у  себя  в  студии,  он  позвонил  мне  по  мобильнику  и
предложил завалиться в  пивнушку  "Герцог  Девонширский".  Я  никак  не  мог
заставить компьютер распечатать счета, так что способ  запустить  принтер  с
помощью похода в паб представлялся мне ничем не хуже любого другого. Когда я
пришел, они с Моникой сидели во внутреннем дворике. С ними была Кейт, лучшая
подруга  Моники.  Так  вышло,  что  я  разговаривал  с  Кейт   весь   вечер.
Хорошенькая, стройная, энергичная и беззаботная - конечно, все просто,  если
ты не беременная мать двух маленьких детей. У нее были короткие  темно-русые
волосы, которые она откидывала назад, хохоча над моими шутками; белая блузка
с короткими рукавами ничуть  не  скрывала  ровного  загара.  Довольно  милое
занятие, - подумал я про  себя,  -  наслаждаться  обществом  привлекательных
женщин. Разумеется, я не собирался за ней приударить, но  есть  определенное
удовольствие в том, чтобы болтать  с  девушкой,  смешить  ее.  Даже  если  я
намереваюсь никогда в жизни не спать  с  другой  женщиной,  ситуация,  когда
такой поворот выглядит возможным, волнует. И я  ей  нравился.  Казалось,  ее
по-настоящему впечатлил тот факт, что я написал это соло  на  синтезаторе  к
ролику для коробки передач, который крутит "Капитал-радио".
   У Джима есть спортивный автомобиль с открытым верхом,  который  родители,
наверное, купили ему за то, что он  научился  завязывать  шнурки.  В  общем,
опустив верх и врубив на полную мощь музыку, мы понеслись в  Челси.  Джим  с
подружкой сидели впереди, а мы с Кейт - сзади. Колеса отчаянно заскрежетали,
когда Джим на повороте обогнал "БМВ", и Кейт, счастливо взвизгнув, вцепилась
в  мою  руку.  Из  приемника  неслись  призывы  быть  молодым,  свободным  и
счастливым, и я подумал:  "Ну  да,  конечно.  И  выбирайте  зеркальные  очки
одностороннего  видения  фирмы  "Уондзуорт"  ".  А  что,  мне
нравится притворяться классным парнем. И какая разница, что в  темных  очках
почти ничего не видно; они служат не для того, чтобы смотреть на  других,  а
для того, чтобы другие смотрели на тебя. Внезапно я почувствовал себя  таким
же молодым, как и роскошная девушка, что сидела рядом.
   Мы вылетели на мост через Темзу, и я невольно заерзал. Темза  делила  мою
жизнь на две части; к северу от реки  я  был  мужем  и  отцом,  а  к  югу  -
беспечным холостяком. Однажды я отказался от поездки по реке только  потому,
что не знал, кем себя почувствую, очутившись между двумя своими жизнями.  Но
теперь молодой и беззаботный Майкл расправлял крылья: весь Лондон - классное
место для холостяцких развлечений. Мы ехали на  вечеринку,  к  одному  очень
богатому парню - Кейт с Моникой трудились у него в безумном и беспечном мире
лизинга и консалтинга. Вечеринка поразила меня роскошью  и  пышностью.  Если
рядом объявлялся фотограф,  я  тотчас  поворачивался  к  нему  задом,  чтобы
Катерина случайно не увидела меня на следующей  неделе  в  журнале  "Хелло!"
Музыкой заправлял некий японец - играл  на  рояле  Шопена.  Не  уверен,  что
кто-нибудь, кроме меня, оценил или хотя бы заметил, насколько он виртуозен.
