- Ну что? - Павел очень старался быть сдержанным, но  ему  это  плохо
удавалось.
   - Завтра сможешь навестить, но сегодня лучше  оставить  ее  в  покое,
чтобы не было сильной эмоциональной нагрузки. Ты с врачом говорил?
   - Говорил.  Здесь  полный  порядок.  Аркашка  надежный  товарищ,  как
обещал, так и будет, - карту на нее не завели, она считается просто  его
больной, его знакомой. Соответственно, на учет ее не  поставят  и  через
пару дней я смогу ее забрать. Деньги для сестер я ему отдал. А как с ним
расплачиваться -.даже не  знаю.  Не  деньги  же  ему  совать.  Просто  в
ресторан отвезти - это вроде само собой разумеется, но этого мало,  надо
подумать, может, я ему тоже могу чем-нибудь помочь. Кстати, у него очень
больна мама, может, ему нужны какие-нибудь лекарства, которые нигде днем
с огнем не найдешь, кроме как в твоем заведении?
   Что ты думаешь?
   - Это можно будет сделать, только узнай какие.
   - Ну так, может, все-таки расскажешь, о чем вы говорили?
   К удивлению Елены, в голосе  Павла  ей  послышался  плохо  скрываемый
страх.
   "Как же он ее любит!  И  какого  мужика  я  по  собственной  глупости
упустила", - подумала она, правда без всякой зависти. И  стала  подробно
пересказывать все, в чем ей исповедалась Милочка.
   - И ты был прав, когда говорил, что она уникальное  создание.  Ей  бы
родиться на век раньше, в наше время она как-то  плохо  вписывается.  Но
тебя она  любит,  поэтому  и  видеть  не  хочет.  Боится  тебе  в  глаза
посмотреть. И знаешь, кое в чем ты тоже виноват. Если уж ты  влюбился  в
такое неземное создание, то надо соответствовать, читай побольше,  кроме
пользы, для тебя от этого ничего не будет.
   Павел выслушал рассказ Елены молча, только желваки перекатывались  по
его лицу.
   - Значит, телефон этого негодяя у нее есть, фамилии она не  знает,  а
зовут его Алик. Тогда сделаем так. Я сейчас завезу  тебя  домой,  а  сам
поеду к ней за ее записной книжкой. Действовать надо быстро, пока  он  и
вправду не опубликовал это все.
   Елена опять удивилась, как мгновенно  Павел  ухватил  самую  суть.  И
подумала - в который раз! - что ее нынешнему мужу,  обожаемому  Санечке,
было бы неплохо хоть в чем-то походить  на  Павла.  Но  теперь  она  уже
испугалась этой мысли и усилием воли отогнала ее. Что было, то  было,  и
слава Богу, что теперь они смогут просто  дружить,  а  у  Максима  будет
настоящий отец. Придется рассказать ему  правду,  ничего,  он  взрослый,
совсем уже мужчина, поймет. Он ведь всегда ее так хорошо понимал  и  так
переживал за нее...
   Через три дня Павел, как и обещал, привез Милочку домой. Она была еще
слаба и бледна, голова кружилась и немного болела. Со страхом  заглянула
в ванную, но там было, как всегда, стерильно чисто и ничто не напоминало
о происшедшем. Холодильник был забит продуктами, обед стоял на плите.
   - Мне сейчас обязательно надо уехать, хотя, честно говоря,  очень  не
хочется оставлять тебя одну. Дай слово, что не будешь совершать  никаких
подвигов, а пообедаешь и ляжешь в  постель.  Поспи  -  это  будет  лучше
всего.
   Можешь почитать, только  что-нибудь  легкое.  Вот  смотри,  Натальину
книжку сегодня купил, можешь ей  позвонить,  сказать,  что  поступила  в
продажу, а то она по неделям из дома не выходит, наверно,  и  не  знает.
Кстати, очень милый детективчик, это тебя развлечет....
   Сказал и сам испугался. Ведь и у нее должна была бы выйти книга... Но
с Милочкой было все в порядке, и он облегченно перевел дух.
   - Телевизор можешь посмотреть. У нас все будет  хорошо.  Правда,  все
наладится, честное слово.
   Павел нежно поцеловал ее и ушел.
   Побродив немного по комнате. Милочка пошла разогревать обед. На  душе
было легко и спокойно. Пообедав, она поняла, что очень устала, и  решила
последовать совету Павла и лечь поспать.
   "Как хорошо, что тем утром успела застелить  постель  свежим  бельем,
сейчас мне это было бы просто не под силу".
