в самом конце узкой и сумрачной улочки, его дверь
была скрыта в густой тени.
   - Жутковатое место, - заметил Стив.
   - Как говорится, никогда не знаешь, где тебе повезет, -  ответил  Дух.  -
Может быть, нам здесь помогут. А у тебя есть другие идеи?
   Внутри было совсем темно. Стив с Духом замерли на пороге, дожидаясь, пока
их глаза не привыкнут к неожиданному отсутствию света. Через пару  секунд  в
темноте появился проблеск света - крошечные огоньки. Свечи - сообразил  Дух.
Ароматизированные   свечи.   Единственный   источник   света   в   маленьком
магазинчике. Он различал запахи корицы, цветов апельсина, мускатного  ореха.
А за ароматом свечей - запах трав. Точно такой же, как в  задней  комнате  в
магазине у мисс Катлин.  Травы,  специи,  древняя  пыль.  Ржавчина,  дерево,
кость. Дух сделал глубокий вдох. В  носу  защипало.  Он  чихнул.  Один  раз,
второй, третий.
   - Будьте здоровы, - раздался голос из темноты. - Если ваша душа убежит из
тела, я обещаю ее не ловить.
   А потом темнота начала смягчаться и как бы перетекать  в  серые  сумерки.
Дух различил фигуру  за  длинной  стеклянной  стойкой.  Низенький  худощавый
мужчина в белых одеждах. Должно быть, Аркадий  Равентон.  Дух  уже  различал
высокие, резко очерченные скулы, глубоко  посаженные  глаза,  жидкие  темные
волосы, тонкие хрупкие руки, нервные узловатые пальцы.
   - Мы только сегодня приехали в город, - сказал Дух. - Ищем место, где нам
остановиться на пару  дней.  -  Он  шагнул  вперед.  У  него  было  странное
ощущение: как будто его тело вдруг  сделалось  очень  большим,  неуклюжим  и
неудобным. Казалось, что в магазинчике слишком  много  всего  и  поэтому  не
хватает свободного места. Даже стены как будто  кренились  к  центру,  грозя
обвалиться. Все стены были завешаны полками, сплошь заставленными крошечными
пузыречками и коробочками. Были тут  и  книги.  "И  Цзин",  работы  Алистера
Кроули и Роберта Антона Уилсона, дешевенькие брошюрки  по  "бытовой  магии":
приворотные  чары,  заговоры  на  удачу,  гарантированное  отмщение  врагам.
Металлические кинжалы, банки с  травами,  свечи,  ароматические  палочки.  В
самом дальнем углу была занавеска из разноцветных пластмассовых  бус,  а  за
ней - опять темнота.
   - Меня зовут Аркадий Равентон, - представился мужчина за стойкой.  Теперь
Дух ясно видел его лицо, но все равно не мог определить  его  возраст.  Кожа
гладкая, без единой морщинки. Глаза - как бездонные омуты черноты. Когда Дух
пожимал его руку, он  постарался  не  сжимать  слишком  сильно.  Косточки  у
Аркадия Равентона были тонкими и хрупкими, как у ящерки. Рука была  сухой  и
прохладной, а рукопожатие оказалось неожиданно сильным и крепким. Дух открыл
было рот, чтобы представиться и представить Стива, который завис  на  пороге
со скептическим видом.
   Но Аркадий Равентон заговорил первым:
   - Вы, наверное, сын мисс Деливеранс. Или все-таки внук? Да,  точно  внук.
Вы - внук мисс Деливеранс.
   Дух услышал, как Стив резко втянул носом воздух. Он заглянул в  темные  и
прозрачные глаза Аркадия:
   - Откуда вы знаете?
   Аркадий улыбнулся. Какой была эта улыбка? Юной, открытой  и  легкой?  Или
мудрой, печальной улыбкой очень старого человека, повидавшего все  на  своем
веку?
   - Все знают мисс Деливеранс. Все, кто так или иначе занимается магией.  -
Он говорил с каким-то странным акцентом, очень четко выговаривая все  звуки.
