но  "беретта"
мне всегда нравилась больше, муж даже обещал мне подарить такой пистолет, но
все время забывал, хотя я даже разрешение выправила. И где оно теперь? Лежит
дома в сейфе с документами.
   Мы вернулись к машине. Коротышка как раз ставил печать  на  фотографию  в
паспорте. В лежащем на его коленях "дипломате" была целая мини-лаборатория -
пузырьки с красками и чернилами, тюбики с  клеем,  набор  печатей,  какие-то
хитрые зажимы. Я взяла протянутые документы  и  быстро  пролистала  -  Ирина
Ивановна Косова, 26 лет, не замужем, детей нет, прописана в нашем городе  по
улице Суворова. Водительские права международного образца. Ну что ж, Косова,
так Косова. Я достала  приготовленные  деньги.  Чухонец  пересчитал  купюры.
Коротышка защелкнул замки "дипломата". Взревев мотором, машина  умчалась.  Я
вытерла пот со лба. И что же этот противный тип так на меня действует?
   Сумерки еще даже не намечались, но я решила съездить  к  нашему  дому.  Я
отныне их так мысленно называла - "мой дом", тот, что в  Шушановке,  и  "наш
дом", который на улице Энтузиастов. Теперь, имея оружие, я чувствовала  себя
гораздо увереннее и была готова  ко  всему.  Поймав  машину,  я  доехала  до
ближайшего к нашему дому угла. Не спеша, прошлась по улице туда и обратно.
   Дом стоял молчаливый  и  неприступный,  только  настороженно  поблескивал
объектив теленаблюдения. Даже собак не  было  видно,  а  их  в  доме  две  -
ризеншнауцер Вилли и бульмастиф Спун. Хотя  настоящим  сторожем  был  только
Вилли, лозунгом которого было: "Лучше перебдить, чем  недобдить".  Он  вечно
носился по саду, шумно обнюхивая все углы и  рыча  на  мнимых  врагов.  Спун
изначально был куплен для устрашения, но огромный  плюшевый  щенок  с  тупой
сонной мордочкой был нами так  избалован,  что  вырос  неимоверным  лентяем,
обжорой и добряком. Контраст между внешним видом  и  внутренним  содержанием
получился ошеломляющим, - когда  навстречу  нашим  гостям  бросалась  жуткая
зверюга, и они уже прощались с жизнью или, в лучшем  случае,  со  здоровьем,
чудовище начинало радостно повизгивать и совать кошмарную морду им в сумки и
карманы в поисках конфеток.
   Несмотря на различие характеров, псы жили очень дружно и вместе проводили
в саду большую часть дня. И вот собак не видно. Может  быть,  их  заперли  в
доме? Но почему?
   Размышляя об этом, я подошла к дому и позвонила у калитки.  Через  минуту
сонный незнакомый голос из динамика спросил:  "Кто  там?"  Я  опешила,  ведь
голоса всех слуг и охранников мне были хорошо знакомы.
   Повернувшись   к   объективу,   я,   пришепетывая,   пробормотала:    "Из
коммунального управления,  насчет  канализации".  Канализация  была  больным
местом  нашего  дома,  она  почему-то  вечно  засорялась,  и   коммунальщики
частенько к нам наведывались. Так что такой визит не мог вызвать подозрений.
Голос помолчал, потом раздраженно  произнес:  "Хозяев  нет  дома,  приходите
завтра" и отключился.
   Отойдя подальше, я уселась на автобусной остановке  на  скамейке.  Отсюда
хорошо было видно и улицу и дом. На остановке я провела  почти  два  часа  и
выкурила все остававшиеся в пачке сигареты. Проходившие мимо люди  были  мне
незнакомы. Не исключено, что в проезжавших мимо машинах были и наши  соседи,
но могли ли они узнать меня  в  курящей  на  остановке  стриженой  девице  в
турецкой юбке? Не думаю.
   Наконец я увидела, что к дому подъезжает синий "вольво". Это была  машина
Игорька. Ворота распахнулись и машина  скрылась  во  дворе.  Я  бросилась  к
ограде. Через металлическую ажурную решетку хорошо была видна площадка перед
входом, вымощенная разноцветной бетонной брусчаткой. Из машины вышла Сима  и
направилась было в  дом.  Потом  остановилась,  подняла  валявшийся  у  дома
детский велосипед и покатила его в гараж. Вернулась, собрала разбросанные по
всему двору мячи, игрушечный арбалет  и  велосипедный  шлем  Егорки  и  тоже
отнесла в гараж.
