дное, глаза темные, губы плотно сжаты, говорил он быстро и  чет-
ко.
   - Идите по направлению к центру, - приказал он, - а ты,  Гарсиа,  мо-
жешь уйти.
   Гарсиа закурил сигарету и остался стоять на месте. Все трое шли быст-
ро, и Рамбер с Коттаром старались приноровиться к  шагу  Рауля,  который
шествовал в середине.
   - Гарсиа мне сказал, - проговорил Рауль. - Сделать можно.  Во  всяком
случае, потянет десять тысяч франков. Рамбер сказал, что согласен.
   - Позавтракаем завтра в испанском ресторане на Флотской.
   Рамбер снова сказал, что согласен, и Рауль, пожав ему  руку,  впервые
улыбнулся. После его ухода Коттар извинился, завтра он  занят,  впрочем,
Рамбер обойдется и без его содействия.
   Когда на следующий день журналист вошел в испанский ресторан, все го-
ловы повернулись в его сторону. Этот тенистый погребок, куда приходилось
спускаться по нескольким ступеням, был расположен на желтой,  иссушенной
зноем улочке, и посещали его только мужчины, в основном испанского типа.
Но когда Рауль, сидевший за дальним столиком, махнул журналисту, пригла-
шая его подойти, и Рамбер направился к нему,  все  присутствующие  сразу
утратили к нему интерес и уткнулись в тарелки. За столиком рядом с  Рау-
лем восседал какой-то длинный небритый субъект с неестественно  широкими
при такой худобе плечами, с лошадиной физиономией  и  сильно  поредевшей
шевелюрой. Рукава рубашки были засучены и открывали длинные тонкие руки,
густо обросшие черной шерстью. Рауль представил ему журналиста, и незна-
комец трижды мотнул головой. Имя его Рамберу не назвали, и Рауль, говоря
с ним, называл его просто "наш Друг".
   - Наш друг надеется, что сможет вам помочь. Он вас...
   Рауль замолчал потому, что к Рамберу подошла официантка  принять  за-
каз.
   - Он вас сейчас сведет с двумя нашими друзьями, а те в  свою  очередь
познакомят со стражниками, с которыми мы связаны. Но  это  еще  не  все.
Стражники сами должны выбрать наиболее удобное время.  Самое,  по-моему,
простое - это переночевать две-три ночи у кого-нибудь из стражников, жи-
вущих поблизости от ворот. Но предварительно наш друг обеспечит вам нес-
колько необходимых контактов. Когда все будет улажено, деньги передадите
ему.
   "Наш друг" снова качнул своей лошадиной головой, не переставая жевать
салат из помидоров и сладкого перца, на который он особенно налегал. По-
том он заговорил с  легким  испанским  акцентом.  Он  предложил  Рамберу
встретиться послезавтра в восемь утра на паперти собора.
   - Еще два дня, - протянул Рамбер.
   - Дело нелегкое, - сказал Рауль. - Надо ведь людей найти.
   "Наш друг" Конь энергично подтвердил эти слова кивком головы, и  Рам-
бер вяло согласился. Завтрак проходил и  непрерывных  поисках  темы  для
разговора. Но когда Рамберу удалось обнаружить, что Конь  еще  и  футбо-
лист, все чрезвычайно упростилось. В свое время и он сам  усердно  зани-
мался футболом. Разговор, естественно, перешел на чемпионат Франции,  на
достоинства английских профессиональных команд и тактику "дубль  ве".  К
концу завтрака Конь совсем разошелся, обращался к Рамберу уже  на  "ты",
старался убедить его, что в любой команде "выгоднее всего играть в полу-
защите". "Пойми ты, - твердил он, - ведь как раз  полузащита  определяет
игру. А это в футболе главное". Рамбер соглашался, хотя сам всегда играл
в нападении. Но тут их спору положило конец радио, несколько раз  подряд
повторившее под сурдинку позывные - какую-то сентиментальную мелодию,  -
вслед за чем было сообщено, что вчера  чума  унесла  сто  тридцать  семь
жертв. Никто из присутствующих даже не оглянулся. Конь пожал  плечами  и
встал. Рауль с Рамбером последовали его примеру.
   На прощание полузащитник энергично потряс руку Рамберу и заявил:
   - Меня зовут Гонсалес.
   Два последующих дня показались Рамберу нескончаемо долгими. Он отпра-
вился к Риэ и во всех подробностях рассказал ему о  предпринятых  шагах.
