так
ведь еще и моральным!
   - Пожалуй, здесь получше, чем в Сонином мезонине, - уклончиво ответила я,
чем,  похоже,  разочаровала  Ингу.  Она  ждала,  что  я  начну  восхищаться,
закатывать глазки, а до того ли было мне, бедной. Все, что мне нужно, -  это
тихий уголок, где бы я могла спокойно собраться с мыслями. И еще... Еще  мне
нужен телефон, чтобы позвонить маме в Котов  и  узнать,  как  там  у  них  с
Петькой дела. А то хороша мамаша - забегалась по стриптизам и начисто забыла
о ребенке.
   - Где тут у вас телефон? - оросила я Ингу.
   - А тебе зачем? - откликнулась Инга.
   - Петьке позвонить. Если ты еще не забыла, у меня сын есть.  -  Я  хотела
добавить "в отличие от тебя", но сдержалась. Конечно, я и злилась на Ингу  с
того "незабываемого" вечера, но удары ниже пояса - это так неблагородно.
   - Господи! Да у меня же всегда сотовый при себе, уже тысячу раз позвонила
бы, - фыркнула Инга и полезла в сумочку, в  которой  у  нее,  насколько  мне
известно, всегда черт  ногу  сломит.  Недаром  говорят:  черного  кобеля  не
отмоешь добела.  Дурная  привычка  устраивать  повсюду  свалки  благополучно
перекочевала из Ингиной бедной жизни в богатую. Только сумки  стали  намного
дороже. -  Сейчас,  сейчас...  -  На  пол  полетели  косметичка,  кокетливый
перламутровый блокнотик, носовой  платок,  прокладки...  -  Вот,  -  наконец
протянула она мне мобильник, но я на него  даже  не  взглянула,  потому  что
смотрела на странный  предмет,  вывалившийся  из  необъятной  Ингиной  сумки
последним. Черный на белом, он так притягивал взгляд... Пистолет!!!
   - Ну что же ты не берешь? Бери. - Инга все еще трясла передо  мной  своим
мобильником, потом все-таки додумалась посмотреть  себе  под  ноги  и  сразу
побледнела до такой степени, что стала конкурировать с белизной стен,  ковра
и тюля.
 
Глава 18 
 
   Я уже битый час допрашивала Ингу Моя истерзанная многодневными сомнениями
душа требовала подробностей, разрываясь между "верю" и "не  верю".  Господи,
кололо в сердце, пистолет - это конец всему, это значит, что Инга таки убила
Юриса,  а  потом  искусно  морочила  мне  голову,  сделав  своей   невольной
сообщницей. Ведь Юрис был застрелен, даже я, круглая идиотка, в таких  вещах
разбираюсь. Инга же по-прежнему  клялась-божилась,  что  не  убивала  своего
белокурого сексуального гиганта.
   - А пистолет? Откуда тогда у тебя пистолет?  -  заламывала  я  руки,  как
бездарная провинциальная примадонна.
   - Для самообороны, - твердила свое Инга. - Ованес мне купил.
   Наконец мне это осточертело.
   - А не пошла бы ты!.. - пожелала я Инге от всей души и подбежала к  окну.
Вовсе не для того, чтобы полюбоваться открывающимся из него видом,  а  чтобы
прикинуть, как побыстрее выбраться из этого райского уголка. -  Что  тут  до
Москвы ходит? - уточнила я у Инги. - Автобус? Электричка?
   - Электричка, - растерянно отозвалась Инга. - А что?
   - А то, что мне пора. Погостила - и будя!
   - Как это?.. - залепетала Инга. - Зачем? Я наклонилась и заглянула  ей  в
глаза, прямо в зрачки, в которых отражались и белая комната, и окно, и я  на
его фоне, вся из себя растрепанная.
   - А затем, что я больше не желаю исполнять роль непроходимой  идиотки.  К
тому же добровольной!
