хом
она могла бы лежать и в Канаде. Если в машине двое или меньше, то  снять  их
можно. А если больше, то у них наверняка ?узи? или автоматы ?мэк-10?, и  ему
конец. Мексиканцы любят групповую стрельбу по бегущей мишени. Б„ртон  быстро
свернул с трассы и остановился в квартале по боковой улочке.

Тео

   Ну почему он не высадил Живодера у ресторана? Разобраться с электрическим
приводом, регулировавшим высоту сиденья, он не смог,  поэтому  и  так  ехал,
обхватив ногами руль, а теперь на коленях у него сидел  восьмидесятифунтовый
пес. К тому же приходилось постоянно  вертеть  головой,  чтобы  не  упустить
?кэдди? Б„ртона.
   "Кадиллак? резко свернул с трассы. Тео удалось обогнуть  угол  без  визга
покрышек. К  тому  времени,  как  он  смог  что-то  разглядеть  из-за  башки
Живодера, ?кэдди? стоял в пятидесяти ярдах впереди. Тео быстро нырнул  лицом
на пассажирское сиденье и призвал на помощь всю СИЛУ ?Звездных войн?,  чтобы
она взяла руль в свои руки, когда они проедут мимо ?кадиллака?.

Шериф

   Шериф  Джон  Б„ртон  был  готов  лицом  к  лицу  встретиться  с  агентами
Администрации,  совершить   скоростной   побег,   даже   к   перестрелке   с
мексиканскими наркодилерами был готов, если  бы  дело  дошло  до  этого.  Он
гордился своей крутизной, гибкостью и считал себя неизмеримо лучше остальных
людей, поскольку хладнокровно реагировал на любую опасность. Тем  не  менее,
он  совершенно  не  был  подготовлен  увидеть,  что  по  улицам   разъезжает
?мерседес? с черным  лабрадором  за  рулем.  Его  высокомерие  сверхчеловека
съежилось в пожамканную горошину, когда он с отвисшей  челюстью  разглядывал
проезжавший мимо автомобиль. ?Мерседес?  вильнул,  сворачивая  на  следующем
перекрестке, подпрыгнул на поребрике и скрылся за живой изгородью.
   Шериф не относился к людям, не доверяющим собственным органам  чувств,  -
если он что-то видел, он это видел, - поэтому мозг его сразу переключился  в
режим политика, подшивающего пережитый опыт к делу.
   - Вон то вон там, - вслух произнес он, - и есть  причина,  по  которой  я
никогда не стану поддерживать законопроект  о  выдаче  собакам  водительских
прав.
   Однако несомненные политические факты немногого будут стоить, если он  не
доберется до Бетси Батлер  и  не  выяснит,  что  произошло  с  его  призовым
нарко-тяжеловозом. Шериф развернулся и снова направился к Прибрежной трассе,
на  которой  немного  внимательнее  обычного  присматривался   к   водителям
попадавшихся навстречу транспортных средств.

Молли

   Собралось их человек тридцать. Шестеро  выстроились  у  входа  в  пещеру,
остальные  сгрудились  за  ними,  пытаясь  заглянуть  внутрь.  Молли  узнала
говорившую - глупенькая официантка из  кафе  ?Г.  Ф.?.  Лет  двадцати  пяти,
короткие светлые волосы и фигура, обещающая к сорока превратиться  в  грушу.
Под церковной хламидой на ней были джинсы и кроссовки.
   - Ты - Бетси из ?Г. Ф.?, правильно? - спросила Молли, опираясь на меч.
   Та, наконец, узнала Молли:
   - Ой, вы же чокну...
   Молли предостерегающе подняла меч:
   - Веди себя прилично.
   - Простите, - ответила Бетси. - Мы пришли на зов. Я просто не ожидала вас
здесь увидеть.
   К Бетси сзади шагнули две пастельные барышни  из  церкви,  которых  Молли
отгоняла от трейлера-дракона.
   - А нас помните?
   Молли покачала головой:
   - И что, по вашему мнению, вы все здесь делаете?
   Те переглянулись, словно этот вопрос раньше не приходил им в головы.  Они
вытянули шеи и прищурились, стараясь разглядеть что-нибудь во тьме собора  у
Молли за спиной. Стив свернулся в глубине пещеры калачиком и дулся  на  весь
белый свет.
   Молли повернулась и обратилась во мрак:
   - Стив, ты приволок этих людей сюда? И что ты себе думал, интересно?
   Из  темноты  раздалось  низкое  хныканье.  Толпа  у  входа   зашепталась.
Неожиданно вперед вышел какой-то мужчина и оттолкнул Бетси в сторону. На вид
ему было лет сорок, одет в африканскую дашики, хаки и  грубые  ботинки.  Его
длинные волосы были забраны бисерной повязкой, чтобы не падали на лицо.
   - Эй, чувиха, вам нас не остановить. Тут чего-то особенное и  типа  очень
духовное происходит, так неужели какая-то ненормальная не даст  нам  в  этом
потусоваться? Не загораживай вход.
   Молли улыбнулась.
   - Так вы, значит, хотите в этом участвовать, да?
   - Спрашиваешь, - ответил мужик. Остальные у него за спиной закивали.
   - Прекрасно. Тогда выверните все  карманы,  прежде  чем  зайдете  внутрь.
Оставьте все снаружи - ключи, бумажники, деньги, вс„.
   - А чего ради? - возмутилась было Бетси.
   Молли шагнула вперед и вонзила меч в землю прямо у девушки между ног:
   - Тогда ладно. Все голышом.
   - Что?
   - Одетыми туда никто не войдет. Раздевайтесь.
   Поднялся ропот,  но  низенький  азиат  с  выбритой  головой  скинул  свою
шафрановую тогу, шагнул вперед и низко поклонился Молли,  показав  остальным
паломникам голый зад.
   Молли сокрушенно покачала головой:
   - А я думала, что у вас котелки лучше варят. - Потом обернулась во тьму и
крикнула:
   - Эй, Стив, держи хвост морковкой - я привела тебе на  завтрак  китайскую
еду.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

   Вэл и Гейб вошли в бар и остановились у  мигающего  огоньками  китайского
бильярда, чтобы глаза привыкли к темноте. Вэл наморщила нос  от  похмельного
духа застоявшегося пива и табачного дыма.  Гейб  сощурился  на  липкий  пол,
полагая распознать на нем какие-нибудь интересные формы жизни.
   В ?Пене Дна? утро было самым темным временем суток. Там стоял такой мрак,
что тусклые контуры стойки, казалось, всасывали с  улицы  свет  всякий  раз,
когда кто-нибудь открывал дверь. Дневные завсегдатаи в этом свете ежились  и
шипели, точно от мазков солнца могли испариться прямо со своих табуретов. За
стойкой с мрачной, хотя и немного шаткой решимостью перемещалась Мэвис - она
прихлебывала кофе из  кружки  цвета  болотной  кикиморы,  а  с  губы  у  нее
свешивалась экстра-длинная сигарета  ?тэрритон?  и,  точно  пудель-невидимка
дымящимися какашками, осыпала продолговатыми столбиками пепла ее свитер. Она
расставляла по незанятому изгибу стойки рюмашки дешевого бурбона, выравнивая
их, словно на расстрел. Каждые две-три минуты  в  бар  заходил  какой-нибудь
старикан - согбенный, в мешковатых штанах, опираясь на трость  с  подпорками
или последнюю  надежду  безболезненной  смерти,  -  взбирался  на  свободный
табурет, обхватывал рюмашку заскорузлой от артрита клешней и тряско подносил
к губам. Эти рюмашки лелеяли - не опрокидывали залпом, и к тому времени, как
Мэвис допила первую кружку кофе,  изгиб  ее  стойки  походил  на  очередь  в
преисподнюю: одни скрюченные, одышливые человеческие развалины.
   "Не желаете ли подкрепиться? Вам придется  немного  подождать.  Костлявая
сейчас примет вас.?
   Время от времени одна из  рюмашек  оставалась  нетронутой,  а  табурет  -
незанятым, и Мэвис часок выжидала,  а  потом  передвигала  сосуд  следующему
дневному завсегдатаю и вызывала на поиски прогульщика Тео.  Чаще  всего  все
заканчивалось тем, что по городку скользила карета скорой помощи - тихонько,
будто стервятник на труповозке, - и Мэвис узнавала скорбную  новость,  когда
Тео приоткрывал дверь в бар, качал головой и шел дальше по своим делам.
   - Эй, выше носы, - говорила в  таких  случаях  Мэвис.  -  Вы  ж  дармовую
выпивку за него получили? А табурет недолго пустовать будет.
   Ибо  дневные  завсегдатаи  и  были  всегда,  и  будут  всегда.  Следующее
пополнение обычно подтягивалось к девяти - мужики помоложе, которые мылись и
брились раз в три дня, а  все  время  проводили  вокруг  бильярдного  стола,
поглощая дешевое разливное пиво и не сводя лазерных прицелов своих взоров  с
зеленого сукна, точно рассчитывая поймать в  них  блики  собственной  жизни.
Когда-то  у  них  были  жены  и  работа  -  а  теперь   остались   мечты   о
фантастическких ударах  и  хитрых  стратегиях.  Когда  же  мечты  и  взгляды
тускнели, они перемещались на табуреты у стойки, к дневным завсегдатаям.
   По иронии судьбы, дух  отчаянья,  витавший  над  дневными  завсегдатаями,
бодрил Мэвис тем возбуждением, какое она в  последний  раз  испытала,  когда
шарахнула  фараона  своей  Луисвилльской  Дубиной.  Стоило  ей  вытащить  из
запасника бутылку ?Старых Теннисок? и  разлить  по  рюмашкам,  выстроившимся
вдоль  стойки,  как  ее   позвоночник   пробивало   молнией   электрического
отвращения, и она поскорее ковыляла к другому углу стойки и  тормозила  там,
переводя дыхание, пока ее стерео-кардиостимуляторы не приходили к согласию и
не возвращали пульс к нормальной частоте ниже красной отметки. Точно ставишь
смерти сливку на нос, точно вешаешь кобре на голову табличку ?Пни  меня?,  и
тебе это сходит с рук.
   Гейб и  Вэл  следили  за  ритуалом  со  своего  наблюдательного  поста  у
китайского бильярда. Вэл держалась настороже - дожидалась мига, когда  можно
будет подойти к стойке и спросить, не звонил ли Тео. Гейб  же,  как  обычно,
был социально неуклюж.
   Мэвис вернулась на исходную позицию у кофейника, предположительно избежав
лап смерти, и окликнула парочку:
   - А вы двое выпить чего хотите или просто на витрину глазеете?
   Гейб подвел Вэл к стойке.
   - Два кофе, пожалуйста.
   Он быстро взглянул на Вэл, рассчитывая на одобрение,  но  та  не  сводила
глаз с  Сомика,  сидевшего  напротив  Мэвис  в  конце  стойки.  Чуть  дальше
устроился еще кто-то - невероятно костлявый субъект с такой  бледной  кожей,
что та казалась полупрозрачной в дыму от сигареты Мэвис.
   - Здравствуйте, э-э... мистер Сом, - сказала Вэл.
   Сомик, буравивший взглядом рюмашку с бурбоном, поднял  голову  и  натянул
улыбку на лицо, в котором сквозила виноватая скорбь.
   - Моя фамилия Джефферсон, - ответил он. - А зовут меня Сомиком.
   - Извините.
   Мэвис взяла на заметку новую парочку.  Гейба  она  узнала,  он  частенько
заходил с Теофилусом Кроу, а вот женщина - лицо для нее новое. Она поставила
кружки перед Гейбом и Вэл.
   - Мэвис Сэнд, - представилась она, но руки не протянула.  Уже  много  лет
она не здоровалась ни  с  кем  за  руку,  поскольку  от  рукопожатий  у  нее
разыгрывался артрит. Теперь же, с новыми титановыми суставами и тягами,  она
просто боялась расплющить нежные фаланги пальцев своей клиентуры.
   - Прошу прощения, - отозвался Гейб. - Мэвис, это доктор Вэлери Риордан. У
нее здесь в городе психиатрическая практика.
   Мэвис отступила на шаг, и Вэл заметила, как  фокусируется  аппарат  в  ее
глазу: когда на него попал свет от бильярдного стола, глаз вспыхнул  красным
огоньком.
   - Польщена, - промолвила Мэвис. - Вы знакомы с Говардом  Филлипсом?  -  И
она кивнула в сторону долговязого дистрофика, сидевшего в углу.
   - Это Г.Ф., - подсказал Гейб. - Из кафе ?Г. Ф.?.
   Говарду Филлипсу могло быть и сорок, и шестьдесят, и семьдесят:  судя  по
живости его лица, он вообще мог бы умереть молодым. На нем был черный костюм
девятнадцатого века, вплоть до башмаков с пряжками, и он  сосал  из  стакана
крепкий портер ?Гиннесс?, хотя, похоже, вот уже много месяцев  не  потреблял
вообще никаких калорий.
   Вэл вымолвила:
   - Мы только что из вашего ресторана. Очень славное местечко.
   Не меняясь в лице, Говард произнес:
   - Как психиатра вас беспокоит, что Юнг симпатизировал нацистам? - Говорил
он с невыразительным британским аристократическим  акцентом,  и  Вэл  смутно
показалось, что на нее плюнули.
   - Просто солнечный зайчик - наш Говард, - вмешалась  Мэвис.  -  Похож  на
смерть, правда?
   Говард прочистил горло:
   - Мэвис может смеяться над смертью, поскольку все ее смертные  части  уже
заменены механическими.
   Мэвис заговорщицки склонилась к Гейбу и Вэл,  точно  хотела  поведать  им
секрет, хотя голос при этом повысила - чтобы Говарду было слышно:
   - Он у нас уже десять лет так чудит - и практически не просыхает.
   - Я надеялся привить себе вкус к настойке  опия,  в  традиции  Байрона  и
Шелли, - ответил тот. - Но доставать это вещество, мягко говоря, - непросто.
   - Да, тот месяц, когда ты пил ?найквил? со льдом, тебе тоже не  сильно-то
помог. Он, бывало, сидя падал с табурета или спал, вот так же  выпрямившись,
часа по четыре, а потом  просыпался  и  допивал.  Но  должна  сказать  тебе,
Говард, - ты ни разу не кашлянул. - И снова Мэвис перегнулась  к  ним  через
стойку. - Иногда он притворяется, что у него чахотка.
   - Я уверен, что нашего доброго доктора не  интересуют  подробности  моего
злоупотребления наркотическими веществами, Мэвис.
   - На самом деле, - встрял Гейб, - мы просто ждем звонка от Тео.
   - А мне кажется, я бы предпочла кофе ?кровавую Мэри?, - сказала Вэл.
   - Ни за какими монстрами гоняться вы меня не уговорите, даже не пробуйте,
- сказал Сомик. - На меня тут блюза напрыгнуло, и мне сейчас некогда  -  мне
выпивать нужно.
   - Не жуй  сопли,  Сомик,  -  сказала  Мэвис,  смешивая  Вэл  коктейль.  -
Подумаешь - монстры. У нас вон с Говардом один свой имеется, а, Говард?
   - Прогулка в пресловутом парке, - ответил Говард.
   Сомик, Вэл и Гейб просто таращились на Говарда и ждали продолжения.
   Мэвис сказала:
   - И в запой ты, конечно, ударился сразу после нее, так?
   - Без остановки, - подтвердил Говард.

Тео

   Пока Тео пытался  удержаться  на  безопасном  расстоянии  от  ?кадиллака?
шерифа, который свернул на ранчо, ему пришло в голову,  что  его  так  и  не
научили висеть у кого-нибудь на хвосте. Он никогда  ни  за  кем  никогда  не
шпионил. Ладно, допустим, в  середине  семидесятых  он  полгода  катался  по
стране за ?Грейтфул Дэд?, но там все было просто: держись каравана крашенных
вручную маек и не волнуйся, что тебя прикончат, если узнают, что ты за  ними
следишь (конечно, если  не  считать  Алтамонта  <Рок-фестиваль  в  пригороде
Сан-Франциско 6  декабря  1969  года,  когда  во  время  выступления  группы
?Роллинг Стоунз? члены  моторизованной  группы  ?Ангелы  Ада?,  нанятые  для
охраны порядка, забили насмерть  зрителя,  пытавшегося  проникнуть  ближе  к
сцене. Это событие знаменовало собой конец ?эры  любви  и  цветов?>).  Кроме
этого, Тео осознал, что у него нет  ни  малейшего  представления,  зачем  он
вообще едет за Б„ртоном. Правда, гонять за шерифом выглядит агрессивнее, чем
подыхать от беспокойства, свернувшись калачиком на диване.
   Черный ?кэдди? въехал в ворота для скота, которые вели на  прилегавший  к
океану участок ранчо. Тео притормозил под прикрытием шеренги эвкалиптов,  не
выпуская из виду шерифа. Травянистая терраса,  спускавшаяся  к  пляжу,  была
слишком  открытой,  чтобы  незаметно  последовать  за   Б„ртоном.   Пришлось
пережидать,  пока  ?кадиллак?  не  скроется  за  вершиной  следующего  холма
примерно в полумиле от дороги, прежде  чем  ехать  дальше.  Тео  видел,  как
?кэдди? переваливается по рытвинам, взбираясь наверх:  грязь  летела  из-под
передних колес. Он вдруг пожалел, что не  поехал  на  красном  вседорожнике.
?Мерседесу? с задним приводом, наверное, туда не взобраться вообще.
   Когда ?кэдди? перевалил через гребень, Тео вырулил из-за  деревьев  и  на
полной скорости рванул через ворота на поле. Высокая трава хлестала по днищу
изделия германских  автопромышленников,  колеи  и  ухабы  сотрясали  Тео,  а
Живодера швыряли по всему  салону,  как  плюшевого  мишку.  По  инерции  они
влетели на первый склон. Оказавшись почти  на  гребне,  Тео  сбавил  газ,  и
?мерс? практически остановился. Тео вдавил педаль, и задние колеса вгрызлись
в грязь. Застрял.
   Тео оставил Живодера  и  ключи  в  машине,  а  сам  побежал  наверх.  Вид
открывался больше чем на милю вокруг: на востоке - какие-то  скалы  у  линии
деревьев, на западе - океан, а прямо к  северу  -  прибрежная  терраса.  Она
изгибалась вдоль береговой линии и терялась из виду. К югу же... так, с  юга
он сам пришел. На юге ничего нет - только его хижина, а за ней -  подпольная
лаборатория в ангаре. Не видно отсюда только черного ?кадиллака?.
   Он проверил батарею сотового телефона и оба  пистолета  -  заряжены  -  и
пешком  направился  к  скалистому  обрыву.  Только  там  и   мог   прятаться
?кадиллак?. Значит, там должен быть и Б„ртон.
   Через двадцать минут он стоял у подножия скал, обильно потея  и  стараясь
перевести дух. Ну, по крайней мере, дыхалка  восстановится,  раз  он  больше
траву не курит. Он нагнулся, уперев руки в колени, и стал шарить взглядом по
скалам - не шевельнется ли что-нибудь. Это вам не мягкие  осадочные  породы,
оставленные за миллионы лет отступающим океаном.  Эти  отвесные  зазубренные
уроды походили на серые клыки - точно десны земной коры обнажили  их,  когда
какой-нибудь вулкан в очередной раз неистово  рыгнул,  и  вся  почва  ахнула
вниз. Лишайники и чайки обгадили все  скалы,  а  кусты  и  чахлые  кипарисы,
покрытые древесным креозотом, тут  и  там  пытались  зацепиться  корнями  за
расщелины.
   Здесь где-то должна быть пещера, но Тео ни разу ее не видел и сомневался,
что в  ней  может  поместиться  ?кадиллак?.  Он  старался  не  высовываться,
перемещаясь по краю обрыва за камнями - в надежде углядеть  краешек  черного
бампера. Потом вытащил  служебный  револьвер  и,  огибая  очередной  камень,
сначала тыкал вперед стволом.  Вскоре  Тео  сменил  стратегию:  его  маневры
слишком напоминали поход с  фанфарами  и  флагами.  Теперь  перед  тем,  как
заглянуть за каменный выступ, он почти пластался по земле: если  Б„ртон  его
услышал, то целиться будет в голову. Провалы в шпионском образовании  Тео  и
опыте ведения боевых действий углублялись  с  каждым  шагом.  Он  просто  не
родился филером.
   Тео рывком  пересек  узкую  тропинку  между  двумя  скальными  клыками  и
собрался было заглянуть за следующий поворот, как нога его  соскользнула,  и
вниз, с лязгом бутылочных осколков, понеслась маленькая лавина. Тео замер  и
затаил дыхание, прислушиваясь, не шевельнется ли что  среди  валунов.  Но  в
отдалении только бился о скалы прибой, да низко свистел морской  ветер.  Тео
осмелился все же заглянуть за камень, но спрятаться обратно  уже  не  успел.
Металлический щелчок курка, взведенного у  самого  затылка,  прозвучал  так,
точно в позвоночник ему вогнали сосульку.

Молли

   Молли перебирала кучки одежды, оставленные паломниками у входа в  пещеру.
Наличная выручка составила двести пятьдесят восемь долларов,  пачку  золотых
банковских карточек и больше десятка пузырьков с антидепрессантами.
   Голос у нее в голове произнес:
   - Да, столько медикаментов ты не видела с той поры, когда тебя запирали в
палату строгого режима. И у них еще хватает наглости называть чокнутой тебя.
   Закадровый голос вернулся, и Молли это совсем не  понравилось.  Последние
несколько дней голова у нее соображала невероятно ясно.
   -  Ага,  здорово  ты   помогаешь   вернуть   моему   душевному   здоровью
самоуважение, - ответила она закадровому голосу.  -  Мне  больше  нравилось,
когда мы со Стивом были вдвоем.
   Никто из паломников, кажется, не  заметил,  что  Молли  беседует  сама  с
собой. Все они пребывали в каком-то трансе - голые сидели  полукругом  перед
Стивом, лежавшим в глубине  пещеры,  где  было  совсем  темно.  Голову  ящер
прикрыл передними лапами, а по бокам его бегали всполохи угрюмых расцветок -
грязно-оливковые,  ржавые  и  настолько  темно-синие,  что  казались  скорее
охвостьями цветов на сетчатке, чем подлинными красками.
   - Ох, ну да - вы со Стивом, - презрительно фыркнул  закадровый  голос.  -
Идеальная пара, два величайших ?бывших? всех времен. Он дуется, а ты грабишь
тех, кто еще чокнутее тебя. И к тому же собираешься скормить их этой  старой
халтурной ящерице.
   - Вовсе нет.
   - Похоже, этот народ не выходил на солнышко и не разминался как следует с
тех пор, как сбежал со школьного урока физкультуры.  Если  не  считать  того
парня, что пришел  в  сапогах  -  у  него  загар,  как  у  Ганди,  и  взгляд
изголодавшегося вегетарианца - того и гляди, весь детский  садик  перережет,
чтобы ножку плюшевого Пятачка с к