это выдумал: ты или тебя кто-нибудь подучил?
   Признаться, такого я не ожидала. Разумеется, я предполагала, что разговор
получится непростым, что Покемон начнет ругаться и добиваться от меня  имени
Сережиного отца (а я его и сама не знаю), но подобного оборота совершенно не
предвидела.
   А вконец обнаглевший Покемон распушил свой драный хвост и пошел  на  меня
кочетом:
   - Что, решила с меня денги содрать, да?
   - Какие денги? - Я чуть не задохнулась от возмущения. - Я  сама  про  это
узнала от Инги за пару часов до того, как она попала в аварию!
   - Все панятна! - противно осклабился Покемон. - Нужна кавать жылеза, пока
падрушка в коме!
   - Инга в коме? - Земля подо мной покачнулась.
   - Канешна. - В голосе Покемона не было ни граммулечки  скорби.  -  Савсем
разбила голову. Скока гаварил, чтоб не калолась...
   - В каком смысле? - Меня бросило в пот.
   - Нэ прэтваряйся, что нэ знаешь... Твая Инга  закончэнная  наркоманка,  -
криво усмехнулся Покемон. - Может, ты тожа?
   - Это не правда... - Я хотела закричать, но  издала  какой-то  сдавленный
писк. - Не правда...
   - Не правда? - Покемон насупил свои лохматые  брови.  -  Я  ее  тры  раза
лечил!
   - Значит, вы не станете искать мальчика? - Я  чувствовала  себя  героиней
голливудского фильма ужасов.
   - Какой такой малшик! - Покемон побагровел. - Нэт малшика! Если он был, я
бы знал. Потому шта я сначала справки навел, а потом  жынился.  Я  нэ  такой
дурак! Она тагда и нэ калолась, патом стала, на мои дэнги.
   - И что теперь делать? - Я поняла, что  вот-вот  разревусь,  а  позволить
себе  такое  в  присутствии  Покемона  значило  бы  навеки   погубить   свою
бессмертную душу.
   - Ваш праблем, в милыцию абрашайтэсь, - хмыкнул Покемон  и  удалился,  до
краев исполненный восточной спеси.
   Я не стала его догонять. Понятно же, что он мне ничем не  поможет.  Стоит
ли перед таким унижаться!
   Где были Ингины глаза, когда она остановила свой выбор на этом физическом
и моральном уроде? Впрочем, к чему риторические вопросы, ясно же,  что  Инга
ему не в душу заглядывала, а в кошелек.
   "Чтоб ты подавился своим пивом!" - мысленно пожелала я Покемону  и  пошла
наверх, а зачем пошла,  спрашивается?  У  меня  ведь  и  в  мыслях  не  было
задерживаться дольше чем на минуту в затхлом Покемоновом логове.
   Я вошла в Ингину комнату, обвела ее рассеянным  взглядом,  отметила,  что
постель измята, и кинулась поправлять ее, чтобы оставить все в  первозданном
виде. Провела рукой по  покрывалу  и  нащупала  под  ним  какой-то  предмет.
Оказалось, что это кожаное Ингино портмоне. В смятении  забытое  Ингой,  оно
лежало здесь с позапрошлой ночи, а я на нем спала, ничего  не  почувствовав.
Заглянув в его кожаное нутро, я обнаружила там  несколько  зеленых  купюр  и
тощую пачечку мятых пятисотрублевок. Немного поколебавшись, я  сунула  их  в
карман. Покемон не обеднеет, а мне они пригодятся.
   - Покидаете нас? - с приторной улыбочкой осведомился Бульбозавр,  который
околачивался в гостиной. - Ничего не забыли?
   Я посмотрела сквозь него. Точно  так  же  я  поступила  и  с  племянником
Гамлетом, попавшимся мне по дороге. И еще подумала:  какое  счастье,  что  я
больше никогда не увижу ни того, ни другого! Однако время показало, что и  в
этом я ошибалась.