   Она откинула одеяло и с удовольствием  улеглась  -  да,  это  вам  не
больничная койка! Заворочалась, устраиваясь поудобней. Что-то ей мешало,
врезалось в бок.
   - Вот  принцесса  на  горошине,  право!  -  усмехнулась  она.  -  Уже
маленькая складочка бока намяла.
   Она провела рукой по простыне, пытаясь разгладить складочку,  но  это
была не  складка,  там  явно  что-то  лежало.  Милочка  приподняла  край
простыни, с удивлением увидела довольно крупную цепочку,  совершенно  ей
незнакомую, которая уходила в щель между кроватью и стеной. Сначала  она
просто недоуменно ее рассматривала, потом осторожно потянула, и из  щели
выполз конец,  на  котором  висел  плоский  зеленый  камешек  в  простой
серебряной оправе.
   "Что это? Откуда? Как это могло попасть в мою кровать?"
   И тут перед глазами всплыла картина той злосчастной ночи, когда  Алик
надел на нее этот подарок, видимо,  плохо  застегнул  цепочку,  и  кулон
завалился за кровать, а утром, меняя  белье,  она  не  заметила  лежащую
поперек цепочку.
   Первым порывом было сразу выбросить эту вещь, но, поднеся  поближе  к
глазам, чтобы рассмотреть его, Милочка увидела необыкновенную картину  в
этом камне: темно-зеленый лес склонился над светло-зеленой водой,  косой
черный парус скользит по ней, вдруг ей почудилось, что она слышит  тихий
плеск волны и кто-то  тихим  голосом  поет  в  лодке.  Камень  буквально
заворожил ее.
   "Не могу я выбросить такую красоту, не знаю, откуда у  этого  подонка
такая вещь, но она просто волшебная. Наверно, тоже украл у  какой-нибудь
несчастной. Но и носить его тоже не смогу. И что же с ним теперь делать,
спрашивается? Знаю что, придумала!"
   Она взяла сумку, с  которой  всегда  ходила,  из  потайного  кармашка
вынула  старенький  кошелечек.  Там  лежала  маленькая  дешевая   иконка
Серафима Саровского и медный нательный крестик.
   Эти вещи принадлежали ее матери, она всю  жизнь  скрывала,  что  была
верующая. Милочка нашла этот кошелек только после ее смерти и с тех  пор
всегда носила его с собой. Теперь она  аккуратно  завернула  в  салфетку
найденный кулон и положила туда же.
   "Пусть этот необыкновенный голос с  лодочки  бережет  меня  от  таких
ошибок, какие я сделала", - подумала она и, вполне успокоенная, улеглась
и вскоре заснула.
   Впервые за эти несколько безумных суток она спала как ребенок  -  без
тяжелых сновидений и слез.

Глава 17

"КОЛЕЧКО НА ПАМЯТЬ, КОЛЕЧКО..."

Наташа

   Грибов в осеннем лесу было уже не много,  но  грибники  пока  еще  не
перевелись. Впрочем, есть фанаты этого  дела,  готовые  искать  заветные
трофеи чуть ли не до  декабря.  Вот  и  неприметный  пожилой  человек  в
высоких резиновых сапогах и куртке неопределенного цвета, с  непременной
сучковатой палкой в руках брел ранним - хотя и не  слишком  -  утром  по
давно облюбованному им лесочку, пристально всматриваясь себе под ноги.
   То, что он внезапно увидел в двух шагах от  себя,  мало  походило  на
грибы.
   Больше всего это  походило  на...  Абсолютно  в  принципе  неверующий
человек, непроизвольно осенил себя крестным знамением и уж потом подошел
ближе, чтобы убедиться. А  когда  убедился,  потрусил  к  дороге,  чтобы
добраться до ближайшего населенного пункта и известить власти о находке.
   В милиции мало обрадовались тому, что в лесу, в  семи  километрах  от
города Боровска, обнаружен труп молодой женщины с  проникающим  ранением
правого виска. На всякий случай подняли заявления о розыске пропавших  и
страшно удивились тому, что женщина с такими приметами в  нем  числится.
Удивление, впрочем, было приятным,  потому  что  никаких  документов  на
трупе не имелось и опознание его представлялось сомнительным.  А  так  -
вся информация, просто мечта оперативника.
   Пожилой же грибник, расписавшись, где надо, и оставив свои паспортные
данные, вышел из отделения, прошел пару километров по дороге  в  сторону
Москвы и сел там в совершенно неприметную машину - одну из тех списанных
"Волг",  которые  табунами  бегают  по  дорогам   России   в   последнее
десятилетие. Сел, достал мобильный телефон и коротко доложил:
   - Обнаружили. Опознали.
