жаться  до  тех  пор,  пока  убийцы  Папы  не  будут
освобождены.
     Однако он, Франко Себбедичье,  пробьется  сквозь  все  это  и  пошлет
сигнал Красным бригадам. Франко Себбедичье твердо решил, что  этот  Ромео,
или Армандо Джаньи, должен покончить жизнь самоубийством.
     Ромео провел эти месяцы в  тюрьме  в  романтических  грезах.  Сидя  в
одиночке, он предавался мечтами  о  любви  американской  девушки  Доротеи.
Ромео вспоминал, как она встречала его  в  аэропорту,  представлял  мягкий
шрам у нее на подбородке. В его мечтах  она  была  такой  красивой,  такой
доброй. Он старался восстановить в памяти их разговор  в  последнюю  ночь,
которую он провел в Хэмптоне. Теперь ему казалось,  что  она  влюбилась  в
него, что каждый ее жест призывал его выказать желание, помочь ей раскрыть
свою любовь. Он припоминал, как грациозно и завлекающе она сидела, как  ее
глаза, эти огромные синие озера, смотрели  на  него,  вспоминал  ее  белую
кожу, вспыхивающую румянцем. Ромео проклинал себя за  свою  застенчивость,
за то, что ни разу не прикоснулся к этой коже. Он представлял  ее  длинные
стройные ноги и воображал, как они сжимают его шею, как он  покрывает  все
ее гибкое тело поцелуями.
     Потом Ромео видел, как она стоит в лучах солнца, закованная в цепи, и
глядит на него с призывом и отчаянием.  Он  фантазировал  о  будущем.  Она
получит небольшой тюремный срок и будет ждать его  на  свободе.  Его  тоже
выпустят: либо по амнистии, либо обменяв  на  каких-нибудь  заложников,  а
может просто из христианского милосердия. И тогда он разыщет ее.
     Бывали  и  такие  ночи,  когда  он  приходил  в  отчаяние,  думая   о
предательстве Ябрила. Убийство Терезы Кеннеди не входило в их  план,  и  в
глубине души Ромео верил, что  никогда  не  согласился  бы  на  такое.  Он
испытывал отвращение к Ябрилу и горечь за свою поруганную  веру,  за  свою
жизнь. Иногда он беззвучно  плакал  в  темноте,  а  потом  утешал  себя  и
погружался в мечты о Доротее. Прекрасно понимая, что все это ложь, что это
просто слабость, он ничего не мог с собой поделать.
     В   своей   камере-одиночке   Ромео   встретил   Франко    Себбедичье
сардонической улыбкой. На крестьянском  лице  этого  старого  человека  он
видел ненависть, а также непонимание того, как  потомок  почтенной  семьи,
наслаждающейся сытой и роскошной жизнью может стать революционером. К тому
же, по мнению Ромео, Себбедичье был расстроен из-за того,  что  повышенное
внимание международной общественности не позволяет ему  обращаться  с  его
арестантом жестоко.
     Себбедичье остался в камере вдвоем с арестованным,  два  стражника  и
наблюдатель, присланный от начальника тюрьмы, могли в глазок наблюдать  за
ними, не слыша их разговор. Ромео казалось,  что  этот  толстый  старикан,
переполненный уверенностью в своей власти,  собирается  напасть  на  него.
Ромео  презирал  этот  тип  людей,   законопослушных,   скованных   своими
убеждениями и буржуазными моральными мерками. Поэтому он ужасно  удивился,
когда Себбедичье сказал ему очень тихо:
     - Джаньи, ты собираешься облегчить всем жизнь и покончить с собой.
     Ромео рассмеялся.
     - Нет, не собираюсь. Я выйду из этой тюрьмы раньше, чем ты помрешь от
высокого давления или от язвы. Я буду гулять по улицам Рима, а ты - лежать
в своем семейном склепе. Я приду и спою на твоей могиле, и уйду с кладбища
насвистывая.
     -  Я  просто  хочу  сообщить  тебе,  -  терпеливо  разъяснял   Франко
Себбедичье,  -  что  ты  и  твои  сообщники  собираетесь  покончить  жизнь
самоубийством. Твои друзья убили двух моих людей, желая этим запугать меня
и моих сотрудников. Поэтому твое самоубийство будет моим ответом.
     - Не могу доставить тебе такого удовольствия, - ответил  Ромео.  -  Я
слишком люблю жизнь. А из-за всеобщего интереса  ко  мне  ты  не  рискнешь
прикоснуться ко мне даже пальцем.
