нике  был  идеальный  порядок,  чистота  и  красота,   как   в   номере
?Рэдиссона?.
   - Ничего себе, - протянула девица за его  плечом.  Он  с  неудовольствием
оглянулся и чуть не задел носом ее очки.
   - Как это у вас получается? - спросила она и поправила очки. - Я  имею  в
виду порядок.
   - Само собой как-то, -  буркнул  Кирилл  и  достал  из  кожаного  мешочка
сверкающие ?крокодилы?, - вы умеете их цеплять?
   Девица посмотрела на ?крокодилы? и перевела взгляд на него. Глаза  у  нее
были зеленые и очень печальные, как у спаниеля, потерявшего хозяина.
   Впрочем, так оно и было. Хозяин хоть и не потерялся, но остался на пляже,
а спаниель понуро потрусил домой.
   - Умеете?
   - Конечно, - сказала она и улыбнулась, - сто раз цепляла.  Я  же  говорю,
что все время забываю фары выключать.
   - Ну и  напрасно.  -  Ему  не  хотелось  с  ней  любезничать.  -  Давайте
побыстрее, мне нужно ехать.
   Она поняла все правильно и больше с ним не заговаривала.
   Старушка-машина завелась со второго раза, и Кирилл отцепил ?крокодилы?.
   - Спасибо, - сказала девица, передавая ему вторую пару блестящих железок,
- большое вам спасибо. Вы меня очень  выручили.  Мне  не  хотелось  здесь..,
задерживаться.
   Ну конечно. А вдруг твой Аполлон с  Аполлоншей  возжелали  бы  немедленно
уединиться  в  ?уютном  гнездышке?,  а  тут  посреди  дороги  ты  со   своим
аккумулятором! Что бы ты тогда стала самой себе врать, чтобы в следующий раз
опять тащиться за ним и делать вид, что все нормально  и  ничего  такого  не
происходит?
   - Вы из Москвы, да? - спросила она, посмотрев на номера его машины.
   - Да.
   Кирилл захлопнул багажник и сел за руль.
   - До свидания.
   - Подождите, - вдруг быстро сказала девица, и он посмотрел с удивлением и
недовольством, - не уезжайте. Я понимаю, что это,  конечно,  неприлично,  но
все-таки... Вы ведь не поедете в свою Москву прямо сейчас, правда?
   - Не поеду. - Теперь он смотрел на нее во все глаза.
   - Конечно, не поедете. Уже полдевятого. Выпейте со  мной  кофе.  У  меня,
правда, очень плохой день. Просто ужасный. А впереди еще целый вечер, и  мне
совсем некуда пойти. И не с кем. Вы только не подумайте ничего такого...
   - Все такое я уже подумал.
   Она заправила за  ухо  волосы,  которые  и  так  были  стиснуты  заколкой
туго-туго.
   - Сегодня похоронили мою бабушку, - сказала она тихо. - Я ее очень люблю.
Она  необыкновенная.  И  умерла  так..,  неожиданно.   Только   ради   бога,
пожалуйста, не думайте, что  я  душевнобольная  или  проститутка.  Если  вам
совсем не хочется, я от вас отстану.
   - Поедем на моей машине, - сказал Кирилл  Костромин,  отказываясь  верить
тому, что это говорит он. - Вашей я не доверяю. Вы знаете, где  здесь  можно
поесть?
   - В переулке за Кунсткамерой есть  хороший  ресторан.  Туда  ехать  всего
ничего. И спасибо вам большое.
   - Ничего не спасибо, - сказал он с досадой, - просто я очень голоден.
   - Я поеду на своей  машине,  -  торопливо  сказала  она,  боясь,  что  он
передумает, - а вы за мной. Это очень близко. За мостом сразу направо и  еще
раз направо.
   Кирилл кивнул и сдал назад, освобождая ей место для выезда.
