и деревьев, на платформе было  совершенно  пусто:
дачный сезон кончился. Еще держалось тепло, золотая осень средней полосы
России была  в  разгаре,  но  красотой  природы  ему  мешало  любоваться
какое-то беспокойство.
   Наконец появился давешний алкоголик, вид его сразу ему не понравился,
слишком нервно он оглядывался вокруг. Подойдя, как  было  условлено,  он
попросил закурить и тихо сказал:
   - Давай конверт.
   Он протянул ему пачку  сигарет,  а  другой  рукой  вынул  из  кармана
конверт с деньгами.
   Жадно схватив деньги, кося  глазами  в  сторону  и  как-то  судорожно
дергая плечом, алкоголик вдруг прохрипел:
   - Ты это, того... Не так все вышло. Не хотел я такого. Не убийца я. В
общем, закопал я ее на вашей улице, повыше вас, участок там заброшенный,
под черноплодкой. Но ты учти, - и  он  уставился  в  глаза  ему  бешеным
взглядом, - если ты что, я хоть  и  не  убийца,  да  мне  терять  теперь
нечего, найду и тогда...
   Тут алкоголик развернулся и быстро стал уходить, а он так  и  остался
стоять с перекошенным лицом. Наконец сорвался с места и бросился к даче.
На улице было по-прежнему пусто. В ближайших домах света не  было,  хотя
стало почти темно.
   "Значит, все соседи уехали и никто ничего не видел",  -  подумал  он,
осторожно поднимаясь по ступенькам и с  опаской  заглядывая  в  открытую
дверь веранды. Там было все как обычно - до противности чисто, телевизор
работал.
   Ну, влип так влип! Кажется, его никто  не  видел,  а  алкоголик  этот
бешеный сам боится и никому ничего не скажет. Чертова баба! Сама во всем
виновата, нечего с открытой дверью сидеть, это в наше-то время.
   Он чувствовал тогда, как в нем все больше и  больше  нарастает  злоба
против... убитой. Надо  уйти  отсюда  по-тихому,  и  все.  Где  там  она
закопана, даже смотреть не будет, да все равно уже ничего не видно. Надо
выключить телевизор, дождаться, когда совсем стемнеет, запереть дверь  и
бежать, бежать с этого места. Поискал пульт, но  не  нашел  и,  выключая
кнопку на панели телевизора, заметил, как дрожат руки.
   Надо бы выпить, чтобы успокоиться, в таком  состоянии  ехать  нельзя.
Стоп!
   Кажется, была водка или даже  спирт  в  тумбочке  с  лекарствами.  Он
достал замысловатую бутылочку, жидкости в ней было на  ладонь,  понюхал,
поморщился, выпил одним большим глотком, подумал и положил  бутылочку  в
карман. Постоял немного, почувствовал, как горячая жидкость  разливается
по внутренностям,  понял,  что  начал  успокаиваться.  Вскоре  вернулась
обычная уверенность, даже повеселел. Осторожно вышел на  крыльцо,  запер
дверь, ключ положил  в  карман,  запер  за  собой  калитку  на  палочку,
зашвырнул в ближайшие кусты бутылочку из-под водки и  обычной  уверенной
походкой зашагал к станции.  Но  по  дороге  все-таки  заглянул  на  тот
заброшенный участок...
   Теперь он думал, что фотографию,  возможно,  не  найдут.  Никогда  не
найдут, даже если обнаружат тело. Зря, конечно, он затеял эту прогулку с
фотографированием, слишком экзотично, слишком напоказ. Но уж очень велик
был соблазн.
   А, ладно, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Да и  какой  риск,
если он на самом деле ни в чем и не виноват. Алкоголик же... так он и  в
Африке алкоголик, плюнуть и забыть. Забыть...
   Именно это он и пытался сделать.
   Как я и надеялась, Андрей целиком переключился на своего друга  и  от
меня отвязался. Тем более, что выглядел Павел неважно: осунулся  и  даже
как-то потемнел лицом. Господи, что любовь с человеком делает!
   Пока я срочно разогревала  остатки  ужина  и  пыталась  дополнить  их
чем-то более или менее съедобным,  мужчины  углубились  в  разглядывание
фотографий, украденных мной у Масика. Ясно, он ездил в Белые Столбы,  но
имеет ли отношение к убийству? Ответа  на  этот  вопрос  не  было  -  ни
положительного, ни отрицательного. Поскольку отсутствовал какой бы то ни
было мотив преступления.
   А так  не  бывает,  если,  конечно,  преступник  трезв  и  адекватен.
