ляется.
Она говорила себе, что ей необходимо давать  проявлять  Глену  заботу  о
себе, быть помягче, и подавляла в себе ощущение отверженности.
   Глен не  пытался  заняться  с  нею  сексом,  и  Миа  решила,  это  ее
обязанность - дать ему знать, насколько она готова к  этому.  Более  чем
готова. Уже три ночи  подряд  она  терпеливо  ставила  противозачаточный
колпачок в тщетной надежде,  однако  между  ними  оставалась  дистанция,
которую Миа никак не удавалось преодолеть. Вероятно, он боится повредить
ей, думала она.
   На четвертую ночь она сказала ему, что готова к близости с ним.
   - А, - послышалось в ответ, - ты  действительно  должна  еще  немного
поднабраться сил.
   Она улеглась в  кровать,  не  снимая  ночной  рубашки,  и  попыталась
потеснее прижаться к нему. Он неохотно обнял ее.
   - Я уже в полном порядке. Это не может мне повредить.
   Он поцеловал ее, но в этом поцелуе не ощущалось  ни  капли  тепла,  и
тогда она постаралась еще сильнее прижаться к его телу. Мгновение спустя
он отодвинулся от нее.
   - Сегодня я вне игры, - сказал он. - Извини.
   - Все в порядке. - А ведь она не припомнит  случая,  чтобы,  вот  так
тесно прижавшись к нему, не почувствовала его полной готовности заняться
с нею любовью.
   На следующую ночь повторилось то же самое, и на третью ночь; когда он
бессильно отодвинулся от нее, Глен выглядел искренне подавленным.
   - Это из-за моей груди.
   - Нет, нет, Солнышко, - он обнял ее  одной  рукой,  положив  себе  на
плечо ее голову, - дело лишь во мне. Наверное, мне  самому  не  помешает
поднабраться сил. - Он засмеялся. - Ты когда-нибудь видела такое - чтобы
я был вне игры три ночи подряд?
   Она не видела его вне игры вообще ни разу, но предпочла промолчать.
   Когда она проснулась на следующее утро, его уже не  было  в  постели,
хотя час был еще довольно ранний. Она поднялась с кровати и  направилась
в туалет за своей  одеждой.  Через  вентиляционный  люк,  устроенный  на
задней стенке туалета, Миа услышала голоса.  Глен  говорил  о  чем-то  с
Лаурой. Она могла слышать их совершенно ясно,  ей  даже  не  нужно  было
прикладывать ухо к решетке люка, чтобы различить каждое слово.
   - Меня чуть не вытошнило, когда я это увидел,  -  говорил  Глен  -  Я
знаю, что после этого меня  можно  считать  последним  подонком,  но  уж
слишком у нее уродливый вид. Она изуродована непоправимо. Ее  превратили
в калеку. Я старался выкинуть эти мысли из головы, когда спал с ней,  но
так и не смог. Я даже не мог... сделать вид.
   Лаура сказала что-то неразборчивое, но потом  ее  голос  стал  слышен
яснее.
   - Но ведь она остается все тем же человеком, Глен. Она все та же Миа.
   Последовало долгое  молчание,  а  когда  Глен  заговорил  вновь,  Миа
поняла, что он плачет. Она видела его плачущим лишь один  раз  в  жизни,
когда они путешествовали по Риму и попали в Пиету.
   - Я все время твержу себе, что она все тот же человек, сам не могу  в
это  поверить.  Солнышко  пропало.  Мое  неуемное,  смешливое,  лучистое
Солнышко. Они изуродовали ее, когда изуродовали ее тело.
   - Глен, - в голосе Лауры слышалось отчаяние, -  ради  всего  святого,
она же еще поправляется. Ты не можешь ожидать от нее, что она  мгновенно
выздоровеет. Однако  с  каждым  днем  она  чуть-чуть  больше  становится
похожей на себя прежнюю, разве ты не видишь?
   - Я никогда, никогда не смогу вынести того, как  передо  мной  торчит
эта ее одна грудь.
   - Ей восстановят другую.
   Миа услышала скрип стула, и когда Глен  заговорил  снова,  его  голос
раздался совсем близко.
