м помощь не нужна?
   В ответ раздался высокочастотный стон:
   - Я... прекрасно. Правда... прекра... снооо. Спасиб... О боже мой!
   - Вы уверены?
   - Да-а, все в порядке.
   - Мне назначили прием на завтра или послезавтра. Доктор сказала  записать
меня на вечер, если днем не получится. - Из туалета доносился какой-то топот
и грохот. Похоже, на пол вываливали все содержимое аптечки.
   - Оу вау! А-ау! Оу аххх!
   График приема, должно быть, действительно очень плотный.
   - Извините. Больше не буду  вас  беспокоить.  Вы  мне  позвоните,  ладно,
дорогуша?
   Эстелль покинула дом Вэлери Риордан в беспокойстве еще более сильном, чем
до приема. Уже давно, думала она, по крайней мере - целых полдня у  нее  под
одеялом не было ее тощенького блюзмена.

Доктор Вэл

   Между  сеансами  у  Вэл  выдался  перерыв  -  время  поразмышлять  о   ее
подозрении: ссадив  все  население  Хвойной  Бухты  с  антидепрессантов,  не
превратила ли она город в сплошной крольчатник. Эстелль Бойет всегда была  с
придурью, в художниках такое от природы, но Вэл никогда не считала  богемный
сдвиг чем-то нездоровым. Напротив, представление о себе как об эксцентричной
художнице помогло Эстелль пережить потерю мужа. Однако сейчас женщина бредит
морскими чудовищами, а еще хуже - вляпалась в такие отношения, которые иначе
как саморазрушительными не назовешь.
   Неужели люди - рационально мыслящие, взрослые люди -  до  сих  пор  могут
влюбляться столь безоглядно? Неужели они способны на такие  чувства?  Вэл  и
самой хотелось бы  ощутить  нечто  подобное.  Впервые  со  времени  развода,
подумала она, ей на самом деле хочется снова связаться с мужчиной.  Нет,  не
просто связаться - влюбиться. Она вытащила из ящика ?ролодекс?  и  пробежала
по  карточкам  пальцами,  пока  не  отыскала  номер   своего   психиатра   в
Сан-Хуниперо. Ее анализировали всю учебу в  институте  и  ординатуру  -  это
неотъемлемая часть подготовки любого психиатра, -  но  терапевта  своего  не
видела уже больше пяти лет. Наверное, пора. Что за цинизмом ее укусило, если
она интерпретирует желание влюбиться как болезнь, требующую  лечения?  Может
быть, все дело в ее цинизме? Конечно, рассказать ему о том, что  она  делает
со своими пациентами, она не сможет, но все-таки...
   На экранчике телефона замигал красный огонек и побежала строчка номера  -
Хлоя, похоже, решила немного передохнуть от самоистязаний.  Констебль  Кроу,
линия один. К вопросу о кроликах.
   Вэл сняла трубку:
   - Доктор Риордан.
   - Здрасьте, доктор Риордан, это Тео Кроу. Я просто звоню сказать вам, что
вы были правы.
   - Спасибо, что позвонили, констебль. Всего хорошего.
   -  Вы  были  правы  насчет   того,   что   Бесс   Линдер   не   принимала
антидепрессанты. Я только что просматривал токсикологическое  заключение.  В
ее организме ?золофта? не нашли.
   У Вэл оборвалось дыхание.
   - Доктор, вы тут?
   Все ее треволнения по поводу медикаментов, весь ее извращенный план,  все
лишние сеансы, нескончаемые рабочие дни, чувство вины, этой трижды  треханой
вины - и Бесс Линдер вообще не принимала лекарств. Вэл затошнило.
   - Доктор? - повторял Тео.
   Вэл заставила себя глубоко вдохнуть.
   - Почему? То есть -  когда?  Уже  больше  месяца  прошло.  Когда  вы  это
обнаружили?
   - Сегодня. Мне не  давали  доступа  к  результатам  вскрытия.  Никому  не
давали. Простите, что так долго.
