пока его жена за тысячу миль отсюда хоронит свою мать.
   - Послушай, а почему бы нам не отправиться ко мне  домой?  -  спросил
он. - Купим  пару  пивных  упаковок  и  послушаем,  как  Говард  Коузелл
объяснит нам, что там такое неладное приключилось с НФЛ.
   - С превеликим удовольствием.
   - Вот только расплатимся сейчас, и я звякну Мэри, не против ли она.
   Он позвонил Мэри, и Мэри сказала, что  она  не  против.  Она  обещала
поставить парочку кексов в микроволновую печь и сказала, что потом ляжет
спать, чтобы не заразить Джека своей простудой.
   - Как ему понравился новый район? - спросила она.
   - Да ничего, наверное. Мэри,  у  Эллен  мать  умерла.  Она  сейчас  в
Кливленде, на похоронах. Рак.
   - Ах, нет.
   - Вот я и подумал, что Джеку неплохо с кем-нибудь развеяться...
   - Да, конечно... - Она выдержала паузу. - А ты  сказал  ему,  что  мы
вскоре можем стать соседями?
   - Нет пока.
   - Скажи обязательно. Может быть, это его подбодрит.
   - Хорошо. Пока, Мэри.
   - Пока.
   - Перед сном прими аспирин.
   - Приму.
   - Пока.
   - Пока, Джордж. - Она повесила трубку.
   По спине у него прошел холодок. Она называла его  так,  только  когда
была очень им довольна. Эту игру во Фреда и Джорджа придумал Чарли.
   Вместе с Джеком Хобартом они пришли домой, посмотрели матч  и  выпили
много пива. Но настроение было не ахти.
   Забираясь в машину в четверть первого, Джек посмотрел на него  мрачно
и сказал:
   - Эта гребаная автострада. Из-за нее все полетело ко всем чертям.
   - Это уж точно. - Он подумал,  что  Джек  выглядит  очень  старым,  и
испугался. Он ведь был одного с ним возраста.
   - Еще увидимся, Барт.
   - Конечно.
   Они вяло улыбнулись друг другу. Он смотрел вслед машине  Джека,  пока
ее задние фары не скрылись за холмом.
 
27 ноября, 1973 
 
   С утра его мучило легкое похмелье, и  он  почувствовал  себя  немного
вялым из-за того, что так поздно встал. Шум стиральных машин, со  стуком
переключающихся в режим выжимания, громом отдавался у  него  в  ушах,  а
постоянное  бух-хиссс  рубашечных   прессов   и   гладильной   установки
заставляло его вздрагивать.
   Но Фредди был еще хуже.
   - Это твоя последняя возможность, мой мальчик. У тебя есть еще  целый
день для того, чтобы добраться до конторы Монохана.  А  если  ты  будешь
тянуть резину до пяти часов, то можешь и не успеть.
   Срок истекает только в полночь. Разумеется, в полночь. Но сразу после
работы Монохан ощутит непреодолимое желание отправиться  повидать  своих
родственников. Где-нибудь на Аляске. Для него речь идет о разнице  между
сорока пятью комиссионными и пятьюдесятью, а это цена новой машины.  Для
того, чтобы понять, о  чем  идет  речь,  вам  не  потребуется  карманный
калькулятор. За такие деньги можно отыскать родственников и в бомбейской
канализации.
   Но все это уже не имело никакого значения. Дело зашло слишком далеко.
Слишком долго он позволял себе  действовать  безо  всякого  контроля  со
стороны сознания. Он был загипнотизирован предстоящим взрывом, он  почти
желал его.
   Большую часть второй половины дня он провел в мойке, наблюдая за тем,
как Рон Стоун и Дейв проводили испытания одного из новых моющих веществ.
В мойке стоял ужасный шум.  Этот  шум  заставлял  сжиматься  его  нежное
сердце, но помогал заглушить мысли.