Потом увязался за доктором и распрощался с ним у дверей дома, где  лежал
больной с подозрением на чуму. В коридоре слышался топот ног  и  голоса:
это соседи пришли предупредить семью больного о прибытии врача.
   - Только бы Тарру не запоздал, - пробормотал Риэ.
   Вид у него был усталый.
   - Эпидемия, видно, набирает темпы, - сказал Рамбер.
   Риэ ответил, что не в этом главное, что кривая заболеваний даже  мед-
леннее, чем раньше, ползет вверх. Просто нет еще достаточно  эффективных
средств борьбы с чумой.
   - Нам не хватает материалов, - пояснил он. - В любой армии  мира  не-
достаток материальной части обычно восполним людьми. А у нас и людей то-
же не хватает.
   - Но ведь в город прибыли врачи и санитары.
   - Верно, прибыли, - согласился Риэ. - Десять врачей и примерно  сотня
санитаров. На первый взгляд вроде как бы и много. Но этого едва  хватает
на данной стадии эпидемии. А если эпидемия усилится, тогда совсем уж  не
хватит.
   Риэ прислушался к суматохе в доме и затем улыбнулся Рамберу.
   - Да, - проговорил он, - советую вам не мешкать на пути к удаче.
   По лицу Рамбера прошла тень.
   - Ну вы же знаете, - глухо произнес он, - я вовсе не потому стремлюсь
отсюда вырваться.
   Риэ подтвердил, что знает, но Рамбер не дал ему договорить:
   - Полагаю, что я не трус, во всяком случае трушу редко. У  меня  было
достаточно случаев проверить это. Но есть мысли, для меня непереносимые.
   Доктор взглянул ему прямо в лицо.
   - Вы с ней встретитесь, - сказал он.
   - Возможно, но я физически не могу переносить мысль, что все это  за-
тянется и что она тем временем будет стариться. В тридцать  лет  человек
уже начинает стариться, и поэтому надо пользоваться каждой минутой... Не
знаю, поймете ли вы меня?
   Риэ пробормотал, что поймет, но тут появился весьма оживленный Тарру.
   - Только что говорил с отцом Панлю, предложил ему вступить в дружину.
   - Ну и что же он? - спросил доктор.
   - Сначала подумал, потом согласился.
   - Очень рад, - сказал доктор. - Рад, что он лучше, тем его проповеди.
   - Все люди таковы, - заявил Тарру. - Надо только дать  им  подходящий
случай. - Он улыбнулся и подмигнул Риэ: - Видно,  у  меня  такая  специ-
альность - давать людям подходящие случаи.
   - Простите меня, - сказал Рамбер, - но мне пора.
   В назначенный четверг Рамбер явился на паперть собора  без  пяти  во-
семь. Было еще довольно свежо. По небу расплывались белые круглые облач-
ка, но скоро нарождающийся зной поглотит их без остатка.  Волна  влажных
запахов еще долетала с лужаек, уже  порядком  выжженных  зноем.  Солнце,
скрывавшееся за домами восточной части города, успело  коснуться  только
каски Жанны д'Арк, ее позолоченная с головы до ног статуя  была  главным
украшением площади. Часы пробили восемь. Рамбер прошелся взад  и  вперед
под сводами пустынной паперти. Из  собора  долетали  обрывки  песнопений
вместе с застарелым запахом ладана и подвальной сырости. Вдруг  песнопе-
ния прекратились. Дюжина маленьких человечков в черном высыпала из храма
и затопала по улицам. Рамбера взяло нетерпение. Тут новые черные фигурки
поднялись по высоким ступеням и направились к паперти. Он зажег было си-
гарету, но тут же спохватился: место для курения выбрано не совсем удач-
но.
   В восемь пятнадцать потихоньку, под сурдинку, заиграл соборный орган.
Рамбер вошел под темные своды. Сначала он различил только маленькие чер-
ные фигурки, которые прошли мимо него к нефу. Они сгрудились в углу  пе-
ред импровизированным алтарем, где недавно водрузили статую святого  Ро-
ха, выполненную по срочному заказу в одной  из  скульптурных  мастерских
нашего города. Теперь коленопреклоненные фигурки, казалось, совсем  сжа-
лись и здесь, среди этой извечной серости, были словно комочки  сгустив-
шейся тени, разве что чуть-чуть плотнее и подвижнее, чем поглощавшая  их
дымка. А над их головами орган без передышки играл все одну и ту же тему
с вариациями.
   Когда Рамбер вышел, Гонсалес уже спускался с лестницы, очевидно, нап-
равляясь к центру.
   - А я думал, ты уже ушел, - сказал он журналисту. -  И  правильно  бы
сделал.