   Выйдя  за  ворота  Покемонова   царства,   я   прямиком   направилась   к
железнодорожной платформе. Я уже все решила про себя. Доеду до Москвы, сразу
на Курский вокзал - и к Соне. Возьму ее за грудки и буду трясти  как  грушу,
пока все не  вытрясу.  Да,  если  понадобится,  я  и  Толика  потрясу,  хотя
последнее будет посложнее. Ничего, припугну милицией, мигом шелковые станут.
   Когда я добралась до платформы, выяснилось, что мне, как всегда, везет  в
кавычках. Ближайшая электричка ожидалась  не  ранее  чем  через  сорок  пять
минут,  и  ту,  судя  по  воинственным   настроениям   увешанных   авоськами
пассажиров, предстояло брать на  абордаж.  Оказывается,  электрички  в  этом
медвежьем углу останавливаются только пять раз в сутки, а в остальное  время
со свистом пролетают мимо. Других же способов добраться до  Москвы  попросту
не существует. Если, конечно,  не  брать  во  внимание  личный  транспорт  и
чрезвычайно довольных этим обстоятельством леваков, по ранжиру выстроившихся
на маленькой "привокзальной" площади:  во  главе  колонны  старый  одышливый
"БМВ", всего-то десять лет  как  с  какой-нибудь  гамбургской  автомобильной
свалки, а в конце - скромняга "Запорожец".
   Я плюнула на все и под неодобрительные взгляды пассажиров, принявших меня
за буржуйку недорезанную, шагнула к "таксопарку".  Во-первых,  дело  мое  не
терпело отлагательств, а во-вторых, в кармане у меня лежало Ингино портмоне,
набитое совершенно несметными, по моим понятиям, капиталами, так что я могла
позволить себе некоторые излишества.
   - Прошу, - услужливо распахнул передо мной заднюю дверцу фиксатый  дядька
из "БМВ".
   Я, с полминуты поколебавшись, приняла его  предложение:  как-никак  "БМВ"
немного получше "Запорожца".
   - Куда едем? - осведомился фиксатый водила.
   - В Борщовку.
   - Это где ж такая?
   Я кое-как объяснила.
   - Далеко, на другом конце области, - почесал затылок дядька, - нет,  туда
я не поеду - А куда поедете?
   - В Москву могу, в наш райцентр...
   - Тогда давайте в Москву, -  вздохнула  я  и  на  всякий  случай  ощупала
портмоне в кармане.
   - Мигом долетим, - заверил меня обрадованный "хорошим уловом" водила.
   - А не развалится? - засомневалась я, ерзая на сиденье.
   - Не боись! - ответил мне с добрым ленинским прищуром глаз дядька-левак и
гордо вывел свою скрипящую колымагу на шоссе.
   Мигом - не мигом, а часа за два мы до Москвы допилили.  Дядька  остановил
свой музейный экспонат сразу за Кольцевой и задумчиво потупился:
   - Ну, дальше вы уж сами... А то в Москве инспектора придираются, а у меня
аптечка просроченная...
   Мог бы и предупредить. Я достала Ингино портмоне и начала в нем рыться  в
поисках купюры помельче - мы с дядькой сошлись  на  трехстах  рублях,  -  но
остальные  отделения  были  пусты.  Только  какая-то  желтая,  свернутая   в
несколько раз бумажка выпала мне под ноги. Я наклонилась, чтобы ее  поднять,
а оттуда посыпался  белый,  легкий  как  пыль  порошок.  И  почему  я  такая
неуклюжая? Мне его теперь не собрать, а Инге он,  может,  нужен.  Лекарство,
например,  какое-нибудь,  механически  пожурила  я   себя.   Лекарство?!   Я
вспомнила, что белый  порошок  попался  мне  уже  второй  раз,  и  покрылась
испариной...
   - Ну что, нашли, а то у меня только сто пятьдесят рублей, не  разойдемся,
- подал голос дядька.