   - Да никакую роль ты не исполняешь, я тебе все, все как на духу... -  тут
же заныла Инга.
   Но я прервала ее, тряхнув за плечи, так что у нее зубы застучали:
   - Короче, так... Либо ты выкладываешь мне все без утайки, либо я прямиком
топаю в милицию. Думаю, для этого и в  Москву-то  ехать  не  обязательно,  в
ближайшем участке меня выслушают с не меньшим удовольствием.
   Выпалила, а сама подумала, что если она убила Юриса,  то  кто  ей  сейчас
помешает проделать то же самое со мной, и  осторожно  так,  дрожащей  рукой,
хвать  пистолет  с  полу  Чтобы  опередить,  а  может,  и  защититься,  коли
понадобится.
   А Инга, до того момента белая как  стена,  вся  пошла  красными  пятнами,
затряслась будто в припадке и зарыдала.
   - Все... Вижу, что ты мне и вправду не веришь! Да как ты только могла про
меня такое подумать! - причитала она. - Подумать, что я.., я..,  я  могу  на
тебя руку поднять.
   Мне и самой уже стало стыдно, я бросила этот проклятый пистолет туда, где
он до того валялся, и отерла  руку  о  штопаную  штанину  брезгливо,  словно
держала холодную жабу.
   - А что же мне еще думать? Ты же все врешь, врешь!
   Инга перестала рыдать и грустно уставилась мне в переносицу.
   - Хорошо, я все расскажу. Это, я знаю,  покажется  тебе  ужасным,  но  не
торопись делать выводы раньше времени. Прежде дослушай меня до  конца,  даже
если тебе моя история покажется слишком длинной.
   - Ничего, мне теперь торопиться некуда.
   - Тогда слушай меня и не перебивай. Я  хотела  убить  Ованеса.  Не  сама,
конечно, Юриса собиралась нанять, и пистолет этот его, Юриса.
   Мамочки, что тут со мной сделалось после таких-то  Ингиных  речей,  вы  и
представить себе не можете! Я открыла рот, но тут же закрыла его.  Пусть  уж
выкладывает все до конца, я ведь обещала слушать не перебивая.
   - Я же тебе уже говорила, что никогда не  любила  Ованеса...  -  давилась
слезами Инга. Нашла чем удивить, когда это было ясно с самого начала  и  без
ее объяснений. - Ну... Просто мне  хотелось  вырваться  из  этого  порочного
круга, который нас затягивает от рождения, ты  понимаешь,  конечно...  Когда
месяцами копишь, чтобы купить сапоги, какие тебе нравятся до  безумия,  даже
ночами снятся. А потом ты едешь в троллейбусе, и пьяная в дым рожа наступает
тебе на  ногу  со  всеми  вытекающими  последствиями:  каблук  сломан,  кожа
потрескалась. Мечта заскорузлым ботинком втоптана в грязь... И ты думаешь: а
ведь кто-то меняет эти сапоги каждый день и чем он, то есть она, лучше тебя?
Видела я таких - глянуть не на что, а упакованные с  ног  до  головы,  сидят
себе, треплются по мобильнику в дорогушей машине...
   Ну да, старая песня о главном. Могла бы и не рассказывать.  Только  самые
крепкие орешки вроде меня в состоянии держать в узде свои страсти, когда  по
ящику с утра до вечера талдычат: срочно  бросайте  все  живое  и  мертвое  и
приезжайте  к  нам.  Нет,  лучше  к  нам!  А  у  нас  проверенные   временем
кондиционеры! А у нас стиральные машины!  А  у  нас  замечательные  машинки,
которыми можно обрить любимого мужа под Котовского! И что с того, что  ты  в
этот момент сидишь в пятиметровой кухне  и  под  аккомпанемент  протекающего
крана  грызешь  засохший   бутерброд   с   позавчерашней   колбасой?   Такое
впечатление, что уже у всех есть ЭТО и только ты одна на всем свете осталась
в линялом халате и колготках со стрелками!