   В пояснение своих слов он сообщил, что ждал друзей, с которыми у него
было назначено свидание неподалеку отсюда  в  семь  пятьдесят  пять.  Но
только зря прождал целых двадцать минут.
   - Что-то им помешало, это ясно. В нашем деле не все идет гладко.
   Он предложил встретиться завтра в то же  время  у  памятника  павшим.
Рамбер со вздохом сдвинул фетровую шляпу на затылок.
   - Ничего, ничего,  -  смеясь,  проговорил  Гонсалес.  -  Сам  знаешь,
сколько приходится делать пасов, комбинаций, финтов, прежде чем  забьешь
гол.
   - Разумеется, - согласился Рамбер. - Но ведь матч длится всего полто-
ра часа.
   Памятник павшим стоит как раз на том единственном в Оране месте,  от-
куда видно море, на коротком променаде, идущем  вдоль  отрогов  гор  над
портом. На следующий день Рамбер - на свидание он опять явился первым  -
внимательно прочитал список погибших на поле брани.
   Через несколько минут появились еще какие-то двое, равнодушно  взгля-
нули на Рамбера, отошли, оперлись о балюстраду, огораживавшую  променад,
и, казалось, погрузились в созерцание пустых и безлюдных набережных. Оба
бьим одинакового роста, оба одеты в одинаковые  синие  брюки  и  морские
тельняшки с короткими рукавами. Журналист отошел от памятника, присел на
скамью и от нечего делать стал разглядывать незнакомцев. Тут  только  он
заметил, что с виду им было не больше чем по двадцати. Но в  эту  минуту
он увидел Гонсалеса, который еще на ходу извинялся за опоздание.
   - Вот они, наши друзья, - сказал он, подведя Рамбера к молодым людям,
и представил их - одного под именем Марсель, а другого под  именем  Луи.
Они и лицом оказались похожи, и Рамбер решил, что это родные братья.
   - Ну вот, - сказал Гонсалес.  -  Теперь  вы  познакомились.  Осталось
только обговорить дело.
   Марсель, а может, Луи, сказал, что их смена в карауле начинается  че-
рез два дня, что продлится она неделю и важно выбрать наиболее  подходя-
щий день. Их пост из четырех человек охраняет западные ворота, и двое из
постовых - кадровые военные. И речи быть не может о том, чтобы посвятить
их в операцию. Во-первых, это народ ненадежный,  а  во-вторых,  в  таком
случае вырастут расходы. Но иногда их коллеги проводят часть ночи в зад-
нем помещении одного знакомого им бара. Марсель, а может, Луи, предложил
поэтому Рамберу поселиться у них - это рядом с воротами - и ждать, когда
за ним придут. Тогда выбраться из города будет несложно. Но следует  по-
торопиться, потому что поговаривают, будто  в  ближайшие  дни  установят
усиленные наряды с наружной стороны.
   Рамбер одобрил план действий и угостил братьев своими последними  си-
гаретами. Тот из двух, который пока еще не раскрывал рта, вдруг  спросил
Гонсалеса, улажен ли вопрос  с  вознаграждением  и  нельзя  ли  получить
аванс.
   - Не надо, - ответил Гонсалес, - это свой  парень.  Когда  все  будет
сделано, тогда и заплатит.
   Договорились о новой встрече. Гонсалес предложил  послезавтра  пообе-
дать в испанском ресторане. А оттуда можно  будет  отправиться  домой  к
братьям-стражникам.
   - Первую ночь, хочешь, я тоже там переночую, - предложил он Рамберу.
   На следующий день Рамбер, поднимавшийся в свой номер,  столкнулся  на
лестнице с Тарру.
   - Иду к Риэ, - сообщил Тарру. - Хотите со мной?
   - Знаете, мне всегда почему-то кажется, будто я ему мешаю, -  нереши-
тельно отозвался Рамбер.
   - Не думаю, он мне часто о вас говорил.
   Журналист задумался.
   - Послушайте-ка, - сказал он. - Если у вас к вечеру, пусть даже  сов-
сем поздно, выпадет свободная минутка, лучше приходите оба в бар,  сюда,
в отель.
   - Ну, это уж будет зависеть от него и от чумы, - ответил Тарру.
