чных
складов показал, что готовых к отправке в  воинские  госпитали  и  обычные
больницы партиях морфия почти десять процентов недовложенных ампул, и один
из кладовщиков  уже  "раскололся",  сообщил,  что  переупаковка  и  выемка
происходит на складах. Час назад она искала меня, чтобы рассказать о своем
успехе, Пшеничный ей сказал, что мы арестовали  Акеева,  и  теперь  ей  не
терпелось сегодня же, сейчас  же  допросить  его  о  делах  его  "шефа"  -
начальника Аптечного управления.
     А майор Ожерельев, вернувшийся с обыска дачи Сысоева, доложил:
     - Дача пуста, товарищ Шамраев. То есть шмоток полно, мебель классная,
стереоустановка, ковры, цветной телевизор,  кассетный  магнитофон,  музыки
навалом, жратвы полный холодильник, бар - балы можно закатывать. И судя по
немытой посуде, сваленной  на  кухне,  там  был  сабантуй  перед  отъездом
человек на двадцать. На бокалах - губная помада, в спальне все простыни  -
со  следами  бурной  любви.  Я  всю  посуду   отправил   на   опыление   и
дактилоскопирование, это само собой, а в гараже я обнаружил тайник, но как
и сказал Акеев, тайник пуст. Там же, в  гараже  валяется  два  матраца,  я
думаю, на них спали Белкин и Рыбаков. И веревку нашел  -  похоже,  их  там
держали связанными. Гараж на отшибе, кирпичный, с ямой -  хоть  месяц  там
людей держи, только рот им заткни, чтобы не орали. Но самое  интересное  -
вот, - он показал мне обычную магнитофонную кассету. - Больше  трех  часов
обыск делали и  музыку  слушали,  грех  не  слушать  такую  аппаратуру,  я
любитель. И вдруг... Вот послушайте.
     Ожерельев  вставил  кассету  в  портативный  магнитофончик   "Весна",
включил и мы -  Пшеничный,  Маленина,  я  и  Бакланов  (он  закончил  свою
операцию и задержался в "Дежурной части", чтобы дождаться меня) - услышали
с полуфразы энергичный молодой мужской голос:
     -  ...шестнадцать  гляциологов-ученых  плюс  рабочие.  Каждый   может
спуститься с гор в Чаршангу или  Джаркурган,  почему  нет,  никто  его  не
остановит. Пограничная зона - это же  нормальное  место,  люди  живут  как
везде, базар есть, магазины, только въезд в  эти  места  по  пропускам.  А
так...
     - А аэродром далеко? - спросил другой мужской голос.
     -  Да  прямо  в  Чаршанге!  Улица  кончается,  начинается   аэродром.
Обыкновенное поле, маки растут...
     - А ограждение? Охрана?
     - Никакого ограждения, это  же  колхозная  авиация.  А  охрана  есть,
конечно, какой-то старик на костыле - это от колхоза, и один  пост  держат
там  пограничники.  То  есть,  ну,  присылают  одного  солдата   дежурить,
поскольку  это  все-таки  самолеты,  можно   и   за   границу   драпануть.
Теоретически, конечно.
     - А практически?
     - Ну, практически надо пароль знать, там пеленгаторы по всей границе,
чуть-что - ракета "земля-воздух" и - привет.
     - Но летчики знают пароль?
     - Военные знают, конечно.
     - А далеко военный аэродром?
     - Близко. Километра три. Но я на нем не был...
     - Ты говоришь: там пеленгаторы по всей границе. А куда  они  ходят  в
увольнение ходят, солдаты из ПВО.
     - А куда там ходить? Там ходить некуда. В кино и на танцы.
     - А офицеры?