   После работы он выехал  на  машине  со  стоянки  -  Мэри  с  радостью
предоставила ему возможность располагать машиной в  течение  всего  дня,
ведь он отправлялся смотреть на  их  новый  дом  -  и  отправился  через
предместья в направлении Нортона.
   В Нортоне кучки  чернокожих  толпились  на  углах  улиц  и  у  баров.
Рестораны рекламировали различные блюда черной  кухни.  Дети  прыгали  и
танцевали на разрисованных мелом  тротуарах.  Он  увидел,  как  огромный
розовый кадиллак "Эльдорадо" подруливает и останавливается у  здания  из
коричневого камня безо  всякой  вывески.  Вышедший  оттуда  человек  был
негром размерами с Уилта Чемберлена. Он был в белой плантаторской  шляпе
и в белоснежном костюме с жемчужными пуговицами. Ноги его были  обуты  в
черные туфли на платформе с огромными  золотыми  пряжками  по  бокам.  В
руках  он  нес  малаккскую  трость  с  большим  костяным  набалдашником.
Медленно и величественно он прошествовал вокруг капота, на котором  было
укреплено  несколько  рогов  северного   канадского   оленя.   Крошечная
серебряная ложечка  свисала  с  серебряной  цепочки  у  него  на  шее  и
посверкивала в лучах мягкого августовского солнца. Он наблюдал за негром
в зеркальце заднего обзора  и  видел,  как  дети  подбежали  к  нему  за
конфетами.
   Через девять кварталов жилые районы кончились, и по  обе  стороны  от
дороги раскинулись необработанные поля, сырые и заболоченные. В  низинах
стояла маслянистая вода, поверхность которой представляла собой плоскую,
смертельную радугу. Слева, у  самого  горизонта,  был  заметен  самолет,
приземляющийся в городском аэропорту.
   Он ехал уже по дороге ј  16  мимо  последних  наростов  города.  Мимо
промелькнул "Макдональдс". Закусочная  "У  Щейки",  шашлычная  Нино.  Он
проехал Дэйри Фриз и мотель "Пора бай-бай". Оба заведения были закрыты в
связи с  отсутствием  клиентов  в  это  время  года.  Потом  он  миновал
нортонский драйв-ин <Драйв-ин - большой кинотеатр,  часто  под  открытым
небом, где можно смотреть кино, не выходя из  машины  -  прим.  Перев.>,
афиша перед которым гласила:
   ПЯТНИЦА - СУББОТА - ВОСКРЕСЕНЬЕ
   Неутомимые женушки
   Некоторые бегут бегом
   Восьмой шар
   ДЕТИ ДО ШЕСТНАДЦАТИ ЛЕТ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ
   Потом он проехал мимо кегельбана и тира, закрытого на замок до летних
деньков. Потом - мимо двух бензозаправок. У обеих висело одно  и  то  же
объявление:
   ИЗВИНИТЕ, БЕНЗИНА НЕТ
   Оставалось еще четыре дня до выдачи бензиновых квот на декабрь. Он не
находил в себе ни следа сочувствия к стране в целом, вступающей в полосу
кризиса в духе научно-фантастической литературы - слишком  долго  страна
обжиралась бензином, чтобы заслужить его симпатию, - но он  сочувствовал
маленьким людям, которым прищемило носы громадной дверью.
   Примерно  через  милю  показался  магазин   "Подержанные   автомобили
Мальоре". Он толком не знал, чего он ожидал,  и  все-таки  вид  магазина
вызвал у него разочарование. Это был второсортный плохонький  магазинчик
с сомнительной репутацией. Машины стояли на стоянке носами к дороге  под
провисшими гирляндами разноцветных флажков  -  красных,  желтых,  синих,
зеленых, - которые развевались  на  ветру  между  фонарями,  освещавшими
стоянку  с  наступлением  темноты.  Таблички  с  ценами   и   различными
пояснениями были выставлены под ветровыми стеклами машин: 795$
   ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ХОД! или 550$
   ОТЛИЧНОЕ ТРАНСПОРТНОЕ СРЕДСТВО!