   - Ну, спасибо, что  сообщили,  констебль.  Я  ценю  вашу  помощь.  -  Она
собралась положить трубку.
   - Доктор Риордан, а вам  разве  не  нужно  заводить  на  своих  пациентов
историю болезни, прежде чем вы им что-нибудь пропишете?
   - Нужно. А что?
   - Вы не знаете, не было ли у Бесс Линдер проблем с сердцем?
   -  Нет,  физически  она  была  очень  здоровой  женщиной,  насколько  мне
известно. А в чем дело?
   - Ни в чем, - ответил Тео. - Ох, да - я так и не выяснил, что вы  думаете
насчет того, о  чем  я  вам  сказал  за  завтраком.  О  Джозефе  Линдере.  Я
по-прежнему надеюсь, что у вас появились какие-то мысли.
   Весь мир опрокинулся. До  этого  мгновения  Вэл  отгораживалась  от  Бесс
Линдер каменной стеной,  поскольку  предполагала,  что  смерть  Бесс  как-то
связана с ее собственной халатностью. Но сейчас? Она в самом  деле  знала  о
Бесс очень мало.
   - Чего именно вы хотите от меня, констебль?
   - Мне просто нужно знать, подозревала Бесс мужа в том, что у  него  роман
на стороне, или нет. И не давала ли она вам понять, что боится его?
   - Вы хотите сказать то, что мне кажется,  вы  хотите  сказать?  Что  Бесс
Линдер не совершала самоубийства?
   - Я этого не говорю. Я просто спрашиваю.
   Вэл порылась в памяти. Что же именно Бесс Линдер говорила ей о муже?
   - Я помню, она говорила, что чувствует, как он безразличен к их  семейной
жизни, и что она поставила ему условие.
   - Поставила условие? В каком смысле?
   - Она сказала ему, что раз он  отказывается  опускать  за  собой  сиденье
унитаза, ему отныне придется садиться самому для того, чтобы помочиться.
   - И все?
   - Больше я ничего не припоминаю. Джозеф Линдер - коммивояжер. Часто бывал
в разъездах. Мне кажется, Бесс ощущала его помехой в  своей  жизни  и  жизни
девочек. У них были не очень здоровые отношения. - Как  будто  бывают  иные,
подумала Вэл. - А вы подозреваете Джозефа Линдера?
   - Я бы предпочел этого не сообщать, - ответил Тео. - А что - следует?
   - Вы же полицейский, мистер Кроу, не я.
   - Я? А, ну да, точно. В любом  случае,  спасибо,  доктор.  Кстати,  моему
другу Гейбу вы показались э-э... интересной, то есть  -  обворожительной.  В
смысле, ему очень понравилось беседовать с вами.
   - Правда?
   - Только ему об этом не говорите.
   - Разумеется. До свидания, констебль.
   Вэл положила трубку и откинулась в кресле. Без всякого повода она ввергла
целый  город  в  эмоциональный  хаос,  совершила  целый   букет   федерально
наказуемых преступлений, не  говоря  уже  о  том,  что  нарушила  почти  все
мыслимые этические нормы своей профеcсии, а одну из ее  пациенток,  по  всей
видимости, зверски убили - но ощущала она лишь, ну... какое-то  возбуждение.
Обворожительной. Он нашел меня обворожительной. Интересно, он в  самом  деле
сказал   ?обворожительной?   или   это    уже    Тео    сочинил?    Наркоман
несчастный...Обворожительной.
   Она  улыбнулась  и  нажала  кнопку  зуммера  Хлои,  приглашая  следующего
пациента.

