заявил носатый  очкарик  Рудометов.  -
Явно машину подгоняли. Причем не чечены, а наши. Со склада мины со снарядами
вывезли и тут поблизости на что-то обменяли. Зуб даю - на водяру.  А  чичики
схрон устроили...
   - Точно, - согласился Веселовский.
   - Я бы в нашей армии первым пунктом устава поставил  запрещение  торговых
операций с противником на поле  боя.  По  примеру  израильтян,  -  проворчал
Рокотов. - Совсем головой не думают.
   - А торгашам-то что? - хмыкнул Рудометов. - Не их же подрывать будут. Они
приехали и уехали. Следующую сделку где-нибудь в другом месте назначат...
   - Козлы, - подвел итог Миша Чубаров.

Глава 6
НА БИС!

   Остаток ночи прошел спокойно.
   Наутро выспавшиеся казаки под чутким руководством Влада заложили  снаряды
и мины в стенах ущелья, по которому к группе  Шарипова  должен  был  подойти
чеченский отряд, оттащили трупы боевиков подальше от дороги и закопали их  в
песчаной ложбинке, дабы те  не  воняли  и  не  привлекали  к  себе  пернатых
любителей падали.
   Оставшихся троих боевиков напоили  водой  из  ручья,  проверили  крепость
стягивающих их веревок и для большей надежности привязали  к  одному  общему
стволу молодого тополя.
   Вышедшие на рекогносцировку Фирсов и Рядовой  наткнулись  на  заброшенную
бахчу, полную созревших дынь, и приволокли  в  расположение  отряда  десяток
желтых, истекающих сладким соком плодов.
   После скромного завтрака все разошлись по позициям.
   Первая группа заняла хребет слева от ущелья,  вторая  справа,  третья,  в
состав которой вошел и Рокотов, расположилась на  каменной  осыпи  у  самого
входа в долину. Теперь мимо них не  смог  бы  проскользнуть  даже  одиночный
разведчик:
   Задача, которую предстояло выполнить  начальнику  штаба  Северного  флота
вице-адмиралу Михаилу Яцыку, была непростой.
   Даже не непростой, а архисложной и архиответственной.
   Яцык должен был заявить на всю страну, что надежд на спасение  моряков  с
"Мценска" больше не осталось, и постараться обставить  свое  выступление  по
государственному  телевизионному  каналу  таким  образом,  дабы  у  зрителей
сложилось впечатление о непричастности к катастрофе высшего руководства  ВМФ
и вообще отсутствии чьей-либо вины в п