   На  табличке  старого  пыльного  "Вэлиента"  с  дырявыми   шинами   и
треснувшим ветровым стеклом было написано: 75$
   РУКИ МЕХАНИКА
   МОГУТ СОТВОРИТЬ ЧУДО!
   Продавец в серо-зеленом плаще кивал  и  уклончиво  улыбался  молодому
парню в красной шелковой куртке, который с жаром ему что-то втолковывал.
Они стояли у синего "Мустанга", страдающего неизлечимым  раком  крыльев.
Парень что-то яростно прокричал и хлопнул рукой по водительской  дверце.
В воздухе поднялось  облачко  ржавой  пыли.  Продавец  пожал  плечами  и
продолжал улыбаться. "Мустанг"  продолжал  стоять  на  месте,  с  каждой
секундой становясь немного старее.
   В  центре  стоянки  был  расположен  гибрид  конторы  и  гаража.   Он
припарковал свою машину и вышел на стоянку. В гараже был  автоподъемник,
и сейчас на нем стоял старый "Додж" с огромными плавниками. Из-под  него
вышел механик, неся на черных от смазки руках глушитель.
   - Эй, мистер, здесь нельзя ставить машины. Так вы будете всем мешать.
   - Где же мне поставить машину?
   - Объезжайте вокруг и поставьте ее  за  магазином,  если  собираетесь
зайти в контору.
   Он стал объезжать вокруг здания, медленно продвигаясь в узком проходе
между ржавой гаражной стеной и рядами  машин.  За  гаражом  он  поставил
машину на стоянку и вышел.  Резкий,  пронизывающий  ветер  заставил  его
поежиться. После тепла машины холод показался особенно колючим, и у него
чуть слезы не потекли из глаз.
   За гаражом располагалась автомобильная свалка.  Она  занимала  многие
акры и представляла собой удивительное зрелище. С большинства машин были
сняты еще пригодные к употреблению детали, и теперь они стояли на ободах
или  осях,  словно  жертвы  какой-то  ужасной  чумы,  которая  оказалась
настолько заразной, что их даже не  сумели  дотащить  до  могил.  Пустые
глазницы пристально наблюдали за ним.
   Он вернулся обратно. Механик устанавливал глушитель. Открытая бутылка
кока-колы шатко стояла на пирамиде старых шин справа от него.
   - Мистер  Мальоре  у  себя?  -  спросил  он  у  механика.  Общение  с
механиками всегда заставляло его чувствовать себя последним идиотом.  Он
купил свою первую машину двадцать четыре года  назад,  но  до  сих  пор,
разговаривая с механиками, он казался самому себе прыщавым подростком.
   Механик глянул на  него  через  плечо  и  некоторое  время  продолжал
орудовать своим гаечным ключом.
   - Да, и он, и Мэнси, - отозвался он через неопределенно долгое время.
- Сидят у себя в конторе.
   - Спасибо.
   - Да ладно, чего уж там.
   Он вошел в контору. Стены были обиты пластиковыми панелями под сосну,
а пол был покрыт грязным линолеумом в красно-белую  клетку.  Там  стояло
два старых стула, между которыми на полу лежала кипа старых  потрепанных
журналов - "Жизнь на природе", "Поле и река", "Величавый Челн" и  прочие
в этом же роде. На стульях никто не  сидел.  В  комнате  была  еще  одна
дверь, по-видимому, ведущая во  внутренние  помещения,  а  слева  стояла
небольшая кабинка, похожая на театральную  кассу.  Там  сидела  женщина,
что-то подсчитывавшая на  арифмометре.  За  ухом  у  нее  торчал  желтый
обгрызенный карандаш. Пара арлекинских очков на нитке, унизанной  горным
хрусталем, висла на ее чахлой груди. Он подошел к ней, слегка нервничая.
Прежде чем начать разговор, он облизал пересохшие губы.
   - Простите.
   Она подняла глаза.
