орной травой и  придорожным  мусором.  Была  глухая
ночь, рядом не было ни единого фонаря, но Никто видел и в темноте.  Что  это
было? Обострение восприятия под действием кислоты, или в нем вдруг открылись
таланты, о которых он даже не подозревал? На плече он держал чье-то обмякшее
тело, все перепачканное в крови, с кожей, которая  стала  еще  бледнее,  чем
раньше.
   - Оставь его здесь, - сказал Зиллах, и  Никто  запихал  тело  подальше  в
трубу. Уже уходя, он оглянулся и  увидел  прядь  белых  волос,  выбивавшихся
из-под синей банданы. Прядь, пропитанную алой кровью... и на мгновение Никто
застыл, пораженный. То, что случилось... это  было  чудовищно.  Не  то,  что
случилось, - поправил его голос, шепчуший в голове, - а то, что  ты  сделал.
Кровь уже никогда не смоется с этих белых волос. Разве что только дождем или
брызгами от проезжающих мимо машин. Теперь уже никто не  вымоет  эти  волосы
душистым шампунем и не просушит их феном. Может, какое-то  время  они  будут
расти - черные корни будут  медленно  прорастать  сквозь  холодную  восковую
кожу. А потом. они отделятся  от  черепа  и  повылезут  прядь  за  прядью  -
мертвые, как и сам Лейн.
   Но это был только сон. Конечно же, сон. Потому что иначе...
   - О Господи, - прошептал он, и его передернуло.
   - Кто? - Молоха склонился  над  ним  с  искренне  озадаченным  видом.  Ты
помнишь, как мы разделали твоего друга, или у тебя  просто  похмелье?  Глаза
Молохи, густо подведенные черным карандашом, поблескивали в  полумраке.  Его
дыхание пахло чем-то сладким. Это был запах из детства. Печенье с шоколадом.
   - Что-то не так, малыш? - спросил Твиг с переднего сиденья.
   Никто не ответил. Он сел на диване, обнял Молоху за шею и уткнулся  лицом
в его черный пиджак. Ткань пахла потом и  сладостями,  сексом  и...  кровью.
Кровью Лейна. Никто подумал, что, наверное, он тоже  весь  выпачкан  в  этой
крови: она у него на плаще, на коже, на волосах. Потому что это был  никакой
не сон. Все это было на самом  деле.  Он  убил  Лейна,  перегрыз  ему  горло
зубами. Ему помогли - да. Но убил Лейна все-таки он.
   Они настоящие вампиры, - подумал он. - И вчера ночью ты сам подписался на
жизнь в крови и убийствах. Теперь тебе уже не вернуться в  мир  света.  Твое
время отныне - ночь. - И он ответил себе:
   - Ну и ладно. Все что угодно, лишь бы не быть одному.
   - Вроде приехали, - сказал Молоха, осторожно укладывая Никто на диван.  -
Да, Твиг?
   - Ага. Улица Погорелой Церкви, 14. Потерянная Миля. Все как заказывали.
   Потолок вагончика выгнулся и пошел рябью.  Никто  с  трудом  сфокусировал
взгляд. Молоха и Твиг склонились над ним. Их осунувшиеся лица были испачканы
кровью. Они улыбались. Они ждали, что будет делать Никто.
   А где Зиллах? Он спал на диване - тут, совсем рядом. Его голова лежала на
плаще Никто. Разноцветные пряди волос струились по черной ткани.
   - Если хочешь, мы можем пойти с тобой, - сказал Молоха.  -  Нам  нравятся
музыканты.
   - Нам нравишься ты. - Твиг облизал губы. - Мы  нечасто  встречаем  таких,
как ты. Которые пьют.
   Никто встал на колени и посмотрел в окно. Он увидел маленький  деревянный
дом посреди высоких деревьев чуть в стороне от дороги. К дому вела гравиевая
подъездная дорожка. Интересно, а Дух сейчас дома? Спит он  сейчас  или  нет?
Перед глазами все поплыло, и Никто вдруг  с  удивлением  осознал,  что  даже
тусклый свет раннего вечера режет  ему  глаза.  Зрачки  ощущались  какими-то
рыхлыми.
   Молоха включил магнитофон.  "Bauhaus",  "Мученические  стигматы".  Зиллах
открыл глаза: сначала один, потом второй. Провел рукой по волосам. Зевнул  и
потянулся, как кошка. Потом он взглянул на Никто,  и  его  глаза  загорелись
зеленым огнем. Он сел, привлек Никто к себе и поцеловал его в губы.
