рафии и  высококачественной  марихуане.  Последняя  и
стала ключиком Тео к  берлоге  Паука.  Он  положил  пакетик  на  клавиатуру.
По-прежнему не глядя на Тео, Паук открыл  его,  понюхал,  раздавил  пальцами
один бутончик, а потом снова свернул пакетик и сунул в карман рубашки.
   - Мило, - сказал он. - Чего тебе нужно? - Он отковырял зефирную шапочку с
пирожного ?снежок?, сунул ее в рот, а остальное швырнул в  мусорную  корзину
под столом.
   Тео поставил пакет еды рядом с мусоркой.
   - Мне нужны результаты вскрытия Бесс Линдер.
   Гвоздодер кивнул - нелегкая задача для человека  без  ощутимых  признаков
шеи:
   - И?
   Тео не очень понимал, что спрашивать. Гвоздворт редко выдавал  информацию
добровольно  -  нужно  было  задавать  правильные  вопросы.  Все  равно  что
разговаривать со сферическим Сфинксом.
   - Еще я подумал, не найдешь ли ты чего-нибудь,  что  поможет  найти  Мики
Плоцника. - Пауку ничего не нужно  было  объяснять  -  он  уже  все  знал  о
пропавшем мальчишке.
   Паук сунул руку в пакет и вытащил шоколадный батончик.
   -  Давай  я  сначала  вскрытие  открою.  -  Жирные  пальцы  запорхали  по
клавиатуре. - Тебе распечатка нужна?
   - Не помешала бы.
   - Здесь написано, что следователь - не ты.
   - Я потому к тебе и пришел. Патологоанатом мне рапорт не дает.
   - Указанная причина  смерти  -  остановка  сердца,  вызванная  удушением.
Самоубийство.
   - Да, она повесилась.
   - Я так не думаю.
   - Я видел труп.
   - Я знаю. Висел в столовой.
   - Что ты имеешь в виду - ты так не думаешь?
   - Кровоподтеки на шее появились после смерти, если верить рапорту. Шея не
сломана, значит, она повисла не внезапно.
   Тео прищурился, вглядываясь в  монитор  и  пытаясь  сообразить,  что  это
значит.
   - Но на стене остались следы каблуков. Она должна была повеситься сама. У
нее была депрессия, она ?золофт? принимала.
   - По токсикологической экспертизе - нет.
   - Что?
   - Они сделали анализ на антидепрессанты, потому что ты упомянул об этом в
отчете, но ничего не нашли.
   - Здесь же написано - самоубийство.
   - Написано, но данные не подтверждаются временем. Похоже, что  сначала  у
нее был сердечный приступ. А потом она повесилась.
   - Так ее убили?
   - Ты хотел посмотреть  рапорт.  Здесь  написано  -  остановка  сердца.  В
конечном итоге, всех убивает именно она. Поймай пулю в  голову,  попади  под
машину, скушай какой-нибудь яд - сердце все равно остановится.
   - Скушай яд?
   - Это просто пример, Кроу. Не моя специальность.  На  твоем  месте  я  бы
проверил, не было ли у нее проблем с сердцем.
   - Ты же сказал, что это не твоя специальность.
   - Не моя. - Паук нажал клавишу, и  где-то  в  темноте  зажужжал  лазерный
принтер.
   - Про мальчишку у меня немного. Могу дать  тебе  список  подписчиков  его
газетного маршрута.
   Тео понял, что о Бесс Линдер он получил все, что хотел.
   -  У  меня  такой  есть.  Как  насчет  списка  всех  известных  в  районе
насильников?
   - Это просто. - Паучьи пальчики заплясали по  клавишам.  -  Думаешь,  его
сцапали?
   - Ни хрена я не думаю.
   - В Хвойной Бухте педофилы не найдены. Весь округ хочешь?
   - Почему бы и нет?
   Принтер ожил опять, и Паук ткнул пальцем во тьму:
   - Все, что тебе нужно, - там. Больше я для тебя ничего сделать не могу.
