,  открыто
предлагающих свой товар, грабителей  и  карманников,  теснящих  намеченные
жертвы  и  пытающихся  вовлечь  туристов  в  разговоры.  Сидя  в   темноте
патрульной машины и оглядывая улицы, ярко освещенные неоновым светом,  они
лицезрели все отбросы Нью-Йорка, сползающие каждый в свой ад.
     Оба полицейских были начеку, опасаясь, что какой-нибудь маньяк  сунет
в окно машины ствол пистолета и  откроет  пальбу.  Они  видели,  как  двое
карманников-наркоманов   набросились   на   хорошо   одетого    господина,
пытавшегося отвязаться от них, но четыре руки цепко держали его.  Водитель
патрульной машины нажал на газ и подъехал к ним. Воришки тут же  отпустили
свою жертву, и тот улыбнулся с облегчением.
     В этот момент дома по обе стороны улицы обрушились и  похоронили  под
собой 42-ю улицу от Девятой до Седьмой авеню.
     Все неоновые светильники Великого Белого  Пути,  сказочного  Бродвея,
погасли. Темнота озарялась только огнями пожаров  -  горели  дома,  горели
люди. Пылающие автомобили, подобно  факелам,  бесцельно  неслись  в  ночи.
Отчаянно звонили колокола, гудели сирены пожарных  машин,  скорой  помощи,
полицейских автомобилей, мчащихся в разрушенное сердце Нью-Йорка.
     Когда ядерная бомба,  заложенная  Грессе  и  Тибботом,  взорвалась  в
здании Управления портом на углу Девятой авеню и 42-й  улицы,  погибло  не
менее десяти тысяч человек и тысяч двадцать получили ранения.
     Сначала произошел страшный взрыв, затем завыл ветер, а потом раздался
скрежет цемента и стали, раздираемых на части. Взрыв произвел разрушения с
математической точностью. Вся местность от Седьмой авеню до реки Гудзон  и
от 42-й улицы до 45-й оказалась полностью уничтоженной. За пределами этого
района разрушения были сравнительно небольшие. Радиация  была  смертельной
только в районе взрыва, и самые дорогие  земельные  участки  здесь  теперь
ничего не стоили.
     Более    семидесяти    процентов    убитых    были    неграми     или
латиноамериканцами, остальные - белые и иностранные туристы. На Девятой  и
Десятой авеню, где ютились бездомные, и в здании  Управления  портом,  где
спало множество бродяг, трупы обуглились до размеров маленького полена.
     За пределами района полного разрушения по всему  Манхэттену  вылетели
стекла в домах, машины оказались  раздавлены  под  упавшими  обломками.  А
через  час  после  взрыва  мосты  в  Манхэттене  были   забиты   машинами,
направлявшимися из города в Нью-Джерси и на Лонг-Айленд.




                             КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ


                                    14

     Центр связи Белого  дома  получил  сообщение  о  взрыве  в  Нью-Йорке
атомной бомбы  ровно  в  шесть  минут  первого  ночи,  и  дежурный  офицер
немедленно доложил об этом президенту.
     Фрэнсис Кеннеди обратился к Кристиану Кли:
     - Отдай приказ изолировать конгресс, отключи средства  их  связи.  Вы
все поедете со мной  на  Капитолийский  холм.  Юджин,  отдай  распоряжение
Центру связи передать сообщение о введении в стране военного положения.
     Через двадцать минут он появился перед  собравшимися  вместе  палатой
представителей  и  сенатом,  которые  только  что  проголосовали  за   его
импичмент. Они уже знали о ядерном  взрыве  в  Нью-Йорке  и  находились  в
состоянии шока.
     Президент Кеннеди поднялся на трибуну, чтобы обратиться к  конгрессу.
Его сопровождали вице-президент Элен Дю Пре, Оддблад Грей и Кристиан  Кли.
Юджин Дэйзи остался  в  Белом  доме  справляться  с  огромным  количеством
нахлынувших дел.
     Кеннеди выглядел чрезвычайно серьезным. Сейчас не оставалось  времени
ни для чего иного, кроме прямого разговора. Он обратился к ним  без  злобы
или угроз.
