ьянея, танцует без устали,  не  задает
никаких вопросов, покорна, но  без  подобострастия,  знает  свое  место,
однако гордости не теряет. Именно такого человека ей всегда  не  хватало
рядом.
   Уже рассветало, когда они  вышли  из  очередного  кабака,  уселись  в
роскошный  "порше"  Императрицы,  где  хозяйку   ждал   шофер,   он   же
телохранитель, пожилой молчаливый громила,  и  буквально  растеклись  по
сиденьям.
   -  Давай  домой!  -  скомандовала  Императрица.  -  Поехали  ко  мне,
посмотришь, как люди живут, а к мужу тебя потом отвезут.
   Марианна промолчала. Машина мчалась по Пустынной в этот  час  Москве,
вскоре они выехали за кольцевую дорогу,  буквально  через  десять  минут
свернули на какой-то проселок, потом свернули еще раз и оказались  перед
высоченными воротами.  При  этом  асфальт  тоже  кончился,  хотя  дорога
уходила дальше. Шофер просигналил, зажужжала  маленькая  телекамера  над
воротами, они распахнулись, и "порше" въехал на  территорию,  окруженную
каменным забором трехметровой высоты.
   Проехав по  аллее,  обсаженной  старыми  разросшимися  туями,  машина
наконец  остановилась  под  козырьком  высокого  крыльца.  Дамы   вышли,
поднялись по ступенькам, уставленным кадками с  диковинными  растениями,
огромные стеклянные створки сразу распахнулись, как будто поджидали их.
   За дверью оказался еще один пожилой громила, колючими проницательными
глазами оглядев Марианну, запер  за  женщинами  дверь  и  тут  же  молча
удалился.
   - Люблю молчунов, - сказала Императрица и усмехнулась:
   - Специально ведь вокруг меня одних уродов и старперов  держит.  А  с
другой стороны, боится - значит, ценит. А тебя твой ценит?
   - Раньше ценил, а теперь не знаю.
   По широкой деревянной лестнице они поднялись на второй этаж, миновали
коридор и вошли в просторную  комнату,  уставленную  необъятным  мягкими
диванами с множеством ярких подушечек и думочек.  Перед  каждым  диваном
располагало столик с причудливо изогнутыми ножками,  на  котором  стояли
вазы с живыми цветами.
   - Моя гостиная, - сказала Императрица, опускаясь на один из  диванов,
- располагайся. Чаю хочешь? Хотя лучше сначала в  ванную,  потом  чай  с
травками и спать.
   Она встала,  подошла  к  мебельной  стенке  с  множеством  зеркальных
дверок, занимавшей всю торцевую стену комнаты, открыла один из шкафов, и
оказалось, что это дверь в спальню. Пройдя ее насквозь,  она  распахнула
еще одну дверь, за ней была гардеробная с множеством шкафов  и  огромным
трюмо, и, наконец, за очередной дверью оказалось ванная.
   Подобную роскошь  Марианна  видела  только  в  кино,  в  фильмах  про
арабских шейхов. Посередине большой комнаты, в которой могла поместиться
почти вся квартира Максима, была утоплена в  пол  даже  и  не  ванна,  а
маленький бассейн.  Пол  и  стены  были  выложены  темно-синей  плиткой,
имитирующей лазурит, стояло несколько кресел и несколько  этажерочек  на
колесиках.  Чаша  бассейна,  кожа  кресел  и   полочки   этажерок   были
малахитового цвета, кругом свисали и стояли на полу  растения  с  пышной
зеленью,  и  нельзя  было  сразу  определить   -   настоящие   они   или
искусственные;  здесь  и  там  поблескивали  золотыми   искрами   краны,
крючочки, каркасы мебели,  обрамление  большого  зеркала,  вделанного  в
стену, мягкий свет лился из бра в виде раковин и невидимых  светильников
на потолке,  и  все  это  зелено-синее  великолепие  оживляло  множество
раковин  самых  экзотических  форм  и  расцветок,   лежащих   в   хорошо
продуманном беспорядке. Но больше всего Марианну поразило то что бассейн
упирался в стеклянную стену, за которой  был  небольшой  пруд.  Одна  из
створок этой стены была открыта,  и  из  нее  дуло  утренней  свежестью,
чувствовался запах воды и каких-то цветов.
   Императрица сидела в кресле и  с  явным  удовольствием  наблюдала  за
произведенным эффектом.
   - Раздевайся, поплаваем, - сказала она.