   - Спасибо, Гвоздодер, ты мне очень  помог.  -  Тео  ощутил  позвоночником
хронический припадок жути. Он шагнул в темноту  и  нащупал  бумаги  в  лотке
принтера. Потом повернулся к двери. - Ты меня не выпустишь отсюда?
   Паук развернулся в кресле и впервые посмотрел на  Тео.  Поросячьи  глазки
сверкали из глубоких кратеров.
   - Ты по-прежнему живешь в той хижине возле ранчо ?Пивбар??
   - Ага, - ответил Тео. - Вот уже восемь лет.
   - А на самом ранчо никогда не был, так?
   - Нет. - Тео поежился. Знает ли Паук о том, как шериф Б„ртон  держит  его
за яйца?
   - Это хорошо. Держись от него подальше. И вот еще, Тео...
   - А?
   - Шериф Б„ртон постоянно проверяет все, что приходит  из  Хвойной  Бухты.
После смерти этой Линдер и  взрыва  бензовоза  он  задрыгался.  Если  решишь
копать Линдер дальше, сильно не высовывайся.
   Тео обалдел. Паук сам выдал информацию.
   - Почему? - только и смог выдавить он. Паук похлопал по кармашку:
   - Мне нравится твоя травка.
   Тео улыбнулся.
   - Ты скажешь Б„ртону, что дал мне результаты вскрытия?
   - Чего ради?
   - Береги себя, - сказал Тео. Паук  отвернулся  к  мониторам  и  нажал  на
зуммер.

Молли

   Молли была не очень уверена, что у Чокнутой  Тетки  Хвойной  Бухты  жизнь
легче,  чем  у  Малютки-Воительницы  Чужеземья.  У  Малютки-Воительницы  все
довольно просто и ясно: бегаешь в полуголом  виде,  ищешь  себе  пропитание,
топливо и  время  от  времени  даешь  по  соплям  разным  мутантам.  Никаких
околичностей, никаких сплетен. Не нужно гадать, одобряют Пираты Песков  твое
поведение или нет. Если одобряют - сажают  на  кол  и  пытают.  Если  нет  -
обзывают сукой, сажают на кол и пытают. Могут  натравить  на  тебя  голодных
радиоактивных тараканов или прижечь  сиськи  каленой  кочергой,  могут  даже
изнасиловать  всей  кодлой  (в  режиссерских  версиях  фильма   только   для
зарубежного проката), но ты всегда знаешь, в каких отношениях ты с  Пиратами
Песков. Кроме этого, они никогда  не  хихикают.  А  хиханек  Молли  за  день
хватило выше крыши. В аптеке, например, - хихикали.
   За прилавком ?Лекарств и подарков Хвойной Бухты? сидели четыре бабуси,  а
над ними, за стеклянным  окном,  царственно,  точно  кочет  над  курятником,
возвышался фармацевт Уинстон Краусс, любитель грязно приставать к дельфинам.
Казалось, ему безразлично, что его квочки не  способны  правильно  отсчитать
сдачу или ответить на простейший вопрос, что они шмыгают в  подсобку  всякий
раз, когда в аптеку заходит кто-либо моложе тридцати - не дай  бог  попросят
что-нибудь неприличное, вроде  презервативов.  Для  Уинстона  главным  было,
чтобы квочки работали за минимальное жалованье и преклонялись перед ним  как
перед божеством. Он сидел за стеклом; хихиканье его не волновало.
   Квочки захихикали, когда Молли возникла в дверях, и  перестали  хихикать,
только когда она подошла к прилавку с целой коробкой мази ?неоспорин?.
   - Вы уверены, милочка? - переспрашивали  они,  отказываясь  брать  у  нее
деньги. - Наверное, надо спросить у Уинстона. Вы,  кажется,  берете  слишком
много.
