родолжила неравную борьбу с
орфографическими ошибками - я одна, а их видимо-невидимо.
   Спрашивается, и на кой черт их исправлять, если читатели еще безграмотнее
писателей? И куда, скажите мне, смотрят несметные полчища  борцов  за  права
человека? И почему  их  не  беспокоит,  что  высокомерно  обособленный  мною
деепричастный оборот унижает достоинство простого обывателя, привыкшего  без
этих  оборотов  прекрасно  обходиться?  Отсюда  вывод:  далеко   еще   нашей
демократии до американской. Но не все потеряно,  господа.  Чую  я,  какая-то
светлая  голова,  одержимая  манией   усовершенствования,   уже   корпит   в
библиотечной тиши,  заменяя  морально  устаревшие  правила  правописания  на
прогрессивное "как слышится, так  и  пишется".  То-то  будет  радости  моему
Петьке!
   Не удивляйтесь, это так, беззлобное брюзжание, и только. Оно хоть немного
скрашивает рутину трудовых будней. И время,  кажется,  быстрее  летит.  Даже
сегодня. Вот уже полдня прошло, а я  и  не  заметила.  Я  закончила  работу,
отнесла  гранки  ответственному  секретарю  и  позвонила  Инге.  И  она  мне
ответила:
   "У аппарата" - спокойным и невозмутимым тоном  не  обремененной  бытовыми
проблемами фемины.
   Я сразу спустила на нее собак:
   - Ты почему вчера не отвечала? Я тебе раз сто звонила!
   - А что случилось?
   Нет, как вам нравится такая постановка вопроса!
   - Не телефонный разговор. Срочно приезжай. Я  сейчас  на  работе,  но  на
часок слиняю. Инга начала канючить:
   - Что? Так срочно?
   - А у тебя неотложные государственные дела? - бикфордовым шнуром зашипела
я в трубку - Или семеро по лавкам титьки просят?
   - Ой, - выдохнула Инга, - ладно, сейчас. Что мне,  в  редакцию  за  тобой
зайти?
   - Ну нет, - возразила я, вспомнив про  выскочкины  происки,  -  давай  уж
лучше на нейтральной полосе. Тут у нас напротив забегаловка есть...
   - Ну нет, никаких забегаловок. Пошли лучше в пиццерию,  -  запротестовала
Инга.
   Мне оставалось выдвинуть встречное предложение:
   - Только за твой счет!
 
*** 
 
   В пиццерии  пахло  кислым  тестом,  а  официанты  расхаживали  в  красных
фартуках и красных же колпаках, живо напомнивших  мне  мою  духовную  родину
Виллабаджо, страну немытых сковородок. Прежде чем  сделать  заказ,  я  долго
изучала меню. Не потому что я  такая  гурманка,  просто  названия  блюд  мне
ровным счетом ничего не говорили. Инга  сориентировалась  быстрее,  заказала
бокал красного вина.
   - Ты же за рулем, - покосилась  я  на  нее.  Инга  только  отмахнулась  и
припала к бокалу с подозрительной жадностью.
   В конце концов я  заказала  пиццу  с  грибами,  оказавшуюся  на  редкость
жесткой и безвкусной. Хорошо еще, что платила за нее Инга.
   - По-прежнему нет никаких признаков того, что его нашли,  -  доложила  я,
орудуя тупым ножом.
   - Кого - его? - От выпитого вина Ингин взгляд затуманился.
   - Ты что, придуриваешься? - Я вышла из  себя,  но  тут  же  вернулась  на
место. Разговор нам с Ингой предстоял долгий и муторный, и трепать нервы  по
пустякам было бы с моей стороны неразумно. И непродуктивно.
   - Ну извини, я задумалась.
   Она задумалась! О чем, интересно? Вот у меня  почему-то  все  думы  о  ее
мертвом полюбовнике, так перед глазами и стоит.
