просторная  комната,  отделанная  сосной.  Она
казалась такой уютной! Особенно  диван  и  кресла,  накрытые  клетчатыми
пледами. Кухня была тут же, отделенная от комнаты низкой стойкой.
   Самойлов засовывал в холодильник привезенные продукты. Он уже  стащил
с себя рубаху, оставшись  в  новеньких  тесных  джинсах.  Настя  наконец
смогла как следует рассмотреть этого типа.
   На вид она дала бы ему лет Сорок пять - сорок семь.
   Он был крупный и крепкий, с  резкой,  яростной,  мужской  внешностью.
Короткие черные волосы, прямой рот,  недружелюбные  брови.  Обращали  на
себя внимание сильный торс и красивые руки. Он был совсем  не  похож  на
Киану Ривза.
   Настя вернулась к тому строению, за которым до сих пор  пряталась,  и
стала искать дверь.  Нашла  и  осторожно  вытянула  вперед  руки.  Через
некоторое время ей удалось на ощупь определить, что она попала в сарай.
   Здесь стоял верстак, на котором лежали молотки,  отвертки  и  гвозди.
Настя сдвинула все это добро в сторону и улеглась на голые доски, решив,
что сарай Самойлова все же лучше, чем уготованная ей психушка.
   Проснулась она от боли. Уже наступило утро. Солнце проникало  острыми
лучами во все щели сарая. От верстака страшно ломило все  тело,  плюс  к
этому нестерпимо ныл собачий укус. И еще хотелось есть. Выглянув наружу,
Настя увидела, что Самойлову принадлежит прелестный деревянный коттедж с
маленькой верандой. На этой-то веранде он сейчас  собирался  завтракать.
Вовсю пахло поджаренной с луком яичницей и кофе. Сам Самойлов  плескался
и фыркал где-то за домом.
   Не в силах устоять против соблазна, Настя выскочила из своего укрытия
и помчалась к дому. Взбежала на веранду, метнулась к накрытому  столу  и
схватила то, что оказалось ближе всего, - ломоть черного хлеба  и  кусок
сала. Через пару минут с этим салом в зубах она и была обнаружена.
   - Так-так, - сказал Самойлов, резко распахнув  дверь  сарая.  -  Вот,
значит, как обстоят дела.
   Он был так взбешен,  что  сейчас  мог  бы  одним  взглядом  сваривать
металлические  конструкции.  Настя  вытащила  сало  изо  рта  и   быстро
прожевала то, что там уже было.
   - Чего ты от меня добиваешься? - жестко спросил Самойлов,  делая  два
обманчиво мягких шага в Настином направлении.
   Она соскочила с верстака и попятилась.
   - Ты знаешь, что в округе на многие километры никого нет?
   Настя смотрела прямо на его подбородок и молчала.
   Она уже знала, что разжалобить его невозможно. Конечно, он не бандит,
а переводчик Интеллигентный человек. Но такие женщины,  как  Настя,  для
него все равно, что пеньки вдоль дороги.
   - Сейчас ты выметешься отсюда, - заявил Самойлов, - и ножками пойдешь
куда глаза глядят. Поняла?
   Он схватил ее за руку чуть выше локтя и  неожиданно  замолчал.  Потом
взял за вторую руку и свирепо спросил:
   - А ты почему такая горячая, а?
   - У меня жар, - сообщила Настя, прижимая сало к грязной юбке. -  Меня
вчера собака укусила. Надо было продезинфицировать, но... У меня не было
такой возможности.
   - Куда  тебя  собака  укусила?  -  с  подозрением  спросил  Самойлов,
окидывая поникшую фигурку людоедским взглядом.
   - Туда, - Настя мотнула головой себе за плечо.
   - В задницу, что ли?!
   Настя  обреченно  кивнула.  Неожиданно  Самойлов  схватил  ее   двумя
пальцами за шею и, сильно надавив, повел к дому.  Возле  мусорного  бака
притормозил и велел:
   - Брось эту гадость.