- Может быть, вы не знаете, молодой человек, но ваша бабушка - это легенда.
   - Я знал, - выдохнул Стив. - Она была ведьмой.
   - Белой ведьмой, - поправил Аркадий. - Доброй  волшебницей.  И  настоящей
красавицей в молодости. Я помню, как  мама  рассказывала  о  ее  потрясающих
волосах... как желтое скрученное стекло... о губах, как у младенца Иисуса, о
сияющих голубых глазах. Однажды я видел старую черно-белую  фотографию  мисс
Деливеранс, когда она была примерно в вашем возрасте. Да, она была настоящей
красавицей. Редкой красавицей. А вы так на  нее  похожи,  Дух.  Просто  одно
лицо.
   - Я вам не говорил, как меня зовут, - сказал Дух.
   Аркадий опять улыбнулся:
   - Бедный ребенок! Неужели бабушка тебе не сказала, что ты не единственный
человек на свете, у кого есть  дар  к  сверхъестественному?  Я  был  на  той
стороне, Дух. Я тоже кое-что знаю. И я знаю тебя.
   Стив прошел вперед и встал  рядом  с  Духом,  но  чуть  впереди,  как  бы
прикрывая его собой.
   - Подождите минутку. Я  не  понимаю,  что  вообще  за  хрень.  Вы  о  чем
говорите? Что это значит: я был на той стороне?
   - Я вернулся из мертвых, - сказал Аркадий Равентон.

***

   Они прошли через торговый зал и дальше  -  сквозь  темноту,  запах  пыли,
паутины и трав, - в заднюю  комнату,  где  был  маленький  алтарь,  накрытый
бархатным покрывалом, уставленный цветами и пластмассовыми фигурками  святых
и  выложенный  костями  (Дух  решил,  что  это  куриные  кости,  хотя   Стив
разглядывал их с опаской). По обеим сторонам  от  алтаря  горели  розовые  и
черные свечи.
   Подняв тучи пыли, Аркадий отодвинул тяжелую бархатную занавеску и  провел
Стива с Духом на узкую темную лестницу. Они поднялись на один пролет вверх и
свернули за угол. Здесь было еще темнее. Дух  не  видел,  куда  он  идет,  и
осторожно нащупывал ногой ступеньки. Он  поднес  руку  к  лицу  и  пошевелил
пальцами. Перед глазами запрыгали пять бледных палочек; это вполне мог  быть
обман зрения,  воспоминание  о  свете,  спроецированное  в  темноту.  Однако
Аркадий уверенно вел их наверх.
   Они снова свернули за угол, и Дух теперь  увидел  прямоугольник  тусклого
света далеко-далеко вверху. Они добрались до еще одной бархатной  занавески,
за которой был свет.  Аркадий  отодвинул  занавеску.  Они  вышли  в  светлый
коридор, куда выходили чистые комнаты с белыми стенами и  огромными  окнами,
сквозь которые лился почти ослепительный солнечный свет. Деревянные половицы
отсвечивали золотистым.
   Аркадий показал им комнаты.
   - Вот это - моя. Та, что поменьше... сейчас здесь живут двое друзей моего
брата.  А  здесь...  -  он  сделал  широкий  жест  рукой,  как  бы   обнимая
пространство, - здесь вы можете остановиться. Если  хотите.  Не  могу  же  я
выгнать на улицу внука мисс Деливеранс.
   Обстановка была очень простой. Две кровати,  застеленные  чистым  бельем.
Окно, расположенное чуть выше обычного.  Квадратная  комната.  Четыре  стены
абсолютно одинаковой длины - четыре стены, чтобы вместить мысли Духа. Четыре
стены, сквозь  которые  не  проникнут  зеленоглазые  призраки  и  бесплотные
голоса, которые иной раз донимают его по ночам.  Место,  где  им  со  Стивом
можно шептаться всю ночь напролет. Место, где можно забыться сном,  а  потом
снова проснуться и пойти делать то, за чем они,  собственно,  и  приехали  в
Новый Орлеан.
