"Посмотрим, как пойдет", - так он сказал.
      В семь  тридцать мы перешли площадь. На мне  серые брюки и темносиний
блейзер (новый, купленный в Брайтоне). На нем черный костюм, сшитый  на за-
каз. Костюм не из магазина готового платья - еще один шаг в моем образова-
нии.
      Его встретили одобрительными  криками и стопками. Я стоял чуть позади
и улыбался, и улыбался, и старался  быть ужасно милым с каждым, и, как тре-
бовалось, пожимал одну руку за другой. Никаких малышей  (чтобы чмокнуть) на
глаза мне не попалось.
      - Мой сын, - жестом показывал на меня отец. - Это мой сын.
      На приеме и  обеде собралось, наверно, человек восемьдесят. Одни, как
и  отец,  одетые по протоколу. Футболки  под  пиджаками и льняные платья  с
крупными пуговицами демонстрировали политический демократизм других.
      Босс с передней скамьи парламента пришел с туго завязанной черной ба-
бочкой, его  жена умеренно сверкала  бриллиантами. Я наблюдал, как она себя
вела. Без  претензий и бесконечно  очаровательно с незнакомыми. И когда по-
дошла моя очередь быть представленным ей, она тепло пожала мне руку и улыб-
нулась, глядя в глаза так, будто  встреча со мной самое главное событие ве-
чера. Мне еще долго придется учиться,  подумал я, прежде чем я сумею в каж-
дое приветствие вкладывать столько искренности и  ненатужного дружелюбия. Я
заметил, что у миссис Босс вызвала улыбку избирательная урна, полная плака-
тами господина, призывавшего дать ему "X".
      Пока гости собирались в комнате, я постепенно понял, что обед устроен
в складчину. И все, кроме Босса, его жены и отца, заплатили за свое присут-
ствие. Отец, как выяснилось, заплатил за меня. Один из членов комитета, ор-
ганизовавшего вечер, сказал ему, что он не должен платить.
      - Никогда не принимай подарков, - предупреждал меня  отец, когда мы
ехали из  Брайтона. - Подарки выглядят вроде бы  безобидными, но они могут
вернуться и поймать тебя в ловушку. Решительно отказывайся. Всегда сам пла-
ти за себя.
      - Да. Я тоже так думаю.
      - Никогда не ставь себя в положение, которое  обязывает отплатить за
солидную любезность, вдруг тебя попросят о деле не очень хорошем.
      - Не бери у незнакомых дядей конфеты?
      - Именно так.
      Леди-организатор сообщила  отцу, что, если бы с ним  была жена, ей бы
полагался бесплатный билет.
      - Драгоценная  Полли, не спорьте, -  сказал он с  ласковой улыбкой,
завершая разговор. - Я заплачу за своего сына.
      - Ваш  отец. Что за человек!  - С шутливым  возмущением драгоценная
Полли повернулась ко мне. Взгляд скользнул мимо, а лицо и  голос изменились
так, будто на безоблачном небе разразилась гроза.
      - Шельма, - пробормотала она.
      Конечно, я обернулся, чтобы увидеть причину такого почти космического
неодобрения. Причиной оказалась худая, словно высушенная  на летнем солнце,
женщина лет  сорока, с горящими  глазами. Белое платье без рукавов эффектно
подчеркивало загар. Блондинка. Плюс жизненная сила.
      - Оринда! - прошипела себе под нос драгоценная Полли.
      Оринда, обойденный кандидат, изо всех сил  старалась затмить предпоч-
тенного соперника. Она носилась по комнате, трагически обнимая каждого, од-
новременно громко вещая:
      - Да-а-а-а-агуша, мы должны сделать для партии все,  даже если изби-
ратели допустят страшную ошибку...
      - Будь  она проклята, -  фыркнула драгоценная Полли и сообщила мне,
что эта особа сама себя выдвинула в кандидаты.
      Конечно, Оринду все  знали.  Она ухитрилась заставить операторов мес-
тной телевизионной компании ходить за ней по пятам. Так что, когда отснятый
материал попадет  на экран, ее стройная фигура в  белом платье будет "аппа-
ратной свиньей".["Аппаратная свинья" на киножаргоне актер, который нахально
влезает в кадр и мешает другим исполнителям.]
      Драгоценная Полли  спокойно курила и  шипела, бросая мне под ноги об-
рывки сведений, точно она бы взорвалась, если бы хранила их в себе.