   - Это гедонизм. Ты пала жертвой гедонизма! -  Я  с  ходу  поставила  Инге
неутешительный диагноз.
   - Ты же обещала не перебивать, - сверкнула она полными слез глазами.
   - Ладно, молчу, - пообещала я, хотя одному богу известно, до чего  трудно
мне было сдерживаться, имея острое  желание  от  души  "повоспитывать"  свою
малодушную подружку.
   - А к черту, пусть будет бл...дунизм, наплевать! - Инга перестала плакать
и громко шмыгнула носом. - Не всем же быть такими идейными,  чтобы  выходить
замуж по любви. - Не ведая того,  Инга  влепила  мне  звонкую  оплеуху  -  в
фигуральном смысле, конечно, а не в прямом. Я ведь тоже вышла  замуж  не  по
любви. Но и не по расчету, как Инга, а только чтобы не засидеться в  девках.
Так чем я лучше ее, спрашивается? Мне бы молчать в тряпочку, а я еще пытаюсь
других поучать. Вот вам типичнейший пример,  элементарно  доказывающий,  что
проповедовать всегда легче, чем исповедовать!
   - Все эти моральные штучки - они уже сто лет как устарели,  -  продолжала
Инга в запале. - Вот когда у тебя все есть, тогда,  пожалуйста,  а  с  голой
задницей - сиди и не вякай. Что  интересно,  Ованес  то  же  самое  говорит,
только с сильным акцентом, - усмехнулась она сквозь слезы. - Он вообще... Он
вообще... По большому счету, он, может, и Покемон, как ты его называешь.  Он
никогда не скрывал, что купил меня, так и говорил... При других говорил, что
самое обидное. И не только при этих Джульеттах и Гамлетах, но и  при  людях,
которые ко мне нормально относятся. Ты... Ты  не  знаешь,  что  он  со  мной
сделал! - Инга закрыла лицо руками. - Он меня всю выел изнутри, как червь, и
однажды я с ужасом обнаружила, что я пустая, ПУСТАЯ!
   Инга замолчала. Молчала и я, потому что не  знала,  что  сказать.  Редкий
случай, между прочим. Даже редчайший.
   - Ну вот, - Инга изливала душу на полную катушку, - теперь можно  перейти
к самому главному. Как  я  собралась  его  убить.  Только  не  затем,  чтобы
сделаться богатой  вдовой,  хотя  и  от  его  состояния  я  отказываться  не
собиралась,  потому  что  рассматривала  его  в  качестве   компенсации   за
понесенные мной моральные потери. Я хотела  казнить  Ованеса  по  суду,  как
совершившего преступление против человечности. Суд, как  ты  понимаешь,  был
мой и Приговор тоже. Оставалось только найти его исполнителя. Я  искала  его
долго...
   - Эти твои романы?.. - внезапно прозрела я.
   - Вот именно, - кивнула она,  -  нужны  мне  были  эти  козлы!  Я  просто
подыскивала нужного человека. Юрис показался мне  подходящим  на  эту  роль.
Потому-то наши отношения и затянулись, я его изучала, годится он или нет. Мы
с ним даже договорились, я пообещала заплатить ему крупную сумму. Думаю, что
слишком крупную, я ведь не знаю расценок на такие дела... Короче,  все  было
на мази, но тут в дело вмешались эти моральные штучки-дрючки, про которые ты
так любишь распространяться. Замучили меня  угрызения  совести  проклятущие,
замучили - и все! Поняла я, что потом мне до конца дней каяться,  и  решила:
пусть живет. В общем, я его помиловала или  амнистировала  -  не  знаю,  как
правильно.
   Не поверите, но с моей души громадный булыжник свалился. Ованеса, как  вы
уже догадались, я никогда не любила, местами даже ненавидела, но смерти  ему
не желала. Особенно от Ингиной руки. При том что, если бы  его,  к  примеру,
машина случайно сбила или, скажем, внезапный инфаркт  хватил,  я  бы  сильно
убиваться не стала.