   - Пусть. - Я сунула ему пятисотрублевую банкноту, взяла его сто пятьдесят
и, с опаской оглядываясь на рассыпанный порошок, выбралась из машины.
   - Ну бывай, - одарил меня золотой улыбкой любитель европейской рухляди  и
медленно, с достоинством отъехал.
 
*** 
 
   До Курского вокзала я добралась без особых приключений, только  в  метро,
забившись в дальний уголок, тщательно, как какая-нибудь карманница,  изучила
содержимое  Ингиного  портмоне.  В  нем  было  четыреста  долларов  -   одна
стодолларовая бумажка и шесть пятидесятидолларовых  -  и  пять  с  половиной
тысяч нашими, с видами поморского города Архангельска.  Целое  состояние!  А
более  ничего,  если  не  считать  желтой  бумажки,  которую  я  выронила  в
дребезжащем "БМВ". Я чуть "Курскую" не проехала, все ломала голову над  тем,
что сказал мне Покемон. В то, что Инга наркоманка, верить мне не хотелось.
   А еще через два часа  я  уже  стояла  у  калитки  знакомого  мне  дома  с
мезонином. Потянула ее на себя, навстречу мне  выбежал  лохматый  Буян,  два
раза лениво брехнул, лизнул в коленку и  затрусил  впереди  по  дорожке.  Во
дворе было тихо и безжизненно - наверное, дети спали после обеда. Что ж, так
даже лучше, рассудила я и первым делом заглянула на веранду.
   А Соня как раз там и была. Сидела на табурете и  скоблила  ножом  молодую
розовую картошку. Покончила с очередной картофелиной,  придирчиво  осмотрела
ее со всех сторон и, довольная проделанной работой,  бросила  в  стоящий  на
другом табурете таз. Бултых - полетели брызги. А в  трех  шагах  от  нее,  в
манеже, старательно  обсасывал  пальчик  младшенький  долгоносик  -  Кирюша.
Старшеньких   поблизости   не   наблюдалось,   но   все   равно   получалась
суперидиллическая  картинка,  на  мой  взгляд,  несколько  выбивавшаяся   из
контекста. Конечно, украденный Ингин Сережа не  был  Соне  сыном,  зато  был
племянником, и растила она его с пеленок...
   - Гм-гм...  -  откашлялась  я  в  кулак,  внимательно  следя  за  Сониной
реакцией.
   - Кто там? - дернулась Соня и уставилась на меня с выражением  подростка,
застигнутого за разглядыванием порнографического журнала. Уже через  секунду
на ее блеклые глазки  наплыла  привычная  пелена  угрюмой  подозрительности,
будто плотные шторки опустились. - Вы?
   - Да, я, - ответила я с вызовом, - а что, не ждали? -  Идиотский  вопрос,
ежу понятно, что она меня не ждала, зачем же воду в ступе толочь!
   Соня не ответила, по-видимому, тоже сочла мой вопрос идиотским, поднялась
с табурета и демонстративно подбоченилась.
   - Что с Сережей? - выпалила я, дрожа от волнения.
   - А что такое? - Соня с невозмутимым видом снова села, взяла из стоящей у
ее ног корзины очередную картофелину. - Вы  какого  Сережу  имеете  в  виду?
Моего? С ним, слава богу, все в порядке.
   Ну вот, я так и знала! Без Сони и Толи здесь не обошлось.
   - Я говорю об Ингином Сереже! - бросила я Соне в лицо как перчатку.
   - Вот еще новости! Какой еще Ингин Сережа? -  охотно  приняла  мой  вызов
Соня.
   - Ингин сын, которого похитили, - упрямо повторила я.
   - Ну вот, еще у одной крыша поехала,  -  криво  усмехнулась  Соня,  -  не
удивлюсь, если на той же почве.
   Какая такая почва? На что это она намекает, интересно?