     Франко Себбедичье снисходительно улыбнулся - в рукаве у него  имелась
козырная карта.
     Отец Ромео, который за всю жизнь не сделал ничего для людей,  кое-что
сделал для собственного сына: он застрелился. Рыцарь Мальтийского  ордена,
отец  убийцы  Папы  Римского,  человек,  проживший  всю  свою  жизнь  ради
собственных удовольствий, непостижимым образом решил окутать себя  ореолом
вины.
     Когда только что овдовевшая мать Ромео попросила о свидании с сыном в
его тюремной камере и ей отказали, газеты приняли ее сторону. Первый выпад
сделал защитник Ромео, заявивший в телевизионном интервью: "Бога ради,  он
просто хочет увидеть свою мать". Эти слова  вызвали  отклик  не  только  в
Италии, но и далеко за ее пределами. Каждая газета поместила их на  первых
полосах крупным шрифтом: "Бога ради, он просто хочет увидеть свою мать".
     Это было не совсем правдой. Мать Ромео хотела видеть  его,  а  он  не
желал этого.
     Под таким  нажимом  правительство  вынуждено  было  разрешить  матери
Джаньи посетить ее сына. Франко Себбедичье возражал против этого свидания,
но начальник тюрьмы не принял его возражений.
     Начальник обитал в огромном роскошном  кабинете,  куда  он  и  вызвал
Себбедичье.
     - Дорогой мой, - начал он, - я  имею  соответствующие  инструкции,  и
визит должен быть разрешен. Он состоится не в  его  камере,  где  разговор
может быть подслушан, а в моем кабинете. Проследите, чтобы никого не  было
в пределах слышимости. Последние пять минут этого часа запишут на  пленку,
и все средства массовой информации смогут использовать эти кадры.
     - А это еще зачем разрешать? - спросил Себбедичье.
     Начальник тюрьмы ответил  ему  улыбкой,  которую  он  обычно  выдавал
заключенным  и  своим  сотрудникам,  стоявшим  тоже  почти  на   положении
заключенных.
     - Сын  встречается  со  своей  овдовевшей  матерью.  Что  может  быть
священнее?
     Себбедичье ненавидел начальника  тюрьмы  за  то,  что  тот  во  время
допросов всегда посылал своих людей сидеть за дверью.
     - Человек, убивший Папу, - спросил он  резко,  -  хочет  видеть  свою
мать? Почему он не поговорил со своей матерью до того, как застрелил папу?
     Начальник тюрьмы пожал плечами.
     - Это решено в высших кругах, так что смиритесь с этим.  Кроме  того,
защитник настаивает на том, чтобы кабинет  был  очищен  от  подслушивающих
микрофонов, поэтому не надейтесь установить электронное оборудование.
     - Ах, вот оно что,  -  заметил  Себбедичье.  -  А  как  этот  адвокат
собирается проверить, нет ли микрофонов?
     - Он наймет специалистов по электронному оборудованию, которые  перед
встречей проделают свою работу в присутствии адвоката.
     - Очень важно,  -  подчеркнул  Себбедичье,  -  чтобы  мы  слышали  их
разговор.
     - Чепуха, - отрезал начальник тюрьмы. - Его мать -  типичная  богатая
римская матрона, и он никогда не  доверит  ей  ничего  существенного.  Это
всего-навсего еще один дурацкий эпизод в нелепой драме нашего времени.  Не
относитесь к этому серьезно.
     Но Франко Себбедичье отнесся к этой ситуации весьма серьезно. Он счел
все это очередным издевательством со стороны судебных властей,  еще  одним
унижением. Кроме того, он надеялся, что Ромео в беседе  со  своей  матерью
хоть в чем-то проговорится.
     Возглавляя Отдел по борьбе с терроризмом в Италии, Себбедичье обладал
большой властью. Защитник Ромео давно состоял  в  секретном  списке  левых
радикалов, за которыми разрешалось устанавливать наблюдение.  Это  и  было
осуществлено:  телефон   стали   прослушивать,   почту   перехватывать   и
прочитывать  до  вручения  ее  адресату.   Поэтому   оказалось   нетрудным
обнаружить электронную  фирму,  которую  адвокат  собирался  привлечь  для
проверки кабинета начальника тюрьмы. С  помощью  одного  друга  Себбедичье
организовал "случайную" встречу в ресторане с владельцем этой фирмы.
     Даже не прибегая к силе, Франко Себбедичье  умел  быть  убедительным.