   Настя послушно выбросила остатки сала.
   - Давно бродяжничаешь? - спросил  недружелюбный  хозяин,  проводя  ее
мимо остывающей яичницы.
   - Один день, - выдавила из себя Настя. - Вообще-то я бухгалтер.
   - Бухгалтер! - усмехнулся Самойлов. - И где же ты бухгалтерствуешь?
   - Сейчас нигде.
   - Понятно.
   - Можно я позвоню маме? - наливаясь слезами, спросила она.
   - У нас  и  мама  есть?  -  преувеличенно  удивленным  тоном  спросил
Самойлов. - И где же она?
   - В Финляндии. Так можно, я ей позвоню?
   - Ты очумела? Знаешь, сколько стоит минута разговора с Финляндией?  Я
таких денег не зарабатываю.
   Это,  наверное,  ты  на  пустых   бутылках   огребаешь   миллионы   и
раззваниваешь по Финляндиям. Ладно, не болтай ерунды, а раздевайся.
   - Лучше дайте мне йод и вату, я сама.
   - Щас! - с чувством сказал Самойлов. - Я выйду, а ты сопрешь все, что
сможешь найти и вынести? Нет  уж,  лапочка,  твоей  задницей  я  займусь
лично.
   Он приказал ей снять юбку и лечь на  диван.  "Ну  и  черт  с  ним,  -
подумала Настя. - Меня вчера полгорода видело с голой грудью. Пусть один
завалящий переводчик увидит с голым задом". Она легла животом на диван и
стала ждать, когда он бесцеремонно сдернет с нее трусики  и  обрушит  на
рану Ниагару из перекиси водорода.
   Самойлов действительно держал в руках бутыль  с  перекисью  и,  играя
желваками, смотрел на распластавшееся на диване довольно тощее  тело.  У
мерзавки был такой беззащитный затылок, что ему стало не по себе.
   - Я передумал, - заявил он. - Сейчас ты примешь душ, переоденешься, и
я отвезу тебя к местному доктору. Не хочу, чтобы ты загнулась где-нибудь
у меня под забором.
   Он дал ей мыло, полотенце и впихнул  в  самодельную  душевую  кабину,
повесив на деревянную перекладину  толстый  халат.  Настя  пустила  чуть
теплую воду, едва не завизжав от боли - царапины на лице, на  локте,  на
коленях горели так, словно их прижигали каленым железом.
   - Не знаю,  во  что  тебя  одеть,  -  заявил  Самойлов,  когда  Настя
появилась на веранде, волоча за собой длинные полы. - Поедешь так.
   Она покорно полезла в его машину - босая и в мокром халате, с наскоро
вытертой головой. Самойлов завел мотор, поехал по каким-то проселкам,  и
автомобиль  прыгал  на  выбоинах,  словно   кенгуру.   Насчет   десятков
километров безлюдья он преувеличивал. Минут через десять они  въехали  в
большой поселок и остановились возле  чистенькой  больнички  на  две-три
койки.
   Настя никак не могла выбраться из машины, но Самойлов  ей  не  помог,
просто держал дверцу и ждал, пока  она  справится.  Навстречу  им  вышел
пожилой доктор, похожий на  Чехова,  одетый,  чин-чином,  в  медицинский
халат.
   - Привет, Олег Алексеевич! - поздоровался он и пожал Самойлову  руку.
- Что случилось у вас?
   - Вот, женщину вчера собака укусила, теперь у нее жар.
   - Идите, голубушка, сюда, - предложил доктор и широко распахнул дверь
в белоснежный кабинет.
   Он не стал разводить писанину, как ожидала Настя, а  решил  сразу  же
приняться за лечение.
   - А что у вас с лицом? - спросил он.
   - Еще с локтями и коленями, - буркнул  Самойлов.  -  Она  попала  под
машину.