   Губы Зиллаха были кисло-сладкими, как вино, а его слюна была на вкус  как
свежая кровь. Никто проглотил  эту  слюну.,  и  она  придала  ему  сил,  как
кровавый коктейль из бутылки. В этой слюне было все.  Вкус  крови,  слюны  и
спермы, бесшабашное пьянство и долгие, волшебные  ночи  и  дни.  Все.  Никто
по-прежнему хотелось пообщаться с "Потерянными душами?" - он проделал  такой
долгий путь, - но он больше уже не тосковал по семье. Ему  уже  не  хотелось
представлять себе, что Стив с Духом - это его потерянные  братья.  Теперь  у
него есть семья; он выбрал их, их ночной мир.
   - Да. Пойдемте все вместе. - Только теперь  Никто  почувствовал,  что  он
стал с ними на  равных,  и  ему  показалось,  что  Зиллах  улыбнулся  ему  с
одобрением.
   Ему было так хорошо! Он чувствовал себя сильным и  уверенным.  А  еще  он
пытался представить, что будет, когда они все войдут в дом.
   Они  оставили  фургончик  на  обочине  и  пошли  к  дому  пешком.  Гравий
поскрипывал под ногами у Никто.  До  дома  осталось  всего  ничего  -  шагов
тридцать. Двадцать. Молоха с Твигом держались друг  за  друга,  стараясь  не
слишком шататься. Зиллах провел  рукой  по  затылку  Никто.  Никто  невольно
вздрогнул. Но это была приятная дрожь.  Ему  вдруг  захотелось  вернуться  в
фургончик и лечь на диван вместе с Зиллахом  -  чтобы  тела  их  сплелись  в
сладкой ленивой истоме и они бы кусали друг друга до крови.
   Но теперь, когда он был так близко к Духу, ему  казалось,  он  чувствует,
как к нему прикасается краешек золотистой ауры. Впереди возвышался дом. Хотя
"возвышался",  наверное,  слишком  громко  сказано  для  такого   крошечного
строения. Ставни на одном из окон висели криво, и от этого окно походило  на
глаз с удивленно приподнятой бровью. Никто сразу понравился этот дом.
   Ступени крыльца заскрипели и даже слегка прогнулись под их  общим  весом.
Но прогнулись совсем неопасно; дом был старым, но крепким. У  порога  кто-то
нарисовал краской знак защиты от дурного глаза: два треугольника, красный  и
синий, переплетенные в форме шестиконечной  звезды,  в  центре  которой  был
изображен серебряный анк, египетский крест, символ жизни.  Молоха  с  Твигом
попятились, по-прежнему поддерживая друг  друга,  как  говорится,  нетвердой
рукой, но Зиллах взглянул на них с презрением.
   - Эта штука вам ничего не сделает. Просто переступите через нее, и все.
   Звонка  не  было,  но  на  двери  висел  замечательный  дверной  молоток:
посеребренная морда горгульи с тяжелым кольцом в носу и выпученными глазами,
которые, казалось, вот-вот вывалятся из глазниц. Никто взялся  за  кольцо  и
постучал. Сначала тихонько, потом погромче. Но в доме  было  тихо.  Никто  с
сомнением покосился на старый коричневый автомобиль на  подъездной  дорожке.
Кто-то должен быть дома.
   - Может, они не хотят никаких гостей. - Никто так и не понял, что означал
внезапный спад его энтузиазма: разочарование или все-таки облегчение.
   - Попробуй дверь, - предложил Твиг. Никто не успел ничего  ответить,  как
Твиг протянул руку и подергал дверную ручку. Она прокрутилась не больше  чем
на четверть дюйма в обе стороны. Дверь была заперта.
   - Да, наверное, они не хотят открывать. - Никто засунул руку  поглубже  в
карман плаща и нащупал там кость, которую  он  подобрал  на  обочине  шоссе.
Четыре дня назад - целую жизнь назад, - он начал задумываться о  том,  чтобы
приехать сюда. Наверное, он безотчетно надеялся обрести здесь  свой  дом,  в
маленьком городке со  странным  названием  -  Потерянная  Миля,  по  адресу,
указанному на кассете, выпущенной неизвестной группой? И вот  теперь,  когда
он приехал сюда, все это казалось таким нереальным.
   Молоха заглянул в окно рядом с дверью. Потом толкнул раму наверх,  и  она
поднялась с тихим скрипом.