   - Да?
   У него возникло безумное желание выпалить:
   Я пришел сюда повидать  Одноглазого  Салли,  сучка  драная,  так  что
давай, шевели задницей. Вместо этого он сказал:
   - У меня назначена встреча с мистером Мальоре.
   - Вот как? - Пару секунд она  придирчиво  его  осматривала,  а  потом
порылась в каких-то бумажках, лежавших на столе  рядом  с  арифмометром.
Наконец, она нашло то, что искала. - Ваша фамилия Доуз? Бартон Доуз?
   - Верно.
   - Заходите. - Она раздвинула губы в улыбке, а потом вновь взялась  за
арифмометр.
   Он очень сильно нервничал. Разумеется, они поняли, что он наврал им с
три короба. Судя по вчерашнему разговору с  Мэнси,  они  вели  по  ночам
что-то вроде нелегальной торговли, не выплачивая с этих сделок налоги. И
они знали, что он об этом знал. Может быть, лучше  выскочить  за  дверь,
прыгнуть в машину и ехать сломя  голову  в  контору  к  Монохану,  чтобы
успеть перехватить его  перед  тем,  как  он  отправится  на  Аляску,  в
Тимбукту или куда-нибудь еще.
   Ну наконец-то, - воспрял Фредди. - Наконец-то в тебе проснулась  хотя
бы крупица здравого смысла.
   Но несмотря  на  протестующие  вопли  Фредди,  он  подошел  к  двери,
распахнул ее и шагнул в кабинет. В кабинете было два человека. Тот,  что
сидел за письменным столом, был ужасно толст и  носил  очки  с  сильными
линзами.  Другой  был  тонок,  как  бритва,  и  одет  в  телесно-розовый
спортивный костюм, и  это  напомнило  ему  о  Винни.  Он  склонился  над
письменным столом. Оба они разглядывали каталог Дж. К. Уитни.
   Они подняли на него глаза. Мальоре  улыбнулся  ему  из-за  стола.  За
толстыми стеклами очков его глаза казались смутными и огромными,  словно
желтки сваренных без скорлупы яиц.
   - Мистер Доуз?
   - Совершенно верно.
   - Рад, что вы зашли.  Не  возражаете,  если  я  попрошу  вас  закрыть
дверь?
   - О'кей.
   Он закрыл дверь. Когда он снова повернулся  к  ним,  Мальоре  уже  не
улыбался. Не улыбался и Мэнси. Они внимательно смотрели на него,  и  ему
показалось, что температура в комнате понизилась как минимум градусов на
двадцать.
   - Ну, ладно, - сказал Мальоре. - Выкладывай, что за дерьмо ты тут нам
подсовывал.
   - Я хотел с вами поговорить.
   - За разговоры я денег не беру. Правда, это  относится  к  нормальным
людям, а не к таким засранцам, как ты. Ты позвонил  Питу  и  наплел  ему
всякого дерьма по поводу двух никогда не существовавших  "Эльдорадо".  -
Выкладывай все по-хорошему, мистер. Чего ты хотел этим добиться?
   Стоя у двери, он сказал:
   - Я слышал, что вы занимаетесь торговлей, ну, продаете кое-что.
   - Да, это верно. Машины. Я продаю подержанные машины.
   - Нет, - сказал он. - Я имею в виду другое. Ну,  к  примеру...  -  Он
оглядел стены, обитые панелями под сосну.  Бог  его  знает,  может  быть
здесь повсюду понатыканы подслушивающие устройства. - Ну,  такие  разные
вещи, - выдавил он из себя слова-калеки.
   - Какие-такие вещи? Ты имеешь в виду наркотики, грязных шлюшек и  все
такое прочее? Или, может быть, ты хочешь прикупить пушку, чтобы  кокнуть
свою жену или своего босса? - Мальоре увидел, как он вздрогнул, и  грубо
засмеялся. - А это было  неплохо,  мистер.  Совсем  неплохо  для  такого
говнюка,  как  ты.  Здорово  ты  разыграл  сценку  "А  вдруг  это  место
прослушивается?" Наверное, вас этому учат на первом курсе в  полицейской
академии, верно?