   - Не забудь сказать, кто меня сбил! - со слезами  в  голосе  заметила
Настя, глядя на него, как на фашиста.
   Доктор живо повернулся к Самойлову:
   - Так это вы ее сбили, Олег Алексеевич?
   - Она хотела подзаработать и прыгнула мне под колеса.
   - Он врет. - Взгляд Насти загорелся. - Я переходила улицу, а он несся
на дикой скорости.
   - Отлично, - подбоченился Самойлов. -  Решила  врать?  Думаешь,  тебе
кто-нибудь поверит?
   Он  так  взъярился,  что  в  глазах  доктора  мелькнуло   подозрение.
Почувствовав это, Настя запахнула халат поглубже и заявила:
   - И это не собака меня укусила, а он!
   - Кто? Олег Алексеевич? - уточнил удивленный доктор.
   - Слушайте ее больше! - вознегодовал Самойлов. - Я не кусаю женщин за
задницы. Кроме того, я думаю, можно отличить след  человечьих  зубов  от
собачьих!
   - Я не дам устраивать моей заднице экспертизу! - выплюнула Настя. - Я
и так натерпелась от вас! Выше крыши, вот.
   - И зачем, интересно, я тебя покусал? - насмешливо спросил  Самойлов,
сложив руки на груди.
   - Ты меня домогался!
   - А! Вот! Отлично. Дошли до самого главного. Так я и знал,  что  этим
все закончится. Какая женщина не воспользуется случаем!
   - Идите, милая, за  ширму,  -  предложил  доктор.  -  И  ложитесь  на
кушетку.
   Настя послушно удалилась, везя по полу хвост халата. Рукава болтались
на уровне колен. Самойлов смотрел ей вслед убийственным взглядом. Доктор
кашлянул и, понизив голос, спросил:
   - А почему она в таком виде, Олег Алексеевич?
   - Ее одежда испорчена, а для женщин у меня ничего нет.
   -  Так,  может  быть,  вы  пока  пойдете  и  купите  ей   что-нибудь?
Какое-нибудь платье.  -  В  голосе  врача  было  столько  укоризны,  что
Самойлов рассердился еще пуще. Однако сдержался и спросил:
   - Как вы думаете, док, какой у нее размер? Пятьдесят второй?
   - Сорок шестой, - ответил тот. - Впрочем, можем спросить у нее.
   - Не надо. Вы не представляете, что будет. Когда она  узнает,  что  я
согласился на платье, велит прикупить мне еще тонну всякой дребедени.  В
довершение всего пошлет в аптеку за прокладками и тальком для  подмышек.
Нет, док, не надо спрашивать, я куплю на глаз.
   Отправившись  в  магазин,  он  приобрел  длинный  старушечий  сарафан
коричневого цвета с красными  цветочками,  резиновые  шлепанцы  и  самое
откровенное нижнее белье,  какое  только  нашлось  в  отделе.  Довольный
собой, он принес покупки в больницу и передал за ширму Зашуршала бумага,
потом наступило молчание. Самойлов ждал, когда она завизжит,  но  ничего
такого не дождался.
   - Я сделал ей укол и наложил лекарство на... укус, - сказал доктор. -
Вы должны хорошо за ней ухаживать, Олег Алексеевич. Вот рецепт, купите в
аптеке мазь. Когда будете менять повязку, прикладывайте мазь к ране.  Ею
же можете обрабатывать и царапины.
   - И когда она заживет? -  с  подозрением  спросил  Самойлов.  -  Вся?
Целиком?
   - Давайте договоримся так.  Я  заеду  к  вам  в  коттедж  послезавтра
вечером, все равно еду мимо. Думаю, к тому времени можно  будет  сказать
что-то определенное.
   - Послезавтра?! - потрясение переспросил тот.
   - Попоите ее куриным бульоном. И следите за температурой. Кстати, как
ее зовут?
   Самойлов мрачно посмотрел на доктора и пожал плечами:
   - Понятия не имею.