   Дом был вызывающе богат, и я  чувствовал  себя  единственным  гостем  без
дефиса в фамилии, нагло заявившимся в аристократическую  обитель.  Я  честно
попытался  влиться  в  общество  этих  людей,  но  ни  один  из  кружков  не
расступился, принимая меня в свои объятия, так что какое-то время я  пялился
на огромный аквариум с тропическими рыбами, но даже гуппи, казалось, взирали
на меня сверху вниз. Все мужчины выглядели одинаковыми:  уверенные  в  себе,
основательные капитаны-регбисты на отдыхе. Ну почему у этих шикарных  парней
не выпадают волосы, спросил я себя. Все дело в породе  или  в  еде,  которой
кормят в дорогих частных школах? У всех густые свисающие челки,  как  у  Хью
Гранта, румяные  щеки,  роскошные  джемперы,  и  они  бесконечно  трындят  о
знакомых, которые все как на подбор "чертовски отличные мужики". У меня было
больше шансов завязать беседу с филиппинками,  разносившими  шампанское,  но
они не говорили по-английски. А потому большую часть вечера я разговаривал с
Кейт. Она то и дело спрашивала меня,  какую  "песню"  играет  пианист,  и  я
называл сонаты Шопена, попутно делясь кое-какими  сведениями.  Кейт  недавно
купила гитару и теперь брала уроки, я подсказал ей несколько  хороших  пьес.
Она искренне заинтересовалась, да и мне понравилось болтать о музыке.  Яркая
внешность Кейт, была, разумеется, дополнительным плюсом, но я вовсе  не  лез
из кожи вон, чтобы понравиться ей.  Наверное,  столь  красивой  девушке  мое
поведение  казалось  крайне  необычным.  Думаю,  именно  поэтому  я   ей   и
понравился.
   После нескольких бокалов вина к  нам  присоединились  Джим  с  Моникой  и
предложили  спуститься  в  подвал  посмотреть  на  плавательный  бассейн.  Я
подумал, они шутят, но все же сел в лифт -  добраться  до  подземелья  можно
было только на нем. Когда двери отворились, я обнаружил, что мы  перенеслись
в гулкий подземный рай. Ничего подобного я в своей жизни не видел. Это  была
Сикстинская  капелла  плавательных  бассейнов.  Он  совсем  не  походил   на
муниципальный бассейн, куда я  вожу  Милли.  Никто  не  брал  на  себя  труд
выращивать между плиток зеленые водоросли, в воде не  плавали  окровавленные
лейкопластыри; на  стене  не  было  дурно  выполненных  рисунков-инструкций,
показывающих, что можно делать, а что нельзя. Если бы мне захотелось, я  мог
бы здесь запросто предаться разврату - выпускать в воздух кольца сигаретного
дыма.
   Джим сообщил, что бассейн постоянно арендуют  киношники  и  модельеры.  Я
даже не стал спрашивать, почему. Ответ был очевиден. Достаточно войти в  это
помещение, чтобы почувствовать себя актером, кем-то  иным  -  обаятельным  и
дьявольски сексуальным. У бассейна,  озаренного  мягким  светом,  никого  не
было, на  дне  бирюзового  оазиса  сияли  яркие  огни,  притягивая  к  воде.
Поверхность бассейна была спокойной и абсолютно плоской,  словно  невскрытая
фольга на банке из-под кофе.
   - Давайте поплаваем, - предложила Кейт.
   - Но у нас нет  купальных  костюмов,  -  заметил  я,  -  хотя,  возможно,
запасные костюмы есть… наверху…
   Конец предложения оказался скомканным. Джим, Моника и Кейт уже разделись.
Донага.
   - Э-э… впрочем здесь нет никаких табличек, что костюмы обязательны.
   Девушки уже прыгнули в бассейн и теперь рассекали водную гладь роскошными
грудями.
   В глубине души я понимал, что плескаться с  обнаженными  девушками  -  не
самый лучший способ сохранять верность жене, но не мог  же  я  раздеться  до
трусов и бултыхать ногами на мелководье. В общем, краснея, я разоблачился до
костюма Адама. Быстро прыгнул, и вода омыла все части моего тела.  Я  ощутил
себя чувственным и свободным. Мужественно  преодолел  под  водой  всю  длину
бассейна - отчасти для того, чтобы продемонстрировать свою физическую форму,
но в основном -  чтобы  отложить  решение  вопроса  о  том,  как  мне  вести
непринужденный разговор с красивой  голой  девушкой  двадцати  четырех  лет.