   Абонент грибника, по-видимому, остался  доволен  сообщением:  пожилой
человек удовлетворенно улыбнулся, сказал: "Слушаюсь", убрал телефон и не
спеша поехал в сторону Москвы.
   По странному совпадению тем же утром возле пруда Царицыно  обнаружили
тело  еще  одной  женщины,  лет  тридцати  -  тридцати  пяти,  тоже  без
документов, но в розыске не числящейся. Его отвезли в ближайший  морг  и
положили среди полуторадесятка таких же неопознанных бедолаг,  собранных
за эту ночь в одном только спальном районе мегаполиса.
   Если бы первую и вторую женщину положили рядом, то сразу же бросилась
бы в глаза одна странность: на первой были серьги,  недорогие,  но  явно
нестандартные, а на второй брошь, сделанная из того  же  камня  и  рукой
того же мастера. Но поскольку обеих женщин разделяло  не  менее  двухсот
километров, то сравнивать, понятно, никто ничего не стал.
   В то утро мне предстояло  переделать  массу  дел:  купить  свою  долю
продуктов для намечавшегося у  Елены  девичника  в  честь  выздоровления
Милочки и торжественного принятия ее в нашу компанию, а также что-нибудь
в собственный дом, потому что последние дни выдались напряженными, я  по
двенадцать часов сидела у  компьютера  и  все-таки  исхитрилась  сделать
работу в назначенный срок.
   Зато есть в доме было, прямо скажем, нечего, поскольку Андрей носился
по своим  хлопотным  сыщицким  Делам  и  ничем  помочь  мне  не  мог,  а
вернувшись домой, падал на тахту и засыпал как убитый, о еде Даже  и  не
заикаясь.  Что  лишний  раз  подтверждает   справедливость   французской
поговорки: "Кто спит, тот обедает".
   Первым же делом нужно было отвезти рукопись в издательство, чем  я  и
занялась спозаранку. Потом вернулась в родной спальный район и  накупила
на рынке столько всякой всячины, что с трудом дотащила  сумки  до  дома.
Утешала я себя при этом тем, что за мной обещала заехать  Галка,  что-то
делавшая в моем районе в сфере своей архитектуры,  так  что  к  Елене  я
поеду с комфортом, на машине, как белая женщина.
   Зайдя в подъезд, я, как всегда,  попыталась  решить  несколько  задач
одновременно: снять перчатки, нажать на кнопку лифта и достать ключи  от
квартиры. Когда мне удалось избавиться от перчаток и запустить подъемный
механизм, выяснилось, что обе тяжеленные  сумки  с  продуктами  намертво
врезались мне в ладони и посему нет никакой возможности открыть  боковой
карман той сумки, которая висела у  меня  через  плечо,  чтобы  вытащить
ключи. В результате я взмокла, как мышь под метлой, и, пока добралась до
родного седьмого этажа, была на грани нервного срыва.
   Дверь лифта наконец открылась, я вывалилась на  лестничную  площадку,
да так и застыла с открытым ртом в состоянии  полного  ступора.  У  моей
двери стоял Масик собственной персоной. Одной рукой он ожесточенно давил
на кнопку звонка, а другой - дубасил в эту  же  самую  дверь.  Стальную,
между прочим.
   Обернувшись на шум  лифта,  Масик  продемонстрировал  мне  искаженное
бешенством лицо, что явно не предвещало ничего хорошего. Таким я его еще
никогда не видела - скорее он страдал некоторой ограниченностью  мимики,
- и в моей  непутевой  голове  молнией  пронеслись  все  предостережения
Андрея.
   - Что это значит? - раздался даже не крик,  а  какое-то  полурычание,
полушипение. - Как ты могла уйти, если я должен был прийти  к  тебе?  Ты
должна была готовиться к моему приходу...
   - Что? - только и смогла я спросить. Слов, как  таковых,  у  меня  не
было.
   Остались одни буквы, из которых я выбрала наиболее приличные.
   - Ну краситься там, одеваться... Готовиться! Тут  Масик  взглянул  на
сумки, которые я так и держала в онемевших руках, и взгляд его несколько
смягчился,  а  лицо  обрело  прежнее   неподвижно-надменное   выражение,
которого я не боялась.
   - А, я все понял! - объявил он. - После ЗАГСа нужно  будет  отметить.
Это ты правильно решила. Что купила? Шампанское взяла?