Перед ним сидел хозяин маленькой электронной фирмы, дела которой  шли  без
особого успеха.  Себбедичье  мимоходом  сказал,  что  Отдел  по  борьбе  с
терроризмом нуждается в электронном оборудовании и в таких специалистах, и
что он может снять гриф секретности с некоторых фирм. Короче  говоря,  он,
Себбедичье, может обогатить фирму.
     Но для этого необходимы взаимное доверие и выгода. Почему электронная
фирма должна заботиться об убийце Папы,  подвергать  угрозе  свое  будущее
процветание из-за какого-то незначительного  дела,  как  запись  разговора
матери с сыном? Почему бы ее специалистам не  установить  микрофон,  когда
они будут "чистить" кабинет управляющего? Кто  в  данном  случае  окажется
умнее? А потом Себбедичье сам лично побеспокоится о  том,  чтобы  микрофон
был немедленно убран.
     Весь этот  разговор  за  обедом  происходил  весьма  дружески,  но  в
какой-то момент Себбедичье  дал  понять,  что  в  случае  отказа  фирма  в
ближайшее время столкнется с большими трудностями. Нет никакой вражды,  но
как может он и его правительственное учреждение  доверять  людям,  которые
защищают убийцу Папы?
     Договорившись  обо  всем,  Себбедичье  позволил  своему   собеседнику
оплатить счет. Он, конечно, не собирался оплачивать обед  из  собственного
кармана, к тому же газетчики могут пуститься по следу этого чека. Вдобавок
ко всему, он ведь хотел сделать этого человека богатым.
     Таким образом, встреча Армандо  "Ромео"  Джаньи  и  его  матери  была
полностью  записана.  Прослушав  ее  в  одиночестве,  Себбедичье   остался
доволен.  Он  не  сразу  распорядился  убрать  микрофончик   из   кабинета
начальника тюрьмы. Из чистого любопытства он хотел  узнать,  что  из  себя
представляет на самом деле этот мерзавец, но не узнал ничего интересного.
     Себбедичье из предосторожности прослушивал пленку  дома,  когда  жена
спала. Никому из его коллег не следовало знать о ней.  Себбедичье  не  был
бесчувственным человеком  и  чуть  не  плакал,  слушая,  как  мать  Джаньи
всхлипывает, умоляя сына признаться, что на самом деле он не убивал  Папу,
а только прикрывал  своего  нехорошего  товарища.  Было  слышно,  как  она
целовала лицо своего сына-убийцы, и на мгновение он подумал о  том,  какое
имеет значение то, что в  действительности  совершает  человек.  Но  потом
поцелуи и стоны кончились, и разговор стал  более  интересным  для  Франко
Себбедичье.
     Он услышал голос Ромео:
     - Я не понимаю, почему твой муж покончил с собой.  Его  не  волновала
судьба его страны или мира, прости меня, он  не  любил  даже  свою  семью.
Почему,  ведя  совершенно  эгоистический  образ  жизни,  он  вдруг  ощутил
необходимость застрелиться?
     С шипящей магнитофонной ленты раздался голос матери:
     - Из тщеславия. Всю свою жизнь твой отец  был  тщеславным  человеком.
Каждый день он посещал парикмахера, раз в неделю - портного. В  сорок  лет
он начал брать уроки пения.  А  где  ему  было  петь?  Он  потратил  целое
состояние, чтобы стать рыцарем Мальтийского ордена, а вряд ли  бы  нашелся
еще человек, настолько чуждый Святому Духу.  На  Пасху  он  надевал  белый
костюм с вытканным из веточек вербы крестом.  Он  был  большой  фигурой  в
римском обществе.  Приемы,  балы,  назначения  в  различные  комитеты,  на
заседаниях которых он никогда не бывал. Он гордился, что его  сын  окончил
университет, был доволен твоими успехами. А как важно он  прогуливался  по
римским улицам! Я никогда не видела человека, более  счастливого  и  более
пустого. - Наступила пауза. - После того, что ты сделал, твой отец никогда
больше не мог появиться в римском обществе. Эта никчемная жизнь кончилась,
и он убил себя. Пусть покоится с миром. Он замечательно выглядел в гробу в
новом пасхальном костюме.
     Затем Ромео произнес слова, обрадовавшие Себбедичье:
     - Отец ничего не дал мне при своей жизни, а своим самоубийством лишил
меня  возможности  выбора.  Теперь  смерть  является   моим   единственным
спасением.
