ковских счетов деньги
наличными, на оформление пожизненной ренты, обеспечивающей
безбедное существование до конца дней пожилой экономке-
надомнице.
   "Что бы ни было, обошлось совсем недорого,- размышлял
Торп.- И самое главное, абсолютно чисто". Имя Торпа не
упоминалось ни на одном документе, рента выплачивалась через
адвоката, а адвокаты получают деньги за то, чтобы держать
язык за зубами. Торп был уверен, что и миссис Бартон
достаточно благоразумна, чтобы последовать их примеру. А в
довершение всего, все операции были совершены и оформлены,
как это ни странно, абсолютно легально, честь по чести.
   Глава тринадцатая
   Бенуа Ламбер, известный друзьям и полиции как Бенни, был
мелкой сошкой среди преступного мира и гордо выдавал себя за
наемника. На самом деле, единственный раз он появился в рядах
наемников, когда, спасаясь от преследования полиции
парижского округа, сел в самолет, улетающий в Конго, и
завербовался в Шестой полк коммандос под командованием
Денара.
   По непонятным причинам командир наемников проникся добрым
чувством к робкому коротышке и предложил ему место в штабе,
что надежно хранило его от участия в боевых действиях. На
работе он пришелся к месту, потому что мог беспрепятственно
проявлять единственный талант, которым наградила его природа-
достать абсолютно все. Для него не составляло труда раздобыть
яйца там, где курами и не пахло, или виски там, где
перегонных заводов не было в помине. В штабе любой военной
части такой человек всегда нужен, и в большинстве штабов эти
люди есть. Он провел в Шестом полку почти год, до мая 1967,
когда учуял грозящие неприятности в связи с готовящимся
выступлением Десятого полка под командованием Шрамма против
конголезского правительства. Он предчувствовал, и, как
показали дальнейшие события, правильно, что Денар со своим
полком будет втянут в заваруху и всем, включая штабных,
предоставится возможность понюхать пороху. Для Бенни Ламбера
это был сигнал к резкому отходу в противоположном
направлении. Как ни странно, его не стали задерживать.
Вернувшись во Францию, он начал повсюду представляться
наемником, а позже решил вдобавок назваться торговцем
оружием. Первое не соответствовало истине, а в том, что
касается второго, его многочисленные связи давали возможность
время от времени доставать кое-что, обычно пистолеты для
мафии, а порой даже вещицы посолидней. Ему удалось
познакомиться с одним африканским дипломатом, который за
вознаграждение был готов предоставить годный к употреблению
сертификат получателя в виде письма на посольском бланке,
скрепленном соответствующей печатью. Полтора года тому назад
он упомянул об этом в разговоре с корсиканцем по фамилии
Лангаротти.
   Тем не менее, он удивился, когда вечером в пятницу откуда-
то издалека вдруг позвонил корсиканец, сказав, что на
следующий день или в воскресенье его навестит Кот Шеннон. Он
слыхал о Шенноне, но прежде всего знал то, как яростно
ненавидит ирландского наемника Шарль Ру. В кругах наемников в
Париже давно ходили слухи, что Ру готов выложить хорошие
деньги каждому, кто наведет его на Шеннона, когда тот
объявится. Поразмыслив, Ламбер согласился остаться дома и
ждать визита Шеннона.
   - Да, я думаю, что смогу достать этот сертификат,- сказал
он, когда Шеннон закончил объяснять, что ему нужно.- Мой
человек еще в Париже. Мне с ним, понимаешь, частенько
приходится иметь дело.
   Это была ложь, потому что дела у него были весьма редки,
но он был уверен, что сможет провернуть эту аферу.
   - Сколько? - коротко спросил Шеннон.
   - Пятнадцать тысяч франков,- сказал Бенни Ламбер.
   В ответ Шеннон отпустил короткую хлесткую фразу по-
французски, одну из тех, которым научился в Конго, хотя даже
в самом большом французском словаре "Ларусс" ее не сыщешь.-Я
заплачу тебе тысячу фунтов, и этого больше чем достаточно.
   Ламбер начал считать. Выходило больше одиннадцати тысяч
франков по текущему курсу.
   - 0'кей,- согласился он.
   - Одно слово сболтнешь, и я тебе глотку перережу как
цыпленку,- сказал Шеннон.- Или лучше, попрошу этим заняться
корсиканца, а он из тебя все кишки выпустит.
