то точно. Прошу прощения, я не нарочно.
   Сергей сбоку посмотрел на него, и они помолчали.
   - Ну что? - спросил Кирилл. - Теперь нужно идти Настю спасать? Или  лучше
сразу в милицию сдаться, чтобы все успокоились?
   - Соня все уладит, - ответил Сергей, - она всегда все улаживает. Да  черт
с ними! - вдруг добавил он энергично. - Давай лучше книги смотреть, мы же за
этим пришли. Ты что читаешь? Детективы небось?
   Кирилл усмехнулся:
   - А ты не читаешь?
   - Читаю. И бабушка читала. Вон две полки сплошь детективы. В прошлом году
мы с ней ревизию делали. Те, что совсем никуда не годятся, в сарай  вынесли,
а какие получше, здесь оставили. Выбирай.
   Кирилл наугад вытащил пухлую книжку, растрепанную  не  от  чтения,  а  от
плохого  качества  бумаги.  ?Кровавые  твари?,  вот   как   называлось   это
произведение, и на обложке были нарисованы  красотки,  у  которых  с  ногтей
капала кровь. На заднем плане  -  ясное  дело  -  маячил  значок  доллара  и
дымящийся пистолет.
   - Блеск! - оценил Кирилл. - А Дика Фрэнсиса нет?
   -  Ото,  -  сказал  Сергей  почему-то  весело,  -  ты  у   нас,   значит,
образованный. Дик с Агатой  на  отдельной  полочке.  Это  вам  не  ?Кровавые
твари?. Тут ищи.
   - А где книги, которые тебе бабушка оставила, - спросил  Кирилл,  вытащив
Агату, - тоже здесь?
   - Здесь, - согласился Сергей легко, - хочешь посмотреть?
   Черт его знает.
   Он производил впечатление человека, очень далекого от какой бы то ни было
реальной  жизни,  но  Кириллу  вдруг  стало  казаться,  что  это  обманчивое
впечатление. Он даже стал прикидывать, как долго  ему  удастся  скрывать  от
Сергея, что он вовсе не тот  Кирилл  и  что  их  дома,  бриллианты  и  книги
интересуют его вовсе не потому, что он готовится выгодно жениться.
   - Вот этот стеллаж весь мой. Кирилл присвистнул:
   - Ве-есь?!
   - ?Ве-есь?, - передразнил его Сергей. Глаза у него за стеклами очков были
веселые, как будто он брал Кирилла  в  сообщники.  -  Смотри.  Ты  же  хотел
смотреть.
   Это были совсем другие книги - тяжелые,  толстые,  в  прохладных  кожаных
переплетах  с  вытисненным  сложным  орнаментом,  с  латунными   замками   и
завитушками по углам.
   - Они.., старинные?
   - В основном начала века. Это  хорошие  старые  книги,  но  не  настолько
старые и не настолько редкие,  чтобы  их  можно  было  продать  на  аукционе
?Сотбис?. Тебя ведь именно это интересует?
   Кирилл расстегнул латунную пряжку и не открыл, а как будто  вошел  внутрь
книги. Листы были плотные,  чуть  пожелтевшие,  вроде  не  бумажные,  полные
таинственных значков.
   - Что это такое?
   - Где?
   - Ну.., вот.
   - Что вот? - не понял Сергей.
   - Что это за язык? - повторил Кирилл, чувствуя себя придурком.
   - Это арабская вязь. Ты что, никогда не видел? Кстати, ты  открываешь  ее
не правильно. Ее нужно смотреть с обратной стороны. У арабов все наоборот.
   Этого еще не хватало. Книги были на арабском языке.
   - Они все такие?
   - Какие такие?
   От неловкости Кирилл разозлился.
   - Я спрашиваю, - сказал он спокойно, как на  летучке  в  своем  кабинете,
когда выяснялось, что очередной директор завода в очередной раз проворовался
и ему грозит очередная отставка, - эти книги все на арабском языке?