   - Мне здесь нравится, - сказал Дух. Он думал, что Стив начнет  возражать.
Вряд  ли  Стив  захочет  остановиться  в   одном   помещении   с   магазином
"вуду-принадлежностей",  в  комнате,  которую  им  предложил  забесплатно  -
непонятно вообще, с какого перепугу, - странный то ли колдун, то  ли  просто
псих, который утверждает, что он знал бабушку Духа или,  во  всяком  случае,
много о ней наслышан. Наверняка Стив настроен подозрительно  и  недоверчиво.
Может быть,  даже  ему  чуть-чуть  страшно,  хотя  он  в  жизни  в  этом  не
признается. Или наоборот. Может быть, он ужасно устал с  дороги  и  ему  так
хочется выпить, что он сейчас согласится на что угодно, лишь бы скорей пойти
в бар. А может, ему уже все равно. Но скорее всего он начнет возражать...
   Но Стив только вздохнул и привалился к дверному косяку:
   - Как скажешь. Стало быть, остаемся тут.

***

   - Вы сказали, что вернулись из мертвых, - напомнил Дух Аркадию, когда они
спустились вниз. Стив что-то буркнул себе под - нос, но Дух не стал обращать
внимания.
   Аркадий выпрямился в полный рост, хотя росту в нем было всего ничего.
   - Наверное, я слишком рано об этом заговорил. - Подол  его  белого  плаща
прошелестел по полу, подняв облачко пыли.
   - Нет, мистер Равентон. Мне это действительно интересно.
   - Аркадий, - рассеянно поправил Аркадий. Его  взгляд  устремился  куда-то
вдаль. Он провел Духа со Стивом в заднюю комнату и остановился у алтаря.
   Дух внимательно оглядел всю конструкцию, накрытую  темно-синим  бархатом.
Теперь  он  заметил  всякие  штучки,  которые  проглядел   в   первый   раз:
замысловатые амулеты, отделанные яркой эмалью, крошечные свитки  пергамента,
перевернутый деревянный крест, утыканный гвоздями. Интересно...
   Сухой, с едва уловимым иностранным акцентом голос Аркадия  вывел  его  из
задумчивости.
   - В ту зиму в Париже было по-настоящему  холодно.  Это  был  холод  Луны.
Холод одиночества. Холод того поцелуя, который меня убил.
   Аркадий быстро взглянул на Духа, потом перевел взгляд на Стива. В  глазах
у Духа читался легкий испуг; он улавливал чувства Аркадия - печаль, страх  и
боль. Но их затмевало  блаженное  удовольствие  одаренного  актера,  который
играет свою лучшую роль.  Дух  не  знал,  что  это  значит  и  как  к  этому
относиться. У Стива глаза были жесткими и настороженными - он ждал подвоха и
был заранее настроен на ложь.
   - Да, мои юные друзья. Ваши лица чисты и красивы, а ваши сердца и мечты -
так невинны. Вы считаете, что любовь - это прекрасно,  что  она  никогда  не
причинит вам боли. Но меня убил не  парижский  холод,  не  ветер  у  меня  в
костях, не лед, что сковал мое сердце. Меня убил поцелуй любимой.
   - Поцелуй? - недоверчиво переспросил Стив.
   - Ну, может быть, не один только поцелуй. Но вы уж простите меня, старого
романтика. - В его голосе слышался едкий сарказм, и Дух выразительно  глянул
на Стива: мол, не выступай. Стив демонстративно уставился на алтарь. - Итак,
- продолжал Аркадий, -  этот...  э-э...  поцелуй...  как  и  все  тело  моей
любимой... был пропитан смертью. Сладкой  и  сочной,  как  перезрелый  плод,
который уже подгнивает. Вы когда-нибудь ели подгнивший  персик?  Или  сливу?