   - Я придумал, как попасть в дом, - гордо объявил он. И  еще  прежде,  чем
Никто осознал, что происходит, все трое уже залезли в окно  -  даже  Зиллах,
который изящно переступил через подоконник, а на той стороне его  подхватили
Молоха с Твигом. Никто остался стоять на крыльце, глядя  на  эту  развеселую
троицу. Они улыбались ему и махали руками, мол, давай залезай. Но ему что-то
мешало. Он просто не мог залезть в чужой дом без спросу.  Машина  стояла  на
подъездной дорожке - значит,  кто-то  должен  быть  дома.  И  Никто  не  мог
заставить себя влезть в окно, как бы  ему  ни  хотелось  посмотреть  на  дом
изнутри. Потому что так не делается. Это нехорошо.
   Когда он перелезал  через  подоконник,  деревянная  щепка  пропорола  ему
джинсы. Хорошо еще, занозу не посадил.
   Прежде всего Никто обратил внимание на обстановку: выцветшие  симпатичные
плакаты джазовых  и  кислотных  рок-групп,  всякие  религиозные  прибамбасы,
книжные полки со справочниками по народной медицине и знахарству  и  хорошей
современной  литературой  типа  Керуака,  Эллисона  и   Брэдбери   (Брэдбери
наверняка принадлежал Духу; Стив бы в жизни не стал читать такие романтичные
книжки), - и только потом сообразил,  чем  занимаются  остальные.  Молоха  с
Твигом на кухне опустошали холодильник. Было слышно, как они открывают банки
с пивом, щелкая колечками. Зиллах театрально развалился на диване и принялся
медленно - словно во сне - расстегивать на груди рубашку. Его длинные волосы
свесились через подлокотник почти до самого пола.
   Ответвление в конце коридора - узкий манящий проход, залитый бледным, как
бы рябящим светом - привлекло внимание  Никто  еще  прежде,  чем  он  уловил
запах. Сначала он даже не понял, что это был за запах.  Такой  слабый,  едва
различимый... дуновение сквозняка, и вот его уже нет. Никто облизал  губы  и
вдохнул через рот. Он еще не понимал,  что  он  делает,  но  уже  безотчетно
пробовал  воздух  на  вкус,  используя  тонкие  органы  чувств,  которые  на
протяжении первых пятнадцати лет его  жизни  оставались  незадействованными.
Запах был очень знакомым - как раз прошлой  ночью  Никто  чувствовал  что-то
похожее, - только теперь он был чуть иным. Было в нем  что-то  чужое,  более
тонкое и воздушное...
   Темный металлический запах крови,  смешанный  с  горько-сладким  ароматом
розовых лепестков.
   Зиллах поманил его с дивана. Никто сразу понял, чего он хочет -  хотя  бы
уже по его улыбке, - и подавил в себе всплеск раздражения. Неужели Зиллах не
понимает, что это будет не правильно -  заниматься  любовью  здесь,  в  этом
доме?! Никто не мог подойти к  нему.  На  этот  раз  -  нет.  Там,  в  конце
коридора, окутанный запахом крови и роз, был Дух. И Никто почему-то подумал,
что этот запах - отчасти его вина. Он не должен был  приводить  в  этот  дом
своих новых друзей, свою семью. Теперь он живет в другом  мире  и  не  может
мотаться туда-сюда из одного мира в другой.
   Он пошел по этому белому коридору.
   Коридор был длинный и сумрачный. Его  освещал  только  свет  из  открытых
дверей прилегающих комнат. Кто-то оставил свет в ванной. Никто протянул руку
и выключил свет, но даже без света он  хорошо  разглядел  большую  старинную
ванну на ножках в виде грифоновых лап. На краю ванны стояла  одинокая  банка
из-под пива. Теперь Никто видел даже в темноте, причем видел четко и ясно  -
все до мельчайших деталей. Воздух в доме был чистым, как прохладная ключевая
вода.
   Никто встал перед дверью спальни. Наверняка  это  была  спальня  Духа.  К
потолку были пришпилены яркие осенние  листья  и  сухие  цветы.  Стены  были
сплошь расписаны и изрисованы цветными чернилами и мелками,  фломастерами  и
карандашами: карты существующих городов и стран, карты  волшебных  сказочных
земель, лица, которые как будто дышали  и,  казалось,  сейчас  заговорят.  И
слова. Сотни слов. Фразы - цитаты и строчки из песен. Целые  строфы  стихов.
Просто отдельные слова,  запечатленные  на  стене  из-за  их  сумрачной  или
блистательной красоты. А на потолке над кроватью была целая  россыпь  звезд,
которые проглядывали сквозь тонкую листву,  -  вселенная,  созданная  желтой
краской, тускло светящейся в полумраке.
   Господи, кажется, я дома, - подумал Никто и вошел  в  комнату.  И  в  это
мгновение человек на кровати - человек, которого  Никто  не  заметил  сразу,
потому что он лежал очень тихо, укрывшись с головой, а  его  бледные  волосы
были почти незаметны на белой подушке, - рывком сел на постели и закричал:
   - НИКТО!