   - Все, - подтвердил Сергей удивленно, -  все  до  одной.  Потому  мне  их
бабушка и оставила. Я занимаюсь арабским языком.
   - И бабушка занималась?
   - Нет. Почему?
   - Тогда откуда у нее столько арабских книг?
   - А, это еще дед собирал. Он тоже по-арабски не читал, зато  Яков  читал.
Ну, про которого Влад за завтраком врал, что он  бабушкин  любовник.  Это  в
основном его книги.
   Опять Яков!
   -  А  как  они  у  вас  оказались?  Сергей  присел  на  корточки  и  стал
выкорчевывать из полочной тесноты еще одну книгу.
   - Я даже толком не знаю. Вроде бы Яков ими очень дорожил, они были у него
в семье еще до революции, и, когда он понял,  что  его  непременно  посадят,
отдал их деду на хранение. И сгинул. И дед тоже сгинул. Время такое было.
   Ну да. Время.
   Время все спишет. Война, блокада, репрессии, ночные аресты,  истерические
парады, лагеря, тюрьмы, пересылки, десять лет без права переписки,  трудовой
подъем, гордость, энтузиазм,  хлеб  по  карточкам,  ответ  в  анкете  -  ?из
бедняков?, перелицованные платья,  счастливые  улыбки,  ?широка  страна  моя
родная?, арестантские вагоны, ад трущоб, роскошь дворцов, детские дома,  где
каждую неделю мрут от туберкулеза и поножовщины - а что делать, время такое.
   - Яков читал по-арабски?
   -  Понятия  не  имею.  У  бабушки  теперь  не  спросишь.  Только  у  тети
Александры, но она, как только тебя увидит, сразу в заливе утопится.
   - Да, жди! Утопится она! - Кирилл еще поизучал  книгу,  а  потом  спросил
осторожно:
   - А ты почему стал арабским заниматься?
   - Не знаю, - Сергей пожал плечами, - меня это всегда интересовало. Я  вот
тут сидел на полу, рассматривал книжки, и мне ужасно  хотелось  узнать,  что
такое в них написано. Это ведь совсем не похоже на буквы. Посмотри.  Это  же
не шрифт, а произведение искусства, целая картина.
   Значит, он рассматривал книжки. Вряд ли он брал их сам, скорее всего  ему
бабушка давала. Значит, что-то было связано с  ними  такое,  что  непременно
нужно было продолжить, не дать пропасть, и бабушка старалась и  преуспела  -
внук выучил арабский язык.
   Зачем? Из-за Якова?
   Выходит, Владик  не  просто  так  языком  чесал,  а  с  каким-то  дальним
прицелом?..
   - Эту книжку я особенно  любил,  когда  маленький  был.  Смотри,  красота
какая.
   Он каким-то странным движением, как будто наизнанку, открыл книгу и  стал
перелистывать, тоже как-то странно.
   Ах, да. У арабов же все наоборот.
   Кирилл взял у него  тяжелый  том,  и  он  вдруг  сам  собой  открылся  на
середине, прошелестев желтыми, как слоновая кость,  страницами.  Между  ними
была щель. Глубокая щель до самого переплета.
   - Ты что, страницы выдирал, когда маленький был?
   - Нет, - встрепенулся Сергей, - ничего не выдирал. А что?
   - Ничего. Просто тут страницы вырваны. Сергей  выхватил  у  него  из  рук
книгу и уставился в нее. Потом провел пальцами по неровному краю.
   - Вот черт. Я ее месяца полтора назад  смотрел,  и  ничего  там  не  было
вырвано.
   - Как не было?
   -  Так.  Не  было.  Это  кто-то  недавно  выдрал.  Сволочи,  какую  книгу
испортили!
   - Да кто испортил-то?! - спросил Кирилл громко. Арабские книги и какая-то
нелепая таинственность, связанная с ними, начинала его тревожить. - Кому они
нужны, эти книги, если никто из ваших по-арабски не читает и на ?Сотбис?  их
отволочь не собирается?!