   Я почувствовала, что земля уходит у меня из-под ног. То,  что  я  видела,
может означать только одно - моего сына больше нет  здесь.  Куда  они  могли
деть Егорку? Неужели Сима могла позволить Игорьку избавиться от мальчика? Но
ведь она малыша очень любит, он вырос  на  ее  глазах.  Нет,  скорее  всего,
Игорек  сумел  уговорить  Симу  отправить  мальчика  куда-нибудь  в  детский
санаторий или в деревню, чтобы он отвлекся и отдохнул. Но сделать это  прямо
в день похорон, каким жестоким извергом надо быть!
   Сима больше не появилась во дворе, наверное, из  гаража  сразу  прошла  в
дом. Я стояла, прислонившись к каменному столбику забора и не знала, как мне
быть. Проникать в дом сейчас было бессмысленно, если там нет Егорки. Тут  из
дома вышел незнакомый парень высокого роста с кавказской овчаркой на поводке
и пошел вдоль забора. Я  приняла  индифферентный  вид  и  зашагала  опять  к
остановке.
   Так, значит, они избавились не только от Егорки, но и от  собак,  сменили
охрану и, наверняка, прислугу. Мне это не понравилось до такой степени,  что
я готова была бежать в милицию.  Только  явная  угроза  самой  оказаться  за
решеткой и тем самым окончательно развязать руки Игорьку останавливала меня.
   На нашей улице, застроенной особняками, практически  никто  не  ездил  на
автобусе, только кое-кто из приходящей прислуги, так  что  я,  уверившись  в
свой камуфляж, снова села на скамейку. И тут из наших ворот выехал  знакомый
"вольво". Ворота закрылись, но в калитку выбежала  Сима  и  машине  пришлось
притормозить, чтобы не наехать на нее. Из  машины  выскочил  Игорек  и  стал
что-то говорить, повисшей на его  руке  Симе.  Я  поднялась  и,  прячась  за
кустами, постаралась незаметно приблизиться.  Мне  удалось  услышать  только
конец разговора.
   - Прекрати привлекать внимание! - шипел Пестов, пытаясь  отцепить  пальцы
женщины от своего локтя. - Ты сама говорила, что он  может  быть  опасен,  а
сейчас ведешь  себя,  словно  экзальтированная  барышня!  Потерпи  несколько
недель, я никуда не денусь.
   - Ты не можешь оставить меня одну!  -  отрывисто  бормотала  Сима,  мотая
головой.
   - Ну потерпи, мне нужно поехать убедиться,  что  мальчишку  устроили  как
надо, он нам еще пригодится.  Зря  я  тебя  послушал,  неужели  нельзя  было
подождать?
   - Я больше не могла его видеть! Ты мотаешься неизвестно где, а он  целыми
днями вопросы задает...
   - Ну так не мешай мне теперь, нужно довести все до конца. Возьми  себя  в
руки, нас могут заметить!
   - Я не могу, не могу, не могу... Эти похороны отняли все силы. Я на грани
срыва. Прошу тебя, возвращайся...
   - Ладно, я вернусь завтра. Будь хорошей девочкой! - он на секунду  прижал
ее к себе, поцеловал в губы и тут же ловко  вырвался,  вскочил  в  машину  и
уехал.
   Сима еще какое-то время стояла, обессиленно опустив руки и ссутулив худые
плечи. Потом, не оглядываясь, открыла калитку и скрылась за ней. Я изумленно
торчала в кустах.
   Вон оно что! Значит, Игорек не один затеял это убийство, Сима, наш добрый
ангел-хранитель, была с ним заодно.  Они  явно  были  любовниками  и  только
изображали взаимную неприязнь, чтобы легче было все провернуть. Но как  Сима
могла принять участие в убийстве  своего  единственного  брата?  А  с  какой
ненавистью она говорила о Егорке! Сколько же  сил  ей  потребовалось,  чтобы
пять лет притворяться. Все эти годы рядом с нами  жил  настоящий  оборотень.
Два оборотня - расчетливые и опасные. И теперь мне не на кого  рассчитывать,
они заодно. Увезли куда-то  Егорку.  Игорек  сказал,  что  вернется  завтра,
значит, мальчика отправили  сразу  после  похорон,  и  сейчас  Пестов  решил
проверить, надежно ли его спрятали. Как мне найти сына?