   - Могила, чтоб мне не жить,- запротестовал Бенни.- Гони
тысячу фунтов и через четыре дня получишь свою ксиву, и все
втихаря.
   Шеннон выложил пятьсот фунтов.
   - Возьмешь стерлингами,- сказал он.- Половину сейчас,
половину - когда получу письмо.
   Ламбер собрался запротестовать, но понял, что ничего не
получится. Ирландец ему не доверял.
   - Я зайду к тебе в среду,- сказал Шеннон.- Принеси письмо
и получишь оставшиеся пять сотен.
   После его ухода Бенни Ламбер задумался. Что же теперь
делать? В конце концов, он решил сначала достать письмо,
получить деньги и только после этого связаться с Ру.
   Следующим вечером Шеннон улетел в Африку и приземлился на
рассвете.
   Дорога вглубь страны была долгой. В грохочущем как телега
такси было нестерпимо жарко. Сухой сезон был еще в разгаре, и
небеса над плантациями масличных пальм сверкали слепящей
голубизной, без единого облачка. Шеннон не возражал. Приятно
снова побывать в Африке, хотя бы всего полтора денька, даже
после утомительного шестичасового бессонного перелета.
   Здесь ему все было знакомо больше, чем в городах Западной
Европы. Знакомые звуки и запахи, крестьяне, вереницей
бредущие вдоль дороги на базар, группы женщин, облаченных в
одежды вроде индийских сари с кувшинами и тюками на головах,
удивительно неподвижными - будто приклеенными.
   В каждой деревне, которую они проезжали, шумел обычный
утренний базар. Под навесами из пальмовых листьев, у хлипких
лотков, крестьяне переговаривались, торговались, продавали и
покупали. Женщины суетились вокруг прилавков, а мужчины чинно
сидели в тени и говорили о важных проблемах, понятных только
им самим. Голые темнокожие ребятишки копошились в тени, снуя
под ногами своих родителей и ползая под прилавками.
   Шеннон раскрыл окна с двух сторон. Откинувшись на сиденье,
он вдыхал влажные запахи пальм, дыма костров и болотной гнили
от зацветших бурых речек. Он еще из аэропорта позвонил по
телефону, который дал ему журналист, и знал, что его ждут.
Около полудня подъехал к вилле, спрятавшейся в тени
небольшого частного парка в стороне от дороги.
   Охранники встретили его у ворот и обыскали от колен до
подмышек, прежде чем разрешили расплатиться с такси и войти
внутрь. Во дворе он узнал в лицо одного из личных помощников
человека, к которому приехал. Слуга широко улыбнулся ему и
склонил голову. Он подвел Шеннона к одному из трех домов,
стоящих в тени парка, и впустил в пустую гостиную. Ему
пришлось ждать в одиночестве полчаса.
   Шеннон смотрел в окно, чувствуя, как прохладный ветерок из
кондиционера сушит его взмокшую одежду. В этот момент
скрипнула дверь, и за его спиной послышалось шарканье
сандалий по кафельному полу. Он обернулся.
   Генерал был таким же, как тогда ночью, на лесном
аэродроме. Та же роскошная борода, тот же густой низкий
голос.
   - Ну, майор Шеннон, недолго же вы отсутствовали. Не
терпится вернуться?
   По своему обычаю он слегка подтрунивал. Шеннон улыбнулся,
и они пожали друг другу руки.
   - Я приехал сюда, потому что кое в чем нуждаюсь, сэр. Мне
кажется, есть вещи, которые нам с вами неплохо было бы
обсудить. У меня возникла смутная идея.
   - Бедный изгнанник не может вам многого предложить,-сказал
генерал,-но я всегда готов выслушать ваши идеи. Если мне не
изменяет память, в свое время они были у вас весьма удачными.
   Шеннон сказал:
   - У вас есть одна вещь, даже сейчас, в изгнании, которой я
мог бы воспользоваться. Это преданность ваших людей. А мне
нужны люди.
   Они говорили до ланча и после него. За окном уже стемнело,
а они продолжали обсуждать что-то, склонившись над столом,
где были разложены нарисованные Шенноном схемы. Он ничего не
взял с собой кроме чистых листков бумаги и набора цветных
фломастеров. На случай пристрастного досмотра на таможне.
   Они пришли к соглашению по основным пунктам к заходу
солнца и в течение ночи вырабатывали план. Только в три часа
утра была вызвана машина, чтобы отвезти Шеннона на побережье,
в аэропорт, к отлету утреннего рейса в Париж.