ШЕСТНАДЦАТЬ

Мэвис

   За стойкой бара зазвонил телефон, и Мэвис сдернула трубку с рычага:
   - Гора Олимп, Богиня Секса слушает. - Она подбоченилась, и  шестеренка  в
ее бедре механически щелкнула. - Нет, я его не видела. Можно подумать, я  бы
побежала тебе докладывать, если б он даже был здесь. Черт  возьми,  женщина,
мой бизнес основан на священной вере - не могу же я стучать на каждого мужа,
который забегает сюда  дерябнуть  после  работы.  Откуда  я  знаю?  Милочка,
хочешь, чтобы такого больше никогда не было? Два слова - бери в рот  подолгу
и поглубже. Да, если б ты так и делала, а не слова считала, то мужей  бы  не
теряла уж точно. Ох, ладно, подожди.  -  Мэвис  прижала  трубку  к  груди  и
крикнула:
   - Эй! Кто-нибудь видел Леса из скобяной лавки?
   Качнулось несколько голов, и по бару пронеслись шальные пули ответов:
   - Нет.
   - Не-а, нет его здесь. Ага, если  увижу,  точно  скажу,  что  его  искала
визгливая гарпия. Ох,  ну  еще  бы,  я  парням  из  Бюро  улучшения  бизнеса
по-собачьи давала, и им понравилось, так что передавай от меня привет.
   Мэвис шваркнула трубкой об аппарат. Она чувствовала  себя,  как  Железный
Дровосек,  забытый  под  дождем.  Казалось,  все  ее  металлические   детали
заржавели, а пластмассовые - расползлись в кашицу. Суббота,  десять  вечера,
на сцене - живой музыкант играет, а пойлом не наторговала  и  на  то,  чтобы
певцу гонорар заплатить. Нет, в баре-то  народу  битком,  но  все  сосут  из
стаканов  неторопливо,  чтобы  подольше  хватило,  лыбятся  друг  на   друга
влюбленными глазами, да пара за парой линяют, и десятки не оставив.  Что  за
чертовщина с городом происходит?  Блюзовый  певец  ей  зачем?  Чтобы  киряли
больше. А все население, кажется, просто очумело от любви. Не пьют,  а  лясы
точат. Слизняки. В отвращении Мэвис сплюнула в раковину за стойкой. По жести
звякнула  крохотная  пружинка,  оторвавшаяся  от  какой-то   детали   в   ее
внутренностях.
   Тряпки. Мэвис тяпнула ?Бушмиллза? и опалила взглядом парочки, ворковавшие
у стойки, а потом метнула шаровую молнию в Сомика, заканчивавшего на эстраде
свое отделение. Его стальной ?Нэшнл? ныл, а он пел о  том,  как  потерял  на
перекрестке свою душу.
   Сомик  рассказывал  историю  о  великом  Роберте  Джонсоне,   незабвенном
блюзмене, который встретил на перекрестке  дьявола  и  продал  ему  душу  за
сверхъестественный дар; но в отместку всю жизнь его потом преследовал адский
цербер, взявший его след у врат преисподней, - он и привел  Джонсона  в  тот
дом, где ревнивый муж подсыпал ему в пойло яду.
   - По правде, - бормотал Сомик в микрофон, - я и  сам  выходил  на  каждый
перекресток  в  Дельте,  чтоб  душу  продать,  да  только   покупателей   не
находилось. А теперь вместо этого блюза появилось.  Только  у  меня  и  свой
адский пес завелся, это уж как пить дать.
   - Как это мило, рыбешка, - крикнула из-за стойки Мэвис. - Поди-ка сюда, я
с тобой поговорить хочу.
   -  Извините,  публика,  меня  вот  как  раз  из  преисподней  кличут,   -
ухмыльнулся Сомик толпе. Только его никто не слушал. Он  поставил  гитару  в
стойку и поковылял к хозяйке.
   - Ты слишком тихо поешь, - сказала она.
   - Вставьте в розетку слуховой аппарат, женщина. У  меня  на  этой  гитаре
звукоснимателя нет. И оно играет  так,  как  в  микрофон  слышно,  а  не  то
фидбэком глушит.
   - Народ разговоры разговаривает, а  не  пьет.  Играй  громче.  И  никаких
больше любовных песенок.