   - Я не знаю. Ах, черт побери, ей сто лет скоро, а из нее страницы  дерут!
Ну, если это Светка или Влад - убью, ей-богу!
   - Они часто смотрят эти книги?
   - Да никогда в жизни они их не смотрели! Просто Влад вообще из всех  книг
страницы дерет. Читает, читает, потом выдерет листы из начала и в них окурки
заворачивает, чтобы под носом не воняли. Я пойду его найду, что  это  такое,
честное слово! Свинство какое-то!..
   - Подожди, - велел Кирилл, - не беги никуда. Что это за книга?
   - Это хорошая старая книга...
   - Да, да, - нетерпеливо  сказал  Кирилл,  -  это  я  уже  знаю.  Как  она
называется?
   - Арабские сказки. Тут же написано.
   - Ты точно знаешь, что она раньше была целая?
   - Ну конечно, знаю! Я ее не читал никогда и в руки редко брал, она  стоит
очень неудобно, но листал сто раз, и она никогда пополам  не  разваливалась.
Придется теперь реставрировать. Слушай,  ты  побудь  тут  пока,  а  я  пойду
позвоню Валере Зайкову, спрошу, смогут ли они мне ее...
   - Стоп, - приказал Кирилл, - подождет Валера Зайков. Каких страниц нет?
   - Что значит, каких?
   - Ну, в какой сказке и какие номера, - сказал Кирилл нетерпеливо, - я  же
не понимаю!
   Сергею  не  хотелось  отвечать  на  глупые  вопросы  плохо  образованного
Настиного приятеля, который не знал даже, как правильно открывается арабская
книга. Он вздохнул как врач, на прием к которому пришла старушка в маразме.
   - Ну какое это имеет значение?.. -  он  перелистал  страницы  в  обратную
сторону. - Так.., сейчас. Сказка называется...  ?Логово  паука?,  или  можно
перевести ?Паучья сеть?, или  просто  ?Паутина?.  В  арабском  языке  вообще
некоторые понятия...
   - Мне не надо понятий, - перебил Кирилл, - о чем в ней говорится? Ну хотя
бы в двух словах?
   - М-м-м... О том, что паук ревностно охранял свои сокровища, и  все,  кто
пытался их у него отобрать,  умирали  страшной  смертью,  и..,  и..,  и  вот
однажды прекрасный юноша по имени Сайд... Слушай, Кирилл, это долго  читать,
а мне нужно Валере позвонить. А то он уйдет, и я тогда до завтра  ничего  не
выясню.
   - Не нужно ничего выяснять. Ты раньше читал эту сказку?
   - Да нет! Я уже сто раз сказал!..
   - Какие страницы вырваны? Откуда? Из середины?
   Сергей снова вздохнул и уставился в книгу.
   - А никакие, - вдруг сказал он и засмеялся с удовольствием, - все целы.
   - Как целы? - не понял Кирилл.
   - Ну так. Все страницы целы. Вот сто двадцатая, а следующая сто  двадцать
первая. Точно. Кирилл посмотрел на него:
   - А что тогда вырвано из середины?
   - Да ничего не вырвано. Господи, никому не нужны эти книги,  кроме  меня!
Просто я зверею, когда вижу, что с книгами плохо обращаются. Хорошо,  что  я
Владику по носу не стукнул под горячую руку.
   - Посмотри еще раз, - сказал Кирилл настойчиво, - не может быть. Там явно
не хватает страниц.
   - Все страницы на месте, - веско проговорил Сергей  и  поправил  очки  на
бледном носу, - все до единой. Она, наверное, просто рассохлась.
   - Она не могла рассохнуться, - сказал Кирилл сухо. - Она  не  склеена,  а
сшита. Нитки крепкие. Видишь?
   - Вижу, ну и что?
   - Ну и то, что из нее явно что-то выдрано. Я хочу знать - что?
   - Ни-че-го, - ответил Сергей по слогам и стал совать ему под нос книгу, -
страницы подряд, никаких пропусков.