   Я наконец обрела полноценный дар речи:
   - Какое, черт побери, шампанское? Какой ЗАГС? Ты что,  совсем  с  ума
сошел? Почему ты сваливаешься мне как снег на голову да еще  устраиваешь
какой-то детский крик на лужайке? Приперся сюда  без  звонка  -  терпеть
этого не могу! - да еще дверь ломаешь...
   - То есть как это не звонил? - снова побагровел Масик.  -  Я  тебе  с
утра оставляю на автоответчик сообщения, что мы сегодня идем в ЗАГС...
   - Зачем? - тупо спросила я.
   Ответ меня мало интересовал: мне стало вдруг по-настоящему страшно.
   Глаза моего экстравагантного поклонника  стали  просто  безумными:  в
таком  состоянии  я  его  никогда  еще  не  видела.  Я  стала  судорожно
вспоминать все,  что  когда-либо  залетало  в  мою  голову  относительно
правильного  поведения  с  психически  неадекватными  особями  в  момент
возбуждения,  но  сообразила  только,  что  надо  говорить   как   можно
спокойнее, даже где-то равнодушно. Чтобы не провоцировать,  стало  быть,
на дальнейшие эксцессы.
   - Я не прослушивала еще автоответчик: очень рано  ушла  из  дому.  Не
ждала никаких звонков, вот и ушла...
   От монотонности моего голоса в сон  стало  тянуть  даже  меня  самое.
Масик вроде бы слушал  меня  почти  внимательно,  и  цвет  лица  у  него
постепенно приходил в норму.
   - Мы ведь с тобой поссорились, верно? Ты мне сказал, что у тебя  есть
девушка Анна, в которую ты влюбился. Больше с тех пор ты мне не  звонил.
Почему теперь ЗАГС?
   Последняя  фраза  была  совершенно  лишней,  в  чем  я  не  замедлила
убедиться:
   - Анна замужем. Все или замужем, или женаты. Один я не замужем  и  не
женат. Мы с тобой поженимся. У нее есть муж, у тебя  есть  муж,  у  меня
будет жена. Мы все сравняемся. Я за тобой уже  давно  ухаживаю,  мама  о
тебе знает и одобряет мой выбор. Ты же все равно  моя  невеста.  А  наша
ссора  в  парке  -  это  ерунда.  Мне  мама  все  объяснила.  Ты  просто
приревновала меня к Анне. А раз ревнуешь, значит -  любишь.  Теперь  нам
надо пожениться. Я даже кольцо приготовил.
   Он порылся в кармане и, к  моему  неописуемому  ужасу,  протянул  мне
какое-то кольцо. Слава Богу, не обручальное... то есть ничего хорошего и
в  этом,  конечно,  не  было.  Я  заметила  большой  зеленый  камень   в
серебряном, что ли, ободке.  Пока  я  судорожно  пыталась  найти  нужные
слова, Масик сделал шаг вперед и попытался схватить меня за руку. Тут  я
очнулась от шокового состояния, стукнула своего новообретенного "жениха"
по руке так, что кольцо покатилось по лестничной площадке, и разразилась
темпераментным монологом, начисто забыв, что нужно говорить  медленно  и
спокойно. Если честно, я почти орала:
   - Не трогай меня! Ты меня достал! Ты сумасшедший, никуда я с тобой не
пойду! И вообще я замужем, тысячу первый раз тебе  говорю,  что  у  меня
есть муж, я его люблю! Не хочу тебя  больше  видеть,  отстань  от  меня,
сделай так, чтобы я тебя долго искала и не нашла! Не думала я тебя ни  к
кому ревновать, хоть к Анне, хоть к Ханне, хоть к Марье Иванне!  Мне  по
барабану, наконец, с кем  ты  встречаешься  и  что  ты  вообще  делаешь!
Убирайся и никогда больше не приходи!
   - Анна! Она меня любит, а не мужа! А он ее где-то прячет. Но я  найду
ее и убью! Ты еще увидишь! Ты еще пожалеешь! - Масик,  в  свою  очередь,
разорался так, что даже начал слюной брызгать.  -  Мы  все  равно  будем
вместе! Анна! Я убью твоего мужа! И мы опять будем вместе!
   Кому он это кричал? По-моему, он уже принимал меня за другую - за эту
самую красотку Анну. А может быть, за кого-то еще.
   Вдруг  Масик  сорвался  с  места  и,  продолжая  что-то  выкрикивать,
помчался вниз по лестнице. Я обессиленно привалилась к стене и, не  веря
собственным ушам, слушала удаляющиеся прыжки  и  крики,  а  потом  внизу
гулко бухнула входная дверь. И наступила тишина.