   Чувствуя  на  себе  пристальный  взгляд  хозяйки  этого  великолепия,
Марианна  стала  медленно  раздеваться,  а  та  включила  тихую  музыку,
пододвинула к краю бассейна одну  из  этажерочек,  на  которой  стопками
лежали полотенца. Раздевшись, Марианна вошла в  воду.  Императрица  тоже
быстро скинула с себя одежду и последовала за ней.
   Как две русалки, они резвились, расплескивая вокруг фонтаны  брызг  и
весело хохоча. Наконец, дамы вышли из воды, накинули на  себя  роскошные
купальные халаты, и Императрица повела Марианну в спальню.

***

   Подойдя к кровати, она сбросила на  пол  халат,  улеглась  обнаженная
прямо на шелковое покрывало, подперев голову рукой, и стала в упор молча
смотреть на Марианну. Та тоже  молчала,  стояла  спокойно,  не  отводила
взгляда, как будто ждала дальнейших указаний.
   Наконец, Императрица громко зевнула, встала, прошла в  гардеробную  и
возвратилась уже в ночной  рубашке.  Правда,  рубашкой  это  можно  было
назвать условно, скорее  казалось,  что  тело  молодой  женщины  местами
прикрывали совершенно  прозрачные  кусочки  ткани.  В  руках  она  несла
постельное белье, теплый плед и ночную сорочку.
   - Держи, оденься и иди  спать  в  гостиную.  Утром,  если  проснешься
раньше, не вздумай  меня  будить,  твой  туалет  и  ванная  по  коридору
направо, если приспичит. Когда  проснусь,  позову,  позавтракаем,  потом
шофер отвезет тебя.
   Марианна постелила себе на одном из диванов и провалилась в  сон  без
сновидений в тот же миг, как только коснулась головой подушки.
   Утром,  а  точнее  сказать,  уже  днем,  она  проснулась  от   голоса
Императрицы, звавшей ее. Вошла в спальню и остановилась в дверях.
   - Ну и дрыхнешь же ты. Никак тебя не докричусь,  -  ворчливо  сказала
Императрица. - Залезай сюда, сейчас завтракать будем.
   Она нажала на кнопку  у  кровати,  через  минуту  открылась  дверь  и
заглянула горничная.
   - Завтрак. На двоих,  -  отрывисто  скомандовала  Императрица,  и  та
мгновенно скрылась.
   Марианна села на кровати, поджав под себя  ноги  и  облокотившись  на
подушки, поодаль от хозяйки, благо размеры ложа вполне это позволяли,  и
постаралась незаметно сквозь ресницы рассмотреть женщину, с которой  так
неожиданно ее столкнула жизнь.
   Теперь, при дневном свете, после бурно проведенной ночи, было  видно,
что она, как минимум, лет на десять - пятнадцать старше,  чем  ей  можно
дать на первый взгляд, и что при  наличии  самых  лучших  массажисток  и
косметичек буйная и отнюдь  не  праведная  жизнь  оставила  на  ее  лице
отпечаток. И все-таки она до сих пор была очень красива, это бесспорно.
   Вошла горничная, катя  перед  собой  столик  с  едой,  комната  сразу
наполнилась  ароматом  прекрасного  кофе   и   свежевыпеченного   хлеба.
Горничная  привычным  движением  поставила  поднос  на   кровать   между
женщинами, на него водрузила чашки, кофейник, корзиночку  с  рогаликами,
вазочки с джемом и маслом и быстро вышла. За все время в комнате не было
произнесено ни слова, а лицо горничной  оставалось  бесстрастным  -  как
маска.
   - Налей,  -  скомандовала  Императрица.  Марианна  налила  в  чашечку
дымящийся ароматный кофе и подала.
   - На меня не смотри, ешь. - Руки у Императрицы заметно дрожали, и она
жадно, не отрываясь, стала пить. Поставила пустую чашку  рядом  с  собой
прямо на простыню и взяла сигарету из вычурного ларчика  возле  кровати.
Щелкнула изысканной и явно безумно дорогой зажигалкой, жадно  затянулась
и закрыла глаза.
   Марианна не торопясь налила себе кофе, взяла рогалик,  разрезала  его
пополам, густо намазала маслом и джемом, снова сложила половинки и стала
с аппетитом есть.
   Императрица открыла глаза, некоторое время с любопытством смотрела на
нее, потом  вдруг  неожиданно  хрипло  засмеялась  и  смяла  сигарету  в
пепельнице.