   Кирилл посмотрел на замысловатый узор, который вроде бы был  буквами,  и,
как Сергей, провел пальцами по узкой щели, которая разделяла  книгу  на  две
неравные части.
   Черт знает что.
   Сначала фен, теперь  попорченная  арабская  книга,  задвинутая  на  самую
нижнюю полку.
   Если страницы идут подряд, значит,  вырван  не  кусок  текста,  а  что-то
другое. Картинка? И почему книга после этого как будто  развалилась?  Может,
была не одна картинка, а несколько?
   Спрашивать у Сергея бесполезно -  он  ничего  не  вспомнит,  потому  что,
во-первых,  он  смотрел  ее  внимательно,  только  когда  был  маленьким,  и
во-вторых,  совершенно  уверен,  что  книга   ?рассохлась?.   Сто   лет   не
рассыхалась, а потом взяла и рассохлась посреди сказки о пауке.
   Нужно найти Настю.
   Что за дела творятся в этом доме?
 
*** 
 
   - Настя в кабинете, - неприветливо сказала ему Нина Павловна  и  показала
локтем куда-то в глубь дома. Руки у те были в муке. - Они с Мусей убираются.
Что вы сделали с тетей Александрой? Она слегла  и  сказала,  что  больше  не
выйдет из комнаты, пока вы в этом доме.
   - Ничего особенного, -  ответил  Кирилл  рассеянно,  -  уверен,  что  она
выживет.
   - Если хотите кофе, - буркнула Нина Павловна, - можете налить. Мы  только
что сварили. Александра Тихоновна -  несчастный  человек.  Очень  сложный  и
очень несчастный. Мы стараемся зря ее не раздражать. Она уверена, что  жизнь
обошлась с ней несправедливо. Муж от нее  ушел,  с  сестрой  она  все  время
ссорилась, теперь вот без наследства осталась.
   - Ничего, - сказал Кирилл, наливая горячий кофе в большую кружку, -  Соня
отдаст ей свое.
   - Почему вы так думаете?
   - Потому что у меня есть глаза, -  отрезал  Кирилл.  -  Соня  уже  отдала
ожерелье ювелиру. Зачем?
   Нина Павловна перестала месить тесто и посмотрела на Кирилла:
   - И зачем?
   - Затем, что сами по себе  бриллианты  вашей  тете  ни  к  чему.  Она  не
принцесса Диана и приемы не посещает. А вот деньги - дело другое. Как только
Соня продаст ожерелье, нежная мать  немедленно  занеможет  и  спасти  ее  от
смерти смогут только Сонины деньги. Все просто.
   Нина Павловна зачем-то кинулась к раковине и стала тщательно  мыть  руки.
Золотистая прядь вырвалась у нее из-за уха, и она нетерпеливо  заправила  ее
мокрыми пальцами.
   - Я уверена, - сказала она четко, - что до этого не дойдет.
   - Уже дошло, - Кирилл отхлебнул кофе, который оказался таким же горьким и
крепким, как утром. - Настя варила?
   Почему-то ему очень хотелось, чтобы  кофе  сварила  Настя  и  чтобы  Нина
Павловна это подтвердила.
   Нина Павловна кивнула нетерпеливо.
   - Нет, - сказала она, как будто сама себе, - мы этого не допустим.
   - Вы все уже допустили. Эта ваша Соня - раб. Как в древней истории. С ней
можно сделать все, что угодно. То  есть  абсолютно  все.  Если  завтра  тете
Александре придет в голову заставить ее повеситься,  она  повесится.  Просто
чтобы не огорчать маму.
   - Что за ужасные вещи вы говорите!..
   - Вы не видите ее со стороны. А я вижу, потому что я человек посторонний.
   Нина Павловна присела к столу, как будто вдруг очень устав.