   А Соня опять вскочила с табурета и  пошла  на  меня  с  видом  заправской
базарной драчуньи:
   - Какой еще Ингин сын? Ишь, придумала! Авантюристка! Аферистка! Ее в  дом
пустили, а она начала лазить, где ее не просят!
   Ну вот, пожалуйста, она мне  опять  припомнила  этот  несчастный  чердак!
Разве не странно? Что у них там, золото-бриллианты? Что-то я не заметила. Не
из-за кошки же с котятами она так  убивается.  Еще  и  обидные  политические
клички мне навешивает. Это я-то авантюристка? Это я-то аферистка?
   - Грымза! - Я плеснула ей в лицо  накопившейся  желчью.  Как-никак  давно
сдерживалась.
   - Что-о? - Кончик длинного Сониного носа покраснел от  возмущения.  -  Ах
ты, гнида газетная! - Такое впечатление, что она только и ждала  подходящего
случая, чтобы поскандалить со мной.
   И почему это я гнида? К  тому  же  газетная.  Нонсенс  какой-то,  честное
слово.
   - Зараза! - Соня продолжала наступать на меня,  между  прочим,  сжимая  в
руке нож, которым она перед этим чистила картошку.
   Я невольно попятилась. Кто ее знает, возьмет  и  пырнет.  А  что,  с  нее
станется. И, как многодетной мамаше, ничего ей за это не будет.
   Видать, Ингин  ор  долетел  до  трепетных  ушей  Толика,  потому  что  он
немедленно нарисовался на веранде в линялых трениках и тапках на босу ногу и
сразу же начал костерить меня, будто заранее речь заготовил:
   - Че те надо, а? Че те надо? Пришла в чужой дом и возникает!
   Я отступила еще на пару шагов - как-никак силы были неравные -  и  твердо
сказала:
   - Я хочу знать, где Сережа и что с ним?
   - Зачем ей наш Сережа? - Толя адресовал свой вопрос  Соне  при  том,  что
предназначался он, вне всяких сомнений, мне.
   - Да она же  проходимка!  Такая  же,  как  и  ее  подружка-наркоманка!  -
заверещала дурным голосом Соня. - Небось накололась, и глюки у  нее  теперь!
Милицию надо вызвать, пусть они ее по картотеке проверят - может,  числится.
Ты позвони Серафиму, пусть кого-нибудь пришлет!
   - Сейчас, - с готовностью пообещал Толя и скрылся в доме.
   Мне стало как-то нехорошо. В милицию мне совершенно не хотелось, особенно
в местную, борщовскую. Серафим у них тут какой-то, еще пристроит по блату на
нары. Подумать только, ведь еще совсем недавно я сама собиралась стращать их
милицией! Стыдно признаться, но я самым позорным образом бежала под  злобное
Сонино улюлюканье и преданный лай Буяна, явно старавшегося выслужиться перед
хозяйкой.
   - И ты, Брут, - буркнула я ему, улепетывая во  все  лопатки  от  коварных
долгоносиков.
 
Глава 25 
 
   Оказавшись на расстоянии двух кварталов  от  "Броненосца  "Потемкина",  я
остановилась и перевела дух. "И что теперь делать?" - спросила я саму  себя,
но так и не получила ответа. Ничего путного на ум не  шло.  Не  разрешив  ни
одной старой проблемы, я приобрела новую. Где, к примеру, я преклоню  голову
этой ночью,  которая,  кстати,  уже  не  за  горами?  Да  и  тучки  какие-то
подозрительные наплывают, того и  гляди  дождик  начнется.  Да  вот,  кстати
говоря, уже и начался: две крупные  капли  шлепнулись  мне  на  нос.  Может,
вернуться в Москву? Ага, а там меня небось уже  поджидают  дружки  покойного
Юриса, не на шутку обеспокоенные его  исчезновением.  Или  милиция.  А  что,
такой вариант тоже не исключен. Да-а, веселенькие же времена у меня настали.