   - А Юрис, - Инга опустила глаза и уперлась взглядом в валявшийся на ковре
пистолет, - он не мог так просто отказаться от этой идеи. Вернее,  все  было
еще ужаснее. Он... Он заявил, что  все  равно  убьет  Ованеса,  и  теперь...
Теперь мне пришлось обещать, что я заплачу ему еще больше, лишь бы он  этого
не делал. А пистолет я у него потихоньку  вытащила.  Он  разделся  и  лег  в
постель, а я сказала, что приму душ и, приду. А сама сунула пистолет в сумку
- и за дверь. Это было как раз в тот день,  когда  все  это  случилось,  ну,
когда его кто-то убил... Но это не я, не я! И почему я этот поганый пистолет
сразу не выбросила?! А теперь ты мне не веришь, я же вижу, не веришь!
   - А ты бы поверила? - спросила я, изо всех сил стараясь быть строгой,  но
справедливой.
   - Я бы? - Инга задумалась, а потом призналась с тяжким вздохом:
   - Пожалуй, нет. Слишком все не правдоподобно выглядит.  Но  клянусь,  все
именно так и было. Ну поверь мне, поверь в последний раз!
   - Допустим, я тебе поверю, - отозвалась я со вздохом. - Где гарантии, что
ты меня не обманешь в очередной раз? Ну кто тебе не давал рассказать об этом
еще тогда?
   - Сначала я растерялась. - Инга с невероятной тщательностью  разглаживала
невидимые морщинки на своей коротенькой юбочке. - Потом подумала, что не так
уж это и важно, если мы решили избавиться от... От трупа. Мне даже казалось,
что это всего лишь дурной сон. Наступит утро, выглянет солнышко, и  от  него
не останется и следа.
   - Но солнышко не выглянуло, - едко заметила я, - а ты  продолжала  делать
вид, будто ничего не случилось. И тебе это вполне удавалось.  Конечно,  ведь
не в твоей кровати его застрелили, а в моей. Ты  благополучно  взвалила  все
это на мои плечи. Конечно, я же двужильная, все выдержу. - Черт, до чего  же
мне стало себя жалко, я с трудом слезы сдерживала!
   Я-то сдержалась, а вот Инга снова заревела.
   - Ну Танечка, ну лапочка,  -  выводила  она  почему-то  басом,  наверное,
потому, что нос у нее распух от слез, - ну прости меня, подлую, я не со зла,
честное слово, не со зла-а-а... Ты же моя единственная подруга, без  тебя  я
пропаду, пропаду-у-у...
   Считайте меня кем хотите, но очень скоро я составила Инге  компанию  -  в
смысле, тоже стала выводить рулады носом и приговаривать, давясь слезами:
   - А я не  двужильная...Я..,  я  тоже  хочу  тепла  и..,  и  любви,  между
прочим... И в дружбу верить хочу... А ты меня так, так!..
   - Ну-у Танечка, ну-у ягодка, - Инга  уже  сипела  от  избытка  чувств,  -
хочешь, я перед тобой на колени встану!  -  И,  не  дожидаясь  моего  на  то
благословения, с размаху плюхнулась на ковер, прямо на злосчастный пистолет.
Чуть коленную чашечку не расшибла!
   Не знаю, как на вас, а на меня подобные сцены действуют почище  "мыльных"
сериалов. Я заголосила и бросилась Инге на шею.
   Не представляю, сколько мы так просидели, уткнувшись  мокрыми  хлюпающими
носами  друг  дружке  в  плечо,  поминутно  всхлипывая  и  посылая   господу
малоразборчивые молитвы дрожащими жалобными голосами. А кончилось это -  чем
бы вы думали? Полным примирением, естественно. Для порядка  и  острастки  я,
конечно, взяла  с  Инги  парочку  страшных  клятв,  но  тем,  собственно,  и
ограничилась. Вот такая я великодушная. Дура из Виллабаджо.
