ех с четвертью узлов вместо уже имеющихся  трех?  В  конце  концов,
ежели дополнительный узел или два столь важны, достаточно повернуть ключ
зажигания...
   Однако, слегка поразмыслив, я пришел к выводу, что все  же  не  прав.
Что ни говори, а мне далеко не  бесполезно  увидеть  в  деле  настоящего
опытного моряка, и если моя  спутница  настроена  рассматривать  обычный
переход в Нассау, как решающий этап регаты южных морей, не  мне  портить
ей удовольствие.
   Имев счастье лицезреть парочку сверхмодных  "береговых"  костюмов,  я
предполагал,  что  на  яхте  Джорджина  облачится  в  нечто   не   менее
экстравагантное, но тут меня постигло разочарование.  Новая  дневная,  а
равно и ночная, униформа состояла из пары грязных белых судовых туфель с
патентованными подошвами, изрядно застиранных белых джинсов  со  старыми
пятнами краски и старого серого бумажного свитера с капюшоном. Добившись
наконец желаемого расположения парусов, миссис Уиллистон заговорила,  не
отрывая взгляда от призрачных очертаний грота, с  трудом  угадываемых  в
ночи.
   - Установим вахты по три часа, не возражаете? Смените  меня  ровно  в
час. Советую спуститься в каюту и поспать.
   - Слушаю, сударыня.
   - Хелм, Хелм...
   - Да?
   - И как вам только удалось пересечь на этой яхте  Гольфстрим?  Именно
такие как вы и не дают скучать Береговой Охране,  когда  отправляются  в
море, не имея ни малейшего представления, за что берутся.
   Как я уже говорил, она далеко не оригинальна в своей профессиональной
заносчивости. Полагаю, что если сумеете взобраться на вершину  Эвереста,
наверняка  обнаружится  какой-нибудь   эксперт-альпинист,   который   не
преминет высокомерно заявить, что вы только чудом не рухнули в пропасть,
ибо использовали веревку не правильного цвета и забивали крючья не в том
ритме.
   - Всецело с вами согласен, сударыня,  -  отозвался  я.  -  Однако  до
намеченной цели мы все-таки добрались, не правда ли? А  вот  люди  вроде
вас не  дают  скучать  владельцам  похоронных  бюро,  потому  как  имеют
скверную привычку  разглагольствовать  о  перерезанном  горле  -  и  это
обращаясь к человеку моей профессии! Надеюсь, вы понимаете,  что  сказав
это, обрекли себя на неизбежную смерть  в  случае  любых  подозрительных
неурядиц?
   Наступила непродолжительная тишина, нарушаемая лишь ритмичным плеском
волны за бортом, да похлопыванием большого кливера, старающегося извлечь
все возможное из имеющегося ветра.
   - Боже мой! - наконец очень тихо произнесла миссис Уиллистон. -  Боже
мой, надо же было брякнуть подобную глупость! Уверяю вас,  я  выражалась
исключительно фигурально. И никоим образом  не  намерена  покушаться  на
вашу жизнь.
   - Вы уж простите, но в данном отношении я не  склонен  полагаться  на
ваше слово. Если вы здесь оказались не затем,  чтобы  раньше  или  позже
убить, или  иным  образом  вывести  меня  из  игры,  то  зачем?  Поэтому
предупреждение остается в  силе.  Прошу  вас,  не  совершайте  действий,
которые могут быть не правильно истолкованы,  и  не  подавайте  блюд  со
странным вкусом. Я становлюсь  весьма  порывистым,  когда  меня  к  тому
принуждают, или мне просто кажется, что меня принуждают.
   - Да, помнится, о том же известили и мою предшественницу. Похоже,  вы
весьма осторожный  человек,  который  всеми  силами  старается  избежать
досадных недоразумений. Или просто большой  хвастун,  которому  нравится
запугивать беспомощных женщин? Что скажете,  мистер  Хелм?  -  Она  тихо
рассмеялась. - Ладно. Идите, отдыхайте. Я  вообще  не  стану  спускаться
вниз. Обещаю.
   Я заколебался.
   - Во время долгой вахты подобное обещание сдержать нелегко.
   Ответом мне был новый раскат смеха.
   - Дорогой мой, в рундуке кокпита  имеется  ведро,  а  управляться  со
своими нуждами на палубе мне не привыкать. Спите спокойно.
   Каюта любого движущегося  судна,  даже  если  это  яхта,  идущая  под
парусами,  наполняется   скрипами,   шорохами   и   всплесками.   Устало
откинувшись на койку, я  расслышал  скрип  лебедки  на  корме  -  миссис
Уиллистон слегка подтягивала кливер. При каждом покачивании кастрюля  на
камбузе со звоном ударялась о какой-то предмет. Где-то вверху на  палубя
неведомая часть оснастки постукивала о мачту... и я поймал себя на  том,
что  вспоминаю  о  маленькой  девушке  с  прямыми   светлыми   волосами,
серовато-голубыми глазами и очаровательной маленькой грудью.
   Разбудил меня резкий звук предмета, упавшего  внутри  каюты.  Я  сел,
хватаясь за ружье, которое взял с собой, дабы уберечь  миссис  Уиллистон
от искушения. Что-то перекатывалось по полу каюты: пластмассовое ведро.
   - Хелм, просыпайтесь! - Донесся с кокпита громкий шепот. - Вставайте,
черт бы вас побрал, гости явились!
   Не потрудившись надеть туфли, единственное,  что  снял,  готовясь  ко
сну, я вскарабкался на корму. Начал осторожно  подниматься  по  трапу  и
остановился, завидев в отверстии люка миссис Уиллистон.
   - Господи, да при том, как вы спали, я дюжину  раз  могла  перерезать
вам глотку!.. Не  хотелось  бросать  румпель  и  показывать,  что  я  их
заметила. Или получить пулю, пытаясь вас разбудить.
   - Где?
   - Четверть румба по левому борту. Идут без огней и сейчас выдерживают
дистанцию, но несколько минут назад неосторожно приблизились и попали  в
свет кормового фонаря. Одна из быстроходных  громадин,  которые  обожают
мужчины. "Донци", "сигаретте" или "магнум", решайте сами.  Эти  названия
не  держатся  у  меня  в  голове.  Футов  тридцать  в  длину.  Вероятно,
пятьдесят-шестьдесят узлов. А может и больше. Во всяком случае, с нашими
несчастными пятнадцатью  лошадиными  силами  от  них  не  оторваться.  Я
правильно оценила ваш мотор?
   - Всецело, - подтвердил я. - Не догадываетесь, кто бы это мог быть?
   Она пристально посмотрела на меня в слабом отсвете приборов.
   - Во всяком случае, не мои друзья, если  вы  это  имеете  в  виду.  В
противном случае зачем было вас будить?  Я  и  не  подумала  бы  бросать
ведро. - Она оглянулась через левое плечо. - Вряд ли следят за нами лишь
затем, чтобы узнать, куда направляемся. Это ясно  и  так.  Нашим  курсом
можно идти только к островам Берри, или дальше, в  Нассау.  Поэтому  они
скорее всего примутся за нас, как только с горизонта исчезнут эти  суда.
На случай, если здесь имеется сирена, или сигнальные ракеты.
   Джорджина указала на два пучка светлых пятен,  напоминающих  плавучие
гостиницы, далеко по левому борту.  Посмотрев  в  указанную  сторону,  я
заметил призрачные очертания судна, низкого, и,  видимо,  быстроходного,
держащегося гораздо ближе со стороны кормы.  Окрашенное  в  черный,  или
очень темный цвет, оно почти  полностью  сливалось  с  темнотой:  скорее
всего,  взгляд  мой  привлекло   мерцание   воды,   рассекаемой   хищным
форштевнем.
   -  Думаю,  не  мешает  воспользоваться  рацией,  -   сказала   миссис
Уиллистон. - Багамская воздушная служба поиска и спасения  нам  вряд  ли
поможет,  но  не  исключено,  что   в   пределах   слышимости   окажется
какое-нибудь военное судно,  занимающееся  отловом  контрабандистов  или
чем-нибудь в этом роде.
   - Добраться все равно не успеет, - возразил я. - Эти парни не  станут
слишком долго тянуть:  в  любую  минуту  может  появиться  луна,  мы  их
заметим, и сюрприза как не бывало. Да и не хочется беспокоить  багамские
власти. - Я нахмурился. - Вам приходилось попадать под  обстрел,  миссис
Уиллистон?
   - Нет, и не испытываю ни малейшего желания восполнить этот пробел.
   - Увы, выбирать вам не приходится. Утешайтесь тем,  что  попасть  под
обстрел еще не значит получить пулю. Как у вас с нервами?
   - Дорогой мой, я всего лишь большой загорелый цыпленок. Меня  бросает
в дрожь при одном виде оружия. И не только в дрожь.
   -  Ясно.  Штаны   постираем,   ежели   это   единственная   проблема.
Договорились?
   Женщина коротко рассмеялась.
   - Ладно, говорите, что делать.
   Я  почувствовал:  эта  особа  нравится  мне  все  больше.   Раздающая
безапелляционные приказы там, где речь идет о ее епархии - парусах, и  с
готовностью ожидающая распоряжений, когда предстоит иметь  дело  с  моей
специальностью - насилием. Да и трусами себя, как правило, не стесняются
называть  лишь  отважные  люди.  И  наоборот,  -  от  тех,  кто  обожает
живописать свое мужество, жди подвоха.
   - Продолжайте управлять яхтой и ведите себя как можно естественней, -
сказал я. - Когда приблизятся, изобразите удивление и испуг. Зовите меня
на помощь, требуйте, чтобы я немедленно протрезвел и спас вас от ужасных
пиратов.  А  едва  начнется  стрельба,  падайте  на  дно  кокпита  и  не
показывайтесь. Ни в коем случае не  вздумайте  разгуливать  по  яхте.  Я
должен знать, где вы находитесь, и вести огонь соответствующим образом.
   Миссис Уиллистон облизала губы.
   - Где будете вы?
   - Увидите. Сможете удержаться на курсе без подсветки компаса?  Вообще
без освещения?
   - Я все равно ориентируюсь по ветру, так что управлюсь. Хелм...
   - Да?
   - Надеюсь, вы стреляете не хуже, чем болтаете.
   - Что касается последнего, с вами не сравняюсь. Я  нырнул  обратно  в
каюту, споткнулся о ведро и  отставил  его  в  сторону,  натянул  туфли,
отыскал моток веревки и  с  помощью  карманного  ножа  отрезал  изрядный
кусок, возможно выводя из строя существенную часть оснастки,  но  сейчас
это меня мало волновало. Действуя в темноте,  нарушаемой  лишь  отсветом
приборов на корме да пробивающимся сквозь плексигласовый люк над головой
светом навигационного фонаря на мачте, сделал из куска веревки  "ремень"
для ружья, а оставшийся моток закрепил на  поясе.  Затем  перебрался  на
камбуз и набил карманы боеприпасами: дробь по правому борту,  патроны  -
по левому. Заряды для револьвера - на корму, в  задний  карман,  хотя  в
данном  случае  навряд  ли  доведется  воспользоваться  пушкой  тридцать
восьмого калибра с двухдюймовым стволом. Я проверил маленький пистолет в
кобуре на поясе, сунул сзади за пояс большой револьвер и  направился  на
корму.
   - Готовы? - прошептал я.
   - Они по-прежнему держатся на расстоянии, -  донесся  из  люка  голос
моей спутницы. - Готова действовать по первому сигналу.  Точнее,  готова
настолько, насколько вообще могу быть готова.
   - Придется довольствоваться этим.
   Я взялся за главный рубильник яхты,  отключая  все  электричество  на
борту. В результате мы оказались в кромешной темноте, рассеиваемой разве
что  отблесками  лунного  света,  профильтрованного  сквозь  облака.   Я
выбрался из главного люка, перебежал вперед и  принялся  карабкаться  на
мачту подобно испуганной обезьяне - вернее, более испуганный, чем  любая
обезьяна на моем месте, поскольку терпеть не могу высоты. По пути наверх
не раз возблагодарил Бога за  наличие  на  мачте  скоб,  иначе  вряд  ли
взобрался   бы   по   скользкому   алюминиевому   столбу,   обремененный
шестифунтовым ружьем за спиной, не говоря уже о пистолетах и патронах.
   Некоторые  хитроумные  яхты  оснащаются  двумя  и  более  комплектами
распорок,   обеспечивающих   вантам   необходимые   углы,   но   такелаж
"Спиндрифта" комплектовался по принципу "хлеба с маслом",  только  одной
парой. Я  взобрался  на  нее  и  воспользовался  куском  веревки,  чтобы
привязать себя к мачте, вернее, к одной из скоб, надеясь, что  в  случае
нужды она выдержит мой вес.
   В результате я оказался стоящим на распорках лицом к корме, на высоте
двадцати пяти футов. Слева от меня внизу  распростерлась  черная  водная
гладь, большую часть обзора справа закрывали вздувшийся грот  и  кливер.
Яхта кренилась весьма незначительно, скорость была  вполне  терпимой,  и
все-таки занятая мной позиция представлялась далеко не самой удобной для
стрельбы из ружья. Мачта и грот закрывали сектор обстрела слева, а я  не
сомневался, что они попытаются приблизиться именно с  этой,  наветренной
стороны,   дабы   избежать   парусов   и   оснастки,    выступающих    с
противоположного борта.
   Позади, за кормой нашей яхты  по  морю  пробежал  луч  прожектора.  Я
взялся за ружье и  отвязал  веревку  от  ствола.  Оставив  второй  конец
привязанным к прикладу, я закрепил веревку на той же скобе,  что  и  мою
страховку. Затем передернул затвор, дослал заряд из  магазина  в  пустой
патронник - я не настолько храбр, чтобы взбираться  по  мачте,  имея  за
спиной готовое к выстрелу ружье. Оставил ружье висеть на веревке,  телом
не давая ему раскачиваться, откопал в кармане засыпанный патронами нож и
открыл большое лезвие.
   Покончив, наконец, с приготовлениями, я перевел взгляд на мир  внизу.
Погруженный в темноту "Спиндрифт" продолжал  идти  все  тем  же  курсом,
склонившись к правому борту. Миссис Уиллистон заняла место за  румпелем.
Движения ее призрачной фигуры достаточно явственно выразили удивление  и
беспокойство: вызванные пучком света, пробежавшим по воде за кормой,  но
не нащупавшим  нашу  яхту.  Очевидно,  преследователи  переоценили  свои
возможности и на какое-то время потеряли нас из виду, когда огни на яхте
погасли. Однако они довольно  быстро  наверстали  упущенное  -  на  моих
глазах белый луч пополз в нашу сторону. Я укрылся за  полотнищем  грота,
но, как выяснилось, волновался понапрасну:  их  не  интересовали  мачты,
такелаж и присутствующие на них  посторонние  предметы.  Обнаружив  наши
паруса, луч прожектора тут же опустился на палубу, на мгновение высветив
фигуру миссис Уиллистон. За кормой послышался рев мощных двигателей.
   - Мэтт! Мэтт, иди сюда, нас кто-то догоняет! Что мне делать?
   Не выпуская из рук румпель, она  склонилась  вперед,  чтобы  крикнуть
внутрь каюты. Молодчина. Даже если расстояние  не  позволяло  расслышать
слова, действия Джорджины  говорили  сами  за  себя.  Призрачный  черный
корпус,  обрамленный  поблескивающей  белой   пеной,   которую   вздымал
форштевень, быстро приближался. Подойдя достаточно близко, катер  словно
присел, как это обычно случается с  подобными  судами  после  выключения
мотора.
   - Мэтт, Бога ради, брось эти предохранители и поднимайся сюда! Ты  не
поверишь, но, по-моему, на нас напали багамские пираты!
   Миссис Уиллистон совершенно не утратила самообладания  в  критические
мгновения. Она продемонстрировала творческий подход к предложенной роли,
громко объясняя причину отключения  света,  дабы  нападавшие  ничего  не
заподозрили. Огромный корпус катера  поравнялся  с  нами  не  сводя  луч
прожектора с кокпита "Спиндрифта". Вблизи катер в полной  мере  оправдал
мои ожидания. Никаких отличительных знаков на корпусе.  Никаких  красных
или голубых мигающих  огоньков.  Никакого  усиленного  громкоговорителем
голоса,  официально  приказывающего   подняться   на   палубу.   Ничего,
напоминающего форменную одежду на четырех  мужчинах,  расположившихся  в
своеобразном высоком кокпите. Превосходно. Стало быть, ребята  не  имеют
никакого отношения к правительственным службам. Сезон охоты открыт.
   Волна,  поднятая  катером  во  время   короткого   рывка,   запоздало
всколыхнула яхту, раскачав мачту  наподобие  маятника.  Когда  колебания
ослабли,  я  воспользовался  ножом  и   прорезал   в   натянутом   гроте
горизонтальную щель. Паруса не относятся к  сфере  моей  компетенции,  а
потому я бы не  сильно  удивился,  если  бы  все  треугольное  полотнище
лопнуло как детский надувной шарик. Возможно, при  более  сильном  ветре
отверстие бы по меньшей мере увеличилось, но при нынешнем  легком  бризе
щель осталась такой, какой была. Я добавил вертикальный разрез  вниз  от
внутреннего конца.  Здесь  пришлось  преодолеть  парочку  прочных  швов,
прежде чем получилось треугольное отверстие, достаточное, чтобы стрелять
с плеча, стоя на распорках. После  чего  закрыл  и  спрятал  нож.  Внизу
послышался повелительный мужской голос:
   - Эй, любезная! Положи обе руки на румпель, так чтобы я их  видел!  И
пригласи наверх своего дружка. Да пусть пошевеливается,  не  то  потеряю
терпение и понаделаю дырок в его симпатичном рулевом.
   - Мэтт! Мэтт, Бога ради, не  делай  никаких  глупостей,  не  то  меня
убьют! Мэтт, пожалуйста, поднимись сюда!
   Обняв мачту левой рукой, правой я  ухватил  раскачивающееся  ружье  и
просунул в отверстие в парусе. Снял с  предохранителя.  Успел  подумать,
что падать с высоты двадцать пять футов на  твердую  палубу,  если  даже
принятые меры предосторожности не позволят удержаться при отдаче,  будет
не слишком приятно. Хотя на крайний случай у меня еще имеется страховка.
На мгновение представил себя беспомощно раскачивающимся в воздухе, в  то
время, как команда катера практикуется на мне в стрельбе...
   - Мэтт, что ты застрял в этой проклятой  каюте?  Хочешь,  чтобы  меня
пристрелили?  Пожалуйста,  иди  сюда  и  сделай  все,   что   потребуют!
Пожалуйста!
   Направляя ружье, я увидел Джорджину, склонившейся вперед, дабы излить
отчаянные мольбы в пустую каюту. Один из мужчин расположился на  ближней
стороне кокпита катера, целясь в  женщину  из  пистолета.  Двое  других,
остановившиеся перед ним, изготовились брать  нас  на  абордаж:  один  с
револьвером,  другой  с  мотком  каната.  Последний  у  меня  на  глазах
перебросил  канат  на  яхту  для  дальнейшего  использования,  и   вынул
собственный пистолет.
   Четвертый мужчина стоял  за  штурвалом  на  дальней  стороне  катера,
удерживая судно рядом с яхтой. Это требовало изрядных усилий,  поскольку
быстроходным судном  трудно  управлять  на  малых  скоростях.  Время  от
времени мужчина слегка регулировал дроссели и поправлял луч  прожектора,
наводя его на отверстие  главного  люка,  из  которого  предположительно
должен был появиться покорный слуга. Свет слепил настолько, что они вряд
ли заметили бы меня, даже, если бы удосужились  посмотреть  вверх,  чего
никто сделать и не подумал.
   Я направил ружейный ствол на  субъекта,  удерживавшего  под  прицелом
миссис Уиллистон, выждал,  когда  резкое  покачивание  катера  заставило
парня ухватиться за поручень  кокпита  так,  что  оружие  отклонилось  в
сторону, и нажал на спуск.
   Из короткого ствола винчестера вырвался футовый язык пламени.  Грохот
выстрела оглушительно разнесся в ночи, а  отдача  двенадцатого  калибра,
как всегда, с убийственной силой поразила  меня  в  плечо.  Страховочный
пояс натянулся, но мне удалось устоять на распорках. "Получи, безмозглый
ублюдок!" Я развернулся  в  сторону  двух  несостоявшихся  абордажников,
которые устремили взгляды вверх,  испуганные,  но  все  еще  державшиеся
бок-о-бок. Тем лучше.  К  сожалению,  я  не  знал  величины  рассеивания
дробового  заряда  на  таком  расстоянии,  поэтому   сосредоточился   на
ближайшем противнике и выстрелил еще раз, по  сути,  снеся  ему  голову.
"Получи, молокосос!" Что-то  пробило  парус  неподалеку  от  меня,  и  я
увидел... рулевой бросил штурвал и схватился за винтовку. Мы  выстрелили
одновременно, и он получил в  грудь  полный  заряд  дроби.  Куда  попала
вторая  пуля,  я  не  заметил  -  главное,  что  не  в  меня.   "Получи,
неповоротливый боров!"
   Я замер на месте, обхватив матчу и тяжело дыша - стрелять было больше
не в кого. В залитом кровью кокпите катера остались лежать три  тела.  В
сознании у меня смутно  запечатлелась  покачивающаяся  фигура,  поспешно
скрывающаяся в каюте в то время, когда я сосредоточился на рулевом -  по
всей  видимости,  второй  несостоявшийся  абордажник,  которого  зацепил
заряд,  направленный  в  товарища.  Миссис  Уиллистон,  выполнившая  мои
инструкции и укрывшаяся на дне кокпита при первом  же  выстреле,  теперь
поднялась, сжимая в руках веревку, переброшенную с катера.
   - Мэтт, - окликнула она.  -  Мат,  привязать  их  булинь,  или  пусть
уплывают?
   - Привяжите.
   Внутри у меня накопился изрядный  избыток  адреналина,  не  находящий
выхода и мешающий сосредоточиться. Я разрядил ружье, опустил  патроны  в
карман. Отвязал винчестер, закрепил и оставил болтаться на  поясе.  Снял
страховку, и тоже пристроил на поясе, хотя вряд ли  смог  бы  объяснить