   - У меня  куча  неприятностей,  -  заговорила  я  быстро  и  без  всякого
выражения, как это делают связные в фильмах про  разведчиков.  -  Во-первых,
махровая простыня, в которую мы его завернули. Она почему-то у  Кипарисовны,
уборщицы, что живет на первом этаже. Во-вторых, моя  соседка  Раиса  видела,
как Юрис входил ко мне в квартиру, и хорошо его  запомнила.  Если  придется,
запросто опознает.
   - Но ты же говоришь, что его не нашли. - Инга рассеянно блуждала взглядом
по сторонам.
   - Я сказала: нет никаких признаков, что его нашли, - процедила  я  сквозь
зубы. - Но это не значит, что его не  нашли.  Не  мог  же  он  сквозь  землю
провалиться.
   - Действительно, странная история,  -  меланхолично  изрекла  Инга.  Так,
словно ее эта странная, по  ее  же  выражению,  история  касалась  постольку
по-скольку.
   - Ты как хочешь, а я так больше не могу! - Я  уронила  тупые  приборы  на
стол. - Вот так жить, ничего не понимая. Все улики против  меня,  просто  их
никто не предъявляет. И долго так будет продолжаться?
   Я изливала Инге душу, а она  продолжала  шнырять  глазами  по  залу.  Как
оказалось, в поисках официанта. И знаете  зачем?  Чтобы  заказать  еще  один
бокал вина.
   Беспримерное Ингино равнодушие меня потрясло:
   - Ты что, меня не слушаешь?
   - Да слушаю я, слушаю, только не больше твоего понимаю. А может,  -  Инга
уставилась в свой бокал, как будто увидела на дне  что-то  особенное,  муху,
например, - пусть  все  идет,  как  идет,  а?  Может,  ничего  страшного  не
случится?
   Интересно, все записные красавицы такие инфантильные или через одну?
   - Нет, так не пойдет! - Я даже по столу стукнула, не кулаком, конечно,  а
ладонью.
   - Ну а что ты предлагаешь? - На хорошенькой Ингиной  мордашке  отразилось
искреннее недоумение. И чего, мол, пристала.
   - Есть только один путь - самим найти убийцу.
   - Что-о? - Инга залпом допила вино и поставила бокал на стол. - Как это?
   - Пока не знаю, - процедила я сквозь зубы, - надо  подумать.  Но  другого
выхода у нас нет.
   Мы помолчали. Потом  в  моем  затуманенном  сознании  возникло  небольшое
просветление:
   - Нужно начать с самого Юриса. Кто он, чем занимался, кому насолил... Ну,
что молчишь?
   - Это ты у меня спрашиваешь? - как будто удивилась Инга.
   - А у кого же еще? - Я удивилась еще больше.
   - Но я же уже говорила, что ничего про него не знаю. Знаю имя - Юрис, - и
все. Игра у нас такая была...
   - Ну да, ты - Джульетта, он - Ромео, тьфу ты, ты - Ева, он -  Адам...  Но
еще хоть что-нибудь вспомни. Ну сосредоточься!
   Инга живо напустила на  себя  глубокую  задумчивость,  даже  лоб  ладонью
потерла для убедительности.
   - Нет, больше ничего. Юрис - и все.
   - Ну он хотя бы москвич или "мы люди не местные, у  вас  проездом"?  -  Я
начинала постепенно закипать, хотя и дала себе слово сохранять хладнокровие.
Только попробуй тут сохрани его...
   - Понятия не имею. Мы об этом не говорили, - таков был Ингин ответ.
   Хотела бы я знать, о чем они говорили! Ах да, они же все больше  пыхтели.
Обходились, так сказать, языком мимики и жестов. Ну разве что: "Тебе хорошо,
дорогой?" - "Угу, любимая". И по новой.
   - Но где ты его подцепила, хотя бы помнишь? - Я уже практически ни на что
не надеялась.
   - Кажется... - Наша мисс Невозмутимость сдула  со  лба  прядку  волос,  -
кажется, в "Пеликане". Точно, там.
