х грызла кости обглоданного нами глухаря.


     - Ты дашь клятву, что никто не узнает того, что ты услышишь.  Я  не
должен  говорить  тебе этого. Но я тоже человек. Я слаб тщеславием. А ты
умен и образован, ты, быть может, сумеешь понять меня.
     Я подлец. Он спас мне жизнь, но я не сдержал данной ему клятвы.


     Путь человека есть путь знания.


     Я клялся жизнью своего народа.


     - У тебя было все, о чем мечтает большинство,  -  так  начал  Мулка
книгочей и внук шамана, свою недлинную речь.


                                - 77 -

     - Ты молод, красив, здоров, образован. Твоя  красивая  жена  любила
тебя  и была хорошей женой. У тебя была карьера, хорошая зарплата, дом в
Ленинграде, друзья и уважение людей. Ты был счастлив, скажут люди.  Нет,
скажешь ты.
     Так сказал Мулка, и это была правда.
     - Ты упорно строил себе здание счастья, но тебе стало неинтересно в
нем жить. Твоя жизнь определилась и пошла по течению, и  ощущение  живой
жизни,  ее  полноты,  остроты  - ослабло. Тебе стало неинтересно. Ценное
перестало быть ценным. И ты бросил все.
     Человеку  свойственно  бросать  все, чего он добивался как счастья.
Человеку всегда мало, он ненасытен по природе своей. Идеал принципиально
недостижим. Это первое, - сказал Мулка.
     - Второе, - сказал он.  -  Обратись  к  своей  памяти.  Уже  сейчас
пережитые  трудности  дороги тебе. Воспоминания ясно показывают, чтО для
человека главное в жизни. Солнечное утро после дождливой ночи, закат над
рекой - что в них? а несколько таких картин человек помнит всю жизнь как
высшее счастье. Счастье бытия, единения с миром и вселенной.
     А  дальше  -  воспоминания  о взлетах духа и больших радостях, хотя
поводы к ним бывают мелки: подарок в детстве, новая вещь, верность друга
в тяжелую минуту.
     За ними - воспоминания о том, что мучит память и не прощается себе.
О  холодке  грехов. О первом познании женщины и высшем наслаждении ею. О
тягчайших испытаниях и опасностях.
     А  годы  работы, учебы, важных дел - могут выпадать из памяти почти
целиком: ничто в них глубоко не затронуло чувства.
     -  Третье,  -  продолжал  Мулка.  -  Чем  это объясняется? Тем, что
воспоминания субъективны: не то помнится, что рассудок считает важным, а
то,  что  нервная  система ощущает сильно. Память хранит не общепринятые
ценности, а сильное ощущение.
     Жизнь  для человека - субъективно - это сумма ощущений. Потребность
насытиться ими, а не накопить придуманные  рассудком  блага  -  вот  что
ведет  нас  по  жизни.  Отказ  от  карьеры,  благополучия, самой жизни -
объясняется потребностью в ощущениях.
     Я ощущаю - значит, я живу. А не "я добился" или "я имею".
     - Четвертое, - сказал он. - Ощущения связаны с реальным миром. Если
лишить человека возможности слышать, видеть, осязать, лишить контактов с
миром - он перестанет осознавать  себя  и  сойдет  с  ума;  такие  опыты
описаны.
     Ощущение  есть  результат  взаимодействия  с  миром.  То  есть  для
ощущения  необходимо  действие. Инстинкт жизни велит ощущать, и инстинкт
жизни велит действовать, - это одно и то же. Жизнь - это самореализация:
потребность действовать в полную меру своих сил.
     - Пятое, -  сказал  он.  -  Максимальные  ощущения  и  максимальные
действия.
     Понять  какое-то  явление  можно  только  тогда,  когда  берешь  не
какой-то  его  отрезок,  а  рассматриваешь  явление целиком, на всем его
протяжении от начала до самого конца.
     В  жизни  это: на одном конце - смерть, небытие, ничто, - на другом
максимум жизни, максимум ощущений: максимум действий.
     И поскольку человек живет и хочет жить, то вот к этому маесимуму он
в общем и стремится.
     Лопата  заменяется  экскаватором,  лошадь  -  самолетом,  молоток -
конвейером:  таков  результат  стремления  человечества  к  максимальным
ощущениям через максимальные действия.
     - И шестое, - сказал он скорбно. - Есть  действия  созидательные  и
действия разрушительные.


