миротворенный
утренним  посещением церкви и разморенный обедом, будет  уютно сидеть дома в
окружении своих домочадцев.
     Черльз-сквер,  уютный  и спокойный,  с современными  домами, производил
впечатление стабильности и респектабельности.
     "Мы могли бы разместиться на самом верхнем этаже, - подумала Мери  Энн.
-  Нам должны  выделить  две комнаты, которые выходят на улицу,  и  одну - с
окнами во двор. И никакой платы".
     В своем подвенечном  платье из розового  муслина она выглядела невинной
девочкой. Дверь открыл сам братец  Джон. Мери Энн  сразу  же  узнала его. Он
оказался  более потрепанной,  вялой,  менее элегантной копией  Джозефа.  Она
решила, что с Джоном легче сладить, чем с Джозефом.
     - Простите меня, - проговорила она. - Я жена Джозефа. -  И разрыдалась.
Эффект  был поразительным. Ее по-родственному  обняли за плечи,  проводили в
гостиную, над  ней принялась  хлопотать жена  Джона  (слава  Богу, у нее вид
истинной матери большого семейства). За Мери Энн следили любопытные глазенки
детей,  которых  выпроводили  из  комнаты.  И  когда все  утихомирились, она
рассказала свою историю.
     -  Если  бы Джозеф  узнал, что  я поехала к вам, он никогда бы меня  не
простил. Я сказала, что еду к матери. Он много мне  рассказывал о вас обоих,
и из его  слов я поняла, что вы не прогоните меня. Он так привязан к вам, но
вы же знаете, как он горд.
     Они сомневались и  в его привязанности, и в его гордости, но, когда она
улыбнулась им сквозь слезы, их сомнения мгновенно рассеялись.
     - Он так переживал из-за письма отца. Вы ведь знаете об этом?
     Они знали. Очень грустно, но что можно поделать.
     - Это я  настояла на  свадьбе. Я  заставила  его сбежать. Мне  было так
плохо  дома,  а  моя мать настояла,  чтобы  я работала  экономкой у  некоего
господина Дея.
     Она  рассказала  про господина Дея.  Как он ломился  -  ни слова о  его
робком стуке - ломился в дверь в десять вечера, как она сбежала к Джозефу.
     - А как бы  вы поступили  на момем месте?  - обратилась она  к  госпоже
Джон.
     На  лице госпожи  Джон отобразился ужас, отвращение, сочувствие. Бедная
девочка, как она переживала!
     - Я знала, что моя мать не сможет  защитить меня, а мой брат  Чарли еще
мал. Мне пришлось пойти к Джозефу: он единственный, кому я могла довериться.
Нам  пришлось  пожениться,  чтобы  соблюсти  приличия.  Мой  отчим  дал  мне
разрешение.
     Она  с   изумлением   обнаружила,   что  рассказывает   чистую  правду.
Единственным преувеличением было то, что господин Дей ломился в дверь.
     - А где сейчас ваш отчим?
     -  Он уехал  в Шотландию.  Мы  задолжали  за  две  недели за квартиру в
Хэмпстеде, и в субботу нам уже негде  будет ночевать. Если бы только  у  нас
была возможность куда-нибудь уехать. Понимаете, осенью... - Она взглянула на
госпожу Джон. Госпожа Джон все поняла.
     Не прошло  и  недели, как господин  и госпожа Джозеф Кларк переехали на
Чарльз-сквер. Верхний этаж оказался в  их распоряжении. Конечно, она ожидала
от жизни совсем другого, когда стояла перед алтарем в церкви  св. Панкратия,
но об  этом знала только  она.  К тому же новое место было более престижным,
чем Блэк Рейвен Пэссидж,  что  дало ей возможность разговаривать с матерью в
довольно пренебрежительном тоне.
     - Как  видишь, Чарльз-сквер нас  вполне  устраивает. Мы ведем хозяйство
раздельно,   но   мы  всегда  рядом.  Отец,  естественно,  выделил   Джозефу
содержание. Мы вполне независимы.
     Рассказ дочери очень отличался от того, что госпоже Фаркуар рассказывал
Томас  Бурнелл, однако она не обратила на это внимания. Она очень скучала по
Мери  Энн.  Дочь  была  прощена.  Единственное, чего никак  не  могла понять
госпожа  Фаркуар, как во  всей этой истории оказался замешан ее муж, который
исчез сразу же после свадебной церемонии.
     - Как же мне жить? Что станет с Изабель и мальчиками?
     - Сдавай комнаты постояльцам.