   Едва Молли вошла в  аптеку,  Уинстон  исчез  среди  полок  с  поддельными
антидепрессантами. Может, стоило заказать еще и  поддельных  антипсихотиков,
думал он. Вэл Риордан об этом ничего не говорила.
   - Слушайте, - наконец произнесла Молли. - Я чокнутая. И вы это знаете,  и
я это знаю. И Уинстон об этом знает. Но  в  Америке  быть  чокнутым  -  твое
право. Каждый месяц я получаю от штата чек, потому что я чокнутая. Штат дает
мне денег, чтобы я могла  покупать  все,  что  мне  нужно  для  того,  чтобы
оставаться чокнутой и дальше. И сейчас  мне  нужна  вот  эта  коробка  мази.
Поэтому выбивайте мне ее поскорее, чтобы я ушла и продолжала  быть  чокнутой
где-нибудь в другом месте. Договорились?
   Квочки нахохлились, сбились вместе и захихикали.
   - Или мне  лучше  купить  ящик  вон  тех  огромных  светящихся  оранжевых
гондонов со смазкой и усиками на кончиках и надуть их прямо здесь, в  секции
готовых лекарств? - С Пиратами Песков никогда не приходилось  поступать  так
жестоко, подумала Молли.
   Квочки перестали хохлиться и взглянули на нее с неописуемым ужасом.
   - Я слыхала, что  изнутри  они  похожи  на  тысячи  крохотных  пальчиков,
которые доводят до оргазма, - добавила Молли.
   Потребовалось всего десять минут,  чтобы  четверка  совместными  усилиями
выбила Молли чек и рассчитала сдачу в пределах доллара.
   На пороге она обернулась:
   - В Чужеземье вас давно бы пустили на солонину.

ПЯТНАДЦАТЬ

Стив

   Взрываться Морскому Ящеру не понравилось. Взрыв  поверг  его  в  глубокое
замешательство. Раньше, когда его охватывала такая  тоска,  он  подплывал  к
краю кораллового рифа и лежал  там  в  песочке,  а  неоновые  рыбки-санитары
выкусывали паразитов и водоросли из  его  чешуи.  Бока  вспыхивали  красками
перемирия, давая рыбешкам понять, что они  в  безопасности,  пока  стремглав
носятся в его раскрытой пасти, хватая кусочки пищи и какой-то пакости, точно
стоматологи-гигиенисты.  Те,  в  свою  очередь,  испускали  электромагнитное
сообщение, которое грубо можно было бы перевести так: ?Я не задержу вас и на
секундочку, простите, что побеспокоила, и, пожалуйста, не ешьте меня?.
   Сходное послание он улавливал и от теплокровной особи, которая  ухаживала
за его ожогами: поэтому он и сейчас помигал боками, подтверждая, что  понял.
Он не различал намерений всех теплокровных, но это существо  было  настроено
как-то иначе. Ящер чувствовал, что зла  ему  она  не  желает  и  даже  скоро
принесет чего-нибудь поесть. Он понял, что когда она издает звук ?Стив?,  то
обращается к нему.
   - Стив, - сказала Молли, - хватит  мигать  этими  огоньками.  Ты  хочешь,
чтобы соседи увидели? Средь бела дня.
   Она стояла  на  стремянке  с  кистью.  Случайному  наблюдателю  могло  бы
показаться,  что  она  красит  соседский  трейлер.  В  действительности  она
размазывала огромные комки ?неоспорина? по спине Морского Ящера.
   - Так у тебя все быстрее заживет, к тому же - совсем не щиплет.
   Покрыв обожженные участки трейлера мазью, она затянула их  стекловолокном
как бинтами и принялась разливать по заплатам гудрон. Соседи,  выглядывая  в
окна, списывали ее действия на новые причуды сумасшедшей  и  возвращались  к
своим телевикторинам.
   Молли  раскатывала  валиком  гудрон,  когда  услышала,  как  к   трейлеру
подъехала машина. Из грузовичка  выбрался  Лес,  мужик  из  скобяной  лавки,
поправил подтяжки и направился к ней. Выглядел он суетливо,  но  решительно.