     - И офицеры туда же. А ты хочешь за границу  драпануть?  Там  корейцы
живут, на границе с Афганистаном, там целые корейские совхозы и колхозы  у
нас, опиумный мак разводят. Да ты это знаешь,  наверное,  раз  целый  гроб
опиума в  Баку  привез.  Так  вот  они  постоянно  в  Афганистан  шныряют,
переправляют туда партии опиума.  И  пограничники  на  это  сквозь  пальцы
смотрят. Я там пил с  начальником  погранзаставы,  мы  с  ним  упились  до
чертиков, так он мне рассказал. Корейцы в  Афганистане  толкают  опиум  за
валюту, возвращаются домой и там им валюту на наши рубли  меняют.  И  всем
выгодно - и государству и контрабандистам. При этом у них и оружие, и  все
есть. Я бы об этом такой очерк  закатал!  Если  бы  можно  было.  Так  что
пересечь там границу - плевое дело. Нужно только глаза  подрезать,  как  у
корейцев. Ха-ха-ха! - расхохотался рассказчик собственной  шутке,  и  смех
был какой-то чрезмерный, возбужденный, как и весь рассказ.
     - А как фамилия этого начальника погранзаставы?
     - Майор Рыскулов. Только ты его не подкупишь, и не думай! Потрясающий
мужик! В лет медяки из пистолета сбивает. Он мне собаку дарил, пограничную
овчарку, но куда мне собаку?! Я по всей стране летаю. Слушай, по-моему мне
еще нужен укольчик, а то весь кайф уходит уже...
     Ожерельев остановил магнитофон:
     - К сожалению, это все, Игорь Есич. Я перевернул весь дом,  прослушал
все остальные пленки - нет ни продолжения, ни  начала.  Но  Акеев  опознал
голоса, да вы и сами, наверно, уже поняли, кто это. Это Белкин  и  доктор,
которого зовут Борис.
     Я подумал,  что  еще  несколько  часов  назад  пленка  эта  была  для
следствия бесценной, а теперь она уже практически ни к чему, мы уже  знаем
куда больше, знаем даже, что Гридасов проник в эту погранзону  и  подкупил
там за двести тысяч - может быть, вертолетчиков, может быть - офицеров ПВО
или даже самого начальника погранзаставы Рыскулова. Голос  отвечавшего  на
вопросы  Белкина  был  непринужденно-раскованный  и  разве   что   излишне
возбужденный. Но и это меня уже мало интересовало. Потому что пленка  была
старая, запись сделана не позже  26  мая,  до  убийства  Рыбакова-Султана,
после чего преступники покинули дачу, прихватив с собой Белкина. А вот где
он сейчас? Что с ним? Жив? В здравой памяти или уже без нее? Единственное,
о чем свидетельствовала эта найденная Ожерельевым пленка - что глава шайки
доктор Борис гипнозом или наркотическими средствами или сочетанием того  и
другого действительно может заставить человека развязать язык. Потому  что
вряд ли Белкин по  доброй  воле  и  в  здравом  рассудке  стал  бы  своему
похитителю рассказывать все это, так же как вряд ли Сысоев по  своей  воле
вдруг назвал этому доктору шифр своего домашнего сейфа.
     Я поинтересовался, нет  ли  новостей  из  Баку  (новостей  не  было),
перехватил в буфете ряженку с  сосисками  и  пошел  во  Внутреннюю  Тюрьму
Петровки допрашивать Акеева. Маленина увязалась со мной.


     їСекретно

                  ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ПОДОЗРЕВАЕМОГО АКЕЕВА

                      гор. Москва  27 июня 1979 года

     Мне, Акееву В.М. разъяснено, что я подозреваюсь в незаконном  лишении
свободы гр.гр. Белкина В.Б. и Рыбакова Ю.Н., в убийстве гр. Рыбакова Ю.Н.,
в приобретении, хранении и сбыте наркотических веществ без специального на
то разрешения. Подпись - В.Акеев.
     ...Вопрос следователя: їВам предъявляются три фототаблицы.  Поясните,
знаете ли вы кого-нибудь из этих мужчин?