   - Что еще за "Пеликан"? - насторожилась я.
   - Да так, заведение средней руки. Ночной клуб, все как у  всех...  Я  там
была раза три, наверное. Точно, там мы с ним и познакомились.
   Ну  вот,  еще  один  штрих  к  неприглядному  портрету  моей  драгоценной
подружки. Она еще и по злачным местам таскается. Вот до чего докатилась.
   - Да что ты на  меня  уставилась?  -  Мой  укоризненный  взгляд  Инге  не
понравился. - Тоже мне, прокурор! По-твоему, я живу  не  правильно?  А  мне,
может, твоя жизнь не нравится. У тебя из развлечений один телевизор, но я же
не делаю из этого далеко  идущих  выводов!  У  нас  демократическая  страна,
каждый живет, как ему нравится.
   - Вот ты и ложилась, - ехидно заметила я, - сама вляпалась  в  историю  и
меня втянула. Это ж надо до такого докатиться - спать неизвестно с кем!  Вот
теперь отправляйся в этот клуб и наводи  там  справки  про  своего  усопшего
любовничка!
   - Никуда я не пойду!
   - Что-о? - Я чуть не задохнулась от возмущения.
   - Я туда не пойду, - повторила Инга тихо, но твердо,  а  через  полминуты
добавила уже не столь категорично:
   - Просто мне нельзя туда идти. Может получиться скандал... Я ведь  там...
Ну, не только с Юрисом познакомилась...
   Я  почуяла  неладное  и  потребовала,  чтобы  Инга  рассказала  о  ночном
заведении поподробнее.
   - Клуб как клуб, - засопела Инга, - ресторан, бар, стриптиз...
   - Стриптиз? - Я насторожилась. - А на кой черт тебе стриптиз? Ну, мужикам
еще ладно, а тебе...
   - Это мужской стриптиз, - глухо отозвалась Инга, не поднимая головы.
   - А...а... - Сама не знаю, что я  собиралась  сказать,  но  вместо  этого
только воздуху нахваталась, отчего у меня запершило в  горле,  зачесалось  в
носу, а также перехватило  дыхание.  Инга  подумала,  что  я  подавилась,  и
принялась дубасить меня по  спине,  тем  самым  усугубляя  мои  моральные  и
физические страдания. Я хотела рявкнуть на нее, но вместо этого чихнула. Чих
у меня получился громкий, как залп,  Инга  вздрогнула  от  неожиданности,  а
салфетки со стола разлетелись в разные стороны, как ласточки.
   - Ты чего?.. - прошептала бледная, как бумага, Инга.
   - Мужской стриптиз - это... Это когда мужики раздеваются? -  Мне  удалось
наконец избавиться от закупорившей мое горло воздушной пробки.
   - Ну да... - Инга сделала вид, что внимательно разглядывает  скатерть  на
столике.  А  что  там  было  рассматривать:  банальная  красная  клетка   да
пара-тройка жирных пятен, до моего исторического чиха скромно таившихся  под
салфетками. Для маскировки, надо полагать.
   Я издала нечеловеческий стон и погрузилась в глубокую меланхолию. Мужской
стриптиз упорно не укладывался в моей голове, каким боком ни поверни,  самым
вопиющим образом выпирал и давил на психику.
   - Боже, - прошептала я, - так мне и надо, дуре такой,  буду  в  следующий
раз только о себе думать.
   За нашим  столиком  надолго  воцарилась  томительная  пауза.  Я  тоскливо
смотрела  на  порхающего  по  залу  официанта  в  красном  колпаке,   чем-то
напоминающем клоунский, и думала, что этот головной убор  наверняка  был  бы
мне к лицу. Может, попросить примерить?
 
*** 
 
   Чем дольше остаешься бутоном, тем позже отцветаешь.
 
Часть II 
 
ПО ДОРОГЕ, МОЩЕННОЙ КОРОВЬИМИ ЛЕПЕШКАМИ 
 
Глава 10 
 
   Инга снова стала вертеть головой, а завидев официанта,  зазывно  щелкнула
пальцами.