   - Они трудно жили после того, как Борис Петрович.., ушел из семьи.  Очень
трудно. Владик стал неуправляемым, бросил  школу,  попал  в  компанию.  Соня
работала, конечно. На ней была вся семья. От тети, конечно, не было никакого
толку. Профессии нет, стажа нет, кто ее возьмет на работу?
   - А никто и не возьмет, - согласился Кирилл, - особенно если не  пытаться
никуда устроиться.
   - Послушайте! -  вдруг  вспылила  Нина  Павловна.  -  Вы  меня  в  чем-то
упрекаете? Я чем-то перед вами провинилась?
   - Не передо мной, - сказал Кирилл мягко, - на ваших глазах вздорная  баба
замордовала собственную дочь, а вы даже пальцем не пошевелили.
   - Соня никогда и никого не просила помочь! Она всегда говорит, чтобы мы к
ней не лезли, она справится сама, ей одной легче.
   - А вы верите, потому что в таком случае от вас ничего не  требуется.  Вы
предложили, она отказалась. Все в порядке. Ей тридцать три года,  а  на  вид
как будто шестьдесят три. У них даже платья одинаковые. А сын Владик тем  не
менее почему-то ничем не озабочен, и его велосипедик на  рынке  долларов  на
триста пятьдесят потянет. Это ведь его велосипедик перед домом стоит?
   - Нина, что тут происходит? - спросила в дверях Настина мать.
   - Молодой человек объясняет мне, что мы не правильно живем. Юля.
   Кирилл оглянулся с досадой.
   - Я не знаю, что правильно, а что не правильно. Я знаю, что  работорговлю
давно отменили, а в вашей семье она процветает, и это никого не удивляет.
   - А в вашей семье все в порядке? - спросила Нина Павловна язвительно.
   Да. Его семья.
   Он много лет не имел никаких дел со  своей  семьей.  Он  едва  выдерживал
пятиминутный разговор с матерью. Он понятия не имел, как и на что живут  его
родители, братья, сестры... Он  избавился  от  них  раз  и  навсегда,  и  их
проблемы его не касались. Он раздражался, даже когда кто-то  из  них  просто
звонил ему домой - он знать их не хотел.
   У него была своя жизнь. Потому что слишком долго  у  него  никакой  своей
жизни не было.
   Кажется, он начал оправдываться.
   - Я должен найти Настю, - сказал он холодно, испугавшись, что  они  могут
подслушать его мысли, - спасибо за кофе.
   -  Пожалуйста,  -  с  некоторым  недоумением  ответила  Настина  мать   и
посторонилась, пропуская его. Он отлично представлял себе,  как  они  сейчас
станут говорить о нем.
   Ну и ладно. Черт с ними.
   Очень сердитый, он пошел в  глубину  дома,  соображая,  за  какой  именно
дверью может  быть  этот  проклятый  кабинет,  в  котором  Насте  вздумалось
наводить порядок, и услышал обрывок фразы, сказанный супермоделью Светой:
   - ..больше не хочу! Я не желаю больше никаких темных дел, хватит с меня и
этого! И не звони мне сюда! Все равно я не могу отсюда разговаривать!
   Пискнул телефон, послышалось судорожное всхлипывание, и Кирилл понял, что
она сейчас выскочит из комнаты прямо на него. Он заметался в панике,  дернул
первую попавшуюся дверь и только успел  прикрыть  ее  за  собой,  как  Света
выскочила и понеслась по коридору. Он в щелку смотрел ей вслед.
   Этого только не хватало. У нее тоже тайны.
   Он  нажал  на  дверь,  собираясь  выйти  в  коридор,  как  вдруг   что-то
зашевелилось сбоку и сзади - очень большое и  темное.  От  неожиданности  он
попятился, задел ногой  шаткий  столик,  со  столика  с  ужасающим  грохотом
посыпались какие-то пузырьки, банки, пилюли раскатились по  полу,  заскакали
по паркету. То огромное и темное, что шевелилось у него за спиной, вдруг еще
выросло, взмахнуло чем-то и,  кажется,  даже  заревело.  Поскользнувшись  на
рассыпавшихся стекляшках, Кирилл прижался спиной к  двери,  нащупывая  ручку
взмокшими пальцами, и понял, что огромное и темное было  тетей  Александрой,
прилегшей отдохнуть с тряпкой на голове.