   Однако в одиннадцать часов оба - и Риэ и Тарру  -  входили  в  узкий,
тесный бар отеля. Человек тридцать посетителей толклись в маленьком  по-
мещении, слышался громкий гул голосов. Оба невольно остановились на  по-
роге - после гробовой тишины зачумленного города их даже  ошеломил  этот
шум. Но они сразу догадались о причине такого веселья - здесь еще  пода-
вали алкогольные напитки. Рамбер, сидевший на высоком табурете в дальнем
углу перед стойкой, помахал им рукой. Они подошли, и Тарру  хладнокровно
отодвинул в сторону какого-то не в меру расшумевшегося соседа.
   - Алкоголь вас не пугает?
   - Нет, напротив, - ответил Тарру.
   Риэ втягивал ноздрями горьковатый запах трав, идущий из стакана. Раз-
говор в таком шуме не клеился, да и Рамбер,  казалось,  интересуется  не
ими, а алкоголем. Доктор так и не мог решить,  пьян  журналист  или  еще
нет. За одним из двух столиков, занимавших  все  свободное  пространство
тесного бара, сидел морской офицер с двумя дамами - по  правую  и  левую
руку - и рассказывал какому-то краснолицему толстяку,  четвертому  в  их
компании, об эпидемии тифа в Каире.
   - Лагеря! - твердил он. - Там устроили для туземцев специальные лаге-
ря, разбили палатки и вокруг выставили военный кордон, которому был  дан
приказ стрелять в родных, когда они пытались  тайком  передать  больному
снадобье от знахарки. Конечно, мера, может, суровая, но справедливая.
   О чем говорили за другим столиком чересчур элегантные  молодые  люди,
разобрать было нельзя - и без того непонятные отдельные фразы терялись в
рубленом ритме "Saint James Infirmary"Ж 26, рвавшемся из  проигрывателя,
вознесенного над головами посетителей.
   - Ну как, рады? - спросил Риэ, повысив голос.
   - Теперь уже скоро, - ответил Рамбер. - Возможно, даже на этой  неде-
ле.
   - Жаль! - крикнул Тарру.
   - Почему жаль?
   Тарру оглянулся на Риэ.
   - Ну, знаете, - сказал доктор. - Тарру считает, что вы могли бы  быть
полезным здесь, и потому так говорит, но я лично вполне понимаю ваше же-
лание уехать.
   Тарру заказал еще по стакану. Рамбер спрыгнул с табуретки  и  впервые
за этот вечер посмотрел прямо в глаза Тарру:
   - А чем я могу быть полезен?
   - Как это чем? - ответил Тарру, неторопливо беря стакан. Ну хотя бы в
наших санитарных дружинах.
   Рамбер задумался и молча взобрался на  табуретку,  лицо  его  приняло
обычное для него упрямое и хмурое выражение.
   - Значит, по-вашему, наши дружины не приносят пользы? - спросил  Тар-
ру, ставя пустой стакан и пристально глядя на Рамбера.
   - Конечно, приносят, и немалую, - ответил журналист и тоже выпил.
   Риэ заметил, что рука у него дрожит. И решил про себя:  да,  действи-
тельно, Рамбер сильно на взводе.
   На следующий день, когда Рамбер во второй раз  подошел  к  испанскому
ресторану, ему пришлось пробираться среди  стульев,  стоявших  прямо  на
улице у входа, их вытащили из помещения  посетители,  чтобы  насладиться
золотисто-зеленым вечером, уже приглушавшим дневную жару. Курили они ка-
кой-то особенно едкий табак. В самом ресторане было почти пусто.  Рамбер
выбрал тот самый дальний столик, за которым они  впервые  встретились  с
Гонсалесом. Официантке он сказал, что  ждет  знакомого.  Было  уже  семь
тридцать. Мало-помалу сидевшие снаружи возвращались в зал и устраивались
за столиками. Официантки разносили еду, и под низкими сводами  ресторана
гулко отдавался стук посуды и приглушенный говор. А Рамбер все ждал, хо-
тя было восемь. Наконец дали свет. Новые посетители уселись за его  сто-
лик. Рамбер тоже заказал себе обед. И кончил обедать в половине  девято-
го, так и не увидев ни Гонсалеса,  ни  братьев-стражников.  Он  закурил.
Ресторан постепенно обезлюдел. Там, за его стенами, стремительно  сгуща-
лась тьма. Теплый ветерок с моря ласково вздувал занавески на  окнах.  В
девять часов Рамбер заметил, что зал совсем опустел и официантка с удив-
лением поглядывает на него. Он расплатился и вышел.  Напротив  ресторана
еще было открыто какое-то кафе. Рамбер устроился у стойки, откуда  можно
было видеть вход в ресторан. В девять тридцать он отправился  к  себе  в
отель, стараясь сообразить, как бы найти Гонсалеса, не  оставившего  ему
адреса, и сердце его щемило при мысли, что придется начинать все заново.