   В  этот  момент  Настя  как  раз  появилась  из-за  ширмы.   Самойлов
самодовольно усмехнулся. Сарафан оказался слишком  длинным,  а  шлепанцы
слишком большими. Жаль, он не видел, как смотрится на ней нижнее  белье.
Однако, судя по всему, у него еще все впереди - ему придется  менять  ей
повязки. С ума сойти!
   - Как тебя зовут? - спросил он, когда они ехали  обратно  с  мазью  и
засунутой в пакет курицей.
   - Анастасия.
   Самойлов долго думал, какое бы уничижительное прозвище образовать  из
Анастасии. Настька?  Она  сразу  поймет,  что  он  специально.  Настюха?
Слишком ласково. Настена? Это даже нежно. Настасья?  Пожалуй,  Настасья.
Ни рыба, ни мясо.
   Когда они приехали, Настя вылезла из  машины  и,  глядя  Самойлову  в
глаза, совершенно серьезно спросила:
   - Я буду спать в сарае?
   - Можешь занять диван, - процедил тот. - Конечно,  если  не  боишься,
что я снова буду тебя - как ты там выразилась? - домогаться.
   - Послушай, у меня большие неприятности, - твердо  сказала  Настя.  -
Мне  пока  некуда  идти.  Ты  совершишь   благородный   поступок,   если
предоставишь мне кров. Ненадолго.
   - Конечно, предоставлю, - сердито ответил тот. - Иначе  док  настучит
на меня в ментовку. Ты ведь этого и добивалась, верно?
   Настя ничего не ответила, вошла в дом и спросила:
   - Можно я полежу?
   Видимо, ей и в самом деле было плохо. "Господи, она превратила меня в
какого-то монстра!" - подумал  Самойлов  неприязненно  и  принялся  мыть
посуду.
   - Я есть хочу, - неожиданно заявила Настя с дивана.
   - Сейчас сварю курицу, - буркнул он.
   - Я очень хочу, - пожаловалась та. Она сдерживала целое  озеро  слез.
Это стало понятно даже такому бесчувственному чудовищу, как Самойлов.
   - Могу сделать бутерброд, - рявкнул он. - Без масла.
   Когда она наелась и заснула, свернувшись калачиком, он взял мобильный
телефон и вышел на улицу.
   Прежде чем позвонить, ушел далеко за ограду, на луг.
   Не потому, что боялся  ее  разбудить.  Просто  не  хотел,  чтобы  она
слышала, о чем пойдет разговор.

Глава 13

   После укола температура стремительно падала, Настя потела,  и  снился
ей сон, похожий на явь. Будто она бегает по нескончаемым коридорам, а за
ней охотится Купцов со своей винтовкой. И Люсин муж Петя  тоже  охотится
за ней. В руке у него костыль, а лицо такое неприятное. Был в  этом  сне
Ясюкевич с колючими усами.
   И шофер, который снял свой галстук и, соорудив из него петлю, шел  на
Настю с нехорошей улыбкой. А сыщик Никифоров бился в запертое окно и все
что-то говорил ей, кричал. Настя силилась расслышать, что он пытается ей
сказать. Она дергала раму изо всех сил.
   Дергала, дергала и проснулась.
   Самойлов обернулся, потому что она вскрикнула и села в постели. Челка
у нее стала дыбом, как растопыренная пятерня.
   - Чего случилось? - спросил он, не  желая  признавать,  что  все  это
время беспокоился, как бы она  не  отдала  концы.  От  заражения  крови,
например. А может, та такса была бешеная. Еще не  хватало,  чтобы  после
всего, что эта ведьма ему сделала, она еще и умерла у него на руках!
   - Я вспомнила, что он сказал, - прохрипела мокрая как мышь Настя.
   - Кто?
   - Никифоров. Он сказал: "Старуха бы даже испугаться толком не смогла,
разве она чего понимает в кассетах?"
   - Я должен расценивать это как бред  укушенной  женщины?  -  вздернул
брови Самойлов.