Наконец  я  всплыл  на  поверхность  и,  тяжело  дыша,  заметил,  что   вода
расчудесная. Возможно, такое  замечание  соответствует  нормам  поведения  в
плавательных бассейнах. Мы немного побороздили бассейн по одиночке, а  затем
Джим нашел мяч, который мы стали перебрасывать друг другу. У меня  мелькнула
мысль, что, возможно, где-то имеется скрытая  видеокамера,  и  Саймон  сидит
сейчас дома и наблюдает за нами по интернету.
   Мы поднимали фонтаны брызг, пытаясь добраться до мяча, и по  пути  игриво
отталкивали друг друга. А затем Джим подплыл  под  Монику  и  поднял  ее  на
плечах. Кожа у нее была смуглой,  если  не  считать  трех  участков,  обычно
прикрытых бикини. Она расхохоталась, а Джим зашатался под ее весом.
   - Давайте бороться! - крикнула Моника.
   - Давайте! - подхватила Кейт и взглядом показала, чтобы  хочет  забраться
мне на плечи. Я подчинился.
   Впервые я заподозрил, что моя жена  питает  ко  мне  интерес,  когда  она
наклонилась и легким  движением  стряхнула  волосок  с  моего  пиджака.  Это
короткое  мгновение,  наэлектризованное  физическим  соприкосновением,   это
робкое вторжение в  мое  личное  пространство  подсказало  -  мы  не  просто
знакомые. Вот и  сейчас,  когда  я  охватил  руками  влажные  бедра  Кейт  и
почувствовал, как ее лобковые волосы щекочут мне  шею,  стало  ясно:  барьер
преодолен. Только не допускать слишком большой близости,  подумал  я,  когда
Кейт наклонилась вперед, прижавшись грудями к моей макушке.  На  мне  сидела
голая женщина, а я все еще уверял себя, что не  пересек  черту,  за  которой
начинается измена. Но как  бы  то  ни  было,  ощущение  приятное.  Мы  вволю
развлеклись: полночь, роскошный бассейн и две красивые  обнаженные  женщины;
когда я буду рассказывать об этом в доме престарелых, мне никто не  поверит.
Джим стащил с меня Кейт, и мы плюхнулись в воду, ее рука скользнула  у  меня
между ног. Я попытался встать,  но  дно  ушло  из-под  ног.  Я  рванулся  на
мелководье, то есть к Кейт, обрызгал ее, а она обрызгала меня в ответ. Когда
брызги улеглись, я увидел, что Джим  с  Моникой  целуются:  поначалу  нежно,
потом все более страстно. А я стоял рядом  с  Кейт.  Вода  в  бассейне  была
теплой, а  освещение  тусклым,  и  этот  тайный  грот  казался  единственным
убежищем во всей вселенной. Мы посмотрели  на  целующуюся  пару,  обвившуюся
друг вокруг друга, словно перевозбудившиеся угри. Кейт улыбнулась, я секунду
скованно смотрел на нее, потом улыбнулся в  ответ.  Ее  соски  указывали  на
меня, словно  генерал  Китченер  .   Я
чувствовал, что стремительно теряю голову; мое тело горело в огне, в желудке
плескалось вино… Я не собирался подлетать к пламени  так  близко.  Наступило
мгновение томительного ожидания. Нужно было что-то делать.
   - Скажи мне, - проговорил я. - Э-э… как ты познакомилась с Моникой?
   - Мы же говорили, что вместе работаем.
   - Ах да, точно. Так вы на работе познакомились?
   - Да.