   - У меня в машине ?Фендер Стратокастер? с усилком  ?Маршалл?,  да  только
мне они не нравятся.
   - Сходи и принеси. Подключись. Играй громче. Ты мне на фиг не нужен, если
пойло не расходится.
   - Я сегодня все равно последний вечер играю.
   - Тащи гитару, - только и сказала Мэвис.

Молли

   Молли протаранила грузовичком мусорный  ящик  на  задворках  ?Пены  Дна?.
Осколки  фар  звякнули  об  асфальт,  вентилятор  визгливо  проскрежетал  по
радиатору. Последний раз Молли сидела за рулем много лет назад,  к  тому  же
Лес забыл вкрутить несколько деталей в самодельные тормоза. Молли  заглушила
мотор, поставила машину на стояночный тормоз и рукавом стерла все  отпечатки
пальцев с руля и рычагов. Потом выбралась  из  кабины  и  швырнула  ключи  в
покореженный бак. Из задней двери салуна музыки не доносилось - только  вонь
выдохшегося пива, да невнятное бормотание застольных разговоров. Она  быстро
выскочила из переулка и зашагала домой.
   Над Кипарисовой улицей  плыл  низкий  туман,  и  Молли  радовалась  такой
маскировке. В трейлерах  на  стоянке  горело  лишь  несколько  окон,  и  она
прошмыгнула мимо, чтобы поскорее добраться до  одинокого  голубого  мерцания
своего забытого телевизора. Молли бросила взгляд мимо дома - туда, где лежал
и поправлялся Стив, - и  заметила,  что  в  тумане  вырисовывается  какой-то
силуэт. Подойдя ближе, она обнаружила, что фигур не одна, а две - они стояли
футах в двадцати от трейлера-дракона. Сердце у нее ушло  в  пятки.  В  любую
секунду туман могли прорезать лучи полицейских  прожекторов.  Однако  фигуры
просто стояли на месте. Молли на цыпочках  обогнула  угол  своего  трейлера,
вжимаясь в стену так, что  холод  алюминиевого  бока  обжег  ей  кожу  через
фуфайку.
   В тумане раздавался женский голос:
   - Господи, мы вняли твоему зову и пришли к  тебе.  Прости  нам  небрежный
наряд наш, ибо химчистка в выходные закрыта, и мы, к великой  скорби  нашей,
остались без облачений с подобающими им аксессуарами.
   То были дамочки со школьными молитвами, Кэти и Мардж, хотя  Молли  ни  за
что в жизни не  удалось  бы  отличить  одну  от  другой.  Они  нарядились  в
одинаковые спортивные костюмы розового цвета и такого же оттенка  кроссовки.
Молли видела, как  барышни  шагнули  ближе  к  Стиву,  и  по  телу  трейлера
пробежала волна.
   - Как Господь наш Иисус отдал жизнь Свою за наши грехи, так и мы пришли к
Тебе, Господи, отдать свою.
   Торец трейлера сгладил углы, Молли увидела, как Стив вытягивает массивную
голову, и вертикальный контур двери  превращается  в  горизонтальную  пасть.
Барышень,  казалось,  эти  метаморфозы  не  беспокоят,   -   они   неуклонно
придвигались все ближе, отчетливо различимые на фоне челюстей Стива, которые
уже приоткрывались зубастой пещерой.
   Моллы выскочила из-за своего трейлера, взбежала по  ступенькам,  схватила
меч, стоявший у стенки за дверью, и ринулась к Морскому Ящеру.
   Мардж и Кэти уже почти вошли в раскрытую пасть Стива. Молли заметила  его
длинный язык,  извивавшийся  сбоку,  чтобы  обхватить  церковных  дамочек  и
втянуть внутрь.
   - Нет! - Молли с разбегу врезалась между Кэти и Мардж,  точно  футбольный
защитник в стенку соперников, и шмякнула  Стива  по  носу  плоской  стороной
палаша. Затормозила она только у него в пасти и тотчас выкатилась на землю -
челюсти лязгнули уже у нее за спиной. Молли обернулась, привстав на  колено,
и направила острие меча Стиву в нос.