   - Понимаете, у меня появилась версия. -  Он  молча  смотрел  на  нее,
ожидая продолжения. - Вы должны отвезти меня в город.
   - Мы перешли на "ты", - напомнил Самойлов. Он чувствовал себя  полным
идиотом, потому что сварил ей курицу и еще приправил бульон петрушкой.
   - Может быть, если ты отвезешь меня в город, - поправилась  Настя,  -
все это закончится, и я съеду с твоего дивана.
   - Может быть? - недовольно спросил тот. - Из-за может быть  я  должен
тащиться в Москву? Ну уж нет.
   Я приехал сюда поработать и буду работать.
   - Мне нечем тебе заплатить, - сказала Настя, глядя на него в упор.
   Она спала в его боксерской майке с большим круглым вырезом и  сейчас,
взмокнув, была все равно что голой. Он окинул ее откровенно  оценивающим
взглядом и насмешливо согласился:
   - Да уж. Тебе действительно нечем мне заплатить.
   Она видела, что он всячески старается выказать свое отношение к  ней.
Так мелко для настоящего парня! Он ненавидел ее всего лишь  за  то,  что
она прыгнула под его машину.
   - Ну, хорошо, - смилостивился Самойлов совершенно неожиданно.  -  Что
мы будем делать в городе?
   - Мне надо поговорить с одним человеком.
   - Ага. А я вроде как буду шофер. Понятно.
   - Я не могу тебе рассказать все. Это очень долго и... небезопасно.
   - Док убьет меня, если я потащу тебя в Москву в этих шлепанцах.
   - Ерунда, - заявила Настя. - У меня много обуви.
   Только сейчас она недоступна. И одежда тоже. И вообще вся моя жизнь.
   - Надеюсь, ты собираешься что-нибудь  сделать  для  того,  чтобы  все
исправить? Давай, действуй, не будь нюней, не раскисай.
   Насте очень хотелось раскиснуть хоть ненадолго, но Самойлов  был  для
этого  неподходящей  компанией.  Он  повез  ее  в  Москву  и  по  дороге
заставил-таки зайти в обувной магазин, где по собственному выбору  купил
жутко дорогие австрийские босоножки на шпильке.
   Даже старушечий сарафан сразу стал смотреться по-другому.
   - Пусть только док попробует что-нибудь сказать,  -  пробормотал  он,
бросив шлепанцы в урну.
   В  машине  Настя  обдумывала  версию,  которая  пришла  ей  в  голову
некоторое время назад. Проверить ее стоило непременно.
   - Мне нужно позвонить, - сказала она, тайком любуясь босоножками.
   -  Возьми  мой  мобильный,  -   смилостивился   Самойлов.   -   Тариф
безлимитный, так что говори сколько хочешь, ты меня не разоришь.
   С его точки зрения, это  был  верх  благородства.  Настя  достала  из
сумочки записную книжку и набрала номер Никифорова.
   - Привет, папочка! - поздоровалась она. И опрометчиво добавила:
   - Это девушка, которую вы чуть не убили своей машиной.
   Самойлов страшно возбудился и спросил:
   - Что? Еще один?!
   Настя отмахнулась от него и продолжала говорить в трубку:
   - Нет-нет, вы меня полностью удовлетворили!
   - Вот, значит, что меня ждет, - пробормотал Самойлов.
   - Я просто хотела уточнить,  как  фамилия  того  журналиста,  который
видел Маслова в гостинице. И номер его квартиры.
   Никифоров ответил, и  она  поспешно  нацарапала  в  записной  книжке:
"Николай Дергунов, квартира 37".
   Самойлов с любопытством скосил глаза.
   - Веди машину! - прошипела Настя.
   - Ты даже не знала, к кому едешь! -  укоризненно  заметил  он,  когда
Настя попрощалась с сыщиком и вернула мобильный.
   - Теперь знаю.