                                - 78 -

     Созидать - в натуре человека: весь прогресс - доказательство тому.
     Но  и  разрушать  -  тоже  в  его  натуре.  Притягательность картин
катастроф, лавин, потопов - доказательство тому.
     Строя дом, ты убиваешь деревья.
     Какое  же  может  быть  самое  максимальное  действие,  к  которому
стремится человек и человечество?
     Это - вообще создать новую планету. Или - уничтожить уже имеющуюся.
Это равновеликие действия, как бы противоположные по знаку. Но и их я не
назвал бы максимальными.
     Максимальное  действие  -  это уничтожение Вселенной и одновременно
создание  новой  Вселенной.   Обращение   всей   материи   в   свет   по
эйнштейновской формуле E = mc^2.
     Уничтожение и созидание здесь - единый акт.


     -  С  этим  ничего не поделаешь, - сказал он. - Наши воля и разум -
лишь часть бытия, они внутри его; жизнь управляется законами жизни, а не
человеческим  хотением.  Человек  хочет  жить  - и из этого следует, что
человек должен уничтожить Вселенную.


     - Конечный результат всегда и есть объективная цель, - сказал он.


     Слова его не воспринимались  всерьез.  Жизнь  уютно  закуклилась  в
странной  избушке  посреди трескучей ночи в заснеженной тайге. Я покачал
головой и вякнул о наивности и пессимизме.


     -  Объективная  истина  -  выше  ограниченных  нужд и представлений
человека, - сказал он. - Не будем антропоцентристами.
     Кто мыслит ясно - излагает ясно и просто.


     - Чтобы понять явление, надо взять единую и верную систему отсчета,
систему его измерения.
     - Эта система - энергия.
     Пространство,  поле,  масса,  жизнь  - имеют общим энергию. Энергия
определяет все. Все имеет энергетический аспект.
     Энергетическая   система  отсчета  позволяет  обощить  все  аспекты
существования  материи  -  от  человека  с   его   нервной   тканью   до
существования Вселенной с ее физическими законами.
     Любое действие есть нарушение энергетического баланса.


     - Биология, - сказал Мулка.
     Жизнь на Земле - это изменение  и  усложнение  форм  преобразования
энергиии. (Растения, холодно- и теплокровные животные, хищники.)
     Энергия вещества Земли уменьшается: оно остывает.  Но  одновременно
живые  организмы,  множась  и усложняясь, выделяют все больше энергии из
самого  вещества  планеты:  кислорода  воды   и   воздуха,   минеральных
соединений и прочего.
     С появлением человека -  венца  жизни  -  этот  процес  убыстрился:
выделяется энергия нефти, угля, сланцев, газа...
     Масса переходит в энергию - через посредство человека.


                                - 79 -

     Уже  сейчас  в  принципе можно вовлечь в неуправляемую термоядерную
реакцию (взрыв сверхмощного водородного боеприпаса) весь водород воды  и
атмосферы Земли: выделение колоссальной энергии.
     Превратится Земля в  ледяной  шар  или  в  сгусток  плазмы?  Борьба
противоположных  тенденций  благодаря  наличию  жизни  решается в пользу
второго: максимальное преобразование массы в энергию.


     - История, - сказал Мулка.
     Не случайно  Прометей  дал  людям  огонь  и  ремесла  одновременно.
История  человечества  -  это  история  преобразования  мира и выделения
энергии. Человек стал человеком тогда, когда овладел огнем.
     Все  больше еды, жилищ, тепла, вещей, - преобразование все большего
количества материи и энергии.
     Все  более  крупные войны, более мощные орудия труда, - все большие
выплески энергии.
     Человек  все  сложнее  и  изощреннее  преобразует  материю планеты,
извлекая все больше энергии. Конечный, абсолютный результат - извлечение
всей энергии из всей массы.


     - Психология, - сказал Мулка.
     Почему  человек  смотрит  в  огонь?  Потому  что  в  обычных земных
условиях это максимальное выделение энергии из материи.
     Бытие  -  это  преобразование  энергии. Все живое тянется к бытию -
поэтому смотрят в огонь животные и летят на огонь насекомые.
     Текущая река, водопад, пролетающий за окном вагона пейзаж, - почему
притягивают взор? Потому  что  это  картины  большого  преобразования  и
выделения энергии, происходящих при этом.
     "Типические сновидения" - кошмары, полеты во  сне,  преступления  -
отчего они? Оттого, что во сне воображаются максимальные действия: полет
- невозможен, совершить невозможное - это  максимально  в  идеале;  и  в
таких   снах  человек  получает  максимальные  ощущения.  Поэтому  часто
испытывают во сне девушки наслаждение любви - даже те,  кто  никогда  не
испытывал его наяву.
     А максимальное ощущение, как мы говорили,  вызывается  максимальным
действием,  то  есть  максимальным  преобразованием  энергии. Максимум -
выделение всей энергии планеты, галактики, Вселенной.  Чувства  человека
стремятся к этому.