   - Я становлюсь отвратителен сам себе за  то,  что  реагирую  подобным
образом. Я не имею права дать ей понять, что на самом  деле  ощущаю.  Но
Бог ты мой! Каждую ночь она ждет, что я займусь с ней любовью, а у  меня
словно вся кровь вытекает из тела.
   Миа выскочила из туалета, захлопнув за собой дверь и  привалившись  к
ней спиной. Она больше не в силах была это слушать.  Закрыв  глаза,  она
постаралась отбросить ощущение боли и унижения, сжигавшие ее  сердце,  и
сосредоточиться на том, что ей предстоит сделать. Было бы лучше, если бы
она призналась ему в том, что все слышала и знает, что он на самом  деле
чувствует. Она могла бы предложить ему вместе отправиться к социологу  и
проконсультироваться у него. Но она не  в  силах  будет  перенести  свой
разрыв с Гленом. Не сейчас. Еще не сейчас.
   Она не посмела спуститься вниз, пока  не  уверилась,  что  Лаура  уже
отправилась на работу, а Глен в свою студию. Весь день вплоть до  вечера
у нее в мозгу грохотали услышанные утром слова:  "Она  изуродована.  Она
калека!"
   Миа позвонила доктору Белла и попросила  его  перенести  операцию  на
более ранний срок, но он оказался тверд, как алмаз, в своей убежденности
в необходимости ждать. Да к тому же предостерег ее от излишних  иллюзий,
связанных с реконструкцией.
   - Она никогда не примет в точности прежний вид, Миа, - сказал  он.  -
Вы не должны в это верить.
   Глен по-прежнему был с нею воплощением самой доброты. Он  то  и  дело
говорил ей комплименты,  в  которые  она  не  верила.  Она  стала  очень
осторожной. Она избегала раздеваться в его присутствии, она всеми силами
старалась вести себя так, словно никакой операции не  было,  словно  она
все  та  же  беззаботная  Миа,  в  которую  он  когда-то  влюбился.  Она
надеялась, что постепенно он поверит в то, что она осталась  прежней,  и
это постепенно переборет его отвращение к  ее  изуродованному  телу  Она
больше не утруждала себя возней с противозачаточным  колпачком  и  даже,
лежа с Гленом в кровати, не заикалась о том, чтобы он обнял ее или  хотя
бы прикоснулся  к  ней.  Она  молчаливо  согласилась  с  сохраняемой  им
дистанцией и вскоре стала чувствовать себя так, словно он никогда не был
ее любовником.
 
ГЛАВА 24 
 
   Кармен не доставило  особого  труда  разыскать  Дэниела  Грейса.  Она
позвонила в Мерилендское отделение  Ассоциации  правоведов,  лишь  слабо
надеясь, что ей не  придется  их  долго  уговаривать  ей  помочь  Однако
женщина, отвечавшая ей по телефону, сразу поняла, о ком идет речь.
   - Дэн Грейс известен у нас всякому, - сказала она. - Ведь  это  самый
блестящий криминальный адвокат в нашем штате.
   Кармен позвонила ему рано утром, и ей удалось  застать  его  в  своем
офисе в Балтиморе. По местному времени было два часа дня. Она  осторожно
изложила свою просьбу, ожидая, что Дэн насторожится. Начнет  уклоняться.
Однако, как только он ознакомился с темой предстоящего  интервью,  да  к
тому же не без удовольствия узнал, что позвонить ему  посоветовала  Гейл
Видович, он оказался вполне удовлетворенным полученными объяснениями.
   Однако Кармен не рискнула испытать  судьбу  лишний  раз  и  попросить
разрешения записать их беседу. Вместо этого она устроилась  с  блокнотом
наготове возле аппарата в своем кабинете в Шугабуше.
   - Надеюсь, вас не будет шокировать, если  во  время  нашей  беседы  я
займусь ленчем? - спросил Дэн Грейс.
   - Абсолютно.
   - Ну что ж, давайте посмотрим, что бы  я  мог  рассказать  про  Робби
Блекуэлла, - и Кармен услышала на том  конце  провода  звук  раздираемой
пластиковой обертки. - Прежде всего,  Робби  был  учеником,  который  не
примкнул ни к одной из  ребячьих  группировок  в  юношеской  школе.  Его
дружеские связи простирались  почти  на  все  компании.  Мы  были  очень
молоды, а он моложе всех нас, - но,  даже  несмотря  на  это,  он  очень
нравился девочкам, и парни никак не могли понять, в чем тут  секрет.  Он
настолько отличался от  всех,  что  к  нему  невозможно  было  подобрать
ключик.