     - Как ты могла позволить твоему отчиму уйти? Ведь ты наверняка могла бы
задержать его, чтобы дать мне возможность воздействовать на него через суд!
     - Это ничего не дало бы. У него нет ни пенса.
     Боб Фаркуар был  уже  сброшен со счетов. Он выполнил  все, что от  него
требовалось,  и теперь о нем можно  было  забыть. Он не вписывался  в  облик
Чарльз-сквер.  Ни  Джон  Кларк,  ни  Джозеф  Кларк  не  садились обедать без
камзола. Внешность и хорошие манеры - прежде всего. Мери Энн готова навсегда
выкинуть из головы все, что связано с ее отчимом, но она не приняла в расчет
круглолицую Марту.
     Однажды утром Марта  постучала  в  дверь дома на Чарльз-сквер. Прочитав
объявление в газете, она пришла  наниматься  в  качестве  няни для  ребенка,
который вот-вот должен был родиться. Мери Энн схватила ее за руку и потащила
наверх, опасаясь, что госпожа Джон увидит ее.
     - Что ты здесь делаешь? Зачем ты пришла?
     - Я увидела объявление в газете. И догадалась, что это вы.
     Это создание  пристально  смотрело на  Мери Энн. Взгляд девочки выражал
тупое  обожание. Может, у  нее  не все в  порядке с головой? У  нее какие-то
пустые глаза.
     - А мой отчим знает, что ты здесь?
     -  Они больше  не хотят меня  видеть.  Они  сказали, что  я должна сама
зарабатывать себе на жизнь. Вот я и пришла наняться к вам в услужение.
     - Сколько ты хочешь?
     - Не знаю. Полное содержание, наверное.
     Да, она может  готовить. Да, она может стирать. Да, она может шить, она
может штопать. Она знает, как торговаться на рынке.
     - Если  я все-таки  возьму тебя, ты никогда не должна  упоминать о моем
отчиме или о твоей  матери, а также о том, что ты видела меня в Панкрасе. Ты
будешь Мартой Фавори, моей служанкой. Поняла?
     - Да.
     - Если мне что-нибудь не понравится, я немедленно выгоню тебя.
     - Я не разочарую вас. Я буду делать все, что вы скажете.
     Через мгновение  Марта была уже  в  фартуке.  Еще через минуту она  уже
чистила камин.  Дружеский кивок и улыбка,  которой Мери  Энн  одарила  ее  в
Панкрасе, превратили девочку в ее  верную  рабу. Да, мэм, нет, мэм.  Никакой
платы, только содержание.
     У  госпожи  Джозеф  Кларк была  служанка.  Госпожа Джозеф  Кларк  могла
сказать госпоже Джон: "Если нужно, я могла бы одолжить вам  Марту на вечер".
Подобные мелочи  делали их  отношения  менее  официальными. Госпожа Джозеф и
госпожа Джон могли общаться на равных.
     Мери Энн и Джозеф прожили на Чарльз-сквер два года. За это  время у них
появилось  двое  детей.  Первый умер вскоре  после рождения. Второй ребенок,
девочка,  крещенная  Мери  Энн,  как  и  ее  мать,  выжила. Когда они  ждали
третьего,  Мери Энн  заявила, что  они  с  Джозефом больше не могут жить  на
верхнем этаже.  Им нужен  собственный  дом,  но  кто заплатит за него?  Отец
Джозефа  давно умер, но свое  слово  сдержал.  Джозеф не получил  ни единого
пенса сверх пятидесяти двух фунтов в год. Дело в Сноу  Хилле  процветало, но
без  участия  второго  сына. Второй сын пожал плечами.  Ему выдавали  фунт в
неделю, у него была бесплатная крыша  над головой, ему даже не нужно платить
служанке - так чего  беспокоиться? Они спокойно могут и дальше жить у братца
Джона.
     - А тебе не хочется независимости?
     - Именно это я и называю независимостью.
     -  Разве  тебе не хочется,  чтобы тебя уважали,  смотрели с  почтением,
чтобы о тебе говорили как о художнике? Разве тебе не хочется увидеть вывеску
с твоим именем над твоей конторой?
     - Я предпочитаю жить как джентльмен.
     Но разве ютиться на четвертом этаже в доме брата и питаться за его счет
- это  значит  жить как джентльмен? Разве это  не  первый  шаг к тому, чтобы
превратиться в  жалкого оборванца, которого все жалеют и чаще всего называют
"бедным родственником"? Если бы только у него была хоть капля тщеславия!
     - Брат Джон, мы так сильно потеснили вас.  У вас тоже семья разрослась,
вам, наверное, нужны наши комнаты.