   Прощаясь на террасе, у которой уже стояла машина с сонным
шофером, они вновь пожали друг другу руки.
   - Я буду на связи, сэр,-сказал Шеннон.
   - А мне нужно будет немедленно выслать своих эмиссаров,-
отозвался генерал.-Через два месяца люди там будут.
   Шеннон смертельно устал. Начинало сказываться напряжение
долгой дороги, бессонные ночи, бесконечная вереница
аэропортов и гостиниц, переговоров и встреч. Это выжало из
него все соки. В машине, направляющейся к югу, он впервые
заснул за последние два дня. И продремал в самолете до самого
Парижа. Полет слишком часто прерывался, чтобы можно было no-
человечески выспаться. Сначала час просидели в Уагадугу,
потом где-то на Богом забытом аэродроме в Мавритании и,
наконец, в Марселе. В "Ле Бурже" он прилетел только около
шести часов вечера. Шел к концу День Пятнадцатый.
   В тот момент, когда его самолет приземлился в Париже,
Мартин Торп садился в ночной поезд, следующий по маршруту:
Лондон-Глазго-Стирлинг и Перт. Оттуда ему предстояло
пересесть на местный поезд до Данди, где находилась контора
старой адвокатской фирмы "Далглиш и Далглиш". В портфеле у
него лежал документ, подписанный в конце недели леди
Макаллистер и засвидетельствованный миссис Бартон, а также
чеки, выписанные цюрихским Цвинглибанком, в количестве
четырех штук, каждый на сумму 7500 фунтов стерлингов,
достаточную для того, чтобы купить 75000 штук из числа акций
компании "Бормак", принадлежащих леди Макаллистер.
   "Двадцать четыре часа",-подумал он, задергивая занавески
купе первого класса в спальном вагоне, за окном которого все
быстрее пробегала платформа вокзала "Кингс Кросс". Через
двадцать четыре часа дело будет сделано, и он вернется домой,
а еще через три недели в Совете директоров компании "Бормак"
появится новый человек, послушно исполняющий приказы,
исходящие от него или от сэра Джеймса Мэнсона. Улегшись на
полку, он подложил под подушку портфель и с удовольствием
ощущал затылком его твердость, глядя в потолок купе.
   Позже, тем же вечером, во вторник, Шеннон поселился в
отеле неподалеку от Мадлен, в центре Восьмого Аррондисмана
Парижа. Ему пришлось оставить свое обычное прибежище на
Монмартре, где его знали как Карло Шеннона, ибо теперь он
выступал под именем Кейт Браун. Но отель "Плаза-Сюрен" был
вполне достойной заменой. Он принял ванну, побрился и
собирался отправиться ужинать. Заказал по телефону столик в
своем любимом в этом районе ресторане "Мазагран", и мадам
Мишель обещала приготовить филе "Миньон" как он любит-с
листочками зеленого салата на гарнир и бутылкой "По де
Ширубль".
   Два междугородных переговора, которые он заказал,
последовали один за другим. Сначала на линии возник некий
месье Лаваллон из Марселя, известный ему как Жан-Батист
Лангаротти.
   - Ты узнал адрес агента по экспорту?-спросил Шеннон, когда
они обменялись приветствиями.
   -Да,-сказал корсиканец.-Это в Тулоне. Очень хорошая фирма,
уважаемая и надежная. У них собственный таможенный склад в
порту.
   - Передавай по буквам,-сказал Шеннон. Бумага и карандаш
были уже наготове.
   - Морское агентство Дюфо,-медленно произнес Лангаротти и
продиктовал адрес.-Пересылайте грузы в агентство с
обязательной отметкой "Собственность мсье Лангаротти".
   Не успел Шеннон повесить трубку, как телефон зазвонил
снова. Дежурный отеля сообщал, что на связи некий мистер
Дюпре из Лондона.
   - Я только что получил твою телеграмму,-прокричал в трубку
Жанни Дюпре.
   Шеннон также по буквам продиктовал ему название и адрес
фирмы из Тулона, и Дюпре записал.
   - Прекрасно,-сказал он после этого.-Первый из четырех
ящиков уже готов к отправке. Я велю лондонским агентам
побыстрее отослать его по адресу. Да, кстати, я нашел
башмаки.
   - Хорошо,-сказал Шеннон.-Молодец. Он заказал еще один
разговор. На этот раз в баре города Остенде. Через пятнадцать
минут в трубке послышался голос Марка.