   - Я уверяю вас, я не...
   - Заткнись, - сказал Мэнси. В руках он держал каталог Дж.  К.  Уитни.
Его ногти были покрыты прозрачным лаком. Он никогда не видел маникюра  у
мужчин, разве только в телерекламе,  где  диктор  брал  в  руку  пузырек
аспирина или что-нибудь в этом  роде.  -  Если  Сал  захочет,  чтобы  ты
заговорил, он скажет тебе об этом.
   Он моргнул и закрыл рот. Ситуация  все  больше  напоминала  кошмарный
сон.
   - Вы, ребята, все  глупеете  и  глупеете  с  каждым  днем,  -  сказал
Мальоре. - И я не против. Я люблю иметь дело с лопухами. Я привык  иметь
дело с лопухами, и я знаю, как это делается. Так вот. Ты, конечно, и сам
об этом знаешь: эта контора чиста, как грудь девственницы. Мы чистим  ее
каждую неделю. У меня дома стоит  целый  сигарный  ящик  разных  жучков.
Контактные   микрофоны,   микрофоны-пуговицы,    микрофоны    повышенной
чувствительности, магнитофоны "Сони" размером с твою руку. Они даже  уже
и не пытаются подбрасывать сюда весь  этот  хлам.  Теперь  они  засылают
говняных подсадных уток, вроде тебя.
   Он услышал свой собственный голос как будто со стороны:
   - Я не говняная подсадная утка.
   Выражение преувеличенного удивления разлилось по физиономии  Мальоре.
Он повернулся к Мэнси.
   - Ты слышал, что он сказал? Он сказал, что он - не говняная подсадная
утка, или мне изменяет слух?
   - Да, я слышал, - сказал Мэнси.
   - Скажи, а ты лично как считаешь,  похож  он  на  говняную  подсадную
утку?
   - Похож, - ответил Мэнси.
   - И разговаривает как подсадная утка, верно?
   - Верно.
   - Так, стало быть, если ты не подсадная утка, - сказал Мальоре, вновь
повернувшись к нему, - то ответь: кто же ты тогда есть?
   - Я... - начал он и запнулся, не зная, как ответить на  этот  вопрос.
Кем он был? Фред, где же ты? Куда  ты  пропал,  когда  ты  действительно
нужен?
   - Давай-давай, колись, - сказал Мальоре. - Полиция  штата?  Городской
комиссариат? Отряд по борьбе с наркотиками? ФБР? Не кажется ли тебе, что
перед нами первосортный фэбээровец, а, Пит?
   - Похоже на то, - сказал Пит.
   - Даже городская полиция не  станет  засылать  сюда  такую  подсадную
утку. Ты или фэбээровец, или частный детектив. Какой из  двух  вариантов
угадал, отвечай?
   Он почувствовал, что в нем закипает злоба.
   - Вышвырни его, - сказал Мальоре, утратив к нему всякий интерес.
   Мэнси двинулся вперед, все еще сжимая в руках каталог Дж. К. Уитни.
   - Безмозглый моржовый хрен! - внезапно закричал он на Мальоре.  -  Ты
такой козел, что, наверное, уже под кроватью тебе полицейские мерещатся!
Ты, поди еще, думаешь, что пока ты здесь торчишь, они дома  дрючат  твою
жену!
   Мальоре посмотрел на него расширенными от  удивления  глазами.  Мэнси
замер на месте с выражением недоверия на лице.
   - Моржовый хрен? - повторил Мальоре, вслушиваясь в звучание этих слов
с тем же пристальным вниманием, с которым плотник стал бы  рассматривать
попавший к нему в руки незнакомый инструмент. - Он назвал меня  моржовым
хреном?
   Он и сам был удивлен тем, что у него вырвалось.