   Джим с Моникой, постанывая, извивались в нескольких ярдах от нас.
   -  Мне  кажется,  многие  люди  знакомятся  на  работе,  -  поделился   я
наблюдением.
   - Полагаю, что так.
   Последовала неловкая пауза.
   - Мне нравится твой… твой…
   Я никак не мог вспомнить слово "кулон", поэтому просто показал на него  в
надежде, что Кейт подскажет.
   - Груди? - удивленно уточнила она, опуская взгляд.
   - Нет-нет. Господи боже, нет. То есть, они тоже очень красивые, хотя я их
не разглядывал, но теперь, когда ты об этом сказала… э-э…
   Ну почему, когда нужно, поблизости нет ни одной  белой  акулы?  Могла  бы
утащить меня под воду и проглотить там.
   - Нет, я имел в виду вот это подобие ожерелья.
   - Кулон?
   - Точно. Кулон. Мне нравится твой кулон.
   - Спасибо.
   - Пожалуй, я еще немного поплаваю, - сказал я.
   Кейт изобразила полуулыбку, а я грубо покинул  ее  и  понесся  на  другой
конец бассейна. Удаляясь  от  нее,  я  спрашивал  себя,  что  сейчас  делает
Катерина. Почти полночь, значит, она, скорее всего, кормит  Альфи.  Надеюсь,
Милли не проснулась. Надо бы закрепить оконную  створку  над  ее  кроваткой,
чтобы не гремела на ветру. Катерина дважды просила меня, но я так и не нашел
времени.
   Плавая взад-вперед, я намеренно не поднимал глаз, но когда все же рискнул
оглядеться, то обнаружил, что Кейт уже вылезла из бассейна и оделась. Я  был
так близок к тому, чтобы ее поцеловать,  прижаться  обнаженным  телом  к  ее
обнаженному телу… Этот бассейн казался особым миром со  своими  собственными
законами и моралью. Я так далеко забрался в горы своей  холостяцкой  Нарнии,
что чуть не остался там навсегда.
   Больше рисковать нельзя. Кто знает, окажусь ли я в следующий раз столь же
стойким, особенно если продолжу пить. В общем, я надумал  вернуться  в  свою
берлогу.
   - Да-да, пойдем, - согласилась  Кейт,  когда  я  решительно  заявил,  что
ухожу.
   О, нет, я же пытаюсь проявить стойкость, не надо мне мешать. Но когда  мы
мчались в машине Джима по Кингз-роуд, Кейт обняла меня, и я не нашел в  себе
сил попросить ее отодвинуться. И всю дорогу до Балхама  ее  рука  лежала  на
моих напрягшихся плечах.  Роли  странным  образом  поменялись.  Я  был  юной
неопытной девушкой, а она - хищным и опытным парнем. Меня влекло к ней, но я
знал, что с вожделением надо бороться.  Взгляд  мой  привлекла  расстегнутая
рубашка, из которой виднелась грудь. Странно, но это меня возбудило, хотя  в
бассейне я видел, как они резвятся полностью нагие. Сбоку мелькнула  женская
фигура, толкающая коляску. Катерина. Я оглянулся. Нет, бродяжка с  тележкой,
груженой замызганными пакетами, - трудно найти женщину, более  непохожую  на
Катерину.
   Входя в квартиру, я уже приготовился аккуратно разыграть  свою  роль.  Мы
немного посидели и покурили травку, но как только светские  условности  были
соблюдены, я встал и объявил, что иду спать.
   - А какая комната твоя, Майкл? - весело спросила Катерина.
   И я машинально ответил:
   - За ванной, первая дверь налево, - словно она  интересовалась  лишь  для
того, чтобы выяснить план дома. Осознав,  какой  в  моих  словах  содержится
подтекст, я многозначительно добавил:
   - Спокойной ночи, Кейт.
   - Спокойной ночи, - ответила она.
   И я подумал: "Ф-фу!"
   А Кейт похотливо подмигнула мне.