     - Я пришел к вам, - начал он, - зная, что какие бы  противоречия  нас
не  разделяли,  нас  объединяет  преданность  нашей  стране.  В  Нью-Йорке
произошел  ядерный  взрыв,  унесший  тысячи  жизней.  Двое   подозреваемых
арестованы и находятся в заключении. Они указывают на то, что в этом  деле
замешан террорист Ябрил. Мы вынуждены прийти к заключению, что  существует
колоссальный  заговор  против  Соединенных  Штатов,  представляющий  самую
большую опасность, с какой когда-либо сталкивалась наша страна. Я  объявил
о введении военного положения. Это решение противоречит вашему голосованию
о моем смещении. Позвольте мне сказать, что ваш священный  законодательный
орган находится в полной безопасности от любого  нападения.  Вас  защищают
шесть подразделений Службы  безопасности  и  армейский  полк  специального
назначения, который только что занял позиции.
     При этом известии об их фактическом аресте  сенаторы  и  конгрессмены
нервно заерзали в своих креслах. Послышалось ворчание и ропот,  а  Кеннеди
продолжал:
     - Сейчас  не  время  для  конфликта  между  президентской  властью  и
конгрессом, сейчас нам необходимо объединиться против  врага.  В  связи  с
этим я прошу вас аннулировать ваше  голосование  об  отстранении  меня  от
должности.
     Фрэнсис Кеннеди замолчал и улыбнулся им. Эти люди, во  всяком  случае
большинство их них, на протяжении трех лет бывшие  его  злейшими  врагами,
сейчас оказались в его власти.
     - Я знаю, - сказал он, - что вы все голосовали, исходя из соображений
вашей совести и трезвого суждения.  Я  свое  решение  принимал  с  тех  же
позиций. Вне зависимости от итогов голосования я должен сообщить вам,  что
в стране вводится военное положение и я буду оставаться президентом до тех
пор, пока новый  кризис  не  будет  разрешен.  Но  я  прошу  вас  избегать
конфронтации до окончания кризиса.
     Первым после Кеннеди взял  слово  сенатор  Ламбертино.  Он  предложил
аннулировать предыдущее голосование и объявить, что обе  палаты  конгресса
полностью  поддерживают  президента  Соединенных  Штатов  Фрэнсиса  Ксавье
Кеннеди.
     Конгрессмен Джинц поддержал это предложение, он заявил,  что  события
подтвердили правоту Кеннеди и выразил уверенность в том, что  президент  и
конгресс будут идти впредь рука об руку,  чтобы  защитить  Америку  от  ее
врагов. Он поручился в том своим словом и  скрепил  его  своим  знаменитым
рукопожатием, которого Кеннеди не удалось избежать.
     Состоялось голосование, и предыдущее решение об импичменте президента
было аннулировано  единогласно.  Затем  они  еще  раз  проголосовали,  что
конгресс  полностью  доверяет  Фрэнсису  Кеннеди  и   будет   непоколебимо
следовать той политике, которую президент изберет для выхода из кризиса.


     В четверг,  в  полдень,  президент  Кеннеди  обратился  к  народу  по
телевидению.
     В этот же день рано утром Кристиан Кли распорядился,  чтобы  Лоуренса
Салентайна доставили в его  кабинет,  и  говорил  с  ним  как  генеральный
прокурор в условиях военного положения.
     - Я не хочу, чтобы вы подсовывали мне здесь  какое-нибудь  дерьмо,  -
заявил Кли. - Я намерен  ясно  дать  понять  вам  и  другим  телевизионным
шишкам, что вы должны делать в ближайшие двадцать четыре часа. Ради вашего
же блага вы должны выслушать меня очень внимательно.
     - В обстановке этого кризиса все поддерживают  президента,  -  сказал
Салентайн.
     - Запомните, никакого дерьма, - повторил Кли. - Вот вам программа. Ее
разработал Дэйзи, но я подумал, что будет лучше, если я,  как  генеральный
прокурор,  представлю  ее  вам.  На  тот  случай,  если  у  вас  возникнут
какие-либо юридические вопросы.
     - Нет, господин генеральный прокурор, - тихо ответил Салентайн,  -  я
не думаю, что сейчас могут возникнуть какие-либо юридические вопросы.
     Кристиан Кли хорошо знал людей, подобных Салентайну. Он  прослушал  с
помощью компьютерной подслушивающей системы  множество  разговоров  членов
Сократова клуба. Салентайн угрожает, но  не  впрямую.  Ладно,  сукин  сын,
подумал Кли, ты думаешь позднее отплатить мне, что ж, я подожду.