     - Чепуха, моя дорогая. В доме хватит места для всех.
     - Но Джозефу нужно работать, он  должен чем-нибудь  заниматься.  У него
есть  талант,  нужно  дать  ему возможность  проявить  его.  Завещание  было
несправедливым. Джозеф имел право получить свою долю в семейном деле.
     Братец Джон  выглядел обеспокоенным и расстроенным. Смерть  отца  очень
осложнила  их  отношения.У  него уже  возникли  разногласия сбратом Томасом,
который унаследовал как острый ум отца,  так и большую часть состояния. Джон
впал в немилость потому,что поддерживал хорошие отношения с Джозефом. Иногда
он подумывал о том, чтобы все бросить. Пусть Томас поступает по-своему, а он
отойдет от дел.
     - Джозеф ни о чем не просит, - сказала  Мери Энн, услышав в  его голосе
беспокойные нотки и заметив, что он  колеблется. - Я прошу за него. Ведь для
того, чтобы основать свое дело, нужно совсем немного денег, а как  только он
станет  получать  доход,  он отдаст вам долг.  Между прочим, вы слышали, что
Бруэрс с Голден Лейн продает свой  дом. Дом в хорошем состоянии, он  недавно
отремонтирован. Позади есть небольшой двор. Если бы у Джозефа  был хоть один
подмастерье...
     Для этого подойдет Чарли. Никаких  посторонних. Доход должен оставаться
в семье. Нечего платить чужим.
     - А как вы смотрите на то, чтобы вам с Джозефом открыть свою мастерскую
здесь,  в  Лондоне?  Но  Томас не  должен  иметь  права  вмешиваться в  вашу
деятельность: (у него есть свое дело в Сноу Хилле), а всем заправляли бы  вы
с Джозефом - вы ведь так хорошо ладите друг с другом.
     В  1794  году, на  Рождество,  Джозеф  Кларк переехал в  дом  на Голден
Лейн... Наконец  у Мери Энн появился свой  парадный  подъезд, своя лестница.
Она больше  не будет спотыкаться о детей братца Джона, вечно снующих вверх и
вниз.  На  окнах  висели  ее  собственные новые  шторы;  полы  застилали  ее
собственные новые ковры. Марта, в  ситцевом  платье, в чепчике и передничке,
отдавала  приказания посыльному  мясника. Для  Мери Энн-второй была  куплена
коляска, а для  ребенка, которого  они  ждали, - плетеная колыбель. И за все
платил братец Джон, который был в ссоре с братцем Томасом.
     - Как у нас дела? Замечательно. От  церкви св. Луки  поступил  заказ на
надгробие. И еще один заказ от церкви св. Леопольда. Джозефу не справиться с
таким объемом работы.
     Проводить   посетителей  наверх.  Проводить  посетителей   в   комнаты,
обставленные  с таким утонченным  вкусом,  и чтобы  они  обязательно увидели
очаровательную девочку в нарядном платье, респектабельную служанку на кухне.
Каждая  мелочь должна служить свидетельством процветания и успеха. Но заднюю
дверь  нужно всегда  держать  закрытой, чтобы никто  не заметил  лежащие  на
заднем  дворе гранитные  плиты,  которых так  и не  коснулась рука  резчика,
валяющиеся в беспорядке инструменты, отсутствие самого мастера.
     - Господин Кларк дома?
     - Прошу прощения, но он ушел по делам. У него очень важный заказ.
     А позже,  намного  позже, раздавался  из  кухни  шепот  Марты:  "Хозяин
вернулся".
     Засунув  руки  в  карманы,  Джозеф  пинал  гранитные  плиты.   Не  было
надобности  расспрашивать,  где он  пропадал:  нездоровый  румянец на  лице,
дрожащие руки, его  попытки обнять Мери Энн и поцеловать,  чтобы избежать ее
осуждающего взгляда, говорили сами за себя.
     -  Завтра  начну  работать, но не  сегодня. Сегодня у нас  должен  быть
праздник. К черту эту работу.
     Она  не должна  пилить его. Она  не  должна угрожать  ему.  И не должна
упрекать.  Все это  и  оттолкнуло  Боба  Фаркуара  от  ее  матери.  Остается
улыбаться, смеяться и с веселым и уверенным видом ехать в экипаже по городу.
Такой же ее должна видеть  и  госпожа Джон, которая в то лето довольно часто
заезжала  к  Мери Энн, чтобы  обсудить  с  ней постоянно  возникающие  у нее
проблемы, и которая однажды приехала в слезах.