На лысине, несмотря на осенний холодок, сверкала легкая роса пота.
   - Дамочка, ну что же вы делаете? Я думал, вы хоть меня подождете.
   Молли спустилась с лесенки и встала перед ним, держа валик как  винтовку,
с которой капала густая черная жижа.
   - Мне хотелось начать дотемна. Спасибо, что заехали. - И  она  приветливо
улыбнулась, как настоящий огрызок кинозвезды.
   Лес поспешно сбежал от ее улыбки в страну вечного ремонта.
   - Я даже не могу сказать, чем вы пытаетесь заниматься, но, похоже, вы тут
уже напортачили.
   - Вовсе нет - сами посмотрите.
   Лес осторожно приблизился к Молли и оглядел трейлер.
   - Да из чего этот драндулет вообще сделан? Вблизи похоже на  пластик  или
что-то вроде.
   - Может, лучше изнутри взглянуть? -  сказала  Молли.  -  Там  повреждения
заметнее.
   Продавец осклабился. Молли ощутила, как взгляд его прожигает ей фуфайку.
   - Ну, раз вы так считаете. Давайте зайдем и поглядим. -  И  он  шагнул  к
двери.
   Молли схватила его за рукав:
   - Погодите-ка. Где ключи от вашего грузовика?
   - В кабине оставил. А что? Городок тихий.
   - Ничего, просто спросила. - И Молли ослепила его еще  одной  улыбкой.  -
Ну, входите же. А я сейчас - только гудрон с рук смою.
   - Ну еще бы, дамочка. - И Лес засеменил к двери, точно ему не терпелось в
уборную.
   Молли попятилась к грузовичку. Когда продавец  положил  руку  на  дверную
ручку, Молли позвала:
   - Стив! Обед!
   - Меня не Стивом зовут, - ответил Лес.
   - Я знаю, - сказала Молли. - Вы - другой.
   - Кто? Лес, в смысле?
   - Нет. Обед. - И Молли одарила его последней улыбкой.
   Стив узнал звук своего имени и ощутил мысль, обволакивающую слово ?обед?.
   Лес почувствовал, как что-то влажное обхватило его  ноги  и  едва  открыл
рот, чтобы закричать, как кончик змеиного языка обернулся вокруг его  головы
и перекрыл кислород. Напоследок он увидел обнаженную грудь  падшей  королевы
киноэкрана Молли Мичон - та задрала фуфайку, наградив его последним в  жизни
зрелищем перед тем, как,  нетерпеливо  чавкнув,  сомкнулась  огромная  пасть
Морского Ящера.
   Молли услышала хруст костей и поежилась.  Господи,  приятно  иногда  быть
чокнутой, подумала она. Здравый человек наверняка бы расстроился.
   Одно из окон в переднем торце трейлера-дракона медленно закрылось и вновь
открылось - рефлекс Морского Ящера,  проталкивающего  еду  по  пищеводу.  Но
Молли решила, что он ей подмигнул.

Эстелль

   Кабинет доктора Вэл всегда представлялся Эстелль островком  здравомыслия,
изощренного статус-кво - ни единой соринки, спокойно, все  на  своем  месте,
хорошо оборудован. Подобно  многим  художникам,  Эстелль  жила  в  атмосфере
хаотической паники, что посторонними принималось за богемный шарм, однако на
деле  было  не  чем  иным,  как   цивилизованным   способом   справиться   с
относительной нищетой и неуверенностью от мысли, что  за  деньги  приходится
пожирать собственное воображение. Если же нужно излить кому-нибудь душу,  то
неплохо делать  это  в  таком  месте,  которое  не  заляпано  краской  и  не
заставлено незавершенкой. Кабинет доктора Вэл и был такой отдушиной, паузой,
утешением. Но только не сегодня.
   Не успела Эстелль присесть в  кожаное  кресло  для  посетителей,  как  ее
вызвали.