   - С этого дня никаких тайн от меня, никаких! - несколько раз повторила  я
как заклинание. Инга кивала, изо всех сил сжимая мне руку.
   - А пистолет я сегодня же выброшу, сегодня же, - божилась Инга, -  у  нас
здесь неподалеку есть озеро, очень глубокое. Поедем туда вечером на прогулку
и утопим вместе, а? - Инга смотрела мне в глаза,  как  преданная  собачонка.
Как давно уже не смотрела, с тех самых пор, как снюхалась с Покемоном,  будь
он неладен!
   - Утопим, утопим, - вторила я, полная торжества.
   А потом в  голове  у  меня  что-то  щелкнуло,  словно  невидимый  тумблер
переключился. А зачем нам его топить? Утопить-то мы  его  всегда  успеем.  К
тому же еще неизвестно, как дело обернется. Может, придется  им  кого-нибудь
попугать. Я вспомнила бородатого бандита, в лапы  которого  попала,  пытаясь
разузнать хоть  что-нибудь  о  Юрисе,  и  окончательно  утвердилась  в  этом
решении. С одной оговоркой: Инга больше не должна иметь доступа к пистолету,
а еще лучше - вообще что-либо знать о нем.  Не  то  чтобы  я  ей  совсем  не
доверяла, просто уж очень утомилась от всяческих потрясений.
   Пусть вам не покажется странным, но остаток дня  мы  провели  очень  даже
неплохо. Сначала я позвонила маме, узнала, что у них все в порядке  (хоть  у
них!), и поговорила с Петькой.
   - Ма, я хочу домой, - заканючил он в трубку, даже  не  поздоровавшись,  -
тут скучно. И порядки как в концлагере: в девять вечера - ноги мыть и спать.
Даже телевизор не посмотришь! Забери меня, а то я сбегу!  -  пригрозил  этот
паршивец.
   - Ну потерпи еще немного, буквально недельку, - уговаривала я, - зато там
фрукты и солнце, а в Москве целыми днями дождь хлещет.
   - Не ври! В Москве жара, плюс  двадцать  восемь.  Сам  прогноз  видел!  -
заорал Петька. Да  так  громко,  словно  нас  разделяли  не  полторы  тысячи
километров родных просторов, а каких-нибудь пара шагов.
   - Как ты с матерью разговариваешь? - немедленно вызверилась я. -  Я  тебе
что, девочка? Вот оставлю тебя у бабушки еще на год, пусть  научит  тебя  со
старшими разговаривать!
   Петька замолчал и обиженно засопел, а я велела, чтобы  он  снова  передал
трубку бабушке.
   - Вы что, с ним не ладите? - спросила я ее.
   - Да все у нас отлично, - оптимистично заверила она. -  Тут  к  нам  один
родственник заезжал, от какой-то тети Любы...
   - А, знаю. - Я сообразила, что речь идет об Отто. - Он у меня тоже был.
   Затем разговор переключился на житейские проблемы,  как-то:  почем  нынче
помидоры на рынке, какие виды на урожай и прочее.
   Я рассеянно поддакивала, не в силах сосредоточиться. В голове как  заноза
засела Петькина угроза. А что как вправду сбежит? Короче, я не выдержала, во
второй раз истребовала Петьку к телефону и затараторила примирительно: "
   - Ну Пит, будь же ты человеком, в конце концов. Понимаешь,  я  сейчас  не
могу, очень много дел. Но как только  освобожусь,  сразу  за  тобой  приеду.
Потерпишь, а?
   - Ладно, неделю я еще потерплю, - пообещал Петька  после  продолжительной
паузы и тут же выставил условие:
   - Если ты мне новые ролики купишь. И не с барахолки, а настоящие.