   Как раз в эту минуту во мраке; исполосованном фарами  санитарных  ма-
шин, Рамбер вдруг отдал себе отчет - и впоследствии сам признался в этом
доктору Риэ, - что за все это время ни разу не вспомнил  о  своей  жене,
поглощенный поисками щелки в глухих городских стенах, отделявших их друг
от друга. Но в ту же самую минуту, когда все пути снова были ему заказа-
ны, он вдруг ощутил, что именно она была средоточием всех его желаний, и
такая внезапная боль пронзила его, что он сломя голову бросился в отель,
лишь бы скрыться от этого жестокого ожога, от которого нельзя было  убе-
жать и от которого ломило виски.
   Однако на следующий день он с самого утра зашел к Риэ  спросить,  как
увидеться с Коттаром.
   - Единственное, что мне остается, - признался он, -  это  начать  все
заново.
   - Приходите завтра вечерком, - посоветовал Риэ, - Тарру попросил меня
зачем-то позвать Коттара. Он придет часам к десяти. А вы загляните в по-
ловине одиннадцатого.
   Когда на следующий день Коттар явился к доктору, Тарру и Риэ как  раз
говорили о неожиданном случае выздоровления, происшедшем в лазарете Риэ.
   - Один из десяти. Повезло человеку, - заметил Тарру.
   - Значит, у него не чума была, - объявил Коттар.
   Его поспешили заверить, что была как раз чума.
   - Да какая там чума, раз он выздоровел. Вы не хуже меня  знаете,  что
чума пощады не дает.
   - В общем-то, вы правы, - согласился Риэ. - Но если очень налечь, мо-
гут быть и неожиданности.
   Коттар хихикнул:
   - Ну это как сказать. Последнюю вечернюю сводку слышали?
   Тарру, благожелательно поглядывавший на Коттара, ответил, что слышал,
что положение действительно очень серьезное, но что это, в сущности, до-
казывает? Доказывает лишь то, что необходимо принимать сверх меры.
   - Э-э! Вы же их принимаете!
   - Принимать-то принимаем, но пусть каждый тоже принимает.
   Коттар тупо уставился на Тарру. А Тарру сказал, что большинство людей
сидит сложа руки, что эпидемия - дело каждого и каждый обязан  выполнять
свой долг. В санитарные дружины принимают всех желающих.
   - Что ж, это правильно, - согласился Коттар, - только все равно  зря.
Чума сильнее.
   - Когда мы испробуем все, тогда увидим, - терпеливо договорил Тарру.
   Во время этой беседы Риэ сидел за столом и переписывал набело карточ-
ки. А Тарру по-прежнему в упор смотрел на Коттара, беспокойно  ерзавшего
на стуле.
   - Почему бы вам не поработать с нами, мсье Коттар?
   Коттар с оскорбленной миной вскочил со стула, взял шляпу:
   - Это не по моей части.
   И добавил вызывающим тоном:
   - Впрочем, мне чума как раз на руку. И с какой это стати"я буду помо-
гать людям, которые с ней борются.
   Тарру хлопнул себя ладонью по лбу, будто его внезапно осенила истина:
   - Ах да, я забыл: не будь чумы, вас бы арестовали.
   Коттар даже подскочил и схватился за спинку стула, будто боялся  рух-
нуть на пол. Риэ отложил ручку и кинул на него  внимательный,  серьезный
взгляд.
   - Кто это вам сказал? - крикнул Коттар.
   Тарру удивленно поднял брови и ответил:
   - Да вы сами. Или, вернее, мы с доктором так вас поняли.
   И пока Коттар в приступе неодолимой ярости лопотал что-то  невнятное,
Тарру добавил:
   - Да не нервничайте вы так. Уж во всяком случае, мы с доктором на вас
доносить не пойдем. Ваши дела нас не касаются. И к тому же  мы  сами  не
большие любители полиции. А ну, присядьте-ка.
   Коттар недоверчиво покосился на стул и не сразу решился сесть. Он по-
молчал, потом глубоко вздохнул.
   - Это уже старые дела, - признался он, - но они вытащили их  на  свет
божий. А я надеялся, что все уже забыто. Но кто-то, видать,  постарался.
Они меня вызвали и велели никуда не уезжать до конца  следствия.  Тут  я
понял, что рано или поздно они меня зацапают.
   - Дело-то серьезное? - спросил Тарру.
   - Все зависит от того, что понимать под словом "серьезное". Во всяком
случае, не убийство...
   - Тю