   - Больше не пей! - Я грозно свела брови на переносице.
   - Да я и, не собираюсь! - взвизгнула Инга. - Я расплатиться хочу!
   Еще и  огрызается,  посмотрите  на  нее!  Так  бы  взяла  и  треснула  ее
чем-нибудь увесистым, стулом, например, да нельзя. Нет, стульев мне не жаль,
они казенные или, как их там, частнопредпринимательские, один  хрен,  только
вот лишнее внимание к себе привлекать не резон.
   Такие-то настроения обуревали меня, когда мы  вышли  из  пиццерии.  Инга,
знамо дело, резво понеслась к своему разлюбимому "мерину" - она и за  столом
все шею выворачивала, в окно пялилась, как он там, не угнали ли? Я поплелась
за ней, понурая, как побитая собака. Впрочем, это снаружи я  была  такая,  в
воду опущенная, а внутри у меня все кипело и клокотало на манер Везувия,  ну
просто руки чесались навешать Инге оплеух.  Сколько  ж  можно  сдерживаться!
Смеяться будете, но обстановку разрядил грязный бродяжка,  какие  по  Москве
слоняются сотнями.
   Так вот, откуда он взялся, не соображу, из какой-то подворотни  вынырнул,
наверное, и сразу к Инге:
   - Дай сто рублей!
   - Че-ево? - пропела оторопевшая Инга.
   - Дай сто рублей, - нагло повторил бомж, и  в  глубине  его  глазок-щелок
вспыхнули огоньки классовой непримиримости.
   - А почему не миллион? - поинтересовалась я из чистой любознательности.
   - Сто рублей, - твердо стоял на своем  бомж.  С  юмором  у  него,  видно,
как-то не очень было.
   - Щас, - пообещала Инга и села за руль своего "Мерседеса".
   Я устроилась рядом с ней, на  переднем  сиденье.  Бродяжка  постоял  пару
минут рядом с Ингиной тачкой, догадался, что  ему  ничего  не  обломится,  и
почапал к открытому уличному кафе напротив. Подвалил к крайнему столику,  за
которым два жлоба с подбритыми затылками неторопливо уплетали хот-доги.  Что
он им сказал, я, конечно, не слышала, но, судя по артикуляции,  обратился  с
той же просьбой, что и к Инге. Жлобы дожевали хот-доги, отерли  жирные  губы
салфетками, поднялись из-за стола и лениво врезали попрошайке по зубам. Хоть
они  и  не  особенно  старались,  отлетел  он  метра  на  три,  не   меньше,
распластался на тротуаре - и ни гугу. Мы  с  Ингой  невольно  переглянулись:
неужто убили? А бродяжка еще немного полежал, а потом прытко так  вскочил  и
дальше пошел как ни в чем не бывало. Не иначе еще к кому-нибудь  приставать.
А что, глядишь, и найдется добрая душа с лишним стольником.
   Да-а,  вот  у  кого  надо  учиться   стоическому   отношению   к   жизни.
Подзатыльников, само собой, навешали и денег не дали,  но  не  убили  же,  в
конце концов, хотя и могли. Так что  живи  и  радуйся  до  следующего  раза.
Можно, конечно, и не нарываться, но скучно. Кто-то  скажет  -  подумаешь,  а
если копать поглубже, то это целая философия и очень  благодатная  тема  для
осмысления. "Особенности  менталитета  российского  бомжа"  -  а,  как  вам?
Докторскую диссертацию запросто защитить можно, жаль,  что  недосуг.  Сейчас
нужно о другом думать, об этом Юрисе, будь он неладен. Не могу я, как  Инга,
делать вид, что ничего не случилось.  Ведь  с  ума  сойдешь,  каждую  минуту
ожидая, что вот-вот в твою дверь позвонят, ты  откроешь,  а  тебя  под  белы
рученьки да  на  нары...  На  душе  сразу  стало  паршивей  паршивого,  я  с
ненавистью посмотрела на Ингу и выдавила из себя через силу:
   - Хорошо, я сама пойду.