     -  Джон  совершил ужасную ошибку, поругавшись  с Томасом,  - теперь  он
понял  это.  Он  ничего не  смыслит  в деньгах,  а  то,  что  он  получил  в
наследство,  очень  быстро  расходится.  Пока  мы  будем  ждать  прибыли  от
мастерской  на Голден Лейн,  нам придется играть  на бирже,  а  Джон в  этом
совершенно  не  разбирается.  Вы  не  могли  бы уговорить  Джозефа  побольше
работать?
     - Он и так много работает,  но  дела продвигаются вяло: ведь  он  болел
этой зимой, к  тому  же  идет  война, время  сейчас беспокойное.  - Мери Энн
использовала  любой  предлог,  чтобы выгородить своего мужа. -  Да и игра на
бирже может стать удачной, если  вы найдете  верного  человека. Недавно один
знакомый  Джозефа  сделал себе целое  состояние. Наверняка Джозеф познакомил
брата Джона с этим человеком. Если  следовать его  советам,  мы  все однажды
проснемся богачами.
     Никогда   не  беспокоиться.  Никогда  не  бояться  будущего.   Оптимизм
обеспечивает половину победы, остальное  доделают  хитрость и ловкость. Пока
игра на бирже не принесет братцу Джону успех,  нельзя брать у него денег; до
этого времени они будут использовать господина Филда, серебряных дел мастера
с  Голден  Лейн,  который  так  и  горит  желанием  одолжить  им  денег   на
предоложенных Мери Энн условиях:
     - Мой муж - племянник олдермана Кларка, и, если дело моего мужа не даст
немедленной прибыли, олдерман окажет нам помощь. Но, может быть,  вы  дадите
нам взаймы на некоторое  время  небольшую сумму? -  Мало найдется серебряных
дел  мастеров, которые  отказали  бы в  займе  при  виде элегантного, заново
обставленного  дома, за  содержание  которого,  по  всей  видимости,  платит
будущий лорд-мэр Лондона.
     Можно еще привлечь Джеймса Бертона -  не в качестве  заимодавца,  а как
постоянного  консультанта. Он  уже превратился  в  преуспевающего каменщика,
наметанный глаз  которого  сразу заметил бы  все упущения  в  мастерской  на
Голден Лейн.
     - Ваш совет, господин Бертон,  так много значит.  Джозеф так замкнут  и
стеснителен. Он не может приказывать. В память о былых днях...
     Былых днях? Она одарила его улыбкой.  Он давным-давно уехал  из дома ее
матери на Блэк Рейвен Пэссидж и жил в построенном им самим доме в Блумсбери,
но от  ее  голоса, который  дразнил и  в котором  слышались  ностальгические
нотки, у него  создавалось впечатление, будто  тогда,  три  года назад,  она
флиртовала именно с ним, а не с Джозефом.
     "Мне  надо  было  бы  действовать решительнее",  - намек так и  витал в
воздухе, оставаясь только намеком, который никогда не будет высказан вслух.
     В память о прошлых днях он отдавал приказания, однако работа шла вяло и
часто оставалась незаконченной. Постепенно его покровительство сошло на нет.
Ну  как он может использовать  неквалифицированного  резчика,  который редко
бывает трезвым и работает с таким видом, как будто делает одолжение?
     - Проблема в том, госпожа Кларк, что ваш Джозеф пьет.
     -  Дело  обстоит  гораздо  хуже,  господин  Бертон:  он  начисто  лишен
способностей.
     Слова   отца  полностью  подтвердились.   Не  то  что  у  Джозефа  были
незначительные  способности  - они вовсе отсутствовали. Она  вышла замуж  за
человека, у которого нет  ни цели в  жизни, ни  воли. И все же  она  его еще
любила. Он молод,  он  принадлежит  ей,  он красив. Пришло  время, и  в один
жаркий  летний вечер  Мери  Энн  родила  мальчика.  Она держала на  руках их
первого сына, Эдварда, так похожего на нее: те же глаза, та же линия губ, те
же черты.  Она показала малыша его  полуторагодовалой  сестричке,  преданной
Марте, улыбающейся повивальной бабке, только Джозефа не было рядом с ней.
     Рождение  их  сына  и  наследника на  Голден  Лейн  произошло  двадцать
восьмого июля 1795 года.  Мери Энн лежала одна в спальне, устремив невидящий
взгляд в  потолок. Если он  напьется и в эту ночь,  она не будет молчать. Ее
терпение не бесконечно. Как никогда раньше, она нуждалась в его сочувствии и
понимании. Завтра к ней вернутся силы,  она  будет готова смело взглянуть  в
будущее.  Но сегодня -  ради  всего  святого!  -  она нуждалась  в  покое  и
нежности. Когда он вернулся, он был  трезв, но страшно бледен.  Он  даже  не
взглянул на спавшего в колыбели малыша.