***

   Трое в гостиной  сразу  встрепенулись.  Молоха  подавился  пивом,  и  оно
пролилось ему на подбородок.
   - Никто? - переспросил он, откашлявшись.
   - Никто, - кивнул Твиг.
   Зиллах недобро прищурился.
   - Мы позаботимся о нашем Никто, -  прошипел  он.  Он  поднялся  с  дивана
стремительным неуловимым движением и  исчез  в  глубине  дома.  Пару  секунд
Молоха с Твигом просто таращились ему вслед. Потом они переглянулись, пожали
плечами и направились следом за Зиллахом.

***

   Стиву снился сон. Энн была у него в голове. Она колошматила кулаками  ему
по черепу изнутри, пытаясь пробиться наружу. Да пошла она на хер.  Да  пусть
она хоть сгниет, ему глубоко наплевать. (А что, ты думаешь,  она  делает?  -
спросил мерзкий внутренний голос, но Стив сделал вид, что не  слышит.)  Чего
она рвется и жалуется? Ей же нравилось трахать ему мозги. Теперь у нее  есть
такая возможность - в буквальном смысле слова.
   Но потом он почувствовал, как ему в мозг вгрызаются острые зубы.
   Поначалу он  решил,  что  ему  показалось.  Но  острая  как  бритва  боль
разрывала ему мозги и долбила по кости черепа. Он понял: Энн хочет прогрызть
дыру у него в голове, чтобы выбраться наружу. Он чувствовал,  как  она  рвет
зубами мягкую ткань его мозга. Он сжал голову обеими руками, вонзил ногти  в
кожу под волосами. Он пытался остановить ее, вырвать ее у  себя  из  головы,
пока она не нанесла ему раны, которые уже невозможно будет залечить...
   - Господи, мать твою, - выдохнул он, просыпаясь. Со  стены  над  кроватью
ему улыбалась голая красотка с разворота "Penthouse", выставив на  обозрение
все свои прелести. Стив поморщился, сорвал  со  стены  плакат,  смял  его  и
зашвырнул в угол.
   В соседней комнате Дух испуганно закричал. Похоже,  он  выкрикнул  слово:
Никто.
   Сегодня утром всем снятся кошмары. Или,  вернее  будет  сказать,  сегодня
вечером. Во сколько они легли? Без понятия. Стива слегка мутило с  похмелья.
Ему всегда снились кошмары, когда он напьется.  Но  кошмары  Духа  -  совсем
другое дело. Они были слишком реальны, чтобы не обращать на них внимания.
   Стив встал с кровати,  натянул  трусы  -  еще  относительно  чистые  -  и
футболку, которую уже давно надо было стирать. Да, сказал он себе,  пора  бы
устроить стирку. И, может быть, сдать бутылки.  И  извиниться  перед  всеми,
кого он обидел. И, может быть, даже начать новую жизнь,  пока  у  него  есть
запал.
   А потом он услышал голоса в гостиной и топот ног в коридоре.
   Стив ненавидел, когда покушались на его личную жизнь  или  собственность.
Это не просто его бесило - это ввергало его в психоз. Однажды, еще в старшей
школе, кто-то украл новый радиоприемник у него из машины. Стив три  ночи  не
спал, караулил на улице - ждал, что "урод и ублюдок" появится снова. "Урод и
ублюдок", конечно же, не появился. Сама мысль о том, что в этот дом,  в  дом
мисс Деливеранс, вломились какие-то чужаки, была просто невыносимой. Это был
дом белой магии, доброго волшебства. Это было святилище, черт побери.
   Ему даже в голову не приходило, что в этом доме  может  случиться  что-то
нехорошее. В глубине души он был уверен, что дом  защищен  неким  магическим
кругом или чем там волшебники защищают свои дома. Но Стив всегда думал,  что
полагаться надо лишь на себя, и поэтому держал рядом с кроватью  бейсбольную
биту. Просто на всякий случай. Так ему было спокойнее. Кстати, под  сиденьем
в "тандерберде" у него лежал молоток, а под прилавком в  магазине  -  носок,
наполненный монетками  в  один  цент.  Стив  не  давал  себе  расслабляться.
Агрессивных придурков  хватает  повсюду,  и  никогда  не  знаешь,  где  тебе
"повезет". Может быть, это была паранойя. А может, сам  Стив  был  таким  же
агрессивным  придурком...  Но  сейчас  он  был  рад,  что   в   свое   время
подстраховался.
   Он схватил биту, выскочил в коридор...
   ...и столкнулся нос к носу с Зиллахом.