   - Что-что? - вылупилась на меня Инга.
   - Я пойду в это злачное местечко, попробую что-нибудь разузнать  о  твоем
Юрисе. - Конечно, по-хорошему мне следовало бы заставить заняться этим Ингу,
да боюсь, ее прежние дружки, которых она цепляла в  злополучном  "Пеликане",
устроят ей скандал, а привлекать к себе лишнее  внимание  нам  сейчас  не  с
руки.
   - А может, не надо? - засомневалась Инга. Вот уж кто страус, так  страус.
Голову в песок, а там, на поверхности, авось все как-нибудь само рассосется.
   - Надо. - Моя беспримерная непреклонность  давалась  мне  нелегко.  -  Ты
можешь делать вид, что ничего не случилось, а я не могу.  Мне,  если  хочешь
знать, твой Юрис в каждом углу мерещится, и не будет мне покоя,  пока  я  не
узнаю, кто его прикончил, а главное, куда он из лифта подевался.
   Инга склонила свою хорошенькую  головку  к  плечу  и  притихла,  а  потом
произнесла с задумчивым видом:
   - Возможно, ты и права.
   А мне ее тон что-то вдруг не понравился, ой как не понравился. Почудилось
мне, будто она самоустраняется. Мол, раз ты так решила, то и действуй, а  я,
так и быть, постою в сторонке на шухере, чтобы в случае чего  дать  деру.  А
такие настроения следует пресекать на корню, пока они не приняли  угрожающей
формы.
   - А ты, - я пробуравила Ингу рентгеновским взглядом, - ты не надейся, что
в  кустиках  отсидишься.  Будешь  ждать  меня  у  этого  твоего  "Пеликана",
прикрывать  меня  с  тылу,  а  дальше  -  по  обстоятельствам.  -  Последнее
наставление получилось,  конечно,  неопределенным  и  туманным,  больше  для
многозначительности, поскольку я понятия не имела, что же там  "дальше".  На
том, как показали дальнейшие события, я и погорела, но все  по  порядку,  не
будем забегать вперед.
   - А что? Я что? ,Я сижу и молчу! - задергалась Инга. - Что  ты  меня  все
время в предатели записываешь? В какие-то  Павлики  Морозовы!  Надоело  уже,
честное слово! Ну да, виновата  я,  согласна,  зря  я  этого  Юриса  к  тебе
притащила... Но что же мне теперь, кровью вину смывать  прикажешь?  -  Ингин
подбородок дрожал от обиды, как у маленького ребенка.
   - Может, и кровью, - загадочно молвила я, больше для острастки.
   - Да пошла ты... - буркнула Инга и отвернулась.
   - Ладно, хватит дуться, - одернула я ее,  -  у  нас  слишком  много  дел.
Кстати, работает сегодня это заведение, или у них в понедельник выходной?
   - Ты про "Пеликан"? - переспросила Инга. - Да они каждый  день  работают.
Может, только народу поменьше придет. Но завсегдатаи  уж  точно  будут,  они
всегда там.
   - На то они и завсегдатаи, чтобы завсегда быть, - проворчала я. - Ты меня
это.., проинструктируй, как себя вести в таких злачных местах.
   - Да как... Обыкновенно.
   - Это для тебя обыкновенно, а  для  меня  -  нет!  -  Меня  распирало  от
негодования. Как будто она не знает, что я по таким рассадникам разврата  не
шатаюсь. Нет у меня на это ни времени, ни денег. А кроме того, куда я Петьку
дену? Скажу: "Ложись, сыночек, баиньки, а мама на стриптиз", так, что ли?  -
Кстати... Кстати... А Юрис, он что.., тоже там бедрами  вилял,  ну,  в  этом
твоем "Пеликане"? - внезапно осенило меня.