     Ответ: Опознаю мужчину на фотографии номер два. Это Вадим Белкин.  Мы
похитили его на Курском вокзале.
     Вопрос: Вы его опознаете уверенно?
     Ответ: Да, опознаю уверенно.
     Вопрос: Посмотрите предъявленные вам другие четыре фототаблицы.  Есть
ли среди этих людей кто-либо, кто вам знаком?
     Ответ: Да, есть. На  фотографии  номер  7  опознаю  "Старика",  а  на
фотографии номер 9 - Германа Долго-Сабурова.
     Вопрос: Вам еще предъявляются любительские фотографии. Кого вы можете
опознать на этих снимках? Где, по-вашему, сделаны эти снимки?
     Ответ: Опознаю Германа Долго-Сабурова и его бывшую любовницу Зойку из
"Чародейки". Снимки сделаны в самом начале мая, кажется, первого  мая,  на
Черноморском побережье Кавказа, в  Сочи.  Эти  снимки  мне  показывал  сам
Долго-Сабуров.
     Вопрос: Кого-нибудь еще можете опознать на этих снимках?
     Ответ: Нет, больше никого.
     Вопрос: Что вам известно о событиях, происшедших 24  мая  на  Курском
вокзале? Расскажите подробно о похищении Белкина и Рыбакова.
     Ответ: ї24 мая я дежурил на даче  у  своего  шефа  Сысоева.  Я  и  до
осуждения работал на него,  вот  уже  четвертый  год.  Охранял  наркотики,
ценности, перевозил их. За это шеф платил  мне  сначала  25,  а  потом  50
рублей в день. Он втянул меня в это в 76-м году, когда я выиграл  нокаутом
первенство Европы по боксу - он захотел иметь  сильного  телохранителя.  А
когда меня осудили за пьяный дебош в пивном баре  "Сокольники",  он  очень
переживал, и  если  бы  не  фельетон  в  "Комсомольской  правде",  который
назывался "Чемпион разбушевался", он бы  замял  это  дело  и  меня  бы  не
посадили. За меня ходатайствовал Спорткомитет...
     Вопрос: Пожалуйста, ближе к событиям 24 мая. Почему  вы  оказались  в
Москве и как участвовали в похищении Белкина?  Напоминаю,  ваше  прямое  и
непосредственное участие в похищении подтверждается свидетелями  Синицыным
и Силиня, которые вас опознали.
     Ответ: Я понял. В Москву я попал по командировке  "Котласхимстроя"  в
качестве толкача, чтобы выбить в нашем министерстве фонды  на  запчасти  к
бульдозерам, бетономешалкам  и  всякое  другое  оборудование.  Как  бывший
чемпион и знаменитый боксер, я это делаю легко через секретарш, бухгалтерш
и всяких плановичек. А мой бывший шеф Сысоев  узнал,  что  я  в  Москве  и
предложил мне опять работать на него, и договорился  прямо  тут,  в  нашем
Министерстве промышленного строительства, чтобы командировку мне продлили.
Так что я в Москве задержался законно. 24 мая я, как уже  сказал,  дежурил
на даче у Сысоева, сторожил дачу и тайник с наркотиками, которые до  этого
привез с аптечного склада в своей машине самолично мой шеф  Сысоев.  Утром
24 мая, часов в 10, он позвонил мне из города и  сказал,  что  через  пару
часов за мной заедут два человека - Герман и еще  один,  и  что  мне  надо
взять из тайника два чемодана с товаром и  поехать  с  Германом,  куда  он
скажет. И правда, через два  часа  на  санитарной  машине  приехал  Герман
Долго-Сабуров, которого я уже давно знаю, и с ним этот доктор Борис.
     Вопрос: Опишите этого человека.
     Ответ: Он среднего роста, упитанный такой, даже почти  толстый.  Лицо
почти  круглое,  тяжелое,  глаза  темные,  пристальные.   Волосы   черные.