Впрочем, вопрос об адекватности лучше было тут же замять.
   Рассеянно отдав должное моим кулинарным талантам, Павел  поблагодарил
и вернулся в комнату, где они с Андреем, разложив на журнальном  столике
какие-то бумаги, пытались воссоздать ход событий. Несколько минут  я  не
без любопытства за ними наблюдала, а потом поинтересовалась:
   -  Мальчики,  вы   когда-нибудь   слышали   о   таком   замечательном
изобретении, как компьютер?
   Павел не без испуга взглянул на Андрея, по-видимому подозревая, что у
меня с головой не все в порядке. Но мой  друг,  достаточно  хорошо  меня
знавший, понял все сразу:
   -  Наташка,  ты  гений!  Действительно,  ты  же  сейчас  работать  не
собираешься, значит, машина свободна. Мы можем все сделать в десять  раз
быстрее, а потом перебросить результат на дискету.
   Все-таки приятно, когда тебя -  в  кои-то  веки  раз!  -  оценили  по
достоинству.
   - Я не гений, а просто практичная женщина, - скромно отозвалась я.  -
Кстати сказать, я лично не умею делать  никакие  схемы  и  таблицы,  для
этого нужны специальные познания. Так что дала совет профессионалам - не
более того.
   Мужчины занялись  компьютером,  а  я  решила,  что  было  бы  неплохо
постирать.
   Это занятие не входило в число моих любимых и всегда откладывалось на
потом.  В  результате  любая  стирка  у  меня  оказывалась  большой,   а
стиральной машиной я так и не обзавелась,  хотя  Андрей,  глядя  на  мои
упражнения  с  простынями  и  полотенцами,  каждый  раз  клялся   купить
стиральную машину. Ну да ведь известно, что обещанного три года ждут,  а
еще даже года не минуло.
   Я тяжело вздохнула и направилась в ванную.  Но  по-видимому,  сегодня
мне было не суждено заниматься  стиркой  -  зазвонил  телефон.  Господи,
неужели опять Масик? Удавлюсь!
   - Андрюша, возьми трубку! - крикнула я в комнату.
   - Это тебя, - отозвался через секунду мой друг. - Елена.
   Новое дело! Не помню, когда она вообще звонила мне в  последний  раз.
Хотя в теперешней ситуации...
   - Слушаю тебя,  -  сказала  я,  устроившись  на  кухне  с  переносной
трубкой. - - Понимаешь, Марианна пропала!
   Елена была так взволнована, что забыла поздороваться и вообще сделать
хоть какое-то предисловие к разговору. Что ж, понять  можно.  Как  можно
понять и то, что говорила она отнюдь не  радостным  тоном.  В  последнее
время голос Елены всегда был тревожным. И всегда  новости,  которые  она
сообщала, заставляли тревожиться других.
   Я, правда, никак не могла сообразить, кто такая Марианна. И почему ее
исчезновение касается Елены. И вообще фраза прозвучала так, как если  бы
ее произнесла одна из героинь какой-то мыльной оперы.
   - Марианна? - переспросила я.
   - Ну жена Максима, моя невестка. Оставила какую-то невнятную записку:
мол, хочу жить, пока молодая, а так прозябать не собираюсь. И как в воду
канула.
   - Сбежала к богатому любовнику? - выдвинула я первую пришедшую на  ум
версию.
   Елена с невесткой откровенно не ладили, и такой  поворот  сюжета  мог
оказаться достаточно удачным. Леди с дилижанса  -  лошадям  легче.  Хотя
накануне похорон и связанных с ними малоприятных хлопот... Н-да...
   - Она пару раз  пыталась  это  проделать.  Но  тогда  вообще  никаких
записок не оставляла, просто возвращалась, как ни в чем не бывало.
   -  Повзрослела,  поумнела,  не  хочет   причинять   беспокойства,   -
пробормотала я. - Не исключено, вернется, когда нагуляется.
   Оказалось, что я, как,  впрочем,  и  всегда,  чрезмерно  оптимистично
смотрю на вещи. Какое-то  время  тому  назад  Марианна  познакомилась  с
молодой и очень богатой женщиной, женой не  просто  нового  русского,  а
такого, который даже в  Америке  считался  бы  миллиардером.  Во  всяком
случае, наша пресса не преминула сообщить  всем  интересующимся,  что  в
прошедшем году этот  самый  господин  Звонарев  заплатил  налог  родному
государству в размере... двух миллионов  долларов.  Не  слабо,  да?  Его
портрет россияне каждый день - если захотят, конечно, - могут видеть  на
всяких этикетках. А красавицу жену регулярно показывают по  телевидению,
невероятно   раздражая   этим   электорат.   Помимо   длинных   ног    и
сногсшибательных  бриллиантов,  жена  демонстрировала  умопомрачительные
интерьеры квартиры, в которой происходили съемки. Но все  это  на  самом
деле было только вершиной айсберга. Знали бы россияне остальное...