Или,  может  быть,  дыню.  Сначала  ты  чувствуешь  тонкую,  непревзойденную
сладость и только потом - вкус гниения. Точно так же и с моей любовью. Когда
ее не стало, а я уже подхватил эту болезнь... я был один. В Париже, зимой. Я
был один. - В уголках его рта притаилась бледная улыбка. - Я вам рассказывал
про своего брата Эшли? Нет? У меня был младший брат. Первый красавец в семье
Равентонов. - Аркадий рассмеялся.  Его  смех  был  похож  на  звон  ветра  в
осколках хрусталя. - Когда я поехал в Париж, он остался дома, и  я  дал  ему
слово, что я вернусь. Понимаете, мне надо было его учить. Передать ему  все,
что я сам знал о магии, о смерти, любви и боли. Эшли должен был  стать  моим
учеником. Я поехал в Париж и подхватил эту болезнь. Но я дал Эшли слово, что
я вернусь. Я ему пообещал. И я собирался сдержать обещание.
   Аркадий провел рукой по бархатному покрывалу на алтаре.
   - Так что, прежде чем умереть, я сделал  все  необходимые  приготовления.
Мне как раз хватило  времени,  чтобы  собрать  все,  что  нужно.  Я  заказал
определенные порошки из Гаити и снадобья из Гватемалы. Я добыл кровь старика
на одной из парижских улиц и кости ребенка в катакомбах Монмартра. Но  потом
мое время  вышло.  Болезнь  подступила  вплотную  и  улыбнулась  мне  темной
улыбкой... последней улыбкой... и кровь высохла у  меня  в  жилах,  а  глаза
ссохлись в глазницах. Однажды утром, перед самым рассветом, я  выпил  зелье,
которое приготовил заранее, и перестал сопротивляться болезни. Я чувствовал,
как она впивается губами  мне  в  губы,  как  ее  ненасытный  язык  выпивает
последнюю каплю слюны у меня изо рта. Я чувствовал, как меня покидает жизнь.
Чувствовал, как все, что есть я, отмирает во мне... и в  какой-то  момент  я
подумал: Господи Боже, теперь я мертвый. А потом  я  действительно  умер.  И
очнулся уже в морге одной из  парижских  больниц.  И  когда  я  потянулся  и
улыбнулся, у одного  из  работников  морга  случился  сердечный  приступ.  К
счастью, все обошлось.
   На этот раз смех Аркадия был похож на лязг тяжелой  металлической  двери,
которую еще очень долго никто не откроет.
   - Потом я вернулся домой, в Новый Орлеан, чтобы сдержать обещание, данное
Эшли. Но в печальной истории не бывает счастливого конца. Эшли тоже  умер...
только он не вернулся из мертвых. Он так и не  стал  моим  учеником.  Он  не
узнал моих тайн.
   Дух нервно облизал губы. Его язык был таким же  сухим,  каким,  наверное,
был язык у Аркадия в ту долгую зиму в Париже.
   - А что случилось с Эшли? - спросил он.
   Аркадий опустился на колени, приподнял бархатное покрывало и запустил обе
руки в сумрак под алтарем. На его запястья легли густые  тени.  А  потом  он
достал...
   Стив матюгнулся и отступил на шаг. Дух широко  распахнул  глаза.  Аркадий
держал  в  руках  человеческий  череп,  гладкий  и  узкий,   выбеленный   до
золотисто-белого цвета старой слоновой кости.
   - Дух и Стив, - сказал он. - Познакомьтесь с моим братом Эшли.
   Позднее Стив решил, что, если бы он не знал Духа так хорошо, в тот момент
он бы точно заподозрил, что  Дух  нарочно  пытается  завоевать  расположение
Аркадия Равентона. Но Дух - это Дух. Самый непредсказуемый человек на свете.