   Куда его несет? Свободное время всегда как будто проделывает дыры  в  его
мозгах, и все здравые мысли улетучиваются через эти дыры. Она ведь ему  даже
не нравится, не говоря уж о том, что он совсем ничего о ней не знает,  кроме
того, что у нее имеется древняя машина, Аполлон и она  все  время  оставляет
включенными фары.
   Ну и что, спросил тот самый Кирилл Костромин, который был когда-то хиппи.
Ничего же не происходит. Ну, поужинаешь ты  с  ней.  Самые  большие  потери,
которые могут быть, - это то,  что  тебе  придется  заплатить  за  ее  ужин.
Ничего, переживешь, не обеднеешь. А так сидел бы весь вечер  один,  как  сыч
или древний дед, таращился на веселых людей и курил одну сигарету за другой.
Хорошо хоть в ?Рэдиссоне? проститутки не липнут.
   Под светофором он немного растерялся. Нужно было перестроиться в  крайний
правый ряд, а он, незнакомый с питерским движением, обнаружил это  только  в
самый последний момент.
   Старушка-?Хонда? ласточкой  перелетела  перекресток,  а  Кирилл  застрял.
?Хонда? скрылась из виду, и он вдруг расстроился от того, что потерял ее.
   Придется тебе все-таки сидеть одному в углу, ох, придется, сказал ему тот
самый Кирилл. - что был когда-то хиппи. Впрочем, кажется, именно об этом  ты
мечтал пять минут назад и  ничего  не  хотел  так  сильно,  как  чтобы  тебя
оставили в покое.
   Он осторожно двинул машину, стараясь выскочить с перекрестка  первым,  и,
как только зажглась зеленая  стрелка,  вылетел  вперед.  Старенькая  ?Хонда?
поджидала его за поворотом набережной. Из-за светофора ему не было ее видно.
   Личико у сидящей за  рулем  девицы  было  мрачным  и  отрешенным,  как  у
колдуньи из американской сказки, и Костромин в  первую  секунду  удивился  -
неужто так переживает из-за того, что он отстал от нее?
   Ах, да, вспомнил он тут же. Бабушка умерла. И Аполлон загулял на пляже.
   - Я уж решила, что вы передумали, - сказала девушка, когда он притормозил
рядом. - Следующий поворот направо, и можно парковаться.
   Ресторан был вполне фешенебельным  -  с  плиточным  полом,  тонированными
стеклами и кондиционером. Все как надо. Туристы в белых брюках и  просторных
рубахах сидели за столиками на мостовой, но девица решительно  прошествовала
внутрь. Кстати, он даже не знал, как ее зовут.
   - Да, - сказал  он  в  худенькую  льняную  спину,  -  меня  зовут  Кирилл
Костромин. Можно Андреевич, а можно просто Кирилл. Только на ?вы?.
   Попрошу не фамильярничать, вот что это означало. Мне с тобой не по пути.
   - А я Настя. Анастасия Сотникова. - Она оглянулась, блеснув  ему  в  лицо
очками и заученной неискренней улыбкой. - У меня даже визитка есть.  Сейчас,
одну минуточку.
   Он хотел сказать,  что  ему  вовсе  не  нужна  ее  визитка,  но  она  уже
ожесточенно рылась в недрах своего портфеля, а из прохладной глубины зала  к
ним шел роскошный  метрдотель,  затмевавший  своим  сиянием  всех  известных
Кириллу Костромину метрдотелей.
   - Добрый вечер, - интимным тоном сказал он, подойдя. -  Столик  на  двоих
или будут еще гости?
   - На двоих, - ответил Кирилл и не глядя взял протянутую ему визитку.
   - Тогда проходите сюда, пожалуйста.  Неуловимым  движением  он  отодвинул
стул для  Анастасии  Сотниковой,  зажег  свечу  в  пузатом  бокале,  выложил
неведомо  откуда  две  роскошно  переплетенные  карты,  и  все   это   почти
одновременно.