   Секунду они смотрели друг на друга, потом тетя набрала воздуху  в  мощную
грудь и завопила:
   - Спаси-и-и-ите! Убиваю-у-у-у-ут!!!! Кирилл пошатнулся от  силы  страсти,
которая звучала в ее голосе, и бросился бежать, как не бегал никогда  с  тех
самых пор, когда папа Луны явился за дочерью в сопровождении наряда милиции.
   Где-то открылась спасительная дверь, из которой хлынул солнечный свет,  и
показалась Настя - в шортах, майке  и  с  косынкой  на  голове.  Нормальная,
обычная, прекрасная Настя. В полном рассудке.
   - Что случилось?!
   Кирилл налетел на нее и быстро затолкал обратно. В коридоре за его спиной
творилось нечто совершенно невообразимое.
   - Вы откуда, Кирилл? - спросила Муся с  любопытством.  Она  тоже  была  в
косынке и с тряпкой в руке, и тоже вполне нормальная - по  крайней  мере  на
вид.
   - Настя, - быстро  сказал  Кирилл,  -  я,  кажется,  опять  напугал  тетю
Александру. Настя всплеснула руками:
   - Господи, да что ты к ней привязался? Пусти, я пойду.
   - Нет. Мусенька, посмотрите, пожалуйста. Если можно.
   - Это она вопит? - спросила Настя с любопытством. - Что ты с ней  сделал?
Сунул ей под халат лягушку?
   - Не совал я ей Лягушек! Муся, пожалуйста!
   - Ну конечно,  -  сказала  Муся,  сочувственно  улыбаясь,  -  конечно,  я
посмотрю, не волнуйтесь.
   Она пристроила тряпку на край ведра и решительно открыла  дверь,  впустив
из коридора шум, вопли, топот и трубный вой тети Александры.
   Дверь закрылась, и снова стало тихо. Просто удивительно, как в этом  доме
закрытая дверь уменьшала и удаляла проблемы. Как в сказке.
   - Что случилось?
   - Ничего. Я по ошибке забрел в ее комнату, а она решила, что на этот  раз
я точно пришел ее убивать. Тем более я там что-то уронил. Я вовсе  не  хотел
ее пугать, я тебя искал. - И тут он неожиданно разозлился:
   - Я же просил, чтобы ты все время была у меня на глазах!  А  ты  какие-то
полы где-то моешь, с утра не могу тебя найти!
   Настя посмотрела с любопытством,  подошла  к  нему  и  обняла  за  талию.
Вытянула шею и смешно принюхалась.
   - ?Фаренгейт?, - заключила она, - м-м-м... Люблю ?Фаренгейт?.
   - Я дам тебе попользоваться, - пообещал Кирилл и поцеловал ее в  макушку.
Ему хотелось поцеловать ее куда-нибудь еще - в щеку или в губы,  -  он  даже
наклонился, но она увернулась, и пришлось целовать ее в ухо.
   - Ты починил скамейку, - сказала она и потерлась о его щеку, - спасибо.
   - А твоя тетя Нина напоила меня кофе.
   - Она сказала, что ты, конечно, хам, но с чувством юмора и храбрый.
   - Храбрый потому, что связался с тобой?
   - Храбрый потому, что не боишься тетю Александру.
   - Это я раньше ее не боялся.
   - А теперь? - она спросила уже шепотом.
   - А теперь боюсь, - прошептал он в  ответ.  Они  целовались  долго  и  со
вкусом. Кирилл был уверен, что догадливая и преданная Муся постарается долго
не возвращаться с поля брани.
   Не отрываясь от него,  Настя  подпрыгнула,  уцепилась  руками  и  ногами,
повисела на нем и медленно съехала обратно.