   - Глядя на тебя и сама есть захочешь, сделай мне так же и  налей  еще
кофе. Ты, я смотрю, девочка без комплексов, это  хорошо,  это  я  люблю,
сама такая, потому, может, и живу сейчас вот так. - И она широко  повела
рукой, словно приглашая полюбоваться спальней.
   Полюбоваться действительно было чем. Огромная комната была  выдержана
в перламутровых  тонах,  на  темном  лакированном  полу  лежал  пушистый
розовато-лиловый ковер, роскошно контрастирующий с шелковыми шторами  на
окнах и таким же балдахином над поистине царской постелью. Всюду  стояли
карликовые японские деревья, а одна из стен представляла собой  огромное
- от пола до потолка - зеркало, где отражалась комната и красивый вид за
окном.
   - Нравится? - лениво спросила Императрица. - Три  раза  переделывали,
пока меня все устроило... более или менее. Камин вот только нужен новый,
антикварный. Этот новодел только для торгашек с рынка годится.
   Марианна взглянула на камин,  находившийся  в  ногах  постели:  белый
мрамор,  затейливая  решетка  перед  очагом,  многочисленные  загадочные
предметы... На ее  взгляд,  невероятно  красиво,  лучшего  и  желать  не
приходится. Но может быть, она ничего не понимает в искусстве обставлять
комнаты?
   - Что дома скажешь, где была? - вывел ее  из  оцепенения  хрипловатый
голос новой подруги.
   - Ничего не скажу, - пожала плечами Марианна.  -  Никогда  ничего  не
объясняю. Никому.
   - А как же муж?
   - Бесится, а мне плевать. И на его мать тоже, пусть хоть вся  злостью
изойдет.
   - Ну ты совсем молодец. Могу тебе только позавидовать. За все это,  -
тут она снова повела рукой,  -  платить  надо,  в  том  числе  и  полным
отчетом.
   - Мне платить не надо. Да и не за что. Вся  квартира  -  в  два  раза
меньше этой комнаты, а нас там пятеро. Что же мне, в ножки им  кланяться
за это убожество?
   - Ну и прекрасно. Понравилось у меня?
   - Очень.
   - Ну что ж. Кажется, мы с тобой подружимся. Ты мне подходишь.  Оставь
свой телефон, позвоню, заеду за тобой.
   В машине по дороге  домой  Марианна  сидела  с  закрытыми  глазами  и
вспоминала сине-зеленую ванную комнату, представляя себя в ней хозяйкой.
А рядом - ее единственный любимый  человек.  Когда  машина  остановилась
возле подъезда ее дома и пришлось расстаться с  мечтами  и  окунуться  в
реальность, Марианна чуть  не  застонала  в  голос  от  разочарования  и
неудовлетворенности. Она прошла в  свою  комнату,  не  удостоив  мужа  и
свекровь  даже  взгляда,  плюхнулась  на  диван,   надела   наушники   и
отгородилась любимой музыкой от окружающего мира.
   Императрица позвонила ей через пару дней, подъехала к дому  и,  когда
Марианна села к ней в машину, критически осмотрела ее с ног до головы  и
скомандовала шоферу:
   - К Манежу. Сейчас зайдем к "Армани", приоденем тебя немножко, а то с
тобой в приличном месте и показаться стыдно будет.
   Марианна сначала чуть-чуть обиделась: на ней ,было ее любимое и очень
красивое серо-стальное платье, под цвет глаз, в  котором  она  неизменно
привлекала  к  себе  общее  внимание.  Почему  же  с  ней  будет  стыдно
показаться? Но в следующую секунду  у  нее  уже  сладко  заныло  сердце:
начинается сказка про Золушку, она вступает в другой мир, в мир, где  ее
лучшие наряды годятся только для того, чтобы вытирать ими пыль или  мыть
полы.
   Марианна даже не представляла себе, что продавщицы в  магазине  могут
быть так любезны, а сам  процесс  покупки  -  длиться  несколько  часов,
причем ни капельки не наскучить. Развалившись в удобном глубоком  кресле
перед примерочной и потягивая из высокого  стакана  какой-то  прозрачный
напиток со льдом, Императрица привычно командовала:
   - А теперь поищите что-нибудь посексуальнее, но  не  пошлое.  Что  вы
принесли?  В  этом  только   на   богомолье   ходить!   Я   же   просила
сек-су-аль-ное!
   Это?!! Милая, вы с ума сошли, мы же не в бордель поедем и  на  панель
тем более не пойдем. Если сами не  можете  ничего  предложить,  позовите
старшего. Ну, вот это еще куда ни шло. Мари, примерь!