Одевается хорошо, в импортные вещи, на руке золотой перстень с печаткой.
     Вопрос: Он русский или азербайджанец?
     Ответ: Русский.
     Вопрос: Куда поехали с дачи?
     Ответ: Они сказали, что ехать надо на Курский  вокзал,  к  бакинскому
поезду. Что приедет какой-то старик, привезет чемодан денег -  сто  тысяч.
Мы ему отдадим мой товар, а он нам - деньги. Передачу, как обычно,  должен
был сделать я сам - из рук в руки.
     Вопрос: Что же произошло на Курском вокзале?
     Ответ: На Курском вокзале я остался в санитарной машине с товаром,  а
Герман и доктор пошли встречать бакинский  поезд.  Там,  по  их  рассказу,
случилось следующее. Деньги из Баку в Москву вез не  сам  Старик,  а  этот
парень по кличке Султан со своей девчонкой, которая ничего  не  знала  про
эту операцию. А Старик ехал этим же поездом, но в  другом  вагоне,  потому
что везти  такие  деньги  Старику  было  самому  опасно,  он  числился  во
всесоюзном розыске. Поэтому тайно от Султана он "вел"  его  всю  дорогу  и
должен был встретить на перроне. А тогда мы бы обменяли товар на деньги  и
Султан поехал бы обратно с товаром в Баку, а Старик опять бы за ним следил
со стороны. Но когда Старик, доктор и Герман пошли к вагону  Султана,  они
увидели, что его встречает этот Белкин, корреспондент. И Герман подслушал,
как этот Белкин уговаривал Султана ехать в редакцию и все  рассказать  про
торговлю наркотиками, про Старика и так далее.
     Вопрос: Как Султан, то есть Юрий Рыбаков, реагировал на это?
     Ответ: Это я не знаю, и для  нас  это  не  имело  значения.  Если  он
заложил их этому Белкину, значит  мог  заложить  и  еще  кому-то  другому.
Поэтому они оставили Германа возле Султана, Белкина  и  этой  девчонки,  а
доктор и Старик прибежали к машине и сказали  мне,  что  нужно  сейчас  же
брать всех троих: Султана, его девчонку и корреспондента. Я сказал, что  у
нас это не выйдет, на глазах у всего народа, что надо  подождать  удобного
момента, но  они  сказали,  что  другого  момента  не  будет,  потому  что
корреспондент может сейчас же увезти этого  Султана  прямо  в  редакцию  и
тогда всем деньгам крышка. А кроме того,  доктор  сказал,  что  он  вообще
хочет с этим корреспондентом плотно поговорить.  Короче,  он  надел  белый
халат и мне велел надеть и сказал, что мы их возьмем как психов, как будто
мы из дурдома. И мы подъехали прямо к стоянке такси, к очереди, в  которой
стояли этот Султан, Белкин и эта девчонка. Тут я и Герман  набросились  на
Белкина, заломили ему руки, а Старик и доктор схватили Султана и девчонку.
Белкин и Султан от неожиданности ничего не поняли и не  сопротивлялись,  а
девчонка укусила доктора за руку и убежала. Я хотел  ее  догнать,  но  тут
появился постовой, и мы спешно уехали. По дороге доктор на  всякий  случай
поменял на машине номера, хотя нас никто не преследовал.
     Вопрос: Куда вы увезли похищенных?
     Ответ: Прямо на дачу к Сысоеву. Я забыл  сказать,  что  мы  захватили
вещи этого Султана, там был чемодан с деньгами, и все деньги  были  целые.
Вечером на дачу приехал мой шеф, и они решили, что делать с этим  Султаном
и корреспондентом. Шеф сказал, что выхода нет - раз мы такие болваны,  что
привезли их к нему на дачу, то их надо ликвидировать.  Но  доктор  сказал,
что это ерунда, что он за двадцать дней сотрет у них из  памяти  все,  что
захочет. Шефу это не понравилось, он сказал, что  посоветуется  и  решение
примет в субботу, на сабантуе.