И то, что он сделал, было вполне в его  духе  -  в  духе  безумной  алхимии,
сплавляющей воедино его сознание, сердце и душу. И это вовсе не  важно,  что
Аркадий Равентон буквально растаял, когда Дух протянул  обе  руки  вперед  и
спросил:
   - А можно его подержать?
   Аркадий вложил череп в руки Духа. Дух  бережно  принял  его  в  сложенные
чашечкой ладони. На ощупь он был никаким  -  ни  холодным,  ни  теплым.  Дух
заглянул в темные провалы глазниц. Все черепа, которые он  видел  раньше,  -
они как будто улыбались. Но этот череп не  улыбался.  Изгиб  его  обнаженных
зубов был совершенно бесстрастным, может быть, только слегка печальным.  Дух
очень надеялся, что Стив не отпустит какой-нибудь идиотской шуточки  (Почему
Эшли Равентон больше не ходит на вечеринки? Потому что у него нет ног, чтобы
ходить).
   Дух очень остро осознавал, что когда-то внутри  этой  мертвой  кости  был
мозг... сознание, личность. Быть может, душа? Когда-то  там  была  жизнь.  У
него было странное ощущение, что он держит в руках что-то живое и хрупкое  и
он должен это сберечь - не уронить, не разбить.  Если  Дух  случайно  уронит
его, он наверняка треснет. Может быть, разобьется. Так что Дух держал  череп
бережно и осторожно, а потом на него нахлынули ощущения. Он  знал,  что  так
будет. Он погрузился в самое существо Эшли Равентона, потерялся  в  глубинах
пустых глазниц и отдался на волю нахлынувших впечатлений.
   Громадное, неизбывное одиночество. Это  -  самое  первое.  Одиночество  и
тоска по Аркадию - желание, чтобы он был рядом, со  своей  вечной  надменной
самоуверенностью. Опасения и дурные предчувствия вопреки желанию доверять  и
уверенность, что Аркадий уже никогда не вернется из своего Парижа.  Пустота.
Масса ненужных  вещей,  чтобы  заполнить  эту  пустоту:  опиум  и  алкоголь,
мимолетные любовницы и любовники и новые кожаные  ботинки...  но  вот  опять
наступает ночь, и Аркадия нет, он никогда не вернется, не сможет  вернуться,
никогда-никогда...
   А потом из взвихренной  пустоты  выплыли  два  знакомых  лица.  Две  пары
серебряных глаз. Грива алых и желтых волос.  Они  улыбались  Духу  -  как  и
тогда, когда он их видел в последний раз. На ветвях старого  дуба,  там,  на
холме. В первую ночь, когда начались  странности.  Только  на  этот  раз  их
сочные губы были испачканы в свежей крови, и к ним  прилипли  кусочки  чужой
белой кожи.
   Духу стало дурно. Горло сжалось от страха. Но он вернул череп  Аркадию  и
сказал только:
   - Ваш брат был очень красивым, да?
   - Не просто очень красивым. Он был  безумно  красивым.  Я  уже,  кажется,
говорил,  что  он  был  первым  красавцем  в  семье  Равентонов.  -  Аркадий
приложился губами к макушке черепа. -  У  него  были  винно-красные  волосы,
цвета лучших бургундских вин. Длинные, чуть ли не до середины спины.  А  под
дождем  они  просто  искрились.  У  него  были  высокие  скулы...  резкие  и
выразительные. - Аркадий  ласково  провел  пальцем  по  гладкой  поверхности
черепа. - И эти глаза... Я часто ему говорил: "О,  Эшли,  твои  глаза,  твои
глаза... такие темные  и  как  будто  потерянные...  словно  провалы  сквозь
время". - Он провел пальцем по краю пустой глазницы. - Эти глаза... они меня
убивали. Но Эшли умер. Да. Я вернулся домой, а он умер. Мой Эшли. Мой  брат.
И теперь я один.
   - Подождите минуточку. - В голосе Духа не было никаких  сомнений,  только
искреннее недоумение. - Вы вернулись домой.  Вы  вернулись  из  мертвых.  Но
почему вы тогда не вернули из мертвых и Эшли?