   Спустя пять минут я лежал в кровати и нервно смотрел  на  дверную  ручку,
ожидая,  что  она  повернется.  Я  думал  над  тем,  что  скажу  Кейт:   она
замечательная, и я нахожу ее чертовски сексуальной, но, надеюсь, она поймет,
что я люблю другую и не хочу изменить  этой  другой.  Я  все  репетировал  и
репетировал оправдания, пока до меня не дошло, что она так и не появилась. А
потом я заснул.
   И мне приснилось, что Кейт  лежит  рядом,  целует  меня  в  губы,  ерошит
волосы; и мне хотелось, чтобы этот чудесный сон продолжался. Я поцеловал  ее
в ответ, нашарил в темноте ее обнаженные ягодицы, и оказалось, что этим сном
можно управлять - в ответ она сжала мои. Я слегка  пошевелился,  но  сон  не
прекращался. Более того, он стал реальнее. Мою нижнюю губу нежно покусывали,
я открыл глаза, и мне улыбнулась  Кейт,  свежая,  чистая,  пахнущая  хлоркой
бассейна. Ее тело вызвало совсем иные ощущения, чем тело  Катерины,  но  все
равно очень приятные, и теперь между нами не было никаких барьеров. Все  мои
барьеры рухнули. Кейт целовала меня долго  и  крепко,  потом  провела  рукой
между ног, а я лишь тихо простонал:
   - О боже, ты ведь никому не скажешь?

Глава шестая
Гадкий и сладкий

   Когда в ту ночь мы с Кейт в третий раз занялись сексом,  она  обнаружила,
что секс для меня - не тайна за семью  печатями.  Мы  опробовали  все  позы,
которые я изучил на видео в "Путеводителе влюбленных", потом опробовали  все
позы, которые практикуют в ночных телесериалах. Мы  стояли,  мы  лежали,  мы
сидели, мы занимались этим в душе, на кровати, на полу, прижавшись к  стене.
Я, как настоящий мужчина, поднял ее  и  перенес  на  другой  конец  комнаты.
Поскольку обе мои руки поддерживали ее ягодицы, она сама наклонила  к  моему
рту бокал шампанского. Большая часть пролилась, и мы порочно смеялись, когда
шампанское текло по подбородку и сладострастно шипело  там,  где  моя  грудь
сходилась  с  ее  грудью.  Не  опуская  ее,   левой   ягодицей   я   включил
проигрыватель, и по комнате поплыла увертюра "1812 год". Правой  ягодицей  я
прибавил звук. Чайковский сопровождал нас во время  занятий  любовью.  Когда
русский гимн начал символически перекрывать "Марсельезу", мы  покатились  по
ковру, борясь за место сверху, а во время  "Бородинской  битвы"  мы  яростно
кусали друг друга. Когда же вступили струнные, я напрягся, а  она  застонала
под звуки фанфар. Наконец увертюра достигла своего крещендо, а  мы  достигли
кульминации - она закричала "Да! Да! Да!", когда ударили тарелки, выстрелили
артиллерийские орудия, и армия Наполеона была остановлена у ворот Москвы.  А
потом мы просто лежали на ковре, тяжело дышали,  а  над  Россией  разносился
колокольный перезвон.

***

   По моим представлениям, именно так бы все и было, если бы я решился. Но я
не решился. Я не мог солгать своей жене и не мог ей изменить. Я осознал это,
когда притянул к себе Кейт и прошептал: "О, Катерина". Я не  смог  выбросить
жену из головы. Целиком выбросить.  Отделам  моего  мозга  требовались  чуть
более толстые стенки, чтобы не  позволять  мыслям  свободно  перемещаться  в
голове.
   Реакция Кейт оказалась неожиданной:
   - Боже, меня уже много лет так никто не называл.
   - Прошу прощения?
   - Катериной. Ты только что назвал меня Катериной. Как  ты  узнал,  что  я
Катерина, а не Кейт.