   Марианна  примеряла   платья,   блузки,   юбки,   какие-то   накидки,
отороченные  мехом.  Ей  все  казалось  великолепным,   но   Императрица
брезгливо морщила нос и не угомонилась, пока не перевернула весь  бутик,
выбрав наконец два  платья:  лиловое  из  тончайшей  кожи  и  облегающее
трикотажное на тонких бретельках с накидкой из черных перьев.
   - Ну вот, - удовлетворенно сказала она, - для первого раза сойдет.
   Сейчас к этому подберут туфли - и вперед.
   Марианна даже представить  себе  не  могла,  сколько  стоит  все  это
великолепие. Она случайно заметила цену на каком-то шарфике, попавшем ей
под руку, и увидела,  что  выражается  она  трехзначным  числом.  У  нее
закружилась голова, и она запретила себе даже думать  о  деньгах.  Таких
сумм никто из ее прежних знакомых никогда в жизни в руках не держал.
   После похода в магазин все понеслось как в предыдущий раз, и снова на
рассвете они оказались в спальне Ирины.
   - Хорошо гульнули, - сказала она, разваливаясь на одном из диванов, -
пить хочется. Там в углу на столике должен стоять термос, налей.
   Марианна подошла к столику, налила в чашку душистого чая из  каких-то
трав и осторожно понесла ее Императрице,  стараясь  не  испачкать  новый
вечерний наряд.
   - А ты сними платье, проще будет, - посоветовала ей Императрица. - Да
и жарко тут, топят как сумасшедшие.
   Марианна сняла платье и осталась в лифчике  и  трусиках.  Императрица
окинула ее критическим взглядом:
   - Одну ошибку мы с тобой сегодня сделали. Забыли купить новое  белье,
то, что на тебе, годится только для субботника. Но это дело  поправимое,
сейчас подберем из моего гардеробчика. Кажется, у  нас  один  размер.  И
фигуры похожие.
   Она легко соскользнула с  дивана  и  скрылась  в  гардеробной.  Через
минуту вынесла оттуда целый ворох белья, причем с большинства вещей  еще
не были сняты этикетки.
   - Сейчас устроим примерку.
   Она подошла сзади к Марианне, расстегнула ей лифчик, а когда он  упал
к их ногам, неожиданно по-мужски обхватила ее груди  руками,  прижавшись
всем телом к ее спине.
   - Подходящий размер, - прошептала она Марианне в самое ухо и легонько
укусила за мочку.
   Марианна закрыла глаза и тяжело задышала,  но  попыток  вырваться  не
делала.
   Внезапно Императрица отпустила ее и  повернулась  к  груде  кружев  и
шелка, валявшейся в одном из кресел.
   - Такая красота нуждается в хорошем обрамлении,  -  усмехнулась  она,
выдернула из кучи  один  из  кружевных  лифчиков,  надела  на  Марианну,
застегнула крючки и повернула девушку лицом к себе.
   - Хороша! - вздохнула она, кладя руки ей на грудь, - но без всего все
равно лучше.
   И она медленно, обеими  руками,  сняла  бретельки  с  плеч  Марианны,
высвободила ее груди из кружевного обрамления, наклонилась  и  принялась
покрывать их поцелуями.
   В Марианне стало подниматься желание, и она положила  руки  на  талию
Императрице. Та, на мгновение отстранившись, быстро сбросила с себя  всю
одежду и снова привлекла к себе  девушку.  Руки  Императрицы  скользнули
вниз по ее телу, зацепив большими  пальцами  резинку  ее  трусиков,  она
вполне профессионально стала стягивать их  вниз.  Потом  крепко  прижала
Марианну к себе, и они повалились на кровать.
   Какое-то время Марианна была почти счастлива. Она вела  ту  жизнь,  о
которой всегда мечтала, - максимум комфорта,  красивых  вещей.  Веселая,
разгульная  жизнь...  Ах,  если  бы  не  надо  было  время  от   времени
возвращаться домой! Но и это поправимо: постоянно вращаясь среди богатых
мужчин, можно будет подцепить на крючок  подходящего,  а  новая  подруга
твердо обещала об этом  позаботиться.  И  за  все  это  минимум  работы:
всего-то навсего ублажать и во всем подыгрывать Императрице.
   А почти счастлива - потому что теперь она  не  могла  быть  вдвоем  с
любимым человеком. Именно вдвоем, ведь виделись они почти  каждый  день,
но  какая  это  была  мука!  Если  раньше  его  отстраненный,   хоть   и
доброжелательный   тон,   поведение    почти    постороннего    человека
компенсировались  их  интимными  встречами,   то   сейчас,   вынужденная
подстраиваться под распорядок жизни своей любовницы  и  покровительницы,
она уже не принадлежала себе, а значит, и ему.