   Удивительное дело! Ни одна дверь в подъезде не  открылась,  никто  не
поинтересовался, что за странные, дикие звуки несутся с седьмого  этажа.
На редкость нелюбопытный народ пошел, право.
   Очнувшись, я  поторопилась  скрыться  за  спасительной  дверью  своей
квартиры - мой дом, как ни крути, действительно моя  крепость,  -  чтобы
уже оттуда в случае чего вызвать милицию. Пока отпирала дверь, под  ногу
мне попало что-то твердое. Кольцо! Я подняла его,  машинально  сунула  в
карман (не валяться же ювелирным изделиям  на  лестничной  площадке!)  и
укрылась в спасительной тишине и одиночестве своих апартаментов.  Только
заперев за собой дверь, я обнаружила, что обе  сумки  у  меня  висят  на
одной руке, причем их ручки чуть ли не  вросли  в  мою  многострадальную
ладонь.  Как  я  при  этом  исхитрилась  что-то  делать  руками  -   уму
непостижимо.  Действительно,  возможности  человеческого   организма   в
экстремальных ситуациях изучены еще далеко не до конца.
   Отдышавшись и восстановив кровообращение в кистях  рук,  я  прошла  в
кухню к окну и стала рассматривать злополучное кольцо.  К  счастью,  его
скорее  можно  было  бы  отнести   к   разряду   бижутерии,   нежели   к
драгоценностям: такие перстни, получше или похуже, десятками продают  на
московских художественных  ярмарках  или  вернисажах.  Красивый  большой
зеленый камень, без граней, с каким-то тонким рисунком. И что мне теперь
делать с этой ювелиркой?
   Лучше всего, конечно, просто вернуть... Черт дело в том,  что  это  -
далеко не просто. Встречаться с ним еще раз - такого потрясения я больше
не выдержу. Позвонить его маме? Не  факт,  что  и  она  оценит  ситуацию
адекватно.
   Ладно, подожду, может, успокоится мой неизбывный...
   Тут мне померещился какой-то шум  на  лестничной  площадке,  и  я  на
цыпочках прокралась к двери. Заглянула в глазок - никого. Нервы,  нервы.
Но вообще-то после таких сюрпризов  нервы  могут  не  выдержать  даже  у
суперхладнокровного удава. Ладно. Оставлю кольцо  пока  у  себя,  покажу
Андрею,  посоветуюсь.  Может  быть,  он  его  и  вернет?  А  что,  мысль
интересная.
   Но еще интереснее ничего не рассказывать, а просто надеть это  кольцо
на сегодняшний вечер - заметит Андрей или нет? Порой у меня складывалось
впечатление, что ему  было  совершенно  все  равно,  во  что  одета  его
подруга,  удосужилась  ли  она  подкраситься  и  сделать  прическу   или
несколько дней сидит дома  немытая  и  нечесаная,  заканчивая  очередной
перевод. Ну, умытая, конечно, и причесанная, но так,  для  порядка.  Вот
Павел, кстати, сразу замечает, если на  его  Милочке  появляется  что-то
новое или меняется цвет лица. Любит... А Андрей?
   Решено! Проверю сегодня же, кто я ему: любимая женщина или портянка.
   Надену черную водолазку и зеленую  юбку.  Прекрасный  фон  для  этого
кольца. Галка обязательно  заметит  и  одобрит.  Кстати,  пора  начинать
собираться, иначе моя пунктуальная подруга с меня шкуру сдерет - и будет
права.
   Я лихорадочно стала собираться: перекладывать  те  продукты,  которые
предназначались  для  дома,  из  сумок  в  холодильник,  а  остальные  -
складывать покомпактнее,  наводить  на  себя  марафет  и  писать  Андрею
записку о том, где я буду находиться в ближайшие несколько часов,  чтобы
он меня не потерял. Он стал такой рассеянный, что  иногда  даже  меня  в
этом деле обставлял. Впрочем, понять  было  можно:  убийство  тети  Тани
оставалось нераскрытым, у Павла - трагедия на личном фронте.
   Когда до приезда Галки оставались считанные минуты, оба друга явились
как снег на голову и объявили, что намерены весь вечер просидеть  тут  и
поработать головой, а не ногами.  А  поскольку,  кроме  головы,  им  еще
требовался телефон, то они очень резонно рассудили, что  нечего  звонить
по бешено  дорогому  мобильнику,  а  следует  воспользоваться  пока  еще
практически бесплатным домашним телефоном.
   - Да и есть очень хочется, Наташенька, - довершил объяснения Андрей.
   У меня буквально опустились руки.
   - Мальчики, сейчас за мной приедет Галка. Мы  же