     В результате,  когда  в  полдень  президент  Кеннеди  появился  перед
телевизионными камерами, народ  уже  ждал  его,  так  как  каждые  полчаса
дикторы телевидения по всем каналам объявляли о предстоящем выступлении.
     Народ Соединенных Штатов никогда не забудет этой речи, как никогда не
забудет обаяние президента, бледность его лица, синеву  глаз,  решительный
голос, которым он аудитории в  триста  миллионов  человек,  потрясенных  и
перепуганных  событиями  последних   четырех   дней,   внушил   абсолютную
уверенность.
     Фрэнсис  Кеннеди  заверил  их,  что  кризис  преодолен.  Он   вкратце
перечислил события этой пасхальной недели: убийство Папы Римского,  захват
Ябрилом самолета, убийство Терезы Кеннеди, требования Ябрила  и,  наконец,
взрыв атомной бомбы в Нью-Йорке.
     Он объявил, что  все  эти  преступления  совершены  для  того,  чтобы
подорвать авторитет и престиж Соединенных Штатов.  Он  рассказал  о  своем
ультиматуме султану Шерабена и об угрозе разрушить султанат Шерабен,  если
ультиматум будет отклонен. И о том, что Дак уже лежит в руинах.
     Неожиданно телекамеры оставили Кеннеди, сидящего в Овальной  комнате,
и зрители увидели идущие на посадку самолеты. На  одном  самолете  имелись
траурные знаки и, когда он приземлился, его  окружил  почетный  караул  из
морских  пехотинцев.  Из  нижнего  отсека  самолета  вынесли  гроб.  Голос
телерепортера спокойно объявил: "Тело Терезы Кеннеди вернулось, чтобы быть
похороненным в Соединенных Штатах".
     Телекамеры  показали  приземление  еще  двух  самолетов.  Из   одного
выходили освобожденные заложники. Репортер сообщил, что все заложники,  за
исключением Терезы Кеннеди, прибыли в Соединенные Штаты без всякого ущерба
для  себя.  И,  к  удивлению  телевизионной  аудитории,  камеры   поспешно
обратились к третьему самолету.
     Первым из него вышел Артур Викс, за  ним  Берт  Оудик.  Потом  камеры
сфокусировались на человеке, руки которого были скованы за спиной. Он  шел
с трудом, так как ноги были опутаны  цепями,  и  в  окружении  охранников,
между которыми  просунулась  телекамера,  чтобы  показать  лицо  пленника.
Комментатор пояснил аудитории, что это главарь террористов, убийца  Терезы
Кеннеди, которого будет судить суд Соединенных Штатов.
     Потом на экранах появилось крупное изображение  Ромео,  и  прозвучало
сообщение, что это убийца Папы Римского, и он находится в тюрьме в США.
     Вслед  за  тем  телекамеры  показали  фотографии  Грессе  и  Тиббота,
рассказали кто они такие, сообщили об их аресте по подозрению в  установке
атомной бомбы в Нью-Йорке, и о том,  что  есть  основания  предполагать  о
существовании связи между этими двумя молодыми людьми и Ябрилом.
     Затем камеры погасли, и на экране перед  народом  Соединенных  Штатов
вновь появился президент Кеннеди.
     - Я еще раз повторяю, - медленно произнес он, -  что  кризис  остался
позади. Все люди, совершившие эти преступления,  арестованы.  Теперь  наша
задача судить и наказать преступников. Уже  решено,  что  террорист  Ромео
будет передан Италии,  где  он  предстанет  перед  судом  по  обвинению  в
убийстве  Папы.  Но  остальных  будет  судить  суд   Соединенных   Штатов.
Расследование, проведенное нашими разведывательными органами,  установило,
что этот заговор не  представляет  более  опасности.  В  связи  с  этим  я
объявляю об отмене военного положения.
     Все шло так, как спланировали Дэйзи, Кли и Мэтью Глэдис.  Преступники
были показаны людьми,  потерпевшими  поражение  и  теперь  бессильными,  а
Кеннеди выглядел  триумфатором  и  человеком,  вызывающим  сочувствие.  На
экране  еще  раз  показали  гроб  Терезы  Кеннеди,   который   увозили   в
сопровождении  почетного  караула.   В   последнем   кадре,   как   символ
безопасности Соединенных Штатов, возник звездно-полосатый флаг  над  Белым
домом.
     Предполагалось,  что  на  этом  передача  закончится,   поэтому   все
удивились, когда вновь увидели на экранах Кеннеди.