   - А вы знаете, что ваша секретарша носит кухонные рукавицы?
   Вэлери  Риордан  -  на  этот   раз   несколько   волосков   выбились   из
безукоризненной прически - перевела взгляд на пресс-папье:
   - Знаю. У нее раздражение кожи.
   - Но они примотаны к рукам строительной липкой лентой.
   - У нее очень серьезная экзема. Как вы себя чувствуете сегодня?
   Эстелль оглянулась на дверь:
   - Бедняжка. Когда я вошла, она, кажется, никак не могла отдышаться.  А  к
врачу она обращалась?
   - С Хлоей все будет в порядке, Эстелль. Ее навыки машинописи  могут  даже
улучшиться.
   Эстелль почувствовала, что у  доктора  Вэл  сегодня  не  лучший  день,  и
секретаршу в кухонных варежках разумнее оставить в покое.
   - Спасибо, что согласились принять меня без записи. Я знаю, что у  нас  с
вами уже давно не было сеансов, но сейчас мне просто необходимо с кем-нибудь
поговорить. В последнее время жизнь у меня приняла немножко странный оборот.
   - Сейчас это повсюду. - Доктор Вэл рисовала в блокноте каракули. - Что  у
вас?
   - Я встретила человека.
   Доктор Вэл впервые посмотрела ей в глаза.
   - Неужели?
   - Он музыкант. Блюзмен. Играет в ?Пене?. Там я с ним и познакомилась.  Мы
с ним... ну, в общем, последние пару дней он живет у меня.
   - И как вы к этому относитесь?
   - Мне нравится. Мне он нравится. Я не была ни с кем с тех пор,  как  умер
мой муж. Я думала, что... ну, что я как бы предам его. Но сейчас  я  так  не
думаю. Все чудесно. Он веселый, и у него есть такое чувство... ну, мудрости,
что ли, не знаю. Точно он все в жизни повидал, но не стал циником. Жизненные
трудности его как бы забавляют. У большинства других людей такого нет.
   - А вы сами?
   - Мне кажется, я его люблю.
   - А он вас любит?
   - Наверное. Но он  говорит,  что  должен  уехать.  Это  меня  как  раз  и
беспокоит. Я только-только научилась жить одна, а теперь нашла кого-то, и он
меня хочет оставить, потому что боится морского чудища.
   Вэлери  Риордан  выронила  карандаш  и  резко  осела  в  кресле  -  очень
непрофессиональное движение, подумала Эстелль.
   - Прошу прощения? - спросила Вэл.
   - Морского чудища. Мы как-то ночью пошли на берег, и там  что-то  вылезло
из воды. Что-то огромное. Мы побежали к машине, а позже Сомик рассказал мне,
что однажды  в  Дельте  за  ним  гналось  морское  чудовище.  А  теперь  оно
вернулось. За ним. А он не хочет, чтобы  другие  люди  пострадали,  но,  мне
кажется, сам его боится. Он думает, это чудовище станет возвращаться снова и
снова, пока будет чуять его неподалеку.  Он  надеется  получить  контракт  в
Айове - как можно дальше от берега.  Как  вы  думаете  -  он  просто  боится
постоянных отношений, да? Я о таком много читала в женских журналах.
   - Морское чудовище?  Это  что  -  какая-то  метафора?  Какой-то  блюзовый
термин, значения которого я не понимаю?
   - Нет, мне кажется, это рептилия. По крайней мере, так он  его  описывал.
Сама я не очень хорошо его разглядела. В юности чудовище съело  его  лучшего
друга. И мне кажется, он до сих пор бежит от чувства вины. Как вы считаете?
   - Эстелль, морских чудовищ не существует.
   - Вот и Сомик говорил, что мне никто не поверит.
   - Сомик?