   Господин  Звонарев  этот,  например,  построил  загородный  дом.  Ну,
построил и  построил,  мало  ли  их  в  последнее  время  в  Подмосковье
понатыкано? Но  пенка  заключалась  в  том,  что  в  километре  от  этой
резиденции находилась обыкновенная  подмосковная  деревня.  Стояла  себе
деревня и стояла, пока не выяснилось, что она портит вид из  окон  виллы
миллиардера. Так он взял и перенес эту деревню километров на десять.  За
свой счет. Никто, естественно, не возражал, а  что  особенно  интересно,
ситуация эта как-то ускользнула от  наших  вездесущих  средств  массовой
информации.
   Опять же мало кому известно, что в самом  центре  первопрестольной  у
господина Звонарева имеется собственное государство. На самом  деле  это
парфюмерно-косметическая фабрика, но при ней есть все -  от  собственной
больницы до сети магазинов, в  которых  можно  купить  что  только  душе
угодно, но... не на  рубли.  И  не  на  доллары,  как  кто-то,  конечно,
подумал.  На  территории  фабрики  имеют  хождение  собственные  деньги,
любовно  называемые  "звонариками".  Вот  ими-то  и  выдают   работникам
половину заработной платы, чтобы... ну, сами понимаете.
   Никто, впрочем, не жалуется.
   В главный офис этой империи  и  устроился  охранником  Максим  -  сын
Елены.
   Работа  спокойная,  деньги  -  приличные,  да  еще  по  ночам   можно
пользоваться  бассейном  и  тренажерами,   расположенными   в   подвале,
поскольку ни начальства, ни почетных гостей в это время, как правило, не
бывает. Один раз туда приехала Марианна  -  что-то  ей  понадобилось  от
мужа, - и  надо  же  случиться  такому  совпадению:  в  то  же  время  к
собственному мужу приехала жена босса Звонарева, которую народ за  глаза
называл Императрицей. Чем ее очаровала Марианна  -  трудно  сказать,  но
Императрица пригласила ее в тот же вечер в гости. И понеслось.
   - А этой богатой мадам нельзя позвонить? - поинтересовалась я.
   - Откуда я возьму ее телефон?
   - Почему бы самому Максиму этим не заняться? - спросила я.
   - Потому что Максима нет в Москве. А когда он вернется... В общем,  я
не хочу, чтобы он нервничал. У него и так хватает проблем.
   Спорить было бесполезно. Свои собственные интересы Елена ни в грош не
ставила, но для любимых  сына  и  мужа  готова  была  на  любые  жертвы.
Все-таки настоящая любовь - это  всегда  сумасшествие,  не  мною  первой
подмечено.
   - За что Максима-то уволили? - для порядка поинтересовалась я.  -  За
шашни с Императрицей? Так ведь их вроде не было. Или из-за Марианны?
   - Не знаю. Формально за то, что они какого-то постороннего мужика  на
территорию офиса пропустили. Проворонили, одним словом. А  тот  пошел  в
магазин, о котором ему кто-то рассказывал, что там все гораздо  дешевле,
- да и напоролся на самого  хозяина.  То  есть  на  Звонарева.  Тот  его
выспросил, а через десять минут распорядился уволить всю охрану.  Ну  не
всю, а одну конкретную смену. В этой смене как раз  Максим  и  оказался.
Так что теперь он безработный.
   - Только этого вам сейчас и не хватало, - искренне посочувствовала я.
   - А тут еще приезжал какой-то тип, якобы отдать Марианне фотографии.
   Они, понимаешь ли, договорились, а она не пришла на  встречу.  Причем
она ему, по-моему, даже не сказала, что замужем,  раз  он  к  ней  домой
приперся...
   -  Для  некоторых  мужчин  это   не   имеет   особого   значения,   -
меланхолически заметила я. - Масику, к примеру, абсолютно  по  барабану,
замужем я или нет. Он решил на мне жениться - и точка.
   - Кстати, вспомнила, этот тип здорово на твоего Масика  смахивал.  То
есть на ту фотографию, которую я у тебя видела...