   - Нет! - повторила она. - Плохой дракон.
   Стив недоуменно повернул голову, словно хотел спросить, с какой стати она
так расстроилась.
   -  Меняйся  обратно,  -  приказала  Молли  и  замахнулась  мечом,  словно
собиралась снова заехать ему по носу. Шея и голова Стива послушно  втянулись
в обычный двойной трейлер.
   Молли оглянулась на церковных  барышень:  казалось,  их  очень  беспокоит
насильственное приземление розовых тренировочных костюмов в грязь, но  того,
что их чуть было не сожрали живьем, они не заметили.
   - С вами все в порядке?
   - Мы услышали зов, - ответила одна, то ли Мардж, то  ли  Кэти,  а  вторая
согласно закивала. - Мы пришли отдать себя целиком Господу нашему.  -  Глаза
их оставались остекленевшими,  и,  говоря  это,  смотрели  поверх  Молли  на
трейлер.
   - Вам, девчата, сейчас  лучше  пойти  домой.  Неужели  за  вас  мужья  не
беспокоятся?
   - Мы вняли зову.
   Молли помогла им подняться на ноги и развернула к Стиву спиной. Пока  она
подталкивала их к улице, ящер еле слышно поскуливал.
   Молли остановила барышень на обочине и приказала их затылкам:
   - Идите домой. И чтобы я вас здесь больше не видела. Ясно?
   - Мы хотели привести детей, чтобы они тоже причастились святого духа,  но
уже поздно, а завтра утром нам в церковь.
   Молли двинула говорившую мечом по ягодицам - отличный шлепок с двух  рук,
от которого та чуть не перелетела на другую сторону улицы.
   - Марш домой!
   Она замахнулась, чтобы придать  ускорение  второй,  но  та  обернулась  и
замахала рукой, точно отказываясь от добавки кофе:
   - Спасибо, не надо.
   - Вы уходите и никогда больше сюда не возвращаетесь, правильно?
   Барышня, казалось, сомневается. Молли перехватила меч, словно готовясь  к
выпаду.
   - Правильно?
   - Да.
   Подруга кивнула издали, потирая задницу.
   - Теперь идите, -  велела  Молли.  Когда  парочка  двинулась  прочь,  она
крикнула им вслед:
   - И перестаньте одинаково одеваться. Что за придурь, мать вашу.
   Молли провожала их взглядом, пока они  не  скрылись  в  тумане,  а  потом
вернулась к Стиву. Тот дожидался ее в виде трейлера.
   - Ну? -  Она  подбоченилась,  нахмурилась  и  начала  постукивать  носком
сапога, точно рассчитывая на объяснения.
   Окна зажмурились от стыда.
   - Они ведь опять придут, сам знаешь. И что тогда?
   Трейлер захныкал - звук исходил из самого нутра. Будь он  настоящим,  там
бы располагалась кухня.
   - Если ты еще не наелся, так и скажи. Я  тебе  помогу.  Найдем  тебе  еще
чего-нибудь. Хотя в городе  только  один  скобяной  магазин.  Тебе  придется
разнообразить диету.
   Неожиданно в тумане взвыла  электрогитара,  застонала,  как  сам  призрак
Чикагского Блюза. Трейлер снова стал драконом - его белая кожа  почернела  и
замигала яркими всполохами алого гнева. Повязки, которые  Молли  накладывала
весь день, разлетелись в клочья. Кроны его жабр встопорщились, с них свисали
обрывки стекловолокна, точно шкодливые мальчишки украсили дракона шутки ради
лентами туалетной бумаги. Морской Ящер откинул назад голову и заревел.  Окна
трейлеров по всей стоянке задребезжали. Отброшенная звуковой  волной,  Молли
шлепнулась в грязь, но мгновенно перекатилась,  вскочила  и  приняла  боевую
стойку, направив меч в горло дракону.