   - Ну… Кейт - это же сокращение от Катерины, разве нет? Я прочел об этом в
книге "Выбери ребенку имя". Это не моя книга… я видел ее  у  друга.  У  него
есть ребенок.
   - Я перестала так называть себя,  когда  закончила  школу.  Ненавижу  имя
Катерина, а ты?
   - Э-э, вообще-то нет. Оно мне нравится.
   - А какое ты предпочитаешь, Кейт или Катерина?
   - Оба красивые. Но я бы сказал, что мне больше нравится Катерина. Извини.
   Момент страсти миновал, и я быстро взял себя  в  руки.  Так  куда  лучше.
Реальности далеко до  эротического  совершенства  фантазий.  За  сексуальной
кульминацией быстро последовало бы горькое раскаяние, меня грызли  бы  вина,
самоуничижение, страх и депрессия.  Довольно  высокая  цена  за  пять  минут
потных тисканий в темноте. Поэтому я  предпочел  выдуманное  воспоминание  о
том, чего не произошло - уж  оно-то  останется  со  мной  навсегда.  Кейт  с
пониманием отнеслась  к  случившемуся.  Она  сочла  весьма  симпатичной  мою
верность девушке, о которой я не желал говорить. О, она отнеслась ко  мне  с
таким пониманием, что мне немедленно захотелось ее поцеловать, но, боюсь, от
этого поступка она бы окончательно запуталась.
   - Кто бы она ни была, - сказала Кейт, - ей очень повезло.
   - Я в этом не уверен, - ответил я.
   Мы поболтали еще часок-другой, и Кейт поведала, что она тоже влюблена - в
Джима,  -  но  ей  приходится  изничтожать  влюбленность,  потому  что  Джим
встречается с ее лучшей подругой. Я почувствовал себя  не  таким  виноватым.
Хорошо, что мы не добрались до кульминации, думал я, а  то  бы  я  повторял:
"Катерина! Катерина!", а она бы повторяла: "Джим! Джим!" В конечном счете  я
уступил Кейт свою кровать, а сам устроился на полу, и  всю  ночь  воображал,
что могло бы случиться, и  в  голове  моей  крутилась  музыка  Петра  Ильича
Чайковского...

***

   - Опять? - спросила на следующий день моя Катерина.
   - Что опять?
   - Ты опять напеваешь увертюру "1812 год".
   Мы сидели в больничном коридоре в  ожидании  своей  очереди.  Сидели  так
долго, что наше двенадцатинедельное обследование запросто могло превратиться
в четырнадцатинедельное.
   - Ты все время молчишь. О чем ты думаешь?
   - Да ни о чем, - солгал я. - Просто мне интересно, долго они там еще.
   - Разве это имеет значение? - Катерина стиснула мне руку.  -  Приятно  же
провести немного времени без детей.
   - Угу, - неубедительно отозвался я.
   Наверное,  Катерина  шутит.  Что  за  странное  представление  о   хорошо
проведенном  времени?  Сидеть  битый  час  в  стерильно  пахнущей  больнице,
наблюдая, как мимо провозят бледных стариков с торчащими из них трубками.  И
это для Катерины наслаждение?
   - Если тебе так хорошо, - сказал я, - то попробую на обратном  пути  часа
на два застрять в пробке.
   - Да, пожалуйста. По "Радио-4", вероятно, будут передавать пьесу, я смогу
откинуть кресло, закрыть глаза и расслабиться. Блаженство.
   - Тогда почему бы? - сказал я, ловя момент. - Почему бы нам не посидеть в
парке, захватим книжку, вино и проведем пару часов, ничего не делая?
   - Хм. А ведь это было чудесно, не так ли?
   - Еще как. Давай, а?
   - Ты только вообрази. Истинное блаженство.
   - Ну так…
   - Просто рай на земле.
   Это  микроскопическ