   Гм-гм, а не заночевать ли мне прямо  здесь,  в  Борщовке?  Напроситься  к
кому-нибудь на постой, а? Деньги-то у меня  есть,  и  очень  даже  приличная
сумма. К тому же местечко здесь дачное,  сезон  тоже  подходящий,  а  посему
такая моя просьба вряд ли кого-нибудь  сильно  удивит.  Я  стала  озираться,
прикидывая, в какой из близлежащих  домов  податься.  Новорусский  особнячок
напротив мне сразу не  приглянулся  -  где-где,  а  там  уж  точно  не  ждут
постояльцев, - а вон тот небольшой деревянный  домик  с  крылечком  выглядит
вполне перспективно. Наверняка в  нем  коротает  век  какая-нибудь  одинокая
сердобольная старушка, которая будет только рада моей пока что живой душе.
   Только я так подумала, как  на  крылечке  и  впрямь  образовалось  уютное
существо, точь-в-точь  с  картинки  на  пакете  молока  "Домик  в  деревне".
Существо сошло со ступенек и направилось к грядке с петрушкой.
   - Бабушка, бабушка! - сделала я елейное лицо. - Комнату не сдадите?
   Бабуля, близоруко сощурившись, двинулась в мою  сторону,  остановилась  в
двух шагах и окинула меня бдительным чекистским взглядом:
   - А детей сколько? Один? Двое?
   - Да я одна и вся здесь, - робко пошутила я.
   - Одна? - Бабка озадачилась. - И надолго? Я поняла, что, если  скажу  "на
ночь", она меня ни за что не пустит.
   - Н-ну.., на месяц...
   Бабка заколебалась. В ней явно боролись чувства из разряда "и хочется,  и
колется, и мама не велит".
   - Даже не знаю... Вообще-то  я  не  сдаю,  ко  мне  сын  обычно  на  лето
приезжает, а в этом году они на Кипр подались,  денежки  им  тратить  не  на
что... Ладно, есть у меня подходящий  уголок,  в  пристроечке,  с  отдельным
входом, не знаю, понравится ли...
   - Понравится, понравится! - заверила я ее. - Еще как понравится.
   - Только цен я не знаю, - предупредила меня старуха, открывая передо мной
калитку. - Сегодня ночуй, а завтра я выясню, почем  нынче  комнаты.  Сколько
все берут, столько и я возьму, учти. - Бабка, конечно, привирала,  цены  она
знала, вне всякого сомнения, просто надеялась слупить с меня побольше.
   - Годится. - В душе я ликовала, но виду старалась не подавать, а то вдруг
бабке это покажется подозрительным, возьмет да передумает.
   Комнатка  в  пристройке  оказалась  совсем  не  шикарной,   маленькой   и
темноватой и наверняка сырой и промозглой в дождливое лето, зато с отдельным
входом, что устраивало и меня, и бабку. Бабка могла не опасаться, что  я  ее
придушу во сне подушкой, а  я  в  любой  момент  могла  выйти  из  дома,  не
привлекая ее внимания. С мебелью в комнатенке тоже было не густо:  топчанчик
да колченогий стул - вот, собственно, и все. Да много ли мне надо, учитывая,
что я здесь надолго не задержусь.
   Тем временем бабка сходила на  свою  половину  и  принесла  мне  подушку,
простыню и свалявшееся верблюжье  одеяло.  Я  расстелила  все  это  дело  на
топчанчике и завалилась поверх одеяла в полной прострации.  Наконец  выдался
подходящий момент для того, чтобы, как водится, пересчитать раны, а заодно и
товарищей.  И  если  по  первому  пункту  я  с  прискорбием   констатировала
перевыполнение, то по второму... А главное, на душе такая  сумятица.  Правда
ли, что Инга наркоманка? Хотела бы я дать отрицательный ответ,  да  язык  не
поворачивается. И дело не только в белом порошке из  желтой  бумажки,  а  во
многом  другом.  В  тех  открытиях,  которые  буквально  обрушились  на  мою
разнесчастную голову в последние дни и часы.
