в
глазах  -  неоднократно  раздолбанное  ядерными  бомбами  будущее.   У   Тео
перехватило дыхание.
   - Как ты считаешь - мы втроем можем как-нибудь сходить поужинать?
   - Только не забывай - я еще не оправилась от потеряной любви.
   У Тео упало сердце.
   - Я понимаю.
   Молли обогнула его и стала  карабкаться  по  склону.  Констебль  двинулся
следом - только сейчас он начал понимать, каково было паломникам  входить  в
пещеру к Морскому Ящеру.
   - Я не сказала ?нет?, - произнесла Молли. - Мне просто показалось, что ты
должен знать. Закадровый голос не советует обсуждать за ужином моего бывшего
возлюбленного.
   Сердце Тео воспарило к небесам:
   -  Мне  кажется,   сейчас   многие   будут   обсуждать   твоего   бывшего
возлюбленного.
   - И тебя не пугает?
   - Пугает. Но не он.
   - Закадровый голос говорит, что это плохая мысль. Говорит, что из  нас  с
тобой вместе получится один отличный лишенец.
   - Какой он в самом деле мудак.
   - Я возьму у доктора Вэл еще немного медикаментов, и он уйдет.
   - Думаешь, стоит?
   - Ага, - ответила она, повернувшись к нему чуть ниже того места, где  все
еще ждали чего-то паломники. - Мне бы хотелось остаться с тобой наедине.

Живодер

   Вот чего, казалось, никак не мог понять человек за рулем:  если  говорить
об этом конкретном ?мерседесе?, то самый главный самец здесь -  Живодер.  От
человека воняло страхом, злобой и агрессией, а также - порохом  и  потом,  и
Живодеру он не понравился, как только  уселся  за  руль.  Вторгся  на  новую
мобильную территорию Живодера. Поэтому  пришлось  ему  показать,  кто  здесь
хозяин, и Живодер совершил это своим традиционным способом - сжал челюсти на
глотке Претендента и стал ждать, пока тот не примет позу покорности.  Однако
человек сопротивлялся и даже ударил Живодера  один  раз,  но  он  не  сказал
?плохая собака, плохая собака?, поэтому  Живодер  только  зарычал  и  крепче
сцепил зубы. Пока не ощутил вкус крови, а человек не затих.
   Живодер все еще ждал, что Претендент покорится ему, когда Длинный  открыл
дверцу ?мерседеса?.
   - Хороший песик Живодер, хороший, - сказал Тео.
   - Сними с меня на хер эту тварь, - прохрипел Претендент.
   Живодер завилял хвостом и сжал  зубы  так,  что  у  Претендента  в  горле
забулькало. Длинный почесал Живодера за ухом и  надел  на  лапы  Претендента
какие-то железки.
   - Теперь отпусти, Живодер, - сказал Длинный. - Я его поймал.
   Живодер отпустил и лизнул Длинного в лицо, а тот выволок  шерифа  наружу,
положил на землю и поставил одну ногу ему на затылок.
   Лицо у Длинного  на  вкус  было  как  ящеричьи  слюни.  Странно.  Живодер
задумался на секунду, потом собачье внимание рассеялось, и  он  выскочил  из
?мерседеса? посмотреть, чем  занимается  Кормилец  в  своем  фургоне.  Самка
Кормильца выбивала  заднее  окно  железной  палкой.  Живодер  предупреждающе
гавкнул на нее, чтобы не вздумала сделать Кормильцу больно.