   -  Ага,  -  кивнула  Инга,  как  будто  речь  шла  о  чем-то  само  собой
разумеющемся.
   - Прекрасно. Замечательно, - скрипнула я зубами, испытывая острое желание
освободиться от всего, что я узнала об Инге в  последнее  время,  с  помощью
старинного приема: два пальца в рот и...
   - Мы с ним после выступления познакомились, в баре.  -  Инга  предприняла
вялую попытку оправдаться. - Посидели, поболтали...
   - Ага, вы поболтали, - осевшая было на дно  моей  души  муть  благородной
ярости снова поднялась на поверхность, как будто  меня  взяли  и  хорошенько
встряхнули, - вы поболтали, потом вы еще поболтали и хорошо провели время, а
мне - труп в постель. Чтоб не так скучно и одиноко было.
   - Ну убей меня, убей!  Может,  тебе  легче  станет!  -  выпалила  Инга  с
сердцем, сунула ключ в замок зажигания и нажала на газ. Застоявшийся "мерин"
сердито заревел.
 
*** 
 
   Подготовка к вечерней вылазке в "Пеликан" шла полным ходом. Инга рылась в
моем гардеробе, поминутно причитая с придыханием:
   - ..О господи! Тебе же совершенно нечего надеть! Ну совершенно!
   Естественно, я обижалась:
   - Почему это нечего,  очень  даже  есть...  Конечно,  я  одеваюсь  не  от
Версаче, но одежда у меня вполне  приличная,  скромная,  но  добротная.  Вся
качественная,   российская.   Поддерживаю,   так   сказать,   отечественного
производителя.
   - Так... А это что такое? - Инга вертела в руках  мой  любимый  пиджак  в
неброскую темно-коричневую клетку на сером фоне. - Какой-то саркофаг!  И  ты
это носишь?
   - Да, я это ношу. - Я с остервенением вырвала пиджак из Ингиных рук, даже
ткань  затрещала,  но  не  порвалась.  Крепкая.  А  какая-нибудь   импортная
наверняка бы разлезлась. - Ты же  у  нас  демократка,  кажется,  отстаиваешь
всякие там свободы... Я тоже. Что нравится, то и ношу. Захочу - мешок из-под
сахара напялю и пойду, мое дело!
   - Мешок из-под сахара, говоришь? - не к добру  развеселилась  Инга.  -  А
что, по-моему, это оригинально. В этом что-то есть. Определенно есть! Только
не сердись. - Инга перехватила мой разгневанный взгляд. -  Все  закономерно,
бытие определяет сознание. Твоя одежда - сплошь..,  гм-гм..,  деловая,  а  в
"Пеликан" в такой не ходят, не принято. Вот нацепишь ты  свой  замечательный
пиджачок и увидишь: все на тебя уставятся.
   - Почему это? - Мне не хотелось сдаваться.
   - Потому что ты в нем похожа на  учительницу  русского  и  литературы,  а
учительницы мужской стриптиз не посещают. Скорее  уж  ученицы.  Иа-ха-ха!  -
Ингу вновь обуял приступ истерического веселья.
   - Зато его посещают двоечницы вроде тебя, - ввернула я сердито.
   Инга дипломатично пропустила мою реплику мимо ушей  и  сделала  вид,  что
целиком и полностью сосредоточилась на моей  самоубийственной  идее  нанести
визит в "Пеликан".
   - Если  ты  хочешь  что-то  разузнать  о  Юрисе,  то  должна  вести  себя
непринужденно  и  раскованно.  Чтобы  не  вызвать  подозрений.   И   одеться
соответственно. Иначе все подумают: с какой  стати  учительница  приходит  в
ночной клуб да еще кого-то разыскивает? Странно ведь, согласись?
   - А плевать мне хотелось, пусть думают, - из последних сил отбивалась я.
   - Так-то оно так, - демонстрировала беспрецедентную покладистость Инга, -
но в данном случае лучше не выделяться.
   - Как ты, например, - не удержалась я