   У   меня   в   голове   будто   что-то   щелкнуло.   Познакомился   с
девушкой-креолкой (читай - мулаткой)... фотографии... "а  мне  почему-то
стало обидно, что она любит его, а не  меня"...  "она  никак  не  хотела
верить, что я ее на двадцать лет старше"... Анна... Анна? А может  быть,
Марианна?
   - Он спросил Марианну или Анну? - осведомилась я.
   - Анну. Но ее по-разному называют. Максим зовет Машей.  А  Санечка  -
Мари.
   - Кстати, что по поводу всей  этой  истории  думает  твой  супруг?  -
спросила я.
   Свои мысли относительно  Марианны-Анны  я  пока  оставила  при  себе.
Прежде всего, нужно было посоветоваться с Андреем и Павлом, а потом  уже
делать какие-то выводы. Или не делать. Похоже, в  ходе  этой  истории  я
все-таки немного поумнела, хотя верилось в это с трудом.
   -  Санечка  как-то  пообещал  придумать,  как  избавиться   от   этой
полоумной.
   Что ж, возможно, ему уже не  придется  ничего  придумывать:  Марианна
сама решила освободить  от  своего  присутствия  их  дом.  Его  дом!  Из
кое-каких обмолвок Елены я уже поняла, что посягательств на свой комфорт
ее  Санечка,  мягко  говоря,  не  приветствовал.  Вряд  ли  он  особенно
переживал утрату нелюбимой и неудобной тещи и еще более  вряд  ли  будет
расстраиваться по поводу  исчезновения  шебутной  и  склочной  невестки.
Которая к тому же... Черт, вот это идея? А  может  быть,  ограбление  их
квартиры - дело рук Марианны, которой понадобились подъемные?
   Этой идеей я тут же поделилась с Еленой.
   -  Наташа,  ты  слишком  много  пропускаешь  через  себя  детективной
литературы, - выложила  Елена  почти  неизбежный  в  подобных  ситуациях
аргумент. - Путаешь вымысел с реальностью,  Естественно!  Как  только  я
пытаюсь сделать хотя бы шаг влево или вправо от тупой  и  скучной  тропы
реальности, кто-нибудь обязательно подстерегает меня с дубиной  здравого
смысла. А между тем только полет  фантазии  позволяет  людям  добиваться
какого-никакого  прогресса  в  своем  развитии.  А  также  -   раскрытия
некоторых преступлений. Метод дедукции сам по себе очень хорош,  но  без
развитого воображения - грош ему цена  в  любой  день,  а  не  только  в
пресловутый базарный.
   - Завтра похороны, - всхлипнула Елена, - а тут приходится черт  знает
о чем думать. Вы приедете, конечно?
   Я  поежилась.  Как  и  всякому  нормальному  человеку,  похороны  мне
тягостны.
   А если честно - я их боюсь. Слишком свежи еще воспоминания о том, как
я в одиночку хоронила своего мужа. Апофеозом этих похорон было  то,  что
я, забрав урну с прахом из крематория, повезла ее  в  метро  через  весь
город, чтобы похоронить рядом с родителями Валерия. Везла, разумеется, в
обыкновенном пластиковом пакете: поставила на пол между ног и ехала себе
в битком набитом вагоне. Никто и не догадался, что не картошку везу  или
еще что-то для хозяйства необходимое. Наверное,  мы  действительно  были
рождены, чтобы Кафку сделать былью.
   - Конечно приедем, - излишне бодро откликнулась я. -  То  есть  мы  с
Андреем обязательно будем. А у Павла я не спрашивала...
   -  Ты  спроси,  -  тоскливо  сказала  Елена.  -  У  Санечки   срочная
командировка, он сегодня вечером уехал прямо с работы. Гроб нести  будет
некому, из мужчин один Тарасов.
   Еленин муж вызывал у  меня  все  меньше  и  меньше  симпатий.  Можно,
конечно, не любить тещу, никого это не удивит. Но не присутствовать даже
на похоронах... воля ваша!
   Я попросила Елену подождать у телефона и пошла в комнату, где мужчины
увлеченно возились с компьютером.
   - Павел, Лена спрашивает, сможешь ли ты завтра...
   Павел поднял голову и посмотрел на меня с удивлением:
   - По-моему, это даже не обсуждается. Даже если бы  я  познакомился  с
Аленой лишь сегодня, в  таком  деле,  как  похороны,  лишних  мужчин  не
бывает.
   - А лишних там и нет, - ответила  я.  -  Распрекрасный  супруг  Елены
сегодня  отбыл  в  срочную  командировку.  Похороны  тещи   уважительной
причиной не считаются.