   Ответ пришел сам собой - нужно проследить за Игорьком, он наверняка будет
наведываться туда, ведь сам сказал, что малыш им еще нужен. И  про  кого  он
упомянул, сказав, что тот может  быть  опасен,  не  Егорка  же?  Я  мысленно
перебрала всех известных мне людей, но ни на ком не могла  остановиться.  По
сути дела, все близкие мне люди либо умерли, либо стали врагами. Мы с  сыном
остались одни на всем свете и полагаться я могла только на свои силы.
   Тут я увидела в конце улицы приближающийся  автобус,  успела  добежать  и
запрыгнуть в него.
   Наступили уже густые сумерки и я, усевшись сзади в почти  пустом  салоне,
достала из сумки "Желтые страницы". Детективных агентств там значилось всего
три и все располагались в центре  города.  В  конце  было  указано  еще  "В.
Купавин - частный детектив". Располагался данный детектив на самой  окраине.
Я вышла, не доезжая центрального универмага,  и  из  автомата  позвонила  по
указанному в справочнике номеру. Было уже поздно, но трубку сразу сняли.
   - Да, Купавин слушает, - отозвался красивый баритон.
   - Добрый вечер! Мне нужна помощь. Скажите,  когда  я  могу  поговорить  с
вами? - спросила я.
   - Если можете, приезжайте прямо сейчас, я вас жду. Адрес знаете?
   - Да, буду у вас примерно через полчаса, - пообещала я, бросив  трубку  и
кидаясь ловить машину.
   Трясясь в раздолбанном "москвиче" (и  почему  мне  все  время  попадаются
такие затрапезные тачки?), я размышляла о том, отчего детектив  до  сих  пор
торчит на рабочем месте, и придумывала, что я ему наплету.
   Оказалось,  что  рабочее  место  детектива  находится  непосредственно  в
однокомнатной квартире,  в  которой  он  проживает.  Обстановка  была  самая
заурядная - чешская  стенка,  пластиковая  люстра  и  старый  диван-кровать,
накрытый пледом с изображением гигантской тигриной морды. Я  была  вынуждена
усесться на левый глаз хищника. Сам детектив устроился в кресле  напротив  и
достал дешевый блокнот и ручку. Выглядел он настолько заурядно, что описание
его внешности сводилось к двум словам - "средний" и  "нет".  Рост,  возраст,
комплекция, длина и цвет волос - средние. Усов, бороды,  шрамов,  родинок  и
других особых примет нет. Весь совершенно бесцветный и  совершенно  никакой.
Звали его Валентин Сидорович. Я сразу же решила, что подобный тип мне вполне
подходит, его невозможно заметить, даже если пялиться на него в упор.
   Брал детектив за работу немного - десять долларов в день  плюс  накладные
расходы. Я сообщила  о  себе  немного:  я  подруга  недавно  погибшей  Алисы
Бушуевой, очень переживаю за судьбу сына Алисы Егора.
   Сегодня узнала, что  мальчика  куда-то  увезли,  и  мне  это  страшно  не
нравится. Требуется выяснить, куда поместили Егора. Об этом  знают  Серафима
Бушуева и Игорь Пестов.
   - И все? - удивился детектив.
   - Это самое  главное.  Если  получите  дополнительный  компромат  на  эту
парочку, чтобы лишить их права опеки над ребенком, заплачу отдельно.
   - Адреса и приметы? - лаконично поинтересовался Купавин и принялся быстро
записывать информацию.
   Потом он потребовал приметы ребенка, а еще лучше фотографию.  Я  сказала,
что фотографию передам позже, и описала Егорку. Сыщик жирно подчеркнул  шрам
на животе от аппендицита и маленькую родинку за правым ухом и заметил:
   - Эти дети так похожи между собой, что трудно различить.
   Я удивилась - мне никогда не приходило в  голову,  что  Егорка  похож  на
других мальчишек его возраста. Наверняка у Валентина Сидоровича  никогда  не
было собственных детей, поэтому он и говорит подобные нелепости.
   Мы подписали договор о том, что я нанимаю Купавина  на  неделю,  если  он
выполнит поручение раньше срока, я все равна должна буду заплатить семьдесят
долларов и оплатить расходы. Я заплатила тридцать  пять  долларов  аванса  и
получила один экземпляр договора и расписку. Бумаготворчество затянулось,  и
от детектива я вышла уже заполночь, договорившись о  встрече  завтра  в  два
часа у главпочтамта. Я должна была передать ему фотографию.
   С огромным трудом мне удалось найти какое-то левое  такси  до  Шушановки.