   - Щас я с ним разберусь,  -  сказал  Мэнси,  отмерев.  -  Подожди,  -
выдохнул Мальоре. Он посмотрел на него с искренним  любопытством.  -  Ты
назвал меня моржовым хреном?
   - Я не полицейский, - сказал он. -  И  не  бандит.  Я  самый  обычный
парень, который услышал, что у тебя есть что предложить людям, у которых
есть деньги. У меня есть деньги. Я не знал, что надо при  входе  сказать
секретный пароль и иметь на мизинце перстень  тайного  общества.  Да,  я
назвал тебя моржовым хреном. Мне очень жаль,  если  это  помешает  твоей
шестерке разделать меня под орех. Я... - Он  запнулся,  облизал  губы  и
понял, что не знает, что говорить дальше. Мальоре и  Мэнси  смотрели  на
него  с  выражением  зачарованного  изумления,  словно  он  только   что
превратился в античную мраморную статую прямо у них на глазах.
   - Моржовый хрен, - выдохнул Мальоре. - Пит, обыщи этого парня.
   Руки Пита легли ему на плечо и развернули его спиной.
   - Руки положи на стену, - сказал Мэнси, дыша ему в  ухо.  Изо  рта  у
него шел стойкий  неприятный  запах.  -  Расставь  ноги.  Совсем  как  в
полицейских шоу по телеку.
   - Я не смотрю полицейские шоу, - ответил он, но он  знал,  что  Мэнси
имеет в виду, и занял требуемое положение. Мэнси прошелся руками по  его
ногам, похлопал по паху с равнодушием доктора, засунул руку под  ремень,
бегло ощупал бока и провел пальцем  по  внутренней  стороне  воротничка.
Осмотр ничего не дал.
   - Чист, - сказал Мэнси.
   - Повернись, - сказал Мальоре.  Он  повернулся.  Взгляд  Мальоре  был
по-прежнему исполнен зачарованного изумления.
   - Иди сюда.
   Он подошел.
   Мальоре постучал пальцем  по  стеклянной  крышке  своего  стола.  Под
стеклом лежало несколько  фотографий.  Черноволосая  женщина  ухмылялась
прямо в фотоаппарат, подняв на лоб солнцезащитные очки.  Оливковые  дети
плескались  в  бассейне.  Сам  Мальоре,  похожий   на   короля   Фарука,
прогуливался по пляжу в черных плавках в сопровождении большой колли.
   - Вываливай, - сказал он.
   - Что?
   - Все, что у тебя в карманах. Вываливай.
   Он подумал было сопротивляться, но потом вспомнил  о  Мэнси,  который
нависал у него над левым плечом. Пришлось повиноваться.
   Из кармана пальто  он  вынул  обрывки  билетов  на  последний  фильм,
который они смотрели вместе с Мэри. Что-то с большим количеством песен и
музыки. Названия он не помнил.
   Он снял пальто. Из карманов костюма на стол  перекочевали:  зажигалка
"Зиппо" с выгравированными на ней инициалами БДД, пакетик кремней, черут
<Черут - специальный сорт сигар с  обрезанным  концом  -  прим.  Перев.>
"Филлис", баночка таблеток магнезии, счет от фирмы "Шины Эй-энд-Эс", где
он поставил себе на зиму шипованную резину. Мэнси изучил счет и сказал с
некоторым удовлетворением:
   - Ну, парень, тебя и нагрели.
   Он снял пиджак. В нагрудном  кармане  рубашки  не  оказалось  ничего,
кроме шарика корпии. Из правого переднего кармана брюк он  извлек  ключи
от машины и сорок центов мелочи,  основном  пятицентовики.  По  какой-то
таинственной причине, которую он никак не мог установить,  пятицентовики
притягивались к нему. Он никогда не мог отыскать  в  кармане  монетки  в
полцента для счетчика на стоянке - одни пятицентовики, не пролезавшие  в
щель. Последним он вынул из кармана бумажник и положил его  на  покрытый