     - В заключение, - произнес он, - я должен сказать  вам,  что  хотя  с
внешними опасностями  мы  справились,  есть  опасность  внутренняя.  Вчера
вечером  конгресс  нарушил  конституцию  и  проголосовал  за   то,   чтобы
подвергнуть меня, как президента Соединенных  Штатов,  импичменту  за  мой
ультиматум Шерабену. Когда  в  Нью-Йорке  взорвалась  атомная  бомба,  они
вынуждены были аннулировать свое  голосование.  У  меня  нет  возможностей
справиться с конгрессом, но народное голосование может сделать это...
     Кеннеди сделал паузу, веки  его  плотно  сомкнулись,  и  он  выглядел
безглазым, как статуя. Когда он вновь открыл глаза, их синева затуманилась
слезами. Заканчивая речь, дрогнувшим голосом, он пожелал своим  слушателям
спокойной ночи, так, как пожелал бы этого уставшим детям.
     - Доверьтесь мне, - сказал он. - Опасность миновала. Завтра мы решим,
что сделать, чтобы наша страна никогда больше не страдала от таких  травм.
Да благословит вас Бог. Спокойной ночи.
     Для конгресса и членов Сократова клуба эта речь прозвучала совершенно
однозначно. Президент Соединенных Штатов объявлял им войну.



                                    15

     Президент  Кеннеди,  обеспечив  себе  власть  и   разгромив   врагов,
размышлял о своем предназначении. Надо было сделать последний шаг, принять
последнее решение. Он потерял жену  и  дочь,  его  личная  жизнь  утратила
всякий смысл. Ему осталась только жизнь, неразрывно  связанная  с  народом
Америки. Как далеко он намерен идти в осуществлении своих намерений?
     Он объявил, что будет добиваться в ноябре переизбрания и  организовал
предвыборную  кампанию.  Оддблад  Грей  получил   задание   нейтрализовать
преподобного Фоксуорта, Кристиану Кли Кеннеди  приказал  оказать  правовое
давление на большой бизнес, особенно  на  компании,  владеющие  средствами
массовой информации, чтобы предотвратить их вмешательство в  ход  выборов.
Вице-президент Элен  Дю  Пре  мобилизовала  женщин  Америки,  Артур  Викс,
обладавший влиянием в либеральных кругах восточных штатов, и Юджин  Дэйзи,
контролировавший лидеров делового мира, добывали деньги.
     Однако Фрэнсис Кеннеди знал, что в конечном итоге  все  это  окажется
второстепенным, главное - как далеко народ Америки захочет идти  вместе  с
ним.
     Тут был один решающий момент. На этот раз народ должен избрать  такой
конгресс, который будет безоговорочно поддерживать президента  Соединенных
Штатов.  Кеннеди  улыбнулся  и  подумал,  что  ему  еще   не   приходилось
пересматривать свои убеждения. Он всегда хотел одного  -  иметь  конгресс,
который будет делать то, что он хочет.
     Это означало, что Фрэнсис Кеннеди должен изменить  настроение  народа
Америки. Страна потрясена. Взрыв атомной бомбы в Нью-Йорке оказался  такой
психологической травмой, какую страна никогда не  испытывала.  Смущало  то
обстоятельство,  что  этот  взрыв  осуществили  два  таких   одаренных   и
привилегированных ее гражданина.  Их  поступок  являлся  наиболее  крайним
выражением философии свободы личности, которой так  гордились  Соединенные
Штаты. Права личности были самым священным правом американской демократии.
Но Фрэнсис Кеннеди чувствовал, что сейчас настроение американского  народа
меняется.
     В маленьких городках и в сельской местности  на  смену  потрясению  и
ужасу пришло  некое  мрачное  удовлетворение.  Нью-Йорк  получил  то,  что
заслуживал. Жаль только, что бомба была не такой  мощной,  чтобы  взорвать
весь этот город с его жаждущими наслаждений богачами, с потворствующими им
евреями, преступниками неграми. Значит, есть еще  Бог  на  небесах,  и  он
выбрал правильное место для великой кары. Люди боялись, что их судьба,  их
жизнь, сам мир, в котором они и  их  дети  живут,  становятся  заложниками
своих сбившихся с пути соотечественников. Все это Кеннеди ощущал.