   - Аперитив? - спросил он потом,  слегка  -  впрочем,  весьма  умеренно  -
наклоняясь над Кириллом.
   - Минеральную воду, - сказал Кирилл брюзгливо, - холодную газированную. А
вы, госпожа Сотникова?
   - То же самое, - ответила  она  с  улыбкой,  явно  пытаясь  смягчить  его
грубость, хотя у этого метрдотеля на лбу было написано, что ему наплевать на
всю человеческую грубость вообще и на Кириллову  в  частности.  -  Только  с
лимоном, пожалуйста.  А  есть  я  буду  салат  ?Цезарь?  и  розовую  форель.
Попробуйте, Кирилл Андреевич. Здесь очень вкусно готовят рыбу.
   - Хорошо, - в карту Кирилл даже не посмотрел,  -  пусть  будет  форель  и
?Цезарь?. Только не через три часа, а побыстрее, если можно.
   - Конечно, конечно, - как  из  шланга  поливая  их  избытком  любезности,
уверил метрдотель, - напитки?
   - Мы уже заказали, - произнес Кирилл с нажимом, -  минеральную  воду.  Вы
забыли?
   - Нет-нет, - метрдотель поисточал еще немного любезности  и  отошел,  как
будто растворился в воздухе или его засосал кондиционер.
   -  Вам  не  нравится  этот  ресторан?  -  помолчав,  спросила   Анастасия
Сотникова.
   - Ресторан как ресторан, - ответил Кирилл, - а что?
   Она пожала плечами:
   - Просто вы как-то странно разговариваете.
   - Почему странно?
   - Как будто вам все очень не  нравится.  Не  предложив  ей,  он  прикурил
свой ?Парламент? и ничего не ответил. Он  всегда  разговаривал  с  прислугой
таким тоном - в ресторанах, отелях, спортклубах и самолетах. Он  старательно
воспитывал себя так, чтобы не замечать в них людей, и  искренне  считал  это
хорошим тоном.
   - Я, наверное, нарушила все ваши планы? - заискивающе спросила девица.  -
Вы на меня злитесь?
   - Уважаемая Анастасия Сотникова, - сказал  Кирилл  надменно,  -  не  надо
ничего выдумывать.
   Если бы у меня были планы, я бы никуда с вами не поехал.
   - А я думала, что вы меня пожалели, - пробормотала  она,  и  щеки  у  нее
покраснели. - У вас было очень выразительное лицо. Там, на пляже.
   Он был совершенно уверен, что на пляже она ничего вокруг не видела, кроме
своего Аполлона и грудастой блондинки.
   - Каждый выбирает по себе... - Глядя на дым от своей сигареты, он любезно
перечислил:
   - Женщину, религию, дорогу.
   - Дьяволу служить или пророку, знаю, знаю!.. Только при чем здесь это? Вы
не можете с одного взгляда установить, правильно я выбрала или не правильно!
- перебила она нетерпеливо, и он искренне изумился, впервые за этот вечер. А
может, даже за неделю. Или за год.
   Мало кто помнил или  знал  эти  стихи.  Почти  никто.  ?Поколение  Пепси?
никаких таких стихов знать не могло.
   - Ну вот, - сказал он удивленно, - вы, оказывается, даже книжки читаете.
   - То есть вас  удивляет,  что  я  не  дура,  -  констатировала  Анастасия
Сотникова.
   Кирилл хотел  сказать,  что  ему  нет  никакого  дела  до  ее  умственных
способностей, и вместо этого ответил:
   - Ну, на пляже вы выглядели полной идиоткой.
   - Я знаю, - печально согласилась она, чего он никак не ожидал. - Но я  же
вам сказала, что у меня сегодня очень плохой день. Бабушку хоронили. У  меня
была потрясающая бабушка, и сегодня ее похоронили, а я даже  на  поминки  не
пошла, потому что у меня совсем  нет  сил  сидеть  там  среди  чужих  людей,
выслушивать всю эту поминальную ахинею, и...