     - Физика, - сказал Мулка.
     Жизнь - продукт бытия и одновременно его орудие.
     Человек - тоже: продукт бытия и одновременно его орудие.
     Жизнь и человек - этап в эволюции энергии, которая и есть бытие.
     E = mc^2, m = E/c^2. Вся энергия стремится перейти в массу,  а  вся
масса стремится перейти в энергию. Такие переходы - повторяющиеся циклы.
Наше время - цикл перехода в энергию.
     Два  полюса существования материи: стремление к абсолютному покою -
и стремление  к  отдаче  максимального  количества  содержащейся  в  ней
энергии. Аннигиляция - идеальное удовлетворение обоим этим условиям: нет
покоя большего, чем небытие, а энергия выделяется полностью.


                                - 80 -

     Аннигиляция  Вселенной  -  это  преобразование  и выделение всей ее
энергии; конец Вселенной и зарождение новой Вселенной.
     Человек - орудие этого вечного цикла.


     - Философия, - подытожил Мулка.
     Гераклит;  Гегель.  Любое явление по мере развития переходит в свою
противоположность. Отрицание отрицания: любое  явление  в  конце  концов
изживает само себя. Все имеет начало и конец.
     Созидательная  деятельность   человека   неизбежно   и   необходимо
переросла   в   разрушительную.   Количественные   изменения  перешли  в
качественные.
     Создание  цивилизации в конечном итоге есть уничтожение цивилизации
и всей планеты.
     Противоположности   едины   в   своем  противоречии:  аннигилировав
Вселенную, мы создадим  новую  Вселенную;  уничтожив  жизнь  -  создадим
будущую жизнь.


     Он замолчал торжественно, как гордый приговором преступник.


     - А если есть космические пришельцы? - спросил я утром.
     - Я в них не верю, - ответил он. - Но, вообще, это меняло бы  дело.
Возможно,  мы  -  тупиковая  ветвь,  и  должны  ограничить свои действия
собственной  цивилизацией.  Или  просто   самоуничтожиться,,   чтоб   не
уничтожить  больше.  Может,  мы  мешаем  им выполнять закон Вселенной, а
может, они хотят его обойти. Может, они хотят предотвратить войну у  нас
сейчас, чтоб мы сумели грохнуть всю галактику позднее... Трудно сказать.
Но в принципе это ничего не меняет!
     -  Я  думаю,  что войны не будет, - добавил он. - Это промежуточный
этпа, маловатая задача... Я думаю, задача человечества в большем.
     - И то хорошо, - хмыкнул я. - Я тоже думаю, что задача человечества
в большем.
     Древний идол смотрел из глаз внука шамана:
     - Это универсальная теория. Теория  максимальных  ощущений.  Теория
максимальных  действий.  Добро  обращается  во зло, а зло - в добро; дай
только время. Путь человека - путь знания и созидания -  ведет  к  концу
человечества. Стремясь упорно и долго - ты приходишь к противоположному.
Уничтожая  таланты  и  сопротивляясь  прогрессу,   общество   стремилось
сохранить себя. Любой шаг вперед - шаг к концу.
     Это знаю я один. Поэтому я ушел от  людей  и  моего  народа.  Пусть
знание  не  омрачает  жизнь моего народа. Пусть матери радуются рождению
детей и верят в счастье детей их детей. Храня знание в себе и ничего  не
делая, я продляю жизнь человечеству насколько могу.


     "В своем ли уме он в одинокой избушке посреди тайги?" - подумал я.


     Запасные  лыжи,  смена теплого белья, байковые портянки, фланелевая
рубаха, двойные  варежки,  цигейковая  меховушка,  лисья  шапка.  Табак,
спички, нож, соль, сахар, лосиное мясо.


     Ртутное солнце белело сквозь серый свод над серой равниной.  Кромка
леса по сторонам замерзшей ректи отчеркивала пространство. Белый простор
разворачивался впереди.