   - Отличался чем?
   - Ну, он был настолько выдающимся парнем, что в это трудно  поверить.
И он совершенно по-иному относился к ребятам в школе. Он был терпелив  с
каждым из нас. С каждым из нас он был дружелюбен. Для него абсолютно  не
имело значения, пользуется ли данный ученик авторитетом у товарищей  или
является изгоем, черный он или белый, - для него все были равны.
   Кармен не сдержала отчаянного стона.
   -  И  вы  не  можете  вспомнить  о  нем  ничего  отвратительного,  ну
пожалуйста? Что самое худшее вы могли бы о нем сказать?
   - Вам удалось разузнать о Робби одно лишь хорошее, да?  -  рассмеялся
Дэн.
   - Совершенно верно. Помогите же мне дополнить картину, мистер Грейс.
   - Просто Дэн. И я не могу вспомнить о нем почти ничего плохого. Хотя,
безусловно, вокруг него всегда вилось облако разных слухов.  В  основном
их распускали те, кто считал себя всех умнее. Вам понятно, что я имею  в
виду?
   - Да. - Она прекрасно его понимала - А что это были за слухи?
   - Ну, например, что его мать - проститутка, а сам он - мулат.  -  Дэн
снова рассмеялся. - Этот откровенно белокурый мальчишка. Просто  смешно.
Ни один из этих слухов не был даже правдоподобен.
   - Он был блондином? - удивилась Кармен. - Мне известно,  что  он  был
блондином во младенчестве, но в юношеские годы, в выпускных классах?
   Дэн что-то с хрустом откусил.
   - А что, он теперь не блондин? - спросил он.
   - Я бы не  отважилась  назвать  его  блондином,  -  отвечала  Кармен,
представив себе почти что черные волосы Джеффа.
   - Хотел бы я на него взглянуть.  Не  могу  его  представить  без  его
знаменитой золотистой шевелюры.
   На  какой-то  момент  Кармен  пронзила  мысль,  что  она  старательно
собирает информацию о другом Роберте Блекуэлле.
   - Что еще вы помните о нем? - Она старалась  задавать  неопределенные
вопросы, поскольку, по всей видимости, Дэну  больше  нравилось  отвечать
именно на них. Она представила его, развалившегося в роскошном кресле  в
превосходно обставленном кабинете, с куском морковки в руках и с  ногами
в фирменных итальянских кожаных туфлях, задранными на стол.
   - Ему нравился бейсбол, и он даже какое-то время ходил на тренировки,
но без особого успеха. У него всегда недоставало агрессивности для  игры
- несмотря на то, что если бы вы вздумали обидеть его друга - ого, тогда
вам бы не поздоровилось!
   - Что вы имеете в виду?
   - Ну, он  старался  опекать  всех  малышей.  Сам  он  мог  равнодушно
переносить чужие каверзы - я имею в  виду,  что  он  всегда  игнорировал
распускавшиеся за его спиной слухи, - но он не мог остаться равнодушным,
если замечал, что травят кого-то другого. Я помню один случай. У  нас  в
классе была одна действительно недоразвитая девочка.  Ну,  не  в  полном
смысле недоразвитая. Просто странная. И не очень чистоплотная. Ну  и  от
нее иногда слегка... попахивало. А ведь вы знаете,  как  жестоки  бывают
дети. И на нее все набрасывались абсолютно безжалостно, как будто она  и
не человек совсем.
   Он на мгновение замолк, и Кармен услышала, как он что-то пьет.
   - Помнится, даже я позволял себе над нею насмехаться, - продолжал  он
рассказ. - Она была нашим козлом отпущения. Жертвенной овцой.  Звали  ее
Филлис. Мы переделали ее имя в Сифиллис, хотя можно было с  уверенностью
сказать, что девяносто пять процентов из нас даже не знали, что означает
это слово. - Дэн хихикнул. - Во  всяком  случае,  в  классе  она  сидела
позади Робби, и однажды, когда у нас была контрольная, я заметил, что он
держит свой листок на парте таким образом, чтобы она могла списать.