   Кирилл перепугался, что она сейчас заплачет и ему  придется  ее  утешать.
Еще не хватало - ужинать в ресторане с незнакомой девицей, убитой  горем,  и
выслушивать  ее  откровения  о  своей  горькой  судьбе!  Однако  она  быстро
справилась  с  собой.  Выудила  из  гигантского  портфеля  пачку  сигарет  и
торопливо закурила. Ему понравилось, что она не  вытащила  сигарету  из  его
пачки.
   - Мне очень нужно было, чтобы кто-нибудь сегодня со мной побыл, и вот что
из этого получилось. Вы же видели...
   -  Видел,  -  согласился  Кирилл,  -  только  можно   я   не   буду   вам
сочувствовать?
   - Можно, - сказала она и, приподняв очки,  быстро  вытерла  под  ними,  -
какие-то сигареты дурацкие. Очень едкий дым.
   - Поддельные, наверное.
   - Наверное.
   Возле их столика материализовался черно-белый официант, бесшумно поставил
на  скатерть  запотевшие  пузатенькие  бутылочки  с  водой,   переливающиеся
чистотой стаканы и плоскую  тарелочку  с  лимоном.  Бутылочка  интеллигентно
выдохнула газ, вода с приятным шелестом полилась в стеклянное нутро стакана.
   Кирилл Костромин в очередной раз  почувствовал  прилив  истовой  любви  к
своим деньгам, которые позволяли ему  в  любое  время  получать  все  это  -
приветливых слуг, дорогую еду, прохладу среди знойного  города,  французскую
бутылочку с искрящейся водой.
   Слишком долго и, казалось, безнадежно у него ничего этого не было.
   - Расскажите мне про вашу бабушку, - попросил он благодушно.  -  Она  вас
растила?
   - Нет. Для этого она была слишком  независимой.  Она  никого  из  нас  не
растила.
   - Из кого - из вас?
   - Из внуков. Внуков трое. Двое племянников. У меня уйма родственников.
   - У меня тоже, - сказал Кирилл и тут же пожалел об этом.
   Он не хотел говорить о своих родственниках. Ему всегда было стыдно о  них
говорить. Зачем он вообще про них вспомнил?!
   - А бабушка у вас есть?
   - Нет, - ответил он неприязненно, - она  давно  умерла.  Я  ее  почти  не
помню.
   Конечно, он ее помнил.
   Артритные руки, разбухшие от воды и огорода, цветастая кофтенка, одна  на
все времена, бедные волосы, зачесанные коричневым гребешком, запах хлорки  и
козьего навоза, толстые икры в нитяных коричневых чулках. Бабушка.
   - Бабушка всех нас очень любила, - продолжала  Анастасия,  глядя  в  свою
тарелку, - но всю жизнь не слишком возилась с  детьми.  Дед  занимал  всякие
большие должности, у них всегда была домработница и няня, и, даже когда деда
посадили, она  как-то  так  умудрялась  устраиваться,  бытовые  проблемы  ее
никогда не касались. Дети были сами по себе, а она сама по себе. Мой папа  и
тетя Нина, его сестра. Хотя блокаду  она  пережила.  Не  знаю,  как  ей  это
удалось...
   - От чего она умерла? Сердце?
   Его бабушка умерла от инсульта.
   Было очень жаркое лето. Солнце вставало, как будто в желтой дымке  -  под
Москвой  горели  леса.   Крохотный   прудик   за   деревней   пересох,   дно
растрескалось,  как  будто  пыталось  вывернуться  наизнанку,  спасаясь   от
безжалостного непривычного солнца. Бабушка целыми днями была в огороде - все
горело, нужно было поливать. Так и  умерла,  уткнувшись  носом  в  огуречную
грядку, в лопушистые шершавые листья, которые она спасала.
   "Отмучилась?, - равнодушно сказала соседка Клавдия Степановна.