     Себбедичье получил то, что хотел. Он дослушал пленку до  того  места,
когда Ромео позволил своей матери убедить  его  принять  священника,  а  с
приходом  в  кабинет  телевизионных   и   газетных   репортеров   выключил
магнитофон. Остальное он видел по телевизору.
     Когда Себбедичье в следующий раз посетил Ромео, он был  так  доволен,
что  вошел  в  камеру  чуть  ли  не  пританцовывая  и  весело  приветствуя
заключенного.
     - Джаньи, - воскликнул он, - вы  становитесь  все  более  знаменитым.
Прошел слух, что когда  мы  получим  нового  Папу,  он  попросит  для  вас
помилования. Продемонстрируйте вашу благодарность и дайте необходимую  мне
информацию.
     - Ну Обезьяна, - буркнул Ромео.
     Себбедичье поклонился и спросил:
     - Значит, таково ваше последнее слово?
     Все складывалось великолепно. У него была запись, свидетельствующая о
том, что Ромео думал о самоубийстве.
     Спустя неделю мир узнал, что убийца Папы  -  Армандо  "Ромео"  Джаньи
покончил жизнь самоубийством, повесившись в своей камере.
     Кристиан Кли прилетел из Лондона в Рим, чтобы пообедать с Себбедичье.
Про  себя  он  отметил,  что  Себбедичье   сопровождали   почти   двадцать
охранников, но это не мешало его аппетиту.
     Себбедичье пребывал в отличном настроении.
     - Разве вам не повезло, что убийца Папы покончил с собой?  -  спросил
он у Кристиана Кли. - Представляете, в  какой  цирк  превратился  судебный
процесс с этими демонстрациями наших леваков в  поддержку  убийцы.  Плохо,
что этот парень Ябрил не окажет вам такой же услуги.
     Кристиан Кли рассмеялся и иронически заметил:
     - Разные правительственные системы. Я вижу вас хорошо охраняют.
     Себбедичье пожал плечами.
     - У меня для вас есть кое-какая информация,  касающаяся  той  женщины
Анни, которую мы не стали брать. Каким-то образом мы ее упустили. Но у нас
есть сведения, что она сейчас в Америке.
     Кристиан Кли ощутил возбуждение.
     - Вы знаете, через какой аэропорт  или  морской  порт  она  попала  в
Америку? И под каким именем?
     - Нет, - ответил Себбедичье, -  но  мы  считаем,  что  она  принимает
участие в какой-то операции.
     - Почему вы не арестовали ее? - спросил Кристиан.
     - Я возлагаю на нее большие надежды, -  объяснил  Себбедичье.  -  Эта
энергичная дамочка далеко пойдет в террористическом  движении,  и  я  хочу
заполучить большой улов, когда буду брать ее. Но у вас свои проблемы,  мой
друг. До нас дошли слухи, что в Америке готовится  операция,  направленная
против Кеннеди. Анни при всей ее решительности  не  сможет  действовать  в
одиночку, следовательно, в дело будут вовлечены и другие люди.  Зная  вашу
систему охраны президента, они должны  разрабатывать  операцию,  требующую
немалых расходов. На этот счет у меня нет информации.
     Кристиан Кли не стал  спрашивать,  почему  глава  итальянской  Службы
безопасности не отправил эту информацию через обычные каналы в  Вашингтон.
Он знал,  что  Себбедичье  не  желает,  чтобы  его  слежка  за  Анни  была
зафиксирована в официальных документах США, так как он не доверял закону о
свободе информации в Америке. К тому же,  он  хотел,  чтобы  Кристиан  Кли
чувствовал себя обязанным ему лично.


     В Шерабене султан  встретил  Кристиана  Кли  весьма  доброжелательно,
словно и не было несколько месяцев  назад  никакого  кризиса.  Султан  был
любезен, но держался настороже и выглядел несколько озадаченным.
     - Я надеюсь, - обратился он к Кристиану Кли,  -  что  вы  привезли  с
собой хорошие новости. После всех неприятностей,  достойных  сожаления,  я
очень заинтересован в восстановлении отношений с Соединенными  Штатами  и,
конечно, с вашим президентом. Я рассчитываю, что ваш визит связан именно с
этим.
     - По этой причине я и приехал сюда, - улыбнулся  Кристиан  Кли.  -  Я
надеюсь, что вы окажете нам услугу, которая поможет залечить ту рану.