   - Я в Париже,-сказал Шеннон.-Тот человек, который должен
был принести образец интересующего меня товара...
   - Да,-сказал Марк.-Я с ним связывался. Он готов с тобой
встретиться и обсудить цену и условия сделки.
   - Хорошо. Я буду в Бельгии вечером в четверг или утром в
пятницу. Передай ему, что мы можем встретиться в пятницу,
после завтрака, в моем номере, в гостинице "Холлидей Инн",
что рядом с аэропортом.
   - Я ее знаю,-сказал Марк.-Хорошо. Переговорю с ним и
позвоню тебе.
   - Позвони мне завтра между десятью и одиннадцатью утра,-
сказал Шеннон и повесил трубку.
   Только после этого он наконец надел пиджак и отправился
навстречу долгожданному ужину и полновесному ночному сну.
   Пока Шеннон спал, Саймон Эндин, в свою очередь, летел в
Африку ночным рейсом. Он прибыл в Париж первым самолетом в
понедельник утром, не мешкая взял такси и отправился в
посольство Дагомеи на авеню Виктор Гюго. Здесь он заполнил
длиннющую анкету с просьбой предоставить ему шестидневную
туристическую визу. Виза была готова только к закрытию
консульства на следующий день, во вторник, и он сел на ночной
самолет, летящий в Котону через Ниамею. Шеннона не очень бы
удивило то, что Эндин отправился в Африку, так как он
понимал, что опальный полковник Боби должен выполнить
определенную роль в игре сэра Джеймса Мэнсона. Очевидно было
и то, что бывший командующий зангарийской армией отсиживается
где-нибудь на африканском побережье. Но если бы Эндин узнал,
что Шеннон только что вернулся после секретной встречи с
генералом в том же районе Африки, ему было бы в самолете не
до сна, несмотря на принятую заблаговременно таблетку
снотворного.
   Марк Вламинк позвонил Шеннону в гостиницу в четверть
одиннадцатого на следующий день.
   - Он согласился на встречу и принесет образец,- сказал
бельгиец. - Мне тоже прийти с ним?
   - Конечно,-сказал Шеннон.-Когда приедете в отель, спросите
у дежурного, в каком номере живет мистер Браун. Да, вот еще
что. Ты купил фургон, который я просил тебя раздобыть?
   - Да, а что?
   - Тот джентльмен его видел?
   Возникла пауза, пока Вламинк напрягал память.
   - Нет.
   - Не надо приезжать на нем в Брюссель. Найми машину и сам
садись за руль. Прихватишь его по дороге. Понял?
   - Да,-сказал Вламинк все еще в недоумении.- Сделаю все,
как скажешь.
   Шеннон, который еще не встал с постели, но чувствовал себя
существенно лучше, заказал по телефону завтрак и провел
обычные пять минут под душем. Четыре минуты под обжигающей
горячей струей и минуту-под холодной как лед. Когда он вышел
из душа, кофе и рогалики были на столе. Он сделал еще два
звонка-Бенни Ламберу в Париж и мистеру Штайну в фирму "Ланг и
Штайн" в Люксембурге.
   - Ты достал письмо?-спросил он Ламбера. В голосе жулика
чувствовалось напряжение.
   - Да. Вчера получил. Повезло, что мой кореш дежурил в
понедельник вечером. Он уже вчера притащил бумагу. Когда
хочешь забрать?
   - Сегодня днем, - сказал Шеннон.
   - Идет. А бабки у тебя с собой?
   - Не дергайся. Все при мне.
   - Тогда подваливай часа в три,-сказал Ламбер. Шеннон на
минуту задумался.
   - Нет. Встретимся здесь,-сказал он и дал Ламберу адрес
своего отеля. Лучше было встретиться с коротышкой на людях. К
его удивлению, Ламбер, как ему показалось, с облегчением в
голосе согласился подойти к нему в гостиницу. Что-то здесь
было не так, но Шеннон не мог понять, что именно. Ему было
невдомек, что парижский жулик получил от него информацию,
которую собирался позже продать Ру.
   Мистер Штайн говорил по другому аппарату, когда Шеннон
прозвонился. Вместо того, чтобы ждать, Шеннон решил
перезвонить позднее. Что он и сделал через час.
   - Я бы хотел договориться о собрании, посвященном открытию
моей холдинговой компании "Тайроун Холдинге", - начал он.