   - Нет, - произнесла Анастасия Сотникова таким странным тоном, что  Кирилл
посмотрел на нее с удивлением, - не сердце. Несчастный случай.
   Почему-то он решил, что несчастный случай может быть только на дороге.
   - Она водила машину?!
   - Водила. Всегда. Она жила в Петергофе, там деду когда-то  дали  дачу,  и
она туда переехала после того, как он  умер.  Она  даже  на  прошлой  неделе
приезжала ко мне на машине. Только она умерла вовсе не из-за машины.
   Кирилл даже представить себе не мог бабушку, которая водит машину. Что же
это за бабушка такая?!
   - Она принимала ванну и уронила в воду фен. Короткое замыкание, и.., все.
Несчастный случай. Бабушка принимала ванну? Уронила фен?!
   - Сколько ей лет, вашей бабушке? Двадцать восемь?
   - Нет, - наконец-то она улыбнулась  по-настоящему,  открыв  ровные  белые
зубы, - семьдесят три. А почему вы так удивились?
   Он удивился, так как в его представление о жизни никак  не  укладывалось,
что бабушка может водить машину и укладывать волосы  феном.  Бабушка  должна
солить огурцы, полоть малину, варить картошку и на ночь  расчесывать  жидкие
седые косы пластмассовой гребенкой.
   Фен тут совсем ни при чем.
   - Я до сих пор не могу осознать, что ее нет, понимаете? Мне кажется,  что
это невозможно. Почему ее нет? Я же на прошлой неделе с ней встречалась,  мы
пили  кофе  на  Невском,  в  ?Идеальной  чашке?,  болтали  три  часа.  Я  ей
рассказывала про Киру, и у нее было такое же лицо, как у вас на пляже. Я вас
потому и заметила, что вы смотрели в точности как моя бабушка. -  Она  опять
улыбнулась. - Кира - это тот мой приятель. Вы его видели. Его зовут как  вас
- Кирилл. Только почему-то все называют его Кирой.
   Кирилл Костромин с неуместной поспешностью схватился за сигареты.
   Господи, это еще  откуда?!  Это  мерзкое,  глупое,  женское  имя  ?Кира?,
которым его потчевали все детство и всю юность?! Он слышать его не  мог.  Он
его ненавидел. И даже был уверен, что все его беды от этого дикого имени.
   "Сегодня Кира дежурный по кухне!? - бодрым голосом объявляла утром мать.
   "Кира, почему по математике опять тройка?? - строго спрашивал отец.
   "А Кирка в лагерь не хочет! - наперебой кричали братья прямо ему в лицо и
валились от хохота на продавленный диван. - Кира - дура, Кира - дура!"
   И эта ?дура?,  гораздо  более  оскорбительная,  чем  ?дурак?,  всю  жизнь
помнилась ему так, что от ненависти и безысходности сводило затылок.
   - ..попробуйте, Кирилл Андреевич. Это вкусно. Оказывается, принесли  еду.
Салат лежал на сказочной  красоты  тарелке  хрусткой  аппетитной  горкой,  и
ничего этого не было - ни продавленного дивана, ни братьев, ни Киры-дуры.
   Вокруг был Питер, лето, чистые скатерти, столовое серебро - другая жизнь.
Сытая, привычная, удобно устроенная. Его собственная.
   - Бросьте вы его к черту, - сказал он хрипло, - это  же  кретину  ясно  -
ничего у вас с ним не выйдет. Ну зачем вы приехали на  этот  пляж?  Компанию
повеселить? Продемонстрировать собственную дурость? Всем наглядно  показать,
что ?она любила его, а он любил родину?? Кира! Надо же такое придумать!
   Вилка звякнула о фарфор.
   - Я, кажется, не просила у вас совета, - произнесла  Анастасия  Сотникова
отчетливо, - большое  спасибо,  что  вы  приняли  мое  приглашение,  но  это
совершенно не означает, что вы можете говорить мне гадости.