      - Знаете,  Деннис был очень приятный. Не могу  понять, почему он же-
нился на этой гарпии.
      У драгоценной Полли, наделенной  своеобразной  угловатой приятностью,
было одно из тех удлиненных  лиц,  которое  явно излучало сконденсированную
доброту и благожелательность. Она, как и обычно, накрасила губы темно-мали-
новой помадой, которая не шла ее желтоватой коже.
      - Деннис говорил нам, что хочет, чтобы мы выбрали Оринду. Она заста-
вила его сказать это. Он знал, что умирает.
      Оринда сверкнула белыми зубами перед камерой очередного фотографа.
      - Он из "Газеты Хупуэстерна", - негодующе сообщила драгоценная Пол-
ли. - Она попадет на первую страницу.
      - Но она не попадет в парламент, - заметил я. Взгляд Полли сфокуси-
ровался на мне. В нем мелькнуло нечто вроде проснувшегося интереса.
      - Да, вы сын своего отца! Именно способность  Джорджа определять су-
щественные моменты склонила нас в его пользу. В  избирательном комитете нас
было семнадцать.  И вначале большинство  думало, что очевидный выбор - это
Оринда. Я знаю, она считала вопрос решенным...
      И недосчиталась драгоценной Полли,  подумал  я. Полли и других такого
же склада ума.
      - Не  понимаю, как у нее хватило отваги  привести любовника! - про-
ворчала Полли.
      - М-м-м, - промычал я. - Что?
      - Мужчина, который стоит сзади. Он был лучшим другом Денниса.
      До меня не дошло, почему, если человек лучший друг Денниса, то он ав-
томатически становится любовником Оринды.  Но  прежде чем я успел спросить;
Полли отозвали по какому-то делу. Лучший друг Денниса,  ухитрившийся даже в
смокинге выглядеть  неприметным,  казался  скорее рассеянным, нежели внима-
тельным. Но он, словно приклеенный, преданно стоял за спиной Оринды. Он был
больше похож на телохранителя, чем на любовника.
      Немного позже я сообразил, что и мистера Босса  тенью сопровождал те-
лохранитель, но на сей раз  настоящий.  Внимание  молодого, мускулистого на
вид парня было сосредоточено на толпе, а не на хозяине.
      Интересно, сознает ли отец, что ценой успеха, когда  он поднимется по
выбранной им лестнице, будут телохранители.
      А тем временем отец стал  обходить  собравшихся,  жестами  показывая,
чтобы я присоединился к нему. Так я начал практиковаться в  мастерстве мис-
сис Босс. Но мне было далеко до нее. Я мог играть, а она жила в своей роли.
      Началось  общее  движение  к  столовой, куда из холла  вела  соседняя
дверь. Там стояло слишком много столов, каждый на десять персон,  в слишком
маленьком пространстве. Место каждого определяла  карточка  с  именем. Мы с
отцом вошли почти последними. И тут меня ждал сюрприз, хотя мы и не предпо-
лагали, что  будем сидеть за одним  столом. Отца, естественно,  поместили с
Боссами и председателем  избирательного  комитета. Меня оттеснили к дальней
стене между  миссис Леонард Китченс и  Ориндой. Обнаружив, какое  ей отвели
недостойное место, Оринда запылала яростью,  словно  факел,  горящий  белым
пламенем. Вся дрожа, она стояла и пыталась привлечь  общее внимание, посту-
кивая ножом  по бокалу. Но звук терялся в  общем гуле восьмидесяти человек,
разговаривавших  и  стучавших, занимавших свои места. Взрывы злости  Оринды
едва ли распространялись дальше ее вилок и ножей.
      - Это оскорбление! Я всегда сижу за главным столом! Я требую...
      Никто не услышал.
      Сквозь толпу я видел,  как  драгоценная Полли деловито усаживает отца
на почетное  место, и ироническая догадка мелькнула у  меня в голове. Обида
Оринды - дело рук Полли.
      Я вежливо застыл, ожидая, пока она сядет. Оринда  смерила меня взгля-
дом. Глаза зеленые. Ресницы черные. Кожа намазана сценическим гримом.
      - А  вы кто? - спросила она, потом  нагнулась и моментально увидела
имя на карточке перед моим прибором.  Узнав, кто я, она потеряла дар речи и
осталась с открытым красным ртом.
      -Я его сын,  -  запинаясь, пробормотал я. -  Могу  я подвинуть вам
стул?