   - Какого хрена? Ты  кто  вообще?!  -  еще  успел  крикнуть  он,  а  потом
незнакомец набросился на него. Безумные зеленющие  глаза,  оскаленные  зубы,
длинные ногти, больше похожие на загнутые когти хищника... Стив замахнулся и
со всей силы приложился битой по роже этого бесноватого мудака. Хруст костей
и  хрящей  отдался  ему  в  руку  сквозь  деревянную  биту.  Ощущение  Стиву
понравилось.
   Зеленоглазый псих отлетел назад и ударился о стену. Однако  он  не  упал,
хотя кровища хлестала вовсю сквозь его тонкие  руки,  которыми  он  закрывал
лицо. Кровь текла из разбитой губы и носа; Стив был уверен, что  пару  зубов
он этому парню выбил. В дальнем конце коридора возникли две высокие,  крепко
сбитые фигуры. И они приближались.
   Стив боялся, что кто-то есть и в комнате Духа. Нужно было добраться  туда
первым. Он схватил окровавленного парня - одной рукой за плечо, а другой  за
волосы - и со всей силы швырнул его навстречу тем двоим. Он налетел на  них,
они все пошатнулись и чуть не упали.
   Стив влетел в комнату Духа, захлопнул  за  собой  дверь  и  запер  ее  на
защелку.

***

   Когда Никто подошел к кровати. Дух как-то разом обмяк и упал  обратно  на
смятые простыни. Реальность  снова  перевернулась,  когда  Никто  встал  над
кроватью и посмотрел в лицо спящего - теперь безмятежное  и  спокойное.  Да,
это был Дух - самая потерянная из всех потерянных душ. Его потерянный  брат.
В глубине души Никто все еще цеплялся за  то  безумное  ребяческое  желание,
хотя теперь он уже знал, что это не так. На  лацкане  мятой  Духовой  куртки
алела роскошная роза.
   А потом он заметил красный подтек в уголке губ у Духа. Крови было  совсем
немножко, буквально капля. Наверное, во сне  Дух  прикусил  губы  или  язык.
Никто бездумно склонился над ним, чтобы слизнуть эту капельку крови,  и  тут
Дух открыл глаза и встретился взглядом с Никто.
   - Рожденный в крови, - прошептал Дух. - Рожденный в крови и боли...
   А потом дверь в комнату  распахнулась  и  снова  захлопнулась,  и  чья-то
сильная рука схватила Никто  за  шиворот,  рывком  приподняла  над  полом  и
швырнула о стену. Он ударился лбом обо что-то острое. В глазах потемнело,  а
потом темнота окрасилась крошечными разноцветными искрами. Красными,  синими
и серебристыми. Звезды с потолка Духа осыпались на него. Никто закрыл глаза,
и звезды упали ему на веки, пощипывая и щекоча.

***

   Когда Стив увидел незнакомого парня,  склонившегося  над  кроватью  Духа,
адреналин у него в крови взыграл с новой силой. Но он не смог врезать ему по
башке битой. Как угодно, но только не со спины. Он просто схватил  парня  за
шиворот и отшвырнул через всю комнату.  Он  даже  не  понял,  что  при  этом
выкрикивает имя Духа. Но потом у него жутко саднило горло.
   Он обернулся, угрожающе схватив биту обеими руками. Он стоял  так,  чтобы
загораживать собой кровать.
   - Что он тебе сделал? - спросил он у Духа, который сонно смотрел на него,
явно еще не проснувшись.
   - Ничего я ему не сделал, - сказал незнакомый парень. Совсем еще, кстати,
ребенок. - Я бы не сделал ему ничего плохого, честное слово.  И  тебе  тоже,
Стив.
   - Откуда ты знаешь, как меня зовут?
   - Мне нравится ваша музыка, и я...
   - Да? Это ты так проявляешь свое восхищение искусством? Вламываешься  без
спросу в чужие дома?
   Мальчишка выглядел таким расстроенным  и  пристыженным,  что  Стиву  даже
стало его жалко. Ну, не то чтобы жалко... Просто вид у него  был  совсем  не
опасный. Он вроде бы не собирался драться. И он был сейчас заперт в  комнате
вместе со взбешенным Стивом с бейсбольной битой. Кто  знает,  подумал  Стив,
может быть, этот парень  -  его  единственное  оружие  против  тех  троих  в
коридоре.
   - Дух. Просыпайся, Дух. ПРОСЫПАЙСЯ, БОЛВАН. - В обычной уличной драке  от
Духа было бы мало толку, но Стив ни капельки не  сомневался,  что  в  минуты
смертельной опасности его друг вп