   Аркадий опустился на колени перед алтарем и положил череп на место. Потом
подправил покрывало, смахнул пыль, подобрал с пола несколько черных  перьев,
которые упали с алтаря. Когда он  поднимался,  суставы  у  него  на  коленях
хрустнули чуть ли не оглушительно в полной тишине.
   Он посмотрел Духу прямо  в  глаза  и  ответил  спокойно  и  безо  всякого
выражения:
   - Эшли не хотел возвращаться из мертвых.

***

   - То есть вашего брата убили вампиры? - спросил Дух у Аркадия чуть позже.
Он  подумал,  что  будет  нелишне  узнать,  кто  такие  эти  близнецы.  Если
существует один вид вампиров, то почему бы не существовать и  другому  виду,
который питается не кровью, а  чем-то  другим.  Например,  жизненной  силой.
Когда Дух узнал, что вампиры  действительно  существуют,  он  испугался,  но
вовсе не удивился. Он привык воспринимать нормально такие  вещи,  в  которые
большинство людей даже не верят.
   Они сидели прямо в торговом зале  и  беседовали  за  графинчиком  хереса,
который  Аркадий  принес  откуда-то  из  кладовки.  Во  всяком  случае.  Дух
надеялся, что это был именно херес. Вкус у напитка  был  странным  -  слегка
кисловатым и отдающим плесенью, - но Стив поглощал его безо всяких  проблем.
Он допивал уже третий бокал, в то время как Дух "домучивал" только первый.
   - Вампиры? - Рука у Аркадия дрогнула, и он чуть не выронил свой бокал. Он
дважды перекрестился. Сначала снизу вверх, а потом как положено. -  Господи,
мальчик. Зачем тебе знать о вампирах?
   - Господи, Дух, - пробормотал Стив. Дух взглянул на него, но Стив  сделал
вид, что его вдруг очень заинтересовали штучки в стеклянной витрине. Круглые
банки с какими-то  бледными  шариками,  похожими  на  прозрачные  каучуковые
мячики. На крышках было написано от  руки:  КОШАЧИЙ  ГЛАЗ  и  ЖАБЬЕ  СЕРДЦЕ.
Украшения в виде серебряных  пентаграмм,  египетских  крестов  и  бритвенных
лезвий.  Миска  с  крошечными  глиняными  черепами,  покрытыми  глазурью,  с
табличкой: 1 ШТ. - 50 ЦЕНТОВ.
   - Просто спросил, - неуклюже ответил Дух.
   Аркадий внимательно посмотрел на него.
   - Дух, мой мальчик. Если ты спрашиваешь о чем-то, то вряд ли  ты  "просто
спрашиваешь". - Он взял руку Духа обеими руками и  крепко  ее  сжал.  Дух  с
трудом поборол  желание  убрать  руку.  Прикосновение  этих  холодных  сухих
ладоней почему-то было ему неприятно.  И  особенно  неприятно  было  ощущать
тонкие хрупкие кости, которые, кажется, вот-вот сломаются у тебя под  рукой.
- Твой дар гораздо сильней моего. Ты чувствуешь вещи, которые  мне  не  дано
почувствовать. Я улавливаю только кусочки, обрывки... Я могу  читать  мысли,
но только если они очень четкие и прозрачные, как у  тебя.  Я  вообще  очень
мало чего могу. Но ты... у тебя в сердце открытый глаз. Глаз, который сияет.
Который чувствует.
   - Что за хрень еще? Глаз какой-то... - У Стива уже заплетался язык.
   Пожалуй, я тут единственный полностью трезвый, - подумал Дух. Он заставил
себя отпить хереса, хотя противный прогорклый привкус ощущался еще  сильнее.
Похоже, что с каждым глотком вино становилось все хуже и хуже.
   - Я бы ни за что не хотел потерять твое расположение, -  сказал  Аркадий.
Слова были ле