      Она повернулась ко мне спиной  и  заговорила  со своим телохранителем
(любовником?), лучшим другом покойного мужа, бесцветным существом с пассив-
ным лицом.
      - Сделай что-нибудь!  -  бросила ему Оринда. Равнодушным, невырази-
тельным взглядом  он посмотрел мимо нее в моем  направлении и оттеснил меня
как что-то незначительное. Потом подвинул Оринде стул и усадил ее.  К моему
удивлению, она подавила большую часть своей агрессивности и села с каменным
видом и прямой спиной, смирившись с тем, что ничего не может изменить.
      В школе мы много узнаем о власти. Кто имеет власть и кто не имеет. (Я
не имел.) Недооцененный  компаньон Оринды имел власть, которая легко затме-
вала ее собственную, и тем эффективнее; чем была незаметнее.
      Миссис Леонард Китченс, справа от меня, похлопала по стулу, приглашая
сесть. А  потом добавила словами, чтобы я занял  свое место. Миссис Леонард
Китченс, крупная, уютная, в свободном цветастом платье и  с певучим дорсет-
ским акцентом,  сообщила мне, что  мой отец выглядит слишком молодым, чтобы
иметь такого взрослого сына.
      - Да, но я его сын, - подтвердил я. Сам Леонард, сидевший от нее по
другую руку,  раздраженно ощетинившись усами, безуспешно пытался беседовать
через жену  и меня  с Ориндой. Я предложил ему  поменяться местами, но жена
резко возразила: "Нет!"
      Дар миссис Леонард Китченс вести легкий разговор приятно скоротал нам
обед (салат  из яиц,  цыпленок, клубника). И я узнал,  что "ее Леонард", ее
муж, по профессии  садовод, фанатичный приверженец партии и болельщик "Ман-
честер Юнайтед".
      За цыпленком миссис Китченс, к моему удивлению, упомянула, что Деннис
Нэгл был заместителем  министра в департаменте торговли и промышленности, а
не простым членом палаты общин, как я почему-то предполагал. Если  отец вы-
играет выборы, он останется в смысле карьеры далеко позади Денниса.
      - Наверно, мне не надо бы говорить вам, дорогой, -  словно заговор-
щик шептала мне в правое ухо миссис Леонард Китченс, - но Полли очень рис-
кованно переставила карточки с именами, чтобы посадить Оринду рядом с вами.
Я видела, как она это делала и смеялась. Полли никогда не нравилась Оринда.
- Шепот стал еще тише, чтобы  слова не достигали ушей дамы, сидевшей слева
от меня. - Оринда в глазах избирателей стала замечательной женой депутата.
Она очень  хорошо открывает праздники и события такого  рода. Но надо приз-
нать, что  иногда у нее проявлялось  желание командовать Деннисом.  Мой Ле-
онард был на собрании избирательного комитета и, конечно, голосовал за нее.
Знаете, мужчины  всегда на ее стороне. - Обширная  леди откинулась назад и
склонила набок  большую голову, разглядывая  меня. - Конечно, вы еще очень
молоды.
      К собственному  неудовольствию, я почувствовал, как покраснел. Миссис
Китченс добродушно засмеялась и принялась за  клубнику.  Оринда  Нэгл  пол-
ностью игнорировала меня и безостановочно изливалась в жалобах своему спут-
нику. На что он отвечал только  ворчанием. Я подумал, что лучше бы мне быть
где-нибудь в другом месте.
      Наконец обед кончился, и болтавшая толпа дружно поднялась и через ко-
ридор переместилась в большой зал, где уже зажгли люстры. Этот зал и сделал
"Спящего дракона"  популярным  местом, словно магнитом притягивающим танце-
вальные вечера, свадьбы и, как теперь, политические дискуссии.
      Спутник Оринды оставил на столе карточку со своим  именем. И движимый
не очень сильным любопытством, я взял ее.
      "Мистер А.Л. Уайверн", - сообщал белый квадрат картона.
      Я уронил  "Мистера А.Л. Уайверна" в хаос салфеток  и кофейных чашек и
без энтузиазма  побрел вместе со всеми  к рядам стульев,  расставленных для
встречи кандидата с избирателями. Я где-то читал, что, независимо от имени,
на такие мероприятия собирается очень мало слушателей. Но, наверно, потому,
что отец  новая фигура  в этом районе, в зале  собралось почти вдвое больше
людей, чем за  обедом.  В воздухе стоял гул  ожидания  развлечений. Это был
первый политический митинг, на котором  я  присутствовал. И в тот момент  я
был бы счастлив, если бы он оказался и последним.