     - Счастлив слышать это, - заверил султан. - Как вы знаете, я не был в
курсе планов Ябрила и не  мог  даже  предположить,  что  Ябрил  сделает  с
дочерью президента. Я, конечно, выразил официально мои  сожаления,  но  не
передадите ли вы лично президенту, что последние месяцы я искренне горюю о
случившемся. Я был бессилен предотвратить трагедию.
     Кристиан Кли верил ему - убийство не входило в первоначальный план. И
Кристиан подумал, насколько такие могущественные люди, как султан  Мауроби
и Фрэнсис Кеннеди,  оказались  бессильными  перед  лицом  неконтролируемых
событий, перед волей других людей.
     - То, что вы выдали нам  Ябрила,  -  сказал  он  султану,  -  убедило
президента. - Они оба понимали, что все это простая  вежливость.  -  Но  я
здесь, чтобы просить вас о личной услуге. Вы  знаете,  что  я  отвечаю  за
безопасность моего президента. Я располагаю  информацией,  что  существует
заговор с целью его убийства, и  террористы  уже  проникли  в  Соединенные
Штаты. Мне очень помогло бы, если бы я получил сведения об  этих  людях  и
местах их укрытий. Думаю, обладая такими большими связями, вы могли что-то
услышать, а теперь поделиться со  мной.  Позвольте  подчеркнуть,  что  все
останется сугубо между нами. Знать будем только вы и я.
     Султан выглядел удивленным.
     - Как вы можете предполагать такое? - воскликнул он. - Неужели  после
всех трагических событий я могу быть вовлечен в такие опасные  дела?  Я  -
правитель  маленькой  богатой  страны,  которая  не  в   силах   сохранять
независимость  без  дружбы  с  великими  державами.  Я  ничего   не   могу
предпринять ни для вас, ни против вас.
     Кристиан Кли склонил голову в знак согласия.
     - Конечно, так оно и есть. Но Берт Оудик приезжал к вам,  и  я  знаю,
что его визит был связан с  нефтяной  промышленностью.  Однако,  позвольте
сказать вам, что у мистера Оудика в  Соединенных  Штатах  очень  серьезные
неприятности, и в ближайшие годы он будет для вас плохим союзником.
     - А вы будете полезным союзником? - улыбнулся султан.
     - Да, - ответил Кли. - Я тот союзник, который может спасти вас,  если
вы будете сотрудничать со мной.
     - Объясните, - попросил султан. Он был явно  рассержен  этой  скрытой
угрозой.
     - Берт Оудик обвиняется в заговоре против  правительства  Соединенных
Штатов, так как его наемники или наемники его компании стреляли  по  нашим
самолетам, бомбившим город Дак. Есть и другие обвинения, поэтому, согласно
нашим законам, его нефтяная империя может быть уничтожена. Как  видите,  в
настоящий момент он не очень сильный союзник.
     - Обвиняется,  -  с  хитрецой  заметил  султан,  но  еще  не  признан
виновным. Я так понимаю, что это будет гораздо труднее.
     - Совершенно справедливо, -  согласился  Кристиан  Кли.  -  Но  через
несколько месяцев  Фрэнсис  Кеннеди  будет  переизбран.  Его  популярность
приведет к избранию такого конгресса, который утвердит его  программы.  Он
будет самым  могущественным  президентом  в  истории  Соединенных  Штатов.
Оудик, могу вас заверить, обречен,  а  та  структура,  частью  которой  он
является, будет разрушена.
     - Я все еще не вижу, как могу помочь вам, - сказал  султан.  И  потом
добавил более повелительным тоном. - Или как вы можете помочь мне.  Я  так
понимаю, что у вас в вашей стране довольно непростое положение.
     - Это может быть так или не так, - парировал Кристиан Кли. -  Что  же
касается моего непростого, как вы заметили, положения, то все  разрешится,
когда Кеннеди будет переизбран. Я его ближайший друг и советник, а Кеннеди
известен своей верностью друзьям. Теперь насчет того, как мы можем  помочь
друг другу. Могу я позволить себе говорить  напрямик,  не  желая  проявить
какое бы то ни было неуважение?
     На султана эти слова,  похоже,  произвели  впечатление,  и  ему  даже
пришлась по душе вежливость Кли.
     - Бесспорно, - разрешил он.
     - Первое и самое главное - чем я в состоянии помочь вам - я могу быть
вашим союзником. Президент США прислушивается к моим  советам  и  доверяет
мне, а мы живем в трудные времена.
     Султан, улыбаясь, прервал его:
     - Я всегда жил в