Водители, как только  слышали  название  нашего  веселого  поселка,  наотрез
оказывались туда ночью ехать. Входя в дом, я слышала  разухабистое  пение  у
соседей. Очевидно, гулянка было в разгаре, и я поскорей поужинала и погасила
свет. Но сон не шел. Я снова и снова переживала события сегодняшнего  дня  -
похороны,  приобретение  документов  и   пистолета,   исчезновение   Егорки,
предательство Симы.
   Соседи, наконец, угомонились и вокруг царила  оглушающая  тишина.  Только
стрекотали цикады и изредка взлаивали собаки. Собаки... Куда они дели собак?
С охранниками и прислугой ясно - их рассчитали, наняли других. Очевидно  для
того, чтобы не проговорились, что наш ребенок исчез из дома.  Но  почему  не
стало собак? Сима никогда не отличалась особой любовью к Вилли и  Спуну,  но
собаки знали ее и слушались.
   Чем они могли помешать? Тем  более,  что  бульмастиф  -  собачка  редкая,
приметная, в нашем городе их всего штук шесть или семь. Севка  привез  щенка
из Москвы, в самолете Спуна все время тошнило и он с ним изрядно  намучился.
Ризеншнауцеров, конечно, гораздо больше.
   Тут мне в голову пришли кое-какие идеи, но воплотить их можно было только
утром, и я снова попыталась уснуть. Но  сон  пропал  окончательно.  Тогда  я
встала, зажгла настольную лампу и принялась чистить пистолет. Машинное масло
отыскалось в ящичке старенькой швейной машинки Галины Петровны.
   Протирая промасленной тряпочкой детали "беретты", я  выстраивала  события
по хронологии. Итак, наше с Севкой  убийство  спланировали  Игорек  и  Сима.
Собственно говоря, Игорьку одному не удалось бы заполучить  деньги.  Значит,
они договорились давно и ждали. Чего? Я вспомнила, как  Севка  за  несколько
дней до гибели говорил об удачной сделке - он продал одну из  своих  фирм  и
еще получил деньги за большую партию компьютеров  для  местных  школ.  Хотел
вложить все в акции нефтеперерабатывающего завода, была возможность получить
контрольный пакет. Но, кажется, не успел...
   Пестов в понедельник улетел за границу, потом в субботу тайком  вернулся,
скорее всего, под чужим именем. Убийство совершали Игорек и  кто-то  из  его
подручных. После этого Пестов снова спешно улетел и вернулся в  воскресенье,
когда машину обнаружили. Три  дня  ушли  на  общение  с  правоохранительными
органами  и  подготовку  похорон.  Очевидно,  место,  куда  увезли   Егорку,
подготовили заранее и Сима настояла, чтобы мальчика туда отправили  чуть  ли
не прямо с кладбища. Кажется, у Симы сдали нервы, если принять  во  внимание
сцену около машины. И еще, они кого-то опасаются...
   Я  собрала  пистолет,  зарядила  его  и,  завернув  в  тряпку  вместе   с
глушителем, сунула в ящик тумбочки.
   Патроны положила туда  же.  Утром  решила  найти  тайник  получше.  Потом
достала Севкин бумажник, переложила нашу с Егоркой  фотографию  в  сумку,  а
кредитные карточки  и  оставшиеся  деньги  -  в  свой,  купленный  накануне,
кошелек. В моих руках снова оказалась бумажка с Севкиным портретом и я опять
задумалась о том, кто мог его нарисовать.  И  не  только  нарисовать,  но  и
отдать моему мужу.
   Перевернув бумажку, я попыталась прочесть написанное на ней. Да, это была
квитанция с платной стоянки. Заполнял ее человек,  явно  не  приспособленный
для быстрого письма, наверное,  какой-нибудь  дотошный  пенсионер.  Каракули
были ужасные, но вполне разборчивые. Квитанция была выписана 14 апреля этого
года на один день. Адрес стоянки - ул. Энгельса, 15. Номер машины  -  А-654,
регион наш. Благослови Боже дотошных старичков! Молодежь, в  лучшем  случае,
черкнет дату и номер парковочного места, а тут прямо досье.
   Я решила выяснить, кому  принадлежит  эта  машина,  ведь  номер  Севкиной
"ауди" был совершенно иным. Зачем мне это понадобилось, я и  сама  не  могла
сказать. Просто что-то мне подсказывало, что милый  портретик  таит  в  себе
какую-то тайну. А тайны не укладывались в образ моего  делового  и  насквозь
привычного мужа.