   Если честно, я уже ни за  что  не  могла  поручиться  и  даже  потихоньку
начинала сомневаться в существовании ее сына Сережи. Как говорится, а был ли
мальчик? То есть мальчик, конечно, был, не спорю,  я  сама  его  видела,  но
Ингин ли он сын? Но ведь она сама мне так сказала, не приснилось же мне это,
в конце концов? Хорошо, допустим, что она меня обманула, но ради чего, какой
смысл в таком вранье? Что можно с меня поиметь? Да ровным счетом ничего!
   Ну а теперь взглянем на эту историю с другой  колокольни.  Вспомним,  что
сказал Покемон. А сказал он дословно следующее: "Прежде чем жениться, я  все
про нее разузнал". Ну, может, и не дословно, но за смысл я ручаюсь. Есть  ли
у меня основания ему не верить? А вот  и  нет.  На  сто  двадцать  процентов
уверена, так оно и было. А на что же ему тогда целая армия полканов, которую
он содержит? Значит, о ребенке он знал? Выходит, так. Опять-таки  если  этот
ребенок не плод Ингиного воображения. А  на  языке,  как  нарочно,  вертится
"больного".
   Это называется - от чего ушла, к тому и пришла. Меня будто леший  в  лесу
по одному и тому же заколдованному месту  водит.  Есть  только  один  способ
избавиться от наваждения, самый элементарный - проверить,  дома  ли  Сережа.
Если он по-прежнему в семействе долгоносиков, значит, его никто не  похищал,
а следовательно, он не Ингин сын, а Сонин. Ну и Толин, разумеется.  Впрочем,
последнее вовсе необязательно, учитывая разительные внешние отличия спорного
мальчугана. Однако и  это  обстоятельство  можно  смело  отнести  к  разряду
несущественных, буде ребенок окажется на месте.  Гм-гм,  предположим,  он  и
впрямь в теплом семейном гнездышке, что тогда? Из этого следует, что Инга...
Ну нет, сначала я все выясню, а уж потом сделаю надлежащие выводы.
   Это все-таки было какое-то да решение, а потому я  сразу  взбодрилась.  В
нервном порыве забегала по комнатенке. Как только стемнеет, проберусь к дому
долгоносиков и постараюсь пересчитать их всех по головам, чего бы мне это ни
стоило! Конечно, сие предприятие  сопряжено  с  немалым  риском,  но  вполне
осуществимо, учитывая, что долгоносиков пес Буян относится ко мне достаточно
благосклонно. По крайней мере в  отсутствие  хозяев.  Угощу  его  чем-нибудь
вкусненьким, и он даже не тявкнет. Колбаской, к  примеру.  Только  колбаской
этой нужно запастись заранее.
   Я с такой резвостью вылетела из отведенной мне пристроечки, что  чуть  не
сшибла хозяйку-старушенцию, оказавшуюся за  дверью.  Мне  даже  пришлось  ее
поддержать, чтобы она, не дай бог, не свалилась и не рассыпалась.
   - Ой, простите, простите, - затараторила я, - не подскажете,  где  тут  у
вас ближайший продовольственный магазин?
   - Так.., возле станции, - пробормотала обомлевшая бабка, - тут еще  рядом
палатка есть, но она сегодня не торгует.
   Я еще раз двадцать  извинилась  и  опрометью  кинулась  к  станции,  пока
магазин не закрылся. Купила там коляску "Одесской" Буяну, а себе -  булку  и
кефир и, весьма довольная, вернулась в бабкину пристройку.
   Бабка снова попалась мне во дворе. Сердобольно всплеснула руками:
   - Ой, дочка, у тебя и покушать-то нечего. Пойдем ко мне чай пить.
   - Да я тут кое-что себе  к