     - Наше предприятие потерпело крах, - сказал он.
     Она села в кровати и пристально взглянула на стоящего в дверях мужа.
     - Какое предприятие? Что ты хочешь сказать?
     -  Спекуляция на  бирже, - объяснил он.  - Как  только  мне  стало  все
известно, я сразу же отправился на Чарльз-сквер. Но я опоздал.
     Он  в  изнеможении  опустился  на  пол возле  кровати и разрыдался. Она
обняла его с  такой же нежностью и заботой, как  час  назад обнимала  своего
сына.
     - Никогда не бывает  поздно.  Я что-нибудь придумаю. Я найду  выход,  -
говорила она.
     Джозеф покачал головой. Что бы она ни придумала,  ничто теперь не может
скрыть его полной некомпетентности.  Ведь именно его совета послушался брат,
который так доверял ему.
     - А сколько потерял братец Джон? - спросила она.
     - Все свои сбережения. Все, что у него было. Он  узнал  об этом сегодня
утром и не вернулся домой. А вечером он  застрелился. Тело нашли в экипаже в
Пентонвилле.

        "Глава 8"

     Главной  задачей было сохранить видимость  благополучия, не показывать,
что они слишком близко  подошли  к  банкротству. Джон покончил с собой;  они
остались  живы. Поэтому  в  их  доме царит  веселая атмосфера. Полы натерты,
панели заново  покрашены, все затянуто шелковыми драпировками. А для детей -
нежный муслин с  веселым рисунком. Взятый напрокат, но так и  не  оплаченный
спинет, листы с нотами, книги в кожаных переплетах, серебряные  подсвечники.
На  столе  разбросаны картинки  с модными фасонами,  театральные программки,
незаконченная вышивка  в  пяльцах,  вырезки с памфлетами из последних газет,
плотный картон для рисования. Щенок с  длинными ушами, играющий с ленточкой,
два  попугайчика  в  клетке. Каждый штрих,  каждая мелочь предназначены  для
того,  чтобы демонстрировать  покой и благополучие, лишний раз  указывая  на
отличие Голден Лейн от Баулинг Инн Элли.
     Под внешним лоском пряталась нищета, с усмешкой подмигивавшая  Мери Энн
из  каждого  угла.  Дамасский  шелк,  прикрывавший  дыры  от  отваливавшейся
штукатурки, отвлекал взгляды посетителей от трещин на стенах.
     Лежа  в постели рядом с пьяным мужем и ощущая  свое полное одиночество,
Мери Энн размышляла над тем,  что ее жизнь  постепенно становится похожей на
жизнь  ее матери, повторяя те же этапы. Каждый  год - ребенок.  Недомогания,
раздражение.  Четыре детских  личика за столом - Мери Энн, Эдварда,  Элен  и
малыша Джорджа - напоминали ей ее детство. И всех их содержит именно  она, а
не   Джозеф,  который  со  своим  ночным  образом  жизни,  сонными  глазами,
нездоровым  румянцем  и  всегда  готовыми  оправданиями превращается в  Боба
Фаркуара. Как выбраться из этого порочного круга? Как избежать  судьбы своей
матери?
     Госпожа  Фаркуар навещала  свою  дочь каждое воскресенье и вела  с  ней
нудные  и  утомительные  разговоры  о женских  проблемах: о цене на рыбу,  о
причудах нового постояльца, о том, что  Изабель стала помогать ей по дому, и
как  лечить  ревматизм.  Но  за всеми  жалобами  госпожи  Фаркуар  скрывался
невысказанный намек на то,  что  замужество, которого так жаждала Мери  Энн,
ничего хорошего  ей  не принесло.  Это ужасное  "я  же тебе говорила" стояло
между  ними как призрак. Столь много обещавшее родство с семейством  Кларков
ничего  не дало. Единоутробные братья Мери Энн отправились служить во флот -
но только в качестве юнг (а ведь этот вопрос никогда  не обсуждался) - и оба
утонули в сражении при мысе св. Винсента. Чарли жил на Голден Лейн и работал
подмастерьем  у Джозефа, однако,  понимая,  что  из  их  предприятия  ничего
путного не получится, постоянно угрожал, что бросит мастерскую и запишется в
армию.
     - Вы же говорили, что мы разбогатеем. А денег так и не прибавилось.
     Заказы, поступавшие  в  мастерскую, были настоящим унижением. Над