   -  Хорошо,  куплю,  -  устало  выдохнула  я.  Вот  такая  из  меня  мать,
никудышная. Кого я, интересно, воспитаю при  такой-то  непоследовательности?
Буду потом себе локти кусать до мяса, всенепременно буду!
   - И учти: детей  обманывать  непедагогично,  -  предупредил  меня  Петька
строгим голосом, - иначе я могу потерять к тебе доверие.
   Ну ты посмотри, какой нахал на мою шею! А где я ему деньги возьму на  эти
настоящие ролики, нарисую, что  ли?  Придется  у  Инги  одолжить.  Вот  вам,
кстати, и еще одна причина для того, чтобы не сдавать ее в милицию.
   Уладив дела с Петькой, я почувствовала некоторое облегчение, а  заодно  и
чувство голода. И это было неудивительно, учитывая, когда я ела в  последний
раз (еще утром) и что именно: чипсы  и  просроченный  йогурт.  А  тут  такие
катаклизмы, потребовавшие от меня  немереное  количество  килокалорий!  Инга
сбегала вниз, на кухню, и притащила поднос с неизвестными как мне, так и  ей
блюдами кавказской  кухни,  приготовленными  усатыми  тетушками.  Мы  дружно
поужинали,  а  потом  отправились  к  тому  самому  озеру,  в  котором  Инга
собиралась утопить пистолет Юриса.
   Озеро оказалось на редкость  живописное,  одно  плохо  -  комаров  в  его
окрестностях было невпроворот. Что, впрочем, здорово облегчило мою задачу  -
не выбросить пистолет, а спрятать, причем сделать это так, чтобы Инга  ни  о
чем не догадалась. Как раз из-за комаров Инга, опасаясь за свою нежную кожу,
предпочла остаться в машине, тем  самым  возложив  на  меня  обязанность  по
избавлению от Юрисовой пушки.
   Ну что ж, тем лучше, обрадовалась я и резво нырнула в прибрежные  камыши,
где  и  собиралась,  скрывшись  от   Ингиных   глаз,   осуществить   заранее
разработанный план. Спрятать пистолет под одеждой, а в  воду  для  видимости
зашвырнуть какой-нибудь булыжник. Но в  последний  момент  я  отказалась  от
мысли держать при себе оружие - как-никак в доме  полным-полно  народу  -  и
придумала кое-что получше.  Оставить  пистолет  в  укромном  местечке  прямо
здесь, на берегу: и карман не тянет, и в то же время всегда можно  в  случае
чего вернуться и отыскать его.
   К счастью, с укромным местечком проблемы не  было.  Таковым  я  назначила
кем-то выброшенную  старую  автомобильную  покрышку,  успевшую  основательно
завязнуть в песке. В  ее  резиновое  нутро  я  и  засунула  пистолет  Юриса,
убедилась, что тайник надежный, и швырнула в воду найденный поблизости кусок
кирпича. Его отчетливое бульканье специально предназначалось для  сидящей  в
машине Инги. Ну все, дело сделано. Нет, еще кое-что. Ориентир  нужен,  а  то
камыши везде одинаковые. Я приподнялась на цыпочки и огляделась. Так, а  это
что за деревянная хибара виднеется? Ладно, неважно, главное, что в  качестве
ориентира сгодится.
   И все-таки про развалюху я Ингу как бы между прочим расспросила.
   - Говорят, лесничество когда-то было, - равнодушно отозвалась она.
   Потом мы еще немного посидели на берегу на поваленном дереве. Отгоняли от
себя назойливых комаров и ностальгически вспоминали школьные годы  чудесные.
А Инга в припадке  умиления  вырезала  пилкой  для  ногтей  на  бревне  наши
бессмертные имена. Не иначе в назидание потомкам.
   Не знаю, с чего мне вдруг пришел на ум мистер Тореро.
   - Слушай, - спросила я Ингу, - а Юрис, он в каком виде  задницей  вертел?
Ну, в смысле, в каком он был костюме, до