     Вопрос: Что вы имеете в виду под словом "сабантуй"?
     Ответ:   Шеф   всегда   устраивает   сабантуй    перед    заграничной
командировкой. 28-го мая, в понедельник ему надо было ехать  в  Женеву  во
главе делегации, поэтому  на  субботу  был  назначен  сабантуй,  ну,  типа
загула. Доктор привез из своей больницы медсестричек...
     Вопрос: Из какой больницы?
     Ответ: Я этого не знаю, честное слово чемпиона!
     Вопрос: Хорошо, продолжайте. Кто был на этом "сабантуе"?
     Ответ: Мой шеф Сысоев, этот  доктор  Борис,  Старик  и  пять  человек
гостей моего шефа, которых я не знаю.
     Вопрос: Опишите их.
     Ответ: Я их не видел, я сидел в гараже, караулил Султана и Белкина. А
на этой пьянке был Старик. Сего слов я знаю, что двое из  гостей  были  из
Баку, они приехали за своим кушем - бриллиантами, которые им полагались  в
уплату за то, что они замазали историю  гроба  с  наркотиками.  Поэтому  в
начале пьянки мой шеф и доктор приходили  в  гараж,  вытащили  из  тайника
бриллианты и уложили их в "дипломат", приготовили передать  бакинцам.  При
этом шеф очень ругал доктора,  а  тот  просил  шефа  не  спешить  отдавать
бриллианты, что он уговорит бакинцев  вместо  бриллиантов  взять  наличные
деньги. И они с "дипломатом" ушли, но взяли с собой еще чемодан с деньгами
- на всякий случай, двести тысяч. Потом Старик мне рассказывал, что пьянка
вышла на славу, что там было очень весело. Доктор привез с собой не только
медсестричек, но еще какой-то веселящий газ, который дают  иногда  больным
на операциях или при родах. И они там налились коньяком и надышались  этим
газом и устроили этим бакинцам  такой  сеанс  групповой  любви,  какой  те
никогда не видели. И где-то в десять, приблизительно, часов бакинцы уехали
не с бриллиантами, а с деньгами. Они спешили  на  аэродром  к  самолету  в
Баку.
     А шеф еще пил на радостях с двумя медсестричками, и доктор устроил им
сеанс гипноза по угадыванию мыслей  и  игру  в  откровенность,  когда  все
говорили о себе все, чего бы ни в жизнь не сказали в нормальном состоянии.
Это я уже видел, потому что Старик пришел  сменить  меня  в  гараже,  и  я
застал, когда эти медички абсолютно голые курили гашиш и  говорили  такое,
чего я в жизни не слышал. Потом мой шеф, совершенно пьяный,  тоже  захотел
излить душу, но доктор увел его в отдельную  комнату,  на  всякий  случай,
чтобы он при медичках чего-нибудь не ляпнул лишнее. Шеф  очень  благодарил
доктора за то, что удалось спасти бриллианты и всучить бакинцам  "бумагу",
то есть бумажные деньги. В одиннадцать, примерно,  часов  доктор  с  тремя
медичками уехал, оставив моему шефу двух медсестричек на ночь. Они  втроем
совершенно голые ушли пить в беседку,  а  я  убирал  дачу.  Через  окно  я
слышал, как они в беседке пели "Распрягайте,  хлопцы,  коней,  та  лягайте
почивать". Потом они снова крутили любовь втроем, а  потом  шеф  показывал
девочкам свои бриллианты и решил покатать  этих  медсестричек  на  машине.
Нужно  сказать,  что  медсестрички  были   очень   молоденькие,   лет   по
восемнадцать, а мой шеф таких очень любит, ему уже пятьдесят семь.  И  вот
он пьяный с этими девочками и с "дипломатом" пришел в гараж и хотел  ехать
катать девочек. Но Старик его отговаривал и не давал  выехать  из  гаража.