   - Молодой человек, мне кажется, вам нужно сделать передышку.

Тео

   Прошло так мало времени, а у него уже столько новых впечатлений. Лишь  за
последние несколько дней Тео  успел  поруководить  первой  в  жизни  большой
поисково-спасательной  экспедицией,  включая  беседы   с   обезумевшими   от
беспокойства родителями и молокозаводом: представители компании требовали от
Тео фотографии Мики Плоцника, на которой бы тот не корчил рожи  в  объектив.
(Если  они  найдут  снимок  получше,  то  Мики  прославится  на   пачках   с
двухпроцентным  или  обезжиренным  молоком,  а   если   нет,   то   придется
довольствоваться сывороткой,  и  значит,  его  увидят  только  пенсионеры  и
любители кислых салатов.) Кроме того, Тео пришлось управляться  с  первым  в
жизни  крупным  пожаром,  отгонять  галлюцинацию  со   следами   гигантского
животного и расследовать самое настоящее убийство - и все это  без  малейшей
опоры на свой пожизненный химический костыль. Дело не в том, что у  него  не
было возможности дернуть из любимой трубочки, -  он  просто  потерял  к  ней
аппетит.
   Теперь нужно решать, что делать с делом Бесс Линдер. Вызвать  кого-нибудь
на допрос? Куда вызвать? К себе  в  хижину?  Кабинета  у  Тео  не  было.  Он
почему-то  не  мог  себе  представить,  что  допрос  пройдет  успешно,  если
подозреваемый будет утопать в поролоновых подушках продавленного кресла  под
горячей галлюциногенной лампой... ?Признавайся, подонок! Не  заставляй  меня
включать черный свет над этим плакатом Джими Хендрикса и зажигать благовония
- тебе это не понравится.?
   И посреди всей  этой  деятельности  Тео  так  и  подмывало  вернуться  на
трейлерную стоянку ?Муха на  Крючке?  и  поболтать  с  Молли  Мичон.  Совсем
спятил.
   В конце концов, он решил съездить домой к Джозефу  Линдеру  -  в  надежде
застать коммивояжера врасплох. Выруливая на подъездную дорожку, Тео заметил,
что садовые гномики заросли сорняками, а на табличке с голландским  оберегом
у входа лежит толстый слой пыли. Дверь гаража была распахнута, внутри  стоял
микроавтобус хозяина.
   Тео не стал стучать сразу -  сначала  убедился,  что  конский  хвост  его
надежно упрятан  под  воротник,  а  сам  воротник  лежит  достаточно  ровно.
Почему-то вдруг показалось, что следовало прихватить пистолет. Оружие у него
имелось - револьвер ?смит-и-вессон? .357, - но валялся он на верхней полке в
чулане вместе с коллекцией кальянов для дури.
   Тео дернул звонок, подождал. Джозеф  Линдер  открыл  дверь  только  через
минуту. На нем были заляпанные краской вельветовые штаны и старый  свитер  -
похоже, это тряпье вытаскивали из  мусорного  бака  уже  десятки  раз.  Бесс
Линдер явно не потерпела бы такого одеяния у себя в  доме.  Линдер  даже  не
улыбнулся.
   - Констебль Кроу. Чем могу служить?
   - Если у вас найдется минутка, мне бы хотелось с вами  поговорить.  Можно
войти?
   - Полагаю, да. - Линдер сделал шаг назад, и Тео нырнул в дом. - Я  только
что сварил кофе. Будете?
   - Нет, спасибо. Я на службе. -  Копам  полагается  отвечать  именно  так,
подумал Тео.
   - Это кофе.
   - Ох, да, конечно же. С молоком и сахаром, пожалуйста.
   Полы в  гостиной  были  из  некрашеных  сосновых  досок,  прикрытых  лишь
лоскутными половичками. Вместо дивана -  древняя  церковная  скамья,  вместо
кресел - два шейке