   - Что грозит бедному Дергунову? - небрежно поинтересовался  Самойлов.
- Будешь подкарауливать его на тротуаре? Потом  сиганешь  под  колеса  и
раскинешь лапки? Считаешь, что мужчина из чувства вины сделает для  тебя
что угодно?
   - Конечно! - раздраженно ответила та. - Ты же  везешь  меня,  куда  я
сказала.
   Это было рискованное заявление,  но  придирки  Самойлова  безумно  ей
надоели. К счастью, они уже приехали на место. Время было  подходящее  -
восемь вечера. Журналюга, как называл его сыщик, уже должен быть дома.
   - Значит, ты идешь в квартиру тридцать семь? - уточнил Самойлов.
   - Да. А ты жди меня здесь.
   У Самойлова в ответ на это заявление дернулась щека, однако он ничего
не сказал. Когда Настя вышла,  сдал  назад  и  приткнул  "Жигули"  возле
палисадника, засаженного чахлыми кустами.
   Дергунов оказался дома. Он открыл дверь после  первого  же  звонка  и
молча уставился на гостью. Был он мал ростом, небрит,  нечесан  и  хмур.
Настя сразу поняла, что он один из  тех  людей,  вокруг  которых  всегда
пасмурно.
   - Николай? - на всякий случай спросила она.
   - Я, - развязно ответил тот. - Чего надо?
   - Видеокассету.
   - Какую видеокассету? - равнодушно спросил Дергунов.
   - Вы знаете, какую, - повела бровями Настя. - Ту, которую вам передал
Сева Маслов.
   В лице журналиста ничто не дрогнуло, только глаза пробежали по  Насте
и уперлись в ее глаза.
   - Зайдите. - Он неохотно отступил и, перед тем как захлопнуть  дверь,
выглянул на лестничную площадку.
   - Я одна, - заверила его Настя. - Так как насчет кассеты?
   - Да нет у меня никакой кассеты! - сердито ответил Дергунов.
   - Зачем вы меня тогда позвали в квартиру?
   - Затем, чтобы вы не орали на весь подъезд.
   Настя молчала, Дергунов тоже молчал. Ситуация  складывалась  довольно
странная.
   - Вы вообще кто такая? - спросил наконец журналист.
   - Никто. То есть я не власть и не бандитка. Я подруга Тани  Масловой,
Севиной жены. Сева Тане все рассказал, весь свой план.
   - Какой такой план? - спросил Дергунов, но спросил как-то  вяло,  без
нажима.
   - Таня должна была сама прийти за этой кассетой, - но она хотела  как
можно скорее увезти из города сына.
   Она очень боится.
   Дергунов слушал,  наклонив  голову  и  глядя  на  гвоздик,  вбитый  в
плинтус.
   - Недавно в автокатастрофе погиб Севин друг, адвокат Мерлужин.  Через
несколько дней после его смерти Севе домой  принесли  видеокассету.  Это
Мерлужин просил передать, если с ним  что-то  случится.  Сева  посмотрел
кассету, и ее содержание показалось ему таким важным, что  он  решил  ее
хорошенько спрятать.
   Он взял пустой "дипломат", запер  его  на  ключ,  а  ключ  засунул  в
коробку с кошачьим кормом. Коробку наутро отдал соседке. А в ту ночь  он
с пустым "дипломатом" и кассетой за пазухой появился у  вас  на  пороге.
Просто спустился на первый этаж.
   Дергунов перенес тяжесть своего тела  с  одной  ноги  на  другую,  но
взгляда от гвоздика не оторвал.
   - Итак, - продолжала  Настя,  -  он  отдал  кассету  вам  и  попросил
подержать ее  у  себя.  А  сам  с  запертым  "дипломатом"  отправился  в
гостиницу. Поднялся на третий этаж и оставил "дипломат" в  коридоре.  Из
гостиницы вышел с пустыми руками.  Таким  образом  он  пытался  запутать
возможных наблюдателей. Если