     Каждую пятницу Фрэнсис Кеннеди  выступал  вечером  по  телевидению  с
отчетом перед народом. Это были слегка замаскированные предвыборные  речи,
но теперь у него не было сложностей с получением эфирного времени.
     Он объявил, что во второй срок своего президентства будет  еще  более
сурово бороться с преступностью. Он вновь будет  сражаться  за  то,  чтобы
дать  каждому  американцу  возможность  купить   новый   дом,   оплачивать
медицинское страхование, уверенность, что их дети смогут получить  хорошее
образование.  Эти  программы  должны  оплачиваться   за   счет   небольших
отчислений богатых  корпораций  Америки.  Он  заявил,  что  не  отстаивает
социализм, а просто хочет защитить народ Америки от ее "знатных"  богачей.
Все это он повторял вновь и вновь.


     Члены Сократова клуба следили за  этими  выступлениями  со  смешанным
чувством злобы и презрения. Они видывали и раньше  таких  демагогов,  этих
оборванных пророков из южных стран, коммунистов-пуритан из  самого  сердца
Запада, все они проповедовали необходимость грабить богатых. Здравый смысл
американцев  всегда  преодолевал  эти   тенденции,   однако   теперь   два
обстоятельства  беспокоили  Сократов  клуб.  Одно  дело,  когда   какой-то
политик, даже президент, обещает избирателям сладкий пирог на небесах,  но
когда это человек типа Кеннеди, это уже нечто иное.  Фрэнсис  Кеннеди  был
самым обаятельным оратором, какого  когда-либо  представляло  телевидение.
Его секрет заключался в исключительной внешности, в  безупречной  речи,  в
соединении аристократизма с простотой. Он никогда не позволял себе  пошлых
шуток.  Его  отличала  веселая   откровенность   вашего   лучшего   друга,
фамильярность любимого старшего брата, он утверждал свою  точку  зрения  с
искрящимся остроумием.  Он  умел  очаровать  телевизионную  аудиторию,  но
главное заключалось в том, что он разъяснял свои теории  об  управлении  с
такой ясностью, что люди понимали и его, и преследуемые им цели.
     Он  прибегал  к  метким  выражениям,  доходящим  до   самого   сердца
слушателей.
     "Мы объявим войну повседневным трагедиям человеческого существования,
- говорил он, - а не другим народам".
     Он  повторял   знаменитую   фразу,   использованную   им   в   первой
избирательной кампании: "Как это  получается,  что  после  каждой  мировой
войны,  когда  триллионы  долларов  выбрасываются   на   убийство   людей,
начинается процветание? Почему бы не тратить эти  триллионы  на  улучшение
жизни людей?"
     Он говорил, что вместо содержания одной подводной  лодки,  оснащенной
ракетами, правительство могло бы построить тысячи домов для бедняков. А за
деньги,      которые      идут      на       изготовление       эскадрильи
бомбардировщиков-невидимок, можно построить миллион домов. "Нас заставляют
поверить в то, что они разбиваются на маневрах, - говорил он.  -  Конечно,
это случается и зачастую  уносит  человеческие  жизни.  Мы  должны  в  это
верить". А когда его оппоненты указывали на возможность  нанесения  ущерба
обороне  Соединенных  Штатов,  он  отвечал,  что   статистические   отчеты
министерства обороны засекречены  и  никто  ничего  знать  не  может.  Эти
легкомысленные ответы  раздражали  средства  массовой  информации  гораздо
больше, чем конгресс и Сократов клуб.
     Но  особую  тревогу,  с  точки  зрения  Сократова   клуба,   вызывало
осуществляемое Кеннеди назначение  глав  контролирующих  органов  -  людей
левых  взглядов,  которые  будут  следовать  идеям   Кеннеди   о   жестком
ограничении власти больших корпораций. В частности, он выдвинул  программу
разделения  компаний,  владеющих  телевизионными  станциями,  газетами   и
издательствами. Если вы владеете  телевидением,  то  только  телевидением,
если издательством, то только издательством, если газетами, то только ими,
если киностудиями, то опять же только ими. В качестве главного примера  он
приводил Лоуренса Салентайна,  которому  принадлежали  не  только  главная
телевизионная сеть и несколько  самых  крупных  кабельных  каналов,  но  и
киностудия в Калифорнии, одно из самых мощных книжных  издательств  и  ряд
газет.  Кеннеди  убеждал  своих  слушателей,  что   когда   один   человек
контролирует столько с