   Я снова погасила свет и легла. На этот раз мне показалось, что около дома
кто-то ходит. Шагов  не  было  слышно,  только  едва  уловимое  движение.  Я
вскочила, осторожно достала пистолет и приоткрыла дверь на веранду.  В  углу
двора мелькнула неясная темная тень. Наверное, пьяный Гриня шарахается,  или
кто-нибудь еще из аборигенов решил чужим добром разжиться. Только уж  больно
тихо передвигается, нетрезвые  граждане  обычно  прутся,  как  носороги.  Я,
пригнувшись, прокралась к застекленной части стены и встала, спрятавшись  за
штору. Так я простояла с полчаса, но больше ничего не увидела и не услышала.
Проверив задвижку на двери, я вернулась в  кровать  и  на  удивление  быстро
уснула.
 
*** 
 
   Поднялась часов в десять, наспех позавтракала и  побежала  к  универмагу.
Там были телефоны-автоматы. Я позвонила в справочное  бюро  и  узнала  номер
телефона собачьего приюта, куда свозили отловленных  бродячих  собак.  Кроме
того, там можно было за плату оставить на время отпуска  собаку  или  вообще
сдать ее в надежде, что кто-то возьмет. Как-то мне пришлось принять  участие
в розыске убежавшей болонки моей подруги, и именно там мы нашли  бестолковую
Баську.
   В приюте работали отзывчивые люди. Мне сообщили, что за последнюю  неделю
ни одного  ризеншнауцера  к  ним  не  поступало.  А  когда  я  спросила  про
бульмастифа, только рассмеялись. Я расстроилась, потому что  надеялась,  что
Сима просто сдала собак в приют. Куда же они их дели? Если продали, то найти
их будет труднее. А если застрелили? У меня  в  глазах  потемнело,  когда  я
представила  нашего  толстого  плюшевого  любимца,  лежащим   в   канаве   с
простреленной головой. Если этот подонок Игорек  способен  запросто  убивать
людей, то застрелить собаку для него вообще раз плюнуть.
   Потом  я  позвонила  дежурному   ГИБДД   и   дрожащим   слезным   голосом
поинтересовалась, что делать, если я хочу подать в суд на владельца  машины,
задавившего мою собаку. Да, я  знаю  номер,  бабушка,  гулявшая  с  собакой,
запомнила. Нет, модель и цвет машины не знаю, бабушка  гуляла  в  темноте  и
запомнила  только  освещенные  цифры.  Тут  я   принялась   рыдать,   вполне
натурально, представив себе мертвого Спуна. А Вилли,  наш  верный  Вилли!  Я
запричитала так горестно, что каменное  сердце  гаишника  (или  гибддшника?)
дрогнуло, наверное, у него тоже была любимая собака. Вздохнув,  он  попросил
подождать  и  через  минуту  сообщил  мне,  что  машина  под  таким  номером
зарегистрирована на гражданку Муравьеву, проживающую на ул.  Костровой,  дом
15, квартира 6. Я, шмыгая носом, пожелала доброму милиционеру всяческих благ
и отправилась  в  универмаг,  чтобы  купить  кое-какие  необходимые  вещи  и
пополнить запас калорийной пищи.
   Держа в обеих руках набитые пакеты и коробку с тортом из безе с  орехами,
я поскакала обратно через овраг. На ходу я одновременно пыталась сообразить,
где находится Костровая улица, поправить сползающие с носа очки  и  удержать
одним пальцем висящую на шпагате коробку. В результате я чуть не свалилась с
мостика.
   У себя во дворе я застала страдающего от хронического похмелья Гриню.  Он
держал в руках миску с солеными  огурцами  и  бестолково  тыкался  в  стекла
веранды. Подойдя к нему сзади, я поинтересовалась, чего ему надо.
   Гриня всполошенно оглянулся, едва не уронив огурцы.
   - Да я это, того... Огурчиков принес.
   - Небось, рассол сам выпил?  Признавайся!  -  строго  спросила  я.  Сосед
смутился.
   - А Настя где? - продолжала я допрашивать соседа.
   - Дак она того, этого... Спит, одним словом.
   Тут, легка на помине, за забором заорала проспавшаяся гренадерша.
   - О, уже не спит! - заволновался Гриня. - Завтракать зовет.
   Насчет завтрака, это он явно приукрасил. В воплях его дражайшей  половины
преобладали нецензурные выражения, перемежаемые словами "бутылка", "сволочи"
и "кролики".
   Я поинтересовалась, о каких кроликах идет речь.  Гриня,  тяжко  вздохнув,
признался, что накануне, когда иссякла "огненная вода" (клянусь,  он  так  и
сказал - "огненная вода", наверное, в детстве читал  книжки  про  индейцев),
они с Толяном обменяли на бутылку  пару  кроликов.  П