   Я не  стала  дожидаться  реакции  Андрея  и  Павла  на  эту  новость.
Вернулась на кухню и снова взяла телефонную трубку:
   - Павел сказал, что этот вопрос даже не обсуждается...
   - Он прав, - вздохнула Елена. - Зачем ему эта докука?
   - Не обсуждается в том плане, что он конечно же будет.
   Повисшая в телефонной трубке пауза была красноречивее любых слов.
   Мы договорились с Еленой о том, что они завтра поедут в Белые  Столбы
за телом тети Тани на машине Галки, а мы - либо втроем, либо  вчетвером,
если Милочка изъявит желание принять участие в  печальной  церемонии,  -
приедем на машине Павла. Катафалк прибудет прямо к  моргу,  а  оттуда  -
кортежем - на кладбище.
   - На каком кладбище ты будешь хоронить маму? - спросила я напоследок.
   - На Преображенском. Там у нас участок. Успели похоронить  бабушку  и
дедушку до того, как кладбище закрыли. Одни из последних.
   - Не тридцать третий, случайно? - упавшим голосом спросила я.
   - А ты откуда знаешь? - изумилась Елена.
   - На этом участке мой муж похоронен. А еще говорят, что совпадений не
бывает.
   - Жизнь - это плохая литература, -  подвела  Елена  итог.  -  Ну,  до
завтра, Сейчас Галка приедет, поможет  готовить.  А  то  я  вообще  одна
осталась. Хотя на Марианну и не рассчитывала, но...
   Возможно, я эгоистка, но предлагать помощь не стала.  Машины  у  меня
нет, добираться до Елены довольно  далеко,  да  и  Андрей  наверняка  не
одобрил бы моего стремления испариться из дома на  ночь  глядя.  Времена
нынче веселые.
   Я вернулась в комнату и услышала конец фразы, произнесенной Павлом:
   - Хотелось бы мне посмотреть на этого замечательного Санечку.
   - Зачем это? - поразилась я.
   -  Для  полноты  информации.  Алкоголик  Колян  -  версия,   конечно,
замечательная. Но я не снимаю подозрений ни с кого: ни с твоего  Масика,
ни с мужа Алены, ни с нее самой, если хочешь знать.
   - Ты что, спятил? - вытаращила я на него глаза.  -  Зачем  Лене  было
убивать тетю Таню?
   - Хочу верить, что незачем. Но мать мешала ее супружескому счастью.
   Поверь моему опыту, Наташа, за это иногда убивают.
   - Но не Лена же!
   - Почему? Потому что она - двоюродная сестра твоей подруги? Или - моя
бывшая жена?
   - Может быть, это я убила тетю Таню? - взорвалась я.
   Хладнокровный профессионализм Павла меня просто взбесил.
   - Это вряд ли, - флегматично заметил Андрей. - Хотя алиби у  тебя  на
время убийства в общем-то нет. Только твой рассказ о том, как ты  ездила
по  делам  в  центр  Москвы.  Причем  ездила  значительно  дольше,   чем
требовалось. И я не знаю, в котором часу ты  уехала  из  дома:  меня  не
было.
   - Ты что, издеваешься?
   -  Вовсе  нет,  уважаемая  Агата  Кристи.  Объясняю   тебе   механику
следствия.
   Но чтобы ты перестала кипятиться, скажу: у  Елены-то  как  раз  алиби
есть. Она всю пятницу просидела у себя на работе, отлучалась пару раз на
десять минут - и только.
   - А Павел...
   - А я этого Павлу еще не успел рассказать. Алиби есть у Максима - его
в Москве уже не было, когда произошло убийство, да и улетел он не один и
не частным рейсом - в Шереметьеве все данные имеются, хотя можно было  и
не проверять.
   - Когда ты все это успел узнать?
   - Попросил  кое-кого  из  ребят  помочь  по  старой  памяти.  Дело-то
пустяковое. А вот у Санечки алиби нет. Про Масика даже говорить не хочу:
и так ясно, что он там был. Но у него, как и у тебя, нет видимых  причин
для убийства.
   - Да? - злорадно спросила я.  -  А  как  тебе  такой  факт:  красивая
девушка Анна - это Марианна, жена Максима. Которая терпеть не может  всю
его родню и, кажется, обчистила их квартиру.
   - Что-что? - хором спросили мои пинкертоны. Я пересказала им разговор
с Еленой, и в комнате надолго воцарилась тишина.
   - Слишком просто, - сказал наконец Павел. -  Этот  придурок  вертится
весь день на глазах у поселка, демонстрирует  тебе  фотографию  невест