                                - 81 -

     Мулка  прокладывал  лыжню. Короткие лыжи, подбитые лосиным камусом,
мерно продвигались, уплотняя снег.
     Лайка бежала за ним по утоптанной тропе.
     Мы вышли затемно, и затемно пришли.


     - Никак Мулка пожаловал! Ну-у, что-т-то бу-удет!
     Промысловика звали Саша Матвеенко,  и  родом  он  был  с  Донбасса.
Вторую зиму Саша работал без напарника: ловил рыбу, ставил капканы.
     Под единым с домом навесом помещалась банька, запасы дров, сушились
связки рыбы и беличьи шкурки.
     - Гости! Ну праздник! - Саша сиял.
     Он вытопил баньку, и мы отхлестались вениками.
     Саня подумал, сбрил бороду, надел белую вышитую рубаху  и  оказался
заводным  и  смешливым  тридцатилетним  парнем.  Толсто напластал чира и
нельму - янтарно-розовую, тающую. Выставил бутылку  ("я  ящик  на  сезон
беру, еще есть").
     - Ах, хорошо! Вот не чаял!
     Я рассказывал. Саня ахал. Мулка курил.
     Трещала  печь,  жарились  оттаявшие  рябчики   ("есть   хоть   кого
угостить").  Уютно светила керосиновая лампа. Юная москвичка смеялась на
Ленинских горах со стены - с обложки "Огонька".
     ...Утром я вышел проводить Мулку.
     Снег, сумрак, дымок над крышей.
     Лайка стояла у его ног.
     - Я зря вывел тебя, - сказал Мулка.


     Вчера.
     Мы остановились, сварили чаю и перекурили.
     - Теперь я буду прокладывать. - И я пошел вперед. Оглянулся.
     Его глаза полыхнули.
     Черные бойницы. Динамит.
     Правая рука снимает ремень ружья за спиной.
     Я бежал, задыхаясь.
     - Стой!
     В груди резало и свистело. Пот. Гири на ногах.
     - Стой!
     Холод между лопаток.
     Моя большая, огромная, слабая, беззащитная, живая спина.
     Сердце,  позвоночник,  легкие,  желудок - просвечивают ясно, как на
мишени, слегка прикрытые одеждой и плотью.
     Щелчок  бойка,  дубиной  бьет  горячая  пуля, не мигает черный глаз
природного охотника, таежного снайпера. Сторожа тайны своей.
     Я  ограбил  его  существование. Унес его мысли, его тайну. Разрушил
его жизнь, лишил ее смысла. Зачем теперь охранять себя от людей в  тайге
- собственному тюремщику?
     - Я бросил ружье!! Эй!.. Бросил!
     Он положил ружье в снег, вынув патроны, и отошел назад.
     Я вернулся. Страх, стыд, неуверенность...


     Я  обессилел,  в  поту  и  дрожи.  Он  сварил  крутой  чай, сыпанул
полкружки сахару.


                                - 82 -

     -  Ты  что,  меня  испугался?  Тайга;  это  бывает... Что ты... Сам
подумай - зачем бы я мог, как, почему? Я  просто  ружье  поправил!  Пей,
пей,   сейчас   пойдем   дальше,  а  то  ты  вспотел,  нельзя  отдыхать,
простудиться можно, надо идти.
     Спасенный не стоит спасителя. Кто я? Ценою в грош.
     Он шел впереди. Патроны были у него.
     Я  за  ним,  в  ста  шагах.  С  пустым  карабином. Старым армейским
симоновским карабином, рассверленным под  восемь  миллиметров,  чтоб  не
подходили стандартные патроны и снизилась прицельность и дальность боя -
хватит и так. Такие продают охотникам местных народностей.


     Он  вынул  нож,  точеный  ребятами где-то в мастерской из клапанной
стали. Ручка резной кости: длинны вечера в тайге, бесконечен и прихотлив
узор.
     Нож свистнул в полутьме, стукнул: вошел в  торчащий  из  снега  сук
шагах в двадцати.
     -  Дело  сделано,  -  сказал  Мулка  и   улыбнулся   весело   и   с
превосходством,  какая-то  назидательная  была  улыбка;  или  это  мне в
темноте показалось? - Я не сохранил знание. Я только человек... А  ружье
мне было бы не нужно.


     Нож с костяной узорной рукоятью.
     Страх и безмолвие.


     Синий след, синяя равнина, царапина лыжни уходит за поворот, как за
горизонт. Черная точка.