   - Вы хотите сказать, что он намеренно позволял ей списывать? - Кармен
записала анекдот, размышляя, нельзя  ли  будет  интерпретировать  его  в
качестве  раннего  проявления  непочтения  к  общепринятым  правилам   и
авторитетам. Однако это что-то плохо получалось.
   - Вот именно, - подтвердил Дэн. - Я не поверил  своим  глазам.  Я  не
думаю, что он за все время учебы перемолвился с ней хотя бы парой  слов,
и все же он жалел ее. А потом несколькими месяцами позже эта же компания
прицепилась к ней на бульваре возле школы. Мы  с  Робби  как  раз  вышли
следом за ними, и когда он понял, что происходит, то отозвал их заводилу
в сторонку и сказал: "Ты бы лучше кончал  это,  а  не  то  худо  будет!"
Понятно, мальчишка лишь рассмеялся в ответ и  принялся  дразнить  Филлис
еще громче. И вот на следующий день Роб смешал какой-то состав,  засунул
его в малюсенькую капсулу и подложил на стул  того  заводилы  в  комнате
отдыха. Когда парень уселся  на  свой  стул,  капсула  лопнула,  и  весь
остаток дня  от  него  несло  так,  будто  он  обмочился  в  штаны.  Все
шарахались от него. - Дэн  засмеялся.  -  Ого-го.  Да  вы  устроили  мне
настоящий тест на запоминание. Я ведь ни разу и не думал обо  всем  этом
много лет.
   - Итак,  он  обещал  стать  поборником  справедливости,  -  заключила
Кармен.
   - Это слишком обобщающее понятие, миссис Перес, - сухо отвечал Дэн. -
Он безусловно обладал безошибочным чутьем  на  то,  что  хорошо,  а  что
плохо, и кроме того не переносил тех, кто старался выглядеть лучше,  чем
он есть, делая это в ущерб другим.
   Кармен прилежно записала и  эти  слова.  Затем  глубоко  вздохнула  и
продолжила интервью:
   - Гейл Видович считает, что его мать умерла. - Прикусив губу,  она  с
замиранием сердца ждала ответ.
   - Да, это  так,  -  подтвердил  Дэн  -  Какой-то  несчастный  случай.
Возможно, автомобильная катастрофа,  однако,  по  чести  сказать,  я  не
уверен, что могу точно констатировать случившееся, - и  он  снова  отпил
пива или чего-то еще. -  Простите  меня,  -  эти  звуки,  наверное,  вас
раздражают.
   - Нет проблемы, - успокоила его Кармен.  -  Вы  были  знакомы  с  его
матерью? Какой она была?
   - Она была весьма привлекательна. Моложе, чем матери  остальных  моих
друзей, и, возможно, именно из-за  своей  молодости  она  гораздо  лучше
понимала, что это значит - быть ребенком. Оттого  они  с  Робби  и  были
очень близки.
   - Это должно было стать для него ужасным потрясением. Я имею  в  виду
ее смерть.
   - О да. Она была единственным членом его семьи. Я имею в  виду  -  по
крови. Они жили с чернокожим, хотя я не думаю,  что  его  мать  когда-то
была за ним замужем. Ее фамилия была Кабрио, а  того  джентльмена  звали
Ваттс. Робби звал его папой. Я провел у них дома немало приятных  часов,
и всегда мистер Ваттс вел себя по отношению к Робу как  отец.  Он  давал
ему советы и часто покупал всякие химические наборы, телескопы - и все в
таком роде. Честно говоря,  я  завидовал  их  отношениям.  А  он  ужасно
гордился Робом. Я помню, как он сиял в тот день, когда заявился к нам на
научную олимпиаду, где Роб получил первый приз.
   - А с каким проектом выступал на этой олимпиаде Роб?
   - О, что-то выше моего понимания. - По звуку его голоса Кармен  могла
понять, что он зевает. - Наука  -  не  моя  стихия.  Это  было  каким-то
образом связано с экосистемой, так мне кажется. Что-то насчет замкнутого
жизненного  пространства,  с  растениями  и  животными,  в  котором   он
ухитрялся контролировать атмосферу. Он выдумал какую-то  штуку,  которая
позволяла давать то тепло и свет, то  дождь.  Я  там  ничего  не  понял,
однако судьи оценили его по достоинству. Его  выдвинули  для  участия  в
олимпиаде  штата  и  даже,  если  я  не  ошибаюсь,  на  общенациональные
состязания.
   Кармен закрыла глаза. По спине у нее побежали мурашки,  а  волосы  на
голове встали дыбом. Она определенно напала на след нужного ей человека.
Однако, если он вытворял подобные вещи в тринадцать лет, на  что  же  он
может быть способен теперь?
   - В их семье всегда водились деньги, - продолжал Дэн.  -  Не  слишком
много, конечно. И не деньги, полученные по наследству. Однако  они  жили
заметно лучше, чем мое семейство, хотя и не имели собственного дома. Они
снимали верхний этаж одного из этих больших  зданий  на  Седьмой  улице.
Подъездная дорожка к нему вечно была забита старыми автомобилями мистера
Ваттса. Он любил в них копаться. Обычно он ездил на  модели  "Т"  и  нас
тоже учил водить машину.
   Кармен все еще была в шоке, пытаясь понять,  кем  же  может  быть  на
самом  деле  Джефф.  Она  безуспешно  силилась  собраться   с   мыслями,
сконцентрировать их на рассказе Дэна и на своих записях. Ее руку сводила
судорога от необходимости быстро писать.
   - Каким образом мистер Ваттс зарабатывал на жизнь? - спросила она.
   -  Он  занимался  ремонтом  машин,  хотя  и  я  помню:  мои  родители
удивлялись, как он умудряется своим ремеслом добывать такую уйму  денег.
Бетти - мамаша Роба - работала в  магазине  у  Тепперса,  однако  мистер
Ваттс обычно сидел дома. Он каждый вечер готовил им ужин, и я помню, как
мне это казалось странным. Я бы ни за что не снизошел до занятий  такими
вещами у себя дома.
   Дэн на мгновение замолк, и Кармен терпеливо  ждала,  когда  он  вновь
заговорит.
   - Роб был вместе с моей семьей, когда погибла его мать.  Мы  отдыхали
на побережье, и ему позвонил мистер Ваттс  и  рассказал  про  несчастный
случай.  Я  помню,  как  он  говорил  тогда  по  телефону,  а  его  лицо
становилось все бледнее. Он не произнес ни слова, когда положил  трубку,
только пристально стал смотреть в окно гостиной. Он  не  хотел  сообщать
нам о происшедшем. Моя мать тогда всеми силами старалась выжать из  него
хотя бы слово, но он даже не  повернул  головы  в  ее  сторону.  Приехал
мистер Вагтс, чтобы забрать Роба, он-то и объяснил родителям, что  Бетти
умерла.  Робби  отправился  к  машине,  не  сказав  ни  слова,  даже  не
попрощавшись. - Дэн вздохнул. - Я и сам не имел понятия, что  надо  было
ему сказать тогда. Это одна из немногих минут, которых  я  бы  не  прочь
пережить заново - чтобы исправить сотворенные ошибки,  имея  за  плечами
кое-какой жизненный опыт. Вы понимаете меня? Особенно,  если  бы  я  мог
тогда догадаться, что вижу его в последний раз.
   - В последний раз?
   - Да. Это было лето перед выпускным классом. Я был уверен, что  через
пару недель мы с ним опять увидимся. Однако когда я вернулся с побережья
домой и попытался ему  позвонить,  то  обнаружил,  что  они  с  мистером
Ваттсом куда-то уехали.
   Опять исчезновение. Уж  не  пребывает  ли  Джефф  в  бегах  всю  свою
сознательную жизнь?
   - Вам удалось разузнать, куда они переехали?
   - Куда-то на Юг Джерси. Черри-Хилл, если  я  не  ошибаюсь.  Моя  мать
узнала это случайно - она была знакома с женщиной, сдававшей  им  жилье.
Однако название улицы моя мама позабыла. Да и на розыски  их  где-то  за
пределами Плейнфилда у нас уже не было возможности. И я больше никогда о
нем не слышал.
   - Вам бы не хотелось дать ему свой номер телефона?
   - О черт, конечно. В его голