рим ли он, нет ли у Леонарда запаса пуль.
      - Джо не может получить ордер  на обыск, потому что нет реальных ос-
нований для подозрения. И к тому же, думаю, ты знаешь, как легко купить та-
кие специальные  пули. И еще легче выбросить их.  Нет способа доказать, что
это именно то ружье,  которое  использовалось стрелявшим. Даже если удастся
снять ржавчину, то нет пули, которая подходит к этому ружью. Та, которую мы
в конце концов увидели, потерялась во время пожара. А в  отеле  никто так и
не нашел гильзу.
      Отец снова занялся бифштексом. Потом, положив нож и вилку, он продол-
жил:
      - Я отвез "рейнджровер" в мастерскую Бэзила Рудда  и попросил разоб-
рать мотор, чтобы проверить систему маслоснабжения. В картере не было ниче-
го, кроме масла. Со стороны такого механика, как Терри, это было совершенно
непрофессионально. Я  имею в виду, что он вставил  заменитель пробки в кар-
тер. Но Бэзил Рудд не услышал от меня и слова  против  механика. И полагаю,
что вреда он не принес.
      - А  мог бы и принести, -  протянул я,  на минуту задумался,  потом
спросил: - Надеюсь, Леонарда Китченса не обвиняют в том, что у него имеют-
ся свечи?
      - Если хочешь, смейся, но в лавке его садового центра  торгуют плас-
тмассовыми гномами и  свечами, которые там украшают бантиками, ленточками и
всякой такой чепухой.
      - Свечи можно купить везде, - заключил я. - как насчет пожара? Там
тоже присутствовал Леонард Китченс?
      - Он там был, - напомнил отец. А мне пришли на ум слова миссис Кит-
ченс, что ее Леонард любит хороший пожар.
      - Пожарные выяснили причину возгорания?
      Отец покачал головой.
      - Они не сделали этого вовремя. Теперь некоторые из них неофициально
говорят, что  пожар мог  начаться, если бы кто-то зажег  в лавке свечи. Ле-
онард Китченс яростно отрицает, что имел к этому какоето отношение.
      - А как ты сам думаешь?
      Отец отпил немного вина.  Он  пытался приохотить меня к бургундскому,
но, к его негодованию, мне диетическая кола все еще нравилась больше.
      - По-моему, Леонард Китченс настолько прямолинеен, что способен поч-
ти на  все.  Проще всего думать о нем как о глупом осле с невероятно непро-
порциональными усами. Но люди, одержимые навязчивой идеей, вносят в мир ре-
альное зло. И если у него все еще есть на меня зуб, то я хочу, чтобы он был
там, где я могу его видеть.
      Я попробовал вино. Оно мне и правда не нравилось.
      - Сейчас  ему нет смысла  устраивать тебе несчастные случаи. Ведь ты
уже избран.
      - С людьми,  подобными Китченсу, -  вздохнул отец, -  нельзя  быть
уверенным, что здравый смысл возьмет верх.
      Ту ночь я провел  в его квартире у пристани Кэнэри на  Темзе. Большие
окна выходили на широкую реку, где когда-то смотрели в небо стрелы кранов и
деловито сновали пароходы. Отец не помнил, что тут когда-то были  доки. Они
у него ассоциировались только с политикой. "Очень давний рычаг в политичес-
кой тактике", - сказал он [Имеются в виду забастовки докеров, которые мог-
ли парализовать жизнь страны.]. Прежний офис-квартира (где он из дома руко-
водил своей фирмой,  дающей консультации по вложениям капитала) находился в
двух милях от Уайтхолла. И отец каждый день совершал прогулку по набережной
к новому офису. Это укрепляло ноги и явно поддерживало в форме мускулатуру.
Он просто источал бодрость и энтузиазм. Хотя он мой отец, но и я ощущал его
энергию, и меня ошеломляла его жизненная сила.
      Кстати, я глубоко любил его. И, кстати, я чувствовал свою полную нес-
пособность сравниться с  ним по силе ума и целеустремленности. Понадобились
годы, чтобы я понял - этого мне не дано.
      На следующее утро после его первой речи я сел на  Паддингтонском вок-
зале на ранний поезд в Эксетер  и под стук колес переместился от отраженной
славы к анонимности.
      В Эксетере,  один из восьми  тысяч живущих там постоянно студентов, я
проплыл через университетскую жизнь, не привлекая внимания. Я впитывал мас-
су различных исчислений, линейную алгебру, страховое дело, теорию распреде-
ления и приближался к диплому бакалавра по математике и бухгалтерскому уче-
ту. И  поскольку под руку  подвернулись краткосрочные языковые курсы, я вы-
учил французский. И мой словарь вырос  от слов piste и ecurie (скаковая до-
рожка и конюшня) до закона и порядка.
      Я старался как можно чаще ездить в конюшню Сталлуорти и не пропускать
тренировки с Будущим Сары.  А иногда по субботам участвовал на нем  в скач-
ках. После первого взлета гнедого в качестве новичка находить скачки, в ко-
торых возможна  победа  для  сильного,  но  неэффектного скакуна, оказалось
трудным. Но  и просто участие  радовало меня. Мы занимали четвертое, пятое,
шестое место. Одно легкое падение и никаких упреков.
      Однажды в очень холодную декабрьскую  субботу  в  конце моего первого
семестра я стоял на трибуне в Тонтоне и смотрел, как одна из лошадей конюш-
ни Сталлуорти стремительно и плавно первой приближалась к прыжку через пос-
леднее препятствие  на дистанции. И вдруг  забор развалился и  рухнул, сбив
лошадь с ног и ударив ее по шее.
      Служащие поставили вокруг места  катастрофы  щиты и с помощью лебедки
убрали тело лошади. Минут через десять я подошел  к Сталлуорти, пытавшемуся
успокоить владелицу скакуна. Плачущие леди не были специальностью Сталлуор-
ти. Сначала он попросил меня найти Джима, потом отменил свое распоряжение и
просто передал рыдающую женщину мне, сказав, чтобы я повел ее  выпить. Мно-
гие тренеры бледнели  и дрожали от  потрясения, когда погибали  их  лошади.
Сталлуорти только 1 пожимал плечами и переворачивал страницу. Миссис Куртни
Янг, владелица, потерявшая лошадь, вытирала слезы и старалась извиниться за
них, пока большой глоток джина не произвел нужного эффекта.
      - Ваше горе понятно, - утешал  я ее. - Если бы моя лошадь погибла,
я бы тоже был в отчаянии.
      - Но вы еще так молоды. Вы бы пережили это.
      - Уверен, вы тоже переживете. Со временем.
      - Вы не понимаете. - Снова покатились слезы. - У лошади просрочена
страховка, потому что я не могла позволить себе сделать очередной  взнос. И
я очень много должна мистеру Сталлуорти за ее тренировку. Я не сомневалась,
что сегодня  моя лошадь победит, и  надеялась расплатиться с  долгами. Даже
ставку у букмекера я по договоренности сделала за его счет, и теперь у меня
нет денег заплатить ему.  Если бы лошадь не выиграла, мне бы  пришлось про-
дать ее. А теперь я не могу сделать даже этого...
      Бедная миссис Куртни Янг.
      - Она чокнутая, - объяснил мне позже Джим, седлая Будущее  Сары. -
Она слишком много играет на тотализаторе.
      - Что же она будет делать?
      - Делать? -  воскликнул Джим. - Продаст очередную порцию фамильных
драгоценностей. И купит другую лошадь. В один прекрасный  день она потеряет
все.
      Я недолго печалился о миссис Куртни Янг и в тот же вечер позвонил от-
цу с предложением застраховать Будущее Сары.
      - Как у тебя сегодня дела? - спросил он. - Я слышал результаты, но
тебя среди первых трех не было.
      - Мы пришли четвертыми. Как насчет страховки?
      - Кто занимается страховкой лошадей?
      - "Уэдербис".
      - Тебе это надо?
      - Ради тебя, - сказал я.
      - Тогда пришли мне бумаги.
      Администратор всех скачек - фирма "Уэдербис" - занимается не только
страховкой лошадей. У нее хранятся все отчеты. Там  регистрируют имена вла-
дельцев лошадей и делают подробное описание  особенностей скакунов, включая
цвет. В "Уэдербис" тренеры посылают заявки на участие в скачках. "Уэдербис"
подтверждает, как  лошадь прошла дистанцию, и  дает информацию о  скачках в
прессу. "Уэдербис" ночью печатает в цвете программу скачек и утром распрос-
траняет буклеты на ипподромах.
      "Уэдербис" составляет календарь скачек, ведет Племенную  книгу и дей-
ствует  как  банк, перечисляя гонорары жокеям, призовые деньги  владельцам,
что-то кому-то. "Уэдербис"  ведет  хорошо защищенную компьютерную базу дан-
ных.
      Фактически в мире скачек мало такого, чем не занимается "Уэдербис".
      И эта чокнутая, слезливая,  глупая  миссис Куртни Янг натолкнула меня
на мысль, что в некий отдаленный день я могу обратиться в "Уэдербис", чтобы
получить там работу.
      Весной на  третий год моего учения  отец приехал в  Эксетер навестить
меня (до этого он был здесь  несколько раз). И, к моему удивлению, привез с
собой р драгоценную Полли.
      Каждое Рождество во время каникул я проводил неделю, катаясь на лыжах
в Альпах (и практикуясь во французском). И каждую свободную минуту  я отда-
вал тренировкам с Будущим Сары или участию в скачках. Но я вел честную игру
и сдавал все экзамены на вполне  приличные оценки, если не на высшие баллы.
И поэтому, когда я увидел, что он приехал, галоп вокруг рефлексов виновнос-
ти не продолжался чрезмерно долго. Я  не отшатнулся, а пожал ему руку (наши
отношения наконец продвинулись до  рукопожатия)  с ничем не омраченным удо-
вольствием.
      - Не знаю, понимаешь ли ты,  - начал отец, - что мы быстро прибли-
жаемся к общим выборам.
      Моя немедленная  реакция выразилась бы в словах: "О  боже! Нет!" Но я
удержался и не сказал этого вслух. Хотя, должно быть, ужас отразился на ли-
це. Драгоценная Полли засмеялась.
      - На  этот раз я не прошу тебя ходить от двери к двери, - улыбнулся
отец.
      - Но тебе нужен телохранитель...
      - Я найму профессионала.
      Я моментально почувствовал ревность. Смешно.
      - Надеюсь, он будет сторожить твою спину. - Мне понадобилось добрых
десять секунд, чтобы искренне выразить свое отношение.
      - Это не он, а она. Всех цветов пояса в боевых искусствах.
      - Ох. - Я взглянул на Полли, которая выглядела такой кроткой.
      - Полли и я, - продолжал отец, - предполагаем пожениться.  Мы при-
ехали, чтобы услышать, какие у тебя возражения.
      - Полли!
      - Дорогой Бенедикт, ваш отец такой резкий. Я бы спросила у вас более
мягко.
      - У  меня нет возражений, - запротестовал я.  - Даже совсем напро-
тив.
      И поцеловал ее в щеку.
      - Боже милостивый! - воскликнула она. - Вы еще выросли.
      - Вырос? - отец с интересом посмотрел на меня.-Я не заметил.
      - Я наконец перестал расти, -  вздохнул я. - Теперь я на дюйм выше
и на пятнадцать фунтов тяжелее, чем был в Хупуэстерне.
      Я слишком большой,  хотелось мне добавить, поэтому выхожу за пределы,
поставленные профессиональному жокею, но вполне гожусь для любителя.
      Полли совсем не изменилась. Если  не  считать,  что ужасную малиновую
губную помаду, как я заметил, она отвергла ради такой же  неподходящей пун-
цовой. Ее одежда  по-прежнему оставалась немодной даже по критериям благот-
ворительной лавки, и в недавнем прошлом ничьи ножницы не касались ее волос.
Со своим длинным лицом и худым  жилистым телом она вроде бы абсолютно физи-
чески не соответствовала отцу, который стал еще мощнее. Но она, как всегда,
сияла несомненной добротой. И мне казалось, что теперь ее искренность окра-
шена юмором. В ее манерах никто бы не заметил грубости или самоуверенности.
Зато еще сильнее чувствовалась сила ее разума и бескомпромиссность натуры.
      Это больше,  чем брак двух истинных разумов, подумал  я. Это брак ис-
тинной морали.
      - Поздравляю,  - искренне сказал я  отцу, и он,  по-моему, выглядел
довольным.
      - Что ты делаешь в следующую субботу? - спросил он.
      - Скачки в Чепстоу.
      - Я хочу, чтобы ты стоял рядом со мной, - покачал он головой.
      - Ты  имеешь в виду...  - я  неуверенно замолчал, -  что вы  жени-
тесь... в следующую субботу?
      - Верно, - подтвердил он. -  Теперь, когда мы решили, и ты, кажет-
ся, не против, нет смысла откладывать. Я собираюсь жить с Полли в ее доме в
лесу и найду побольше квартиру в Лондоне.
      Полли, как я постепенно узнал в этот полдень, унаследовала от родите-
лей дом в лесу  и состояние, которое дало ей финансовую свободу.  Она могла
бесплатно работать там, где считала необходимым.
      Она была на два года старше отца и никогда не выходила замуж. Озорной
блеск в глазах запрещал любопытство и отвечал на более интимный вопрос.
      Полли сказала, что не собирается опустошать жизнь Оринды Нэгл. Оринда
и  Мервин  Тэк  изо дня в день объезжают избирательный округ и делают это с
успехом. Полли не  жаждет открывать праздники или кривляться перед камерами
телевидения. Она будет, как всегда, организовывать работу, оставаясь за ку-
лисами. И к ней  будут прислушиваться в тех случаях, подумал я,  когда вли-
яние имеет значение.
      Шесть дней спустя она и  отец  поженились.  Свадьба прошла совершенно
тихо. Я стоял  рядом  с отцом.  Полли  сопровождал герцог, который  заманил
Оринду на скачки. Все мы подписались под свидетельством о браке.
      Невеста была в коричневом с золотом и носила янтарное ожерелье, кото-
рое подарил  ей жених, и выглядела вполне достойно.  По моему настоянию фо-
тограф запечатлел это событие. Скромная  фотография  появилась  в  "Таймс".
"Газета Хупуэстерна" ухватилась за сенсационную  историю  позже.  Мистер  и
миссис Джордж Джулиард, пробыв неделю в  Париже,  вернулись  в  Хупуэстерн,
храня верность рабочим электролампового завода.
      Мне по-прежнему не  нравились политики. И  я был очень  доволен,  что
приближение выпускных экзаменов сделало для меня  невозможным повторить ра-
боту, которую я выполнял на дополнительных выборах.
      В Эксетере многие студенты активно занимались политикой. Но  от них я
тоже держался в стороне и вел двойную жизнь. Только галопируя на поле Стал-
луорти и участвуя в скачках, я чувствовал себя самим собой. В ту весну я не
одержал ни одной победы. Но самым важным для меня оставалось  ощущение ско-
рости. И вот  странная  особенность работы мозга. Чем  чаще  я участвовал в
скачках, тем яснее понимал дифференциальные уравнения второй степени.
      Общие выборы взлетели и опустились вдали от меня, будто тихоокеанский
прибой. Отец  и его партия вернулись  к власти. Небольшим  большинством, но
достаточным.
      Никто в  него не стрелял. Никто  не затыкал картер  восковой пробкой.
Никто не устраивал пожар в доме  Полли. И никто не предоставил шанса специ-
алисту по боевым искусствам отработать гонорар.
      Слухи, будто Леонард Китченс стрелял в отца и поджигал дом, попрежне-
му тяжело давили на  безответного поклонника Оринды. Но в этот раз  он стал
недосягаемым для подозрений. Его обширная злопамятная жена настояла на кру-
изе по Средиземноморью. И в день выборов они осматривали Афины.
      Бедная Изабель Бетьюн оказалась  права.  Партия Пола Бетьюна дала ему
отставку в качестве кандидата  и  предпочла достойную женщину, работавшую в
магистрате. Хотя это больше и не было самой скандальной новостью,  но стало
известно, что  Пол Бетьюн в очередной  раз остановил свой  блудливый взгляд
вне дома. Изабель наконец поняла, что  сыта по горло, отказалась от брака и
строптивых сыновей и переехала жить к сестре в Уэльс.
      Полли с суховатым  юмором сообщала мне последние новости. Лучшей жены
отцу бы никогда не найти.
      Я предупредил его, что надо остерегаться одетых в  бикини шлюх, кото-
рые по наущению Ушера  Рудда плюхнутся на колени и дадут повод  для грязных
обвинений. Он спросил, разве я не слышал, что Ушер Рудд окончательно изгнан
из "Газеты Хупуэстерна" за фабрикацию гадостей, которых просто не существо-
вало? Теперь проклятый Бобби, весело добавил отец, подкрадывается с телефо-
тообъективами к "переднескамеечнику"  от  оппозиции, пытаясь поймать его на
разврате.
      Когда после общих  выборов партия снова приходит к власти, происходит
много перестановок на разных постах. В Вестминстере никто  не удивился, что
карьера отца стремительно взлетела, будто шар, надутый гелием. Он стал пар-
ламентским министром в министерстве транспорта, один шаг до места в кабине-
те министров.
      Лучшую фотографию  его свадьбы с Полли я поместил  в рамку и поставил
рядом  с  той,  где он с моей матерью. Я вынул пакты, которые мы подписали,
внимательно перечитал и снова спрятал. Казалось, они пришли  из другой жиз-
ни. Я действительно вырос в Эксетере. Но я никогда не забуду главного, хотя
сегодня это может звучать мелодраматически.  Если  понадобится,  я и правда
буду защищать  отца от нападения в любой форме.  Конечно, и другие обещания
этих пактов сохраняют свою силу.
      Я сдал последний экзамен и вроде бы и правда сделал достаточно, чтобы
получить  диплом бакалавра  с  вполне приличными оценками.  И  я написал  в
"Уэдербис" и спросил, есть ли у них работа. Они ответили: какая работа? Лю-
бая, сообщил я. Могу складывать, вычитать и работать на компьютере. И еще я
работал с лошадьми на скачках.
      Ах, это тот  Джулиард. Приходите на собеседование, предложили люди из
"Уэдербис".
      "Уэдербис",  семейный  бизнес, начатый в 1770 году,  сегодня,  как  и
всегда, инициативно и  действенно служит миру скачек. Здание компании, сло-
женное из красного кирпича, стоит в спокойном окружении полей и  деревьев в
мирном пригороде маленького древнего города Уэллингборо, милях в шестидеся-
ти к северо-западу от Лондона, в Нортгемптоншире.
      В самом здании,  в  секретариате, атмосфера бешеной занятости сочета-
лась со спокойствием и тишиной. Зная о широком спектре и  ежедневном объеме
работы, которая здесь делалась, я, наверно, ожидал чего-то похожего на ста-
ромодный газетный офис с  его безумным гулом голосов. Но в комнате,  куда я
вошел, стояла почти  мертвая тишина. Ряды голов, склоненных над компьютера-
ми, и люди, разносившие бумаги и  коробки с дискетами. Спокойно и совсем не
стремительно.
      Меня передавали из отдела в  отдел  и всем показывали. Потом в  самом
конце спросили о моем возрасте и рекомендациях. Я  ушел разочарованный. Ко-
нечно, это вежливые и добрые люди, но они не задали  мне  ни одного острого
вопроса, которые, как мне представлялось, они должны бы задать, если бы со-
бирались предложить мне работу. Вернувшись в Эксетер, в  комнату на полпути
между университетом и хозяйством Сталлуорти, пав духом и  положив перед со-
бой список предприятий, я начал  рассылать  заявления  с предложением своих
услуг. "Уэдербис" мне казалась единственным местом, где бы я чувствовал се-
бя дома. Очень жаль, что они не увидели во мне свое дитя. Но все  же им по-
надобились рекомендации.  Пошлю рекомендации. От куратора моей студенческой
группы и  от Сталлуорти. Мрачный старый  тренер буркнул, что  оценивает мой
характер и поведение как удовлетворительные. И на том спасибо, подумал я.
      - Он  не хочет,  чтобы ты уехал и забрал  Будущее Сары, - засмеялся
Джим. - Удивительно, что он не назвал тебя горлопаном и скандалистом!
      Пришло письмо и от моего куратора в университете.
      "Дорогой Бенедикт, здесь в конверте фотокопия характеристики, которую
я послал  в организацию "Уэдербис", вроде бы она  называется так, и, по-мо-
ему, имеет какое-то  отношение к скачкам лошадей". Его рекомендация звучала
так: "Бенедикт Джулиард достиг похвального, хотя и не  блестящего, уровня в
математике и бухгалтерском деле. В течение трех лет в университете  он при-
нимал очень  ограниченное  участие в студенческой деятельности. Создавалось
впечатление, что  он интересуется исключительно лошадьми. Негативных сведе-
ний о его характере и поведении нет". Черт, подумал я. Ну и ладно. К своему
величайшему удивлению, я также получил письмо от сэра Вивиана Дэрриджа.
      "Мой дорогой Бенедикт, в прошедшие три года я  с удовольствием видел,
что у вас есть возможность  успешно  участвовать в скачках как любителю  на
лошади вашего  отца Будущее Сары.  Уверен, он рассказал вам, что воспользо-
вался моей помощью, чтобы донести до вас факт: вы не так скроены, чтобы за-
нять в списке лучших жокеев-стиплеров одно из трех высших мест. Оглядываясь
назад, я вижу, что был без  необходимости жесток, обвинив вас в приеме нар-
котиков. Хотя я прекрасно знал, что  ч