   - Его так зовут. Моего блюзмена. Он очень милый. Очень галантный,  сейчас
такие редко встречаются. Не думаю, что это напускное  -  он  для  таких  игр
слишком старый. Я уж и не думала, что мне такое доведется пережить снова.  У
меня все чувства - девочки, не женщины. Я хочу всю оставшуюся  жизнь  с  ним
провести. Хочу родить ему внуков.
   - Внуков?
   - Конечно, он отдал сво„ веселым денькам с бутылкой  и  шлюхами,  но  мне
кажется, сейчас уже готов остепениться.
   - С бутылкой и шлюхами?
   Казалось,  доктор  Вэл  впала  в  какую-то  амнезию,  включив   автопилот
обалделого психиатра: она могла лишь как попугай  повторять  слова  Эстелль,
только в форме вопроса. Эстелль же требовалось большее участие.
   - Как вы считаете - мне рассказать об этом властям?
   - О бутылке и шлюхах?
   - О морском чудовище. И у Плоцников мальчишка пропал, знаете?
   Доктор Вэл с демонстративным видом тщательно оправила  блузку  и  приняла
позу степенного, уравновешенного и знающего профессионала.
   - Эстелль, мне кажется, нам не помешает  немножко  подкорректировать  ваш
курс медикаментозного лечения.
   - А я ничего и не принимала. Но я себя отлично чувствую.  Сомик  говорит,
что если бы ?прозак? изобрели сто лет назад, никакого блюза не было бы  и  в
помине. Одна куча счастливых идиотов без всякой  души.  И  я  готова  с  ним
согласиться. Антидепрессанты мне помогли, когда  Джо  умер,  но  теперь  они
больше не нужны. Я даже чувствую, что мне удастся кое-какие работы закончить
- то есть, если останется время после секса.
   Доктор Вэл содрогнулась.
   - Я думала кое о чем помимо антидепрессантов, Эстелль. Очевидно, что вы в
настоящее время переживаете серьезные перемены. И  я  не  уверена,  как  мне
действовать  дальше.  Как  вы  считаете,  мистер...  э-э,  Сомик  не  станет
возражать, если я приглашу его на сеанс вместе с вами?
   - Это может быть круто. Он вашу фишку не переваривает.
   - Мою фишку?
   - Не вашу личную фишку - фишку психиатров вообще. Он провалялся  какое-то
время в дурдоме в Миссиссипи после того, как чудовище схряпало его друга.  И
фишка тамошнего персонала ему совсем не покатила. - Эстелль сообразила,  что
ее словарный запас и даже образ мыслей за последние несколько дней претерпел
значительные изменения. Результат погружения в блюзовый мир Сомика.
   Врач снова устало терла виски.
   - Эстелль, давайте назначим следующий прием на завтра или на послезавтра.
Скажите Хлое,  чтобы  записала  вас  на  вечер,  если  днем  все  занято.  И
попробуйте привести своего кавалера. А  тем  временем  постарайтесь  убедить
его, что моя практика... свободна от фишек. Будьте так добры?
   Эстелль встала:
   - А девчушка ваша сможет писать в варежках?
   - Постарается.
   - Так что же мне делать? Я не хочу, чтобы он уезжал.  И  в  то  же  время
чувствую, будто часть себя потеряла, влюбившись. Я счастлива,  но  не  знаю,
кто я теперь такая. Мне не по себе. - Эстелль сообразила, что начинает ныть,
и от стыда уставилась на свои туфли.
   - Всему свое время, Эстелль. Давайте оставим это на следующий сеанс?
   - Хорошо. А констеблю о морском чудище рассказать?
   - Давайте пока не станем. Такие вещи, как правило, сами утрясаются.
   - Спасибо, доктор Вэл. До завтра.
   - До свидания, Эстелль.
   Эстелль вышла из кабинета и остановилась у стола Хлои. Девушки за ним  не
было,  но  из  туалета  в  коридорчике  доносились  животные  звуки.  Может,
зацепилась варежкой за колечко в носу? Бедняжка. Эстелль подошла к туалету и
легонько постучала в дверь.
   - С вами все в порядке, дорогуша? Ва