   - Да, да, мистер Браун,-послышался в трубке голос Штайна.-
Все готово. Когда вы предлагаете его провести?
   -Завтра днем,-ответил Шеннон. Договорились, что собрание
состоится в кабинете Штайна в три часа. Шеннон попросил
дежурного заказать ему билет на экспресс Париж-Люксембург,
отправляющийся рано утром на следующий день.
   - Должен сказать, что нахожу это довольно странным, весьма
странным, откровенно говоря.
   Мистер Данкен Далглиш-старший по внешнему виду и манерам
полностью соответствовал своему кабинету, а кабинет скорее
походил на декорацию в сцене чтения завещания сэра Вальтера
Скотта.
   Он внимательно, не торопясь, изучил четыре акта о передаче
акций, подписанных леди Макаллистер и засвидетельствованных
миссис Бартон. Несколько раз печально изрек "Ай-я-яй".
покачивая головой, и неодобрительно уставился на молодого
человека из Лондона. Как видно, он не привык иметь дело с
чеками цюрихского банка и поэтому, вчитываясь в содержание,
брезгливо держал их между большим и указательным пальцами,
оттопырив в сторону остальные. Он снова поднес к глазам акты
и, наконец, заговорил. -
   - Видите ли, к леди Макаллистер уже обращались ранее по
поводу продажи этих акций. В прошлом она всегда считала
необходимым проконсультироваться с фирмой Далглиш, а я всегда
считал необходимым отсоветовать ей продавать акции, -
продолжал он.
   Торп про себя подумал, сколько же других клиентов мистера
Данкена Далглиша до сих пор держатся за совершенно бросовые
пакеты акций по его совету, но сохранил на лице участливо
вежливую мину.
   - Мистер Далглиш, вы должны признать, что джентльмены,
которых я представляю, заплатили леди Макаллистер почти в два
раза больше номинальной цены акций. Она, в свою очередь,
Добровольно подписала акты и уполномочила меня забрать акции
по представлении чека или нескольких чеков на общую сумму в
30000 фунтов стерлингов. Именно их вы и держите в руках.
   Старик снова вздохнул.
   - Это так странно, что она не проконсультировалась сначала
со мной,-печально произнес он.-Я всегда даю ей советы по
финансовым вопросам. У меня даже есть право подписывать за
нее финансовые документы.
   - Но это не значит, что ее собственная подпись
недействительна, - настаивал Торп.
   - Да, да, конечно, моя доверенность никак не обесценивает
ее право подписывать документы от своего имени.
   - В таком случае, я был бы вам признателен, если вы
вручите мне акции, чтобы я	мог вернуться	в Лондон,-
сказал Торп.
   Старик медленно встал.
   - Извините меня, мистер Торп,-с достоинством. произнес он
и прошел в соседний кабинет. Торп знал, что он отправился
звонить в Лондон, и молил Бога, чтобы слуховой аппарат леди
Макаллистер вынудил миссис Бартон выступить в роли посредника
между ними. Старый поверенный вернулся только через полчаса.
В руке он держал пачку старых выцветших акций.
   - Леди Макаллистер подтвердила ваши слова, мистер Торп.
Только не подумайте, что я вам не доверяю, Бога ради. Я
просто посчитал своим долгом переговорить со своей клиенткой,
прежде чем завершить столь значительную акцию.
   - Конечно,-сказал Торп, поднялся и протянул руку. Далглиш
расстался с акциями так, будто они были его собственными.
   Час спустя Торп ехал в поезде по весенним лугам графства
Ангус в сторону Лондона.
   За шесть тысяч миль от поросших вереском холмов Шотландии
Саймон Эндин сидел рядом с грузной тушей полковника Боби в
небольшой, снятой в аренду вилле, на окраине Котону. Он
прилетел утром и остановился в отеле "дю Пор", где
управляющий израильтянин помог ему обнаружить дом, в котором
проживал находящийся в изгнании офицер зангарийской армии.
   Боби представлял собой неуклюжего громилу, звероподобной
внешности, с огромными кулачищами, подчеркнуто грубого в
обращении. Это сочетание пришлось Эндину по душе. Ему было
наплевать, к каким трагическим последствиям может привести
Зангаро правление Боби после не менее ужасного Жана Кимбы. Он
обнаружил перед собой человека, который будет готов подписать
разрешение на право разработки в районе Хрустальной горы для
"Бормак