     Совесть, больная знанием.
     Знание, больное гордыней.


     В десятиь  утра  Саня,  проклиная  богов  севера,  чертей  эфира  и
диспетчеров   госпромхоза,   настроил   рацию   и,   выйдя  на  связь  с
диспетчерской, заказал санрейс.
     Я  помогал  ему  паковать  в  кули  мороженую  рыьу и пересчитывать
песцовые шкурки.
     Потом  он  ушел  по путику проверять капканы, а я топил печь, месил
тесто, варил гусятину с лапшой - и думал...


     Через  месяц я послал Мулке - через Санин адрес - из Ленинграда две
пары водолазного белья,  "Историю  античной  эстетики"  Лосева,  хорошую
трубку  с  табаком  и  водонепроницаемые  светящиеся часы для подводного
плавания. Ответа не получил, но ведь писать я и сам не люблю.
     В  Ленинград  ко мне Мулка так и не приехал, еще на пару писем - не
ответил; да и писал-то я на Саню.
     А  Саня  через полтора года, летом, позвонил в мою дверь - и гостил
две недели из  своего  полугодового,  с  оплаченными  раз  в  три  года,
билетами,  полярного  отпуска:  две  недли  загула,  напора и "отведения
души".
     -  Чудак,  -  сказал  он  о  Мулке. - Глаза жестокие, а сам добрый.
Умный! в двух университетах учился. Говорят, шаманом хотел быть, а потом


                                - 83 -

выучился  и  раздумал,  а  трудиться  нормально  ему,  вроде, религия не
позволяет... или с родней поссорился, говорят.
     ...Я    провожал    его   в   ресторане   гостиницы   "Московская".
Дружески-одобрительный официант менял бутылки с  коньяком.  В  полумраке
сцены, в приглушенных прожекторах, девушки в газе и кисее изгибались под
музыку, танцуя баядер. Саня облизал губы.
     -  Я  тебе  вот  что скажу, - сказал он. - ПрОклятое то место. Я на
этой точке два плана делал, по полтораста песцов ловил, рыбы шесть тонн.
Бензиновый  движок  в прошлом году купил, электричество сделал. А только
не вернусь туда больше. Найду желающего,  продам  ему  все  там,  тысячи
четыре точно возьму, и - ша...
     Я не понял.
     -  Пошел Мулке подарок твой относить - а там и нет ничего... Вообще
ничего, понял?
     - Может, не нашел? - Я улыбнулся, начиная подозревать истину.
     - Как не найти - прямо на берегу стояла?! Что я, один год в  тайге,
не ходил по ней, что ли?.. Заночевал у костра, назавтра все там исходил,
дальше дошел - аж до Чертова Пальца, а это на десять километров  дальше,
понял?  - Он выпил, изящно промокнул губы салфеткой и положил ее обратно
на колени. - А назад иду - вот она,  избушка!  Пустая!  черная...  Ближе
подошел - все настежь, все покосилось. И... и кости собачьи на крыльце.
     Ну - я пощипал себя, что не сплю, и по реке вниз обратно -  задницу
в  горсть, и мелкими скачками. У поворота оглянулся - а там свет в окне!
И собака залаяла!
     До дому долетел - не знаю как. Печь растопил, сижу у нее и трясусь.
И ружье рядом.
     А  потом  -  тринадцать  дней ровно! - все капканы как один пустые!
Каждый день обхожу, еще десяток в звпвсе был - поставил: ничего! И рыба:
две сетки в прорубях у меня: пусто, понял! Ну, думаю, плохо дело...
     А на четырнадцатую ночь  просыпаюсь:  скребется  кто-то  на  крыше,
ходит.  Аж  дух  замер.  Тихо  встал,  ружье взвел - и прямо из открытых
дверей вверх! Слышу - спрыгнул кто-то на ту сторону. Я - туда:  росомаха
пожаловала, улепетывает! И сразу я ее свалил, одной пулей, ночью - прямо
в хребет.
     И  в этот день - все ловушки с добычей! все как есть! эт что такое,
ты мне скажи, а?! Твое здоровье!
     -  Саня,  -  сказал  я,  -  кончай врать. Эти байки девочкам в Сочи
травить будешь. Часы у тебя на руке - те, что я Мулке посылал.
     Он побагровел, сдернул руку под стол и засуетился:
     - Часы я такие в Москве купил, удобные часы. Ты что, в ГУМе  купил