      Начались речи небольшой  группы  людей, сидевших на подиуме. Немножко
"перемолол" общие  места  председатель избирательного комитета. Мистер Босс
простоял перед слушателями минут двадцать. Все это время  миссис Босс одоб-
рительно улыбалась.
      Встал отец и тотчас изменил настроение, заставив всех смеяться. Я по-
чувствовал, как мое лицо принимает восторженное выражение, почти как у мис-
сис Босс.  В  моем случае оно и должно быть таким, это я понимал. И хорошо,
что такое выражение  не  стоило мне усилий, с  облегчением  подумал я. Меня
беспокоило, что он: не сумеет овладеть аудиторией и поставит меня  в нелов-
кое положение, когда я буду мучительно корчиться от скуки.
      Видимо, мне надо бы знать его лучше. Он говорил им, что в стране пра-
вильно и почему. Он  говорил им, что в стране неправильно и  как исправить.
Он давал им приятные рецепты. Он говорил им то, что  они  хотели слышать. И
он заставил их встать и наградить его ревом одобрения и аплодисментами.
      Оператор местного телеканала заснял приветствия толпы.
      Вполне понятно, почему Оринда кипела от ненависти. Она сидела, окаме-
нев, с негнущейся шеей, будто у нее вместо позвоночника был  железный стер-
жень. Я  видел резкую  линию челюсти и желваки вокруг  рта. Ей не следовало
приходить, подумал я. Но, вероятно, она искренне верила, что избиратели де-
лают страшную ошибку.
      Драгоценная Полли, главный противник избрания вдовы Денниса, смотрела
на отца и пребывала в такой эйфории, точно она сама его изобрела. И правда,
без нее  он мог  бы и не подняться на  первую ступень политической лестницы
судьбы. С горящими глазами от триумфа своего выступления  отец попросил за-
давать вопросы. И, как и собирался,  снял галстук и бросил его на стол. По-
том обошел стол, чтобы ничто не  отделяло его на подиуме от толпы внизу. Он
широко раскинул  руки, словно обнимая  их. Он приглашал их присоединиться к
нему в политическом  приключении строительства лучшего мира. И в частности,
строительства лучшего мира для избирателей Хупуэстерна.
      Он держал  их в руках. Он заставлял их  смеяться. Такой тактике можно
научиться у эстрадных комиков. Он генерировал возбуждение, веру, цель. И я,
незаметно сидевший в  последнем  ряду, испытывал смесь удивления, понимания
и, в  конце концов, гордости  за своего родителя, который публично распрос-
транял добро.
      - Я здесь  для вас, - говорил он. - Приходите ко мне в офис на той
стороне площади. Поделитесь со мной вашими заботами. Расскажите, что беспо-
коит вас здесь, в Хупуэстерне. Расскажите  мне, кто что видел, кто что слы-
шал. Расскажите  мне о  вашем прошлом... а я расскажу  вам о вашем будущем.
Если  вы  изберете  меня, я буду работать для вас. Я принесу ваши желания в
Вестминстер. Я буду вашим голосом там, где он нужен. Я зажгу в палате общин
одну или две лампы...
      Зал взорвался  смехом.  Завод, выпускавший электрические лампы, питал
экономику города. А отцу были нужны голоса его рабочих.
      Чтобы делать добро, нужны силы,  говорил  он.  В электрических лампах
слишком много проволоки и стекла, но нет силы. К человеку сила приходит из-
нутри, ее не привносят и не  пересаживают. Сила дает свет и тепло. "Если вы
дадите мне силу, я зажгу ваши лампы".
      Отец обладал электричеством, гальванизирующим толпу. Она  выкрикивала
вопросы, он  выкрикивал ответы. Он был серьезным там,  где это имело значе-
ние, и развлекал их во всех остальных случаях. Его приводил в ужас геноцид,
и он симпатизировал кошкам. Он увертывался от загонявших  в угол требований
и обещал не ставить свое имя под проектами, последствия которых он не пред-
ставляет.
      - Законодатели, - шутил он, - часто достигают именно того, чего им
предписано избегать. Мы все это знаем и стонем от результатов их инициатив.