   Как-то,  лежа  рядом  с  Императрицей,  она  представила  себе,   что
роскошный коттедж этот - его дом, в котором он поселил ее, свою  любимую
девочку, и вот сейчас она принесла ему высокий стакан холодного  пива  в
сине-зеленую ванную, а потом со смехом стерла пену с его усов. И ей  уже
стало казаться, что лежит она сейчас на кровати рядом с  ним.  Из  этого
блаженного состояния ее вывел резкий голос Ирины:
   - Чего стонешь? Мужика представила? От точного попадания в ее грезы у
Марианны замерло сердце, она не знала, как отреагирует  на  все  это  ее
подруга, и промолчала, но глаза  открыла.  И  пристально  посмотрела  на
Императрицу, изо всех сил стараясь казаться невозмутимой. - Да не молчи,
- миролюбивым тоном заговорила та, - лучше расскажи  про  него,  страсть
как люблю такие разговоры. Как говорится, если уж у самой нет, так  хоть
послушать, как это у других. Ну давай, давай, рассказывай.
   Доброжелательный тон вполне успокоил Марианну, и к  тому  же  ей  так
хотелось хотя бы поговорить  о  нем,  что  она  рассказала,  может  быть
впервые, практически все о них. Всю непростую и неординарную историю  их
любви.
   Они познакомились несколько лет назад, на одном из входивших тогда  в
моду конкурсов красоты. Александр Николаевич, жмурясь и чуть ли не  урча
от удовольствия, толкался  за  кулисами  конкурса  среди  полуобнаженных
красоток, которые, завидя  карточку  работника  телевидения  у  него  на
груди, старались  принять  самые  соблазнительные  позы  и  строили  ему
глазки...
   И вдруг он застыл  как  вкопанный  или,  скорее,  замер,  как  зверь,
увидевший свою добычу. Несколько в стороне  от  других  стояла  девушка,
высокая, стройная, с изумительной фигурой, очень смуглая, почти мулатка,
с копной черных, в крутых завитках, как у африканок, волос. Уже потом он
узнал, что отец ее был кубинец,  от  него  она  унаследовала  не  только
волосы и цвет кожи, но  и  природную  грацию  дикой  кошки  и  такой  же
темперамент. От матери она взяла огромные  серые  глаза  и  свойственные
только русским женщинам феноменальные терпение и покорность.
   Роман их закрутился стремительно и бурно, как торнадо.  Но  Александр
Николаевич вскоре пресытился и этой тропической красотой, после  ананаса
ему, как всегда, захотелось соленого  огурца,  и  он  начал  подыскивать
очередную жертву. Марианна же,  на  свою  беду,  влюбилась  в  него  без
памяти, ходила по пятам, подстерегала у подъезда, рыдала  и  умоляла,  в
общем, всячески мешала ему жить, а этого он уже простить не мог.
   Этот период их жизни кончился печально  -  прячась  за  кустами,  она
увидела, как он прошел к себе домой под руку с новой пассией, после чего
ворвалась к нему (дверь квартиры ей по глупости открыла старуха соседка)
и, стоя на пороге комнаты,  к  ужасу  его  дамы,  выпила  пузырек  едкой
жидкости, после чего рухнула в беспамятстве.
   Дальше - "скорая", почти полгода больницы. Жизнь ей спасли, но  из-за
полностью сожженной гортани пришлось  вставить  фистулу,  и  теперь  она
ходила или в водолазках с высоким воротником-стойкой, или повязывала  на
шею косыночки, делая это, правда, очень изящно.  Посторонний  человек  и
догадаться-то не мог об истинной причине такого пристрастия, а  так  как
она еще при этом говорить стала очень тихим голосом, почти шепотом,  это
придало ей особый шарм.
   Родных и близких у страстной мулатки не было, и он,  как  человек  не
столько порядочный, сколько Добрый, исправно навещал девочку в больнице,
где о ждал еще один сюрприз: у его дорогой подруги ко всему  прочему  не
все нормально  с  психикой.  Не  то  чтобы  ее  нужно  было  запирать  в
сумасшедший дом, но вести  себя  с  ней  надо  осторожно:  склонность  к
истерии, неадекватность поведения и так далее. Кто  предупрежден  -  тот
вооружен, и наш  донжуан  полностью  подчинил  себе  ее  волю,  научился
управлять