   - Да никакие это не гадости, - досадуя на  себя,  заявил  Кирилл,  -  все
гадости вам уже сказали на пляже. Вернее,  показали.  А  вообще  говоря,  вы
правы. Это не мое дело. Прошу прощения. Наверное, это у меня от безделья.  Я
сегодня полдня не работал.
   Она моментально  уцепилась  за  спасательный  круг  и  увела  разговор  -
выбралась на безопасное мелководье, за что Кирилл был ей благодарен.
   - Кстати, что у  вас  за  работа,  Кирилл  Андреевич?  Вы  ведь  здесь  в
командировке?
   - Работа как работа, ничего романтического.
   - И все-таки?
   - И все-таки совсем  ничего  романтического.  У  меня  фирма.  Называется
?Строймастер?. Это разное оборудование для строительства.
   - Мне кажется, я слышала, - сказала Анастасия задумчиво, -  вы  филиал  в
Питере не открываете?
   - Уже открыли. - Он улыбнулся. -  Вчера.  Вы  не  слышали,  вы  в  газете
прочитали.
   - Да. Точно. Это ведь  большая  фирма  ?Строймастер?,  -  она  как  будто
удивилась, - по-моему, даже в ?Новостях? показывали. Огромный  склад  где-то
по дороге в Гатчину. Это ваш?
   - Наш.
   - Вы производите или только продаете?  На  этом  месте  Кирилл  Костромин
засмеялся. Искренне и с удовольствием.
   Настя посмотрела внимательно - и вправду почти хохочет.
   Такой надутый, важный, щекастенький - и хохочет?!
   - Это вы  о  том,  что  производства  стоят,  а  весь  бизнес  занимается
спекуляцией,  уважаемая  госпожа  Сотникова?  Там  продал,  здесь  купил,  а
отечественный производитель в... - он чуть было не сказал  ?в  заднице?,  но
вспомнил,  что  он  большой  бизнесмен,  на  ужине  с  незнакомой  дамой,  и
воздержался, - в сложном положении?
   - Ну конечно, - ответила она, недоумевая, что его так  развеселило,  -  в
газетах только об этом и пишут.
   - Мой вам совет, - сказал он, продолжая игру в ?большого  бизнесмена?,  -
не читайте за завтраком большевистских газет. Вредно для душевного здоровья.
   - Но ведь это правда!
   - Да кто вам сказал?! Или вы на каком-нибудь  отечественном  производстве
подвизаетесь?
   - Нет, но...
   - Вот именно, что нет. Нет никакого отечественного производства и не было
никогда.
   - Как не было? СССР - одна шестая часть суши, индустриальная держава, еще
в тридцатые годы...
   - Я ничего не знаю про  тридцатые  годы.  Зато  про  восьмидесятые  помню
хорошо. А вы не помните? Мелкий частик  в  томате  и  треугольные  пакеты  с
молоком по два в одни руки? Пальтишки  из  шинельного  сукна?  Фарцовщики  у
магазина  ?Березка??  Продуктовые  заказы  по  ветеранским  карточкам   ваша
блокадная бабушка не получала? Раз в полгода - на Девятое мая и  на  Седьмое
ноября?
   - При чем здесь это?
   - При том, уважаемая госпожа Сотникова, что даже одной шестой части  суши
ни за каким хреном не нужны оборонные заводы  по  три  в  каждом  городе.  А
других у нас отродясь не  бывало.  Правда,  у  вас  в  Питере  имелся  завод
резиновых изделий ?Треугольник?. Но он и сейчас в большом  почете,  работает
себе. Так что я никаких стенаний про российского производителя не понимаю. Я
не знаю никаких российских производителей. ?Красный Октябрь?, что ли? Так он
процветает. И остальные все, кто  не  танки  делал  или  пулеметы,  работают
потихоньку и зарабатывают даже.
   - У вас странная точка зрения.
   - У меня нормальная точка зрения. Пройдет время, появится все, что  нужно
- тка