Тогда шеф дал Старику по морде и сам открыл гараж, а "дипломат"  лежал  на
капоте "Волги". И как случилось, что этот Султан развязался и выскочил  из
ямы...
     Вопрос: Значит, Белкина и Рыбакова вы держали в яме?
     Ответ:  Это  ремонтная  яма,  для  ремонта  машин.  Они  там   лежали
связанные, с кляпами во рту, чтоб не кричали.  Но  вообще  они  вели  себя
тихо, потому что доктор их сразу посадил на иглу.
     Вопрос: Что значит "посадил на иглу"?
     Ответ: Это значит, что он колол их сильными наркотиками. Поэтому я не
понимаю, как этот Султан развязался и выскочил из ямы. Может быть, потому,
что в этот вечер доктор не сделал им укол. Или забыл,  или  был  занят  на
этой пьянке. Вообще к концу вечера он был очень злой, хмурый...
     Вопрос: Когда именно он стал, как вы  говорите,  злой  и  хмурый,  до
разговора по душам с Сысоевым или после?
     Ответ: После. А почему вы спрашиваете?
     Вопрос: В чем проявилась эта злость?
     Ответ: После того, как Сысоев в отдельной комнате излил доктору душу,
или я не знаю, как это назвать, потому что он под гипнозом может заставить
вас сказать все, что хотите... так вот, доктор вышел из комнаты, пришел на
кухню и залпом выпил  полстакана  коньяка.  Я  ему  сказал,  что  надо  бы
заставить шефа одеться, но он послал матом меня и его.
     Вопрос: Пожалуйста, вернитесь к описанию побега Рыбакова.
     Ответ: Когда шеф открыл гараж  и  у  них  была  стычка  со  Стариком,
неожиданно из ямы выскочил этот Султан и шуганул из гаража в кусты. Старик
погнался за ним, но где ему догнать такого парня!  Тот  кустами  махнул  к
забору и  сбежал.  И  тут  шеф  заметил,  что  этот  парень,  оказывается,
прихватил с собой "дипломат", который лежал на капоте "Волги". Ну, я завел
машину и мы со Стариком поехали в погоню. Дело было уже часов в двенадцать
ночи, парню было некуда бежать, кроме как на станцию.  Но  он  туда  бежал
коротким путем -  через  царицынские  пруды  и  развалины  екатерининского
дворца, а нам пришлось ехать в объезд. И он  оказался  на  станции  раньше
нас. Но там болтался какой-то старик-сторож, мы сунули ему на  бутылку,  и
он нам показал, что этот парень вскочил в товарняк с  "Жигулями",  который
уже отправляется в Москву. Мы вскочили в  этот  товарняк  и  стали  искать
этого Султана по платформам. Я побежал по платформам к  хвосту  поезда,  а
Старик - к голове. Но я ничего не нашел и потому стал возвращаться, и  тут
увидел: они дерутся на передней платформе. Поезд как раз  шел  через  мост
над Москвой-рекой, и я побежал  к  ним,  я  боялся,  как  бы  они  оба  не
свалились в реку. Но добежать до них я не успел, мост кончился,  а  Старик
кастетом дал этому Султану по голове и сбросил с поезда. Потом, через пару
километров, когда поезд встал на стрелке, мы с ним сошли с поезда и  пошли
назад пешком по путям, чтобы найти "дипломат" с бриллиантами. И мы  прошли
пешком до Царицынской станции, но  ничего  не  нашли,  только  труп  этого
Султана. Старик его осмотрел, убедился, что парень мертвый,  проверил  все
карманы, и мы его оставили, где лежал. Была мысль  его  спрятать,  утащить
куда-нибудь, но тащить труп целых три километра до машины было  опасно.  И
мы ре