Хорошие Парни

   - Существо все еще там? - спросил Гейб у Молли, когда выбрался из заднего
окна ?субурбана?. Живодер суетился и прыгал на  него,  а  со  скованными  за
спиной  руками  биологу  не  очень  удавалось  уворачиваться   от   слюнявой
преданности. - Лежать, мальчик. Лежать.
   - Нет, он ушел, - ответила  Молли,  помогая  Вэл  и  Говарду  вылезти.  -
Здрасьте, доктор, - сказала она Вэл. - У меня, наверное,  приступ  был,  или
что-то вроде. Видимо, придется разбор полетов на сеансе делать.
   Вэлери Риордан кивнула:
   - Я сверюсь с календарем.
   Из-за ?мерседеса? вышел Тео:
   - Парни, вы как?
   - У тебя твой ключ остался? - спросил  Гейб,  поворачиваясь  к  констеблю
спиной и показывая наручники.
   - Мы слышали выстрелы, - сказала Вэл. - Кто?..
   - Погиб один из антитеррористической  группы.  Его  застрелил  Б„ртон.  У
нескольких ваших пациентов синяки и царапины, но с ними все хорошо. Уинстона
Краусса съели.
   - Съели? - Кровь отхлынула от лица Вэл.
   - Долго рассказывать, Вэл, - ответил Тео. - Это  Мэвис  все  придумала  -
после того, как вы уехали. Сомик и Эстелль выманили  монстра  из  пещеры.  А
Уинстон служил приманкой.
   - Ох, господи! - вздохнула Вэл. - Она же говорила, что позаботится о том,
чтобы у меня не было неприятностей.
   Тео приложил палец к губам и кивнул на лежащего Б„ртона:
   - Ничего этого не было, Вэл. Никогда. Я ничего не знаю.
   Он развернул ее спиной к себе и разомкнул наручники. Затем помог Гейбу  и
Говарду. Изможденный ресторатор казался мрачнее обычного:
   - Я так надеялся узреть это существо воочию.
   - Я тоже. - Гейб вздохнул и обнял Вэл.
   - Извините, - сказал Тео. Потом обратился к Вэл:
   - Через несколько минут здесь будут репортеры. На вашем месте я бы отсюда
смылся. - Он протянул ей ключи от ?мерседеса?. - Окружной прокурор  отправил
помощника забирать Б„ртона, и я должен его дождаться. Вы подбросите Молли  в
город?
   - Конечно. А что вы скажете репортерам?
   - Хрен знает, - ответил Тео. - Наверное, буду все  отрицать.  Смотря  что
они станут спрашивать и что они уже знают. Прожив всю  жизнь  в  отказе,  я,
наверное, хорошо подготовлен к интервью.
   - Простите, что я... простите, что сомневалась в ваших способностях, Тео.
   - Я тоже сомневался в ваших, Вэл. Я позвоню вам  и  дам  знать,  что  тут
происходит.
   Гейб позвал Живодера, и вся компания загрузилась  в  ?мерседес?,  оставив
Тео и Молли наедине. Тео не сводил взгляда со своих башмаков.
   - Ну, наверное... увидимся?
   Молли приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Потом без  единого
слова забралась на  заднее  сиденье  ?мерседеса?  к  Говарду  и  Живодеру  и
захлопнула дверь.
   Тео проводил машину взглядом, потом повернулся и зашагал  по  пастбищу  к
задним воротам.
   - Ты сядешь со мной вместе, Кроу! - заорал из травы Б„ртон.
   Тео заметил у задних колес ?субурбана? что-то блестящее и подошел  ближе.
Там лежал меч Молли. Констебль не смог сдержать улыбки - он подобрал  его  и
шагнул к Б„ртону.
   - У вас есть право хранить молчание, - сказал он. - И на вашем месте я бы
им воспользовался. Немедленно. - И Тео  воткнул  меч  в  полудюйме  от  лица
шерифа, с удовлетворением отметив, как глаза Б„ртона чуть  не  выскочили  из
орбит.