Обещаю не хвататься за  ваш  счет за эмоционально привлекательные предложе-
ния. Я прошу мозги и здравый смысл жителей города предвидеть беды и предуп-
реждать меня  о них. Я подниму ваши голоса до шепота, а не до крика. Потому
что крик раздражает, а шепот мягко и убедительно проникает в сердце пробле-
мы и ведет к разумным действиям.
      Понимали они его или нет, но в тот момент они любили его.
      Самые настойчивые крикуны этого  вечера  вовсе не принадлежали к тем,
кто поддерживал оппозиционную  партию Пола Бетьюна. Хотя некоторые его сто-
ронники тоже купили билеты на обед. Агрессивная группка в первом ряду обра-
зовалась  из  предполагаемых политических союзников отца (а фактически  его
личных врагов), Оринды Нэгл и Леонарда Китченса.
      Оринда и Китченс требовали твердого следования  той политике, которую
они одобряли.  Оба кричали и тыкали пальцами. Отец  отвечал им с неисчерпа-
емым юмором и держался на общеутвержденной партийной позиции.  Он хотел на-
дежно сохранить и голоса твердолобого костяка избирателей.
      Оринда была достаточно профессиональной и  видела,  что  ее вывели из
игры. Но она не бросала своих попыток. Мистер А. Л. Уайверн сощурил глаза и
втянул уши в воротник.  Влияние мистера А. Л. Уайверна на Оринду  убывало у
меня на глазах. Отец отдал дань уважения Деннису Нэглу. Вовсе  не умиротво-
ренная этим Оринда заявила, что такой неопытный новичок,  как Джордж Джули-
ард, никогда не сможет заменить ее мужа. Даже если он красив, как голливуд-
ский актер, даже если его грудь покрывает львиная грива волос, даже если он
хитрый, острый  на язык, даже если он харизматическая  личность. Ни одно из
этих качеств не может заменить политического ноу-хау.
      Кто-то в задних  рядах засвистел. Раздался общий смех. После нервного
напряжения, внесенного  Ориндой, наступило расслабление. Импульс снова кач-
нулся в  сторону отца, который  искренне поблагодарил Оринду за годы службы
партийному делу и ловко подвел к выражению общей признательности, зааплоди-
ровав в ее направлении и побуждая других последовать  его примеру. Аплодис-
менты стали громче. Толпа щедро, но сдержанно хлопала.
      Оринда в бессильной ярости молчала, сраженная таким выражением благо-
дарности. Леонард Китченс вскочил, чтобы защитить ее, но  на него зашикали,
требуя, чтобы он сел. От отчаяния  у него дрожали усы. Толстые стекла очков
пускали зайчиков,  когда, будто раненый бык,  он раскачивался из  стороны в
сторону. Его обширная  жена выглядела так, будто собиралась нанести послед-
ний удар, когда привезет мужа домой.
      Отец любезно восхищался  Леонардом за его преданность партии и сказал
ему и всем остальным, что, если  его выберут, он всегда будет следовать вы-
соким правилам чести Денниса Нэгла. Эти его слова жители Хупуэстерна оцени-
ли меньше всего.
      Толпа аплодировала. А он  предложил  продолжить разговор с ним лично.
Толпа стояла, люди пробирались вперед, чтобы перемолвиться с ним словом.
      Счастливая драгоценная Полли болтала с Боссами и втащила  меня на по-
диум. А  мистер Босс, глядя на шумную взволнованную  толпу, сказал мне, что
отец уже обладает мастерством, которое откроет ему дверь  в высокие кабине-
ты.
      - Ему нужна только удача, и подальше держаться  от неприятностей, -
закончил мистер Босс.
      - Таких неприятностей, как у Пола Бетьюна, -  кивнув, добавила Пол-
ли.
      - Какие у него неприятности? - спросил Босс.
      - О боже! - Полли выглядела смущенной. - Джордж запретил нам напа-
дать на репутацию Пола Бетьюна. Джордж говорит, что негативное ведение кам-
пании может  ударить рикошетом. У  Пола Бетьюна есть любовница с незаконно-
рожденной от  него дочерью, которых он пытается скрыть.  А Джордж не хочет,
чтобы мы нападали на него за это.
      - Полагаю, юный Бен, на вашем рождении нет тени? - Миссис Босс оце-
нивающе разглядывала меня.
      - Нет, конечно, нет, - страстно заверила ее Полли.
      Интересно, подумал я, неужели отец  столько  лет  назад сумел предви-
деть, что, в