ТРИДЦАТЬ ТРИ

Зима

   Зима в Хвойной Бухте  -  это  пауза,  перекур,  затянувшийся  перерыв  на
чашечку  кофе.   Весь   город   обволакивает   медлительностью,   и   жители
останавливают машины прямо посреди улицы перекинуться словом с  соседом,  не
обращая ни малейшего внимания на заезжего туриста, изо всех сил  жмущего  на
клаксон, чтобы следовать дальше, к местам спокойного  отдыха,  черт  бы  его
побрал. Официанты и гостиничные клерки переходят на неполный рабочий день, и
денежные ручейки почти полностью перемерзают. Семейные пары проводят  вечера
дома перед камином,  принюхиваясь  к  дыму  вымоченных  дождем  поленьев,  а
одинокие решают перебраться туда, где жизнь - сплошной оттяг.
   Зима у моря холодна. Ветер пинает клочья соленого тумана, а морские слоны
выбираются на берег, трубят о своей страсти и рожают  детенышей.  Пенсионеры
напяливают на своих собачек вязаные  свитера  и  таскают  их  по  улицам  на
поводках-рулетках, устраивая ежевечерние парады собачьего унижения.  С„рферы
облачаются в водоотталкивающие костюмы,  не  пропускающие  холода  штормовых
волн, а белые акулы пересматривают  диету  и  включают  в  меню  закуску  из
пижонов в вакуумной упаковке на крекерах  из  стекловолокна.  Однако  зимний
озноб рассыпчат, всепрощающ и все равно пробирает до костей - но так,  чтобы
коллективный городской метаболизм притормозился почти до спячки, и никто  бы
от этого не пострадал.
   По крайней мере, так бывает в обычные зимы.
   После  нашествия  Морского  Ящера  зима   превратилась   в   безжалостную
колесницу,  в  нескончаемый  карнавал,  сплошную  досаду  и  золотой  дождь.
Отснятые с вертолетов новости транслировали через все  спутники,  и  Хвойная
Бухта потеснила Росуэлл, штат Нью-Мексико,  как  место  паломничества  номер
один  для  чокнутых  любителей  потусторонней  экзотики.  Много  в  новостях
разглядеть не удалось -  лишь  толпа,  собравшаяся  на  берегу,  и  какая-то
нерезкая огромная туша в воде. Но с отпечатками лап и  рассказами  очевидцев
хватило и  этого.  Сувенирные  лавки  наполнились  убогими  разнокалиберными
динозавриками, а кафе ?Г.Ф.? вписало в меню сэндвич под названием  ?Теозавр?
(ставшее официальным научным именем Морского  Ящера,  предложенным  биологом
Гейбриэлом Фентоном). Гостиницы ломились от постояльцев,  улицы  переполняла
публика, а Мэвис Сэнд пришлось даже нанять второго  бармена,  чтобы  помогал
обслуживать импортных придурков.
   Эстелль Бойет открыла  на  Кипарисовой  улице  собственную  галерею,  где
торговала картинами своей новой серии,  загадочно  озаглавленной  ?Стив?,  а
также     компакт-диском     Сомика      Джефферсона      под      названием
?И-Что-Мне-Теперь-Делать-Раз-Я-Счастлив-Блюз?.
   По мере  того,  как  история  о  Морском  Ящере  разлеталась  по  миру  и
становилась  сенсацией,  вновь  вспыхнул  интерес  и   к   забытой   актрисе
низкобюджетного  кино  Молли  Мичон.  Видеодиски  и   кассеты   с   сериалом
?Малютки-Воительницы? заново свели и выбросили  на  рынок  к  вящей  радости
восторженных поклонников, а Гильдия киноактеров  обрушилась  на  продюсеров,
словно ангел бухгалтерской мести, стараясь выгрызть из них кусочек прибылей.
   Практика Вэлери Риордан устоялась, когда она нашла  нужный  баланс  между
терапией и медикаментозным лечением.  Ей  удалось  даже  выкроить  время  на
отпуск со своим  женихом  Гейбом  Фентоном,  и  они  его  провели  на  борту
научно-исследовательского судна  в  экспедиции,  целью  которой  было  найти
доказательства существования теозавра в  глубоководных  впадинах  у  берегов
Калифорнии.
   После того, как Теофилус Кроу дал в суде показания против Джона  Б„ртона,
и  того  упрятали  в  тюрьму  пожизненно,  зима  опустилась  на  Тео  теплым
благословением. На  второй  месяц  восстановления  сил  он  понял,  что  его
пристрастие к марихуане было ни чем иным  как  реакцией  на  обычную  скуку.
Будто дитя, которое весь долгий летний день ноет, что ему нечем заняться, но
не прилагает никаких усилий к тому,  чтобы  заняться  хоть  чем-нибудь,  Тео
никогда не имел  честолюбивых  замыслов  развлекать  себя.  Жизнь  с  Молли,
однако, все переменила - Тео осознал,  что  хотя  его  часто  изматывают  до
потери пульса как работа, так и возлюбленная, скучать  ему  некогда.  Каждое
утро они вдвоем съедали на завтрак здоровенную пиццу в  трейлере  Молли.  По
вечерам ужинали у него в хижине за столом, сделанным из катушки  от  кабеля.
Молли отвечала на его звонки, когда он уходил  на  работу,  а  он  отваживал
дебильного вида поклонников, которые оборзели настолько, что подстерегали ее
даже на ранчо. Не проходило ни дня без того, чтобы он не сказал Молли, какая
она особенная, и закадровый голос у нее в голове постепенно смолк  совсем  и
вякать больше не осмеливался.
   А в глубокой подводной расселине у побережья Калифорнии зимы не  было.  В
двух милях под водой все оставалось как и раньше - то же  самое  герметичное
однообразие, в котором у своего черного гейзера с минеральным бульоном лежал
и сокрушался об утраченной любви Морской Ящер.  Он  перестал  общипывать  со
скал поросли глубоководных червей, и громадное тело его начало  усыхать  под
тяжестью водяного  столба  и  прожитых  лет.  Он  решил  никогда  больше  не
двигаться с места - лежать там, пока сердце не остановится  окончательно,  а
вместе с ним не прекратится непереносимая сердечная  боль,  -  но  сенсорные
клетки на его потускневших боках уловили сигнал.  Такого  он  не  помнил  по
меньшей мере полвека - голос  существа,  на  встречу  с  которым  он  больше
никогда не надеялся. Ящер плеснул хвостом, стряхнул с себя  корку  черствого
одиночества и тем органом, что прятался в глубине его мозга пресмыкающегося,
разобрал сигнал - отчетливый женский голос. В грубом переводе его можно было
понять только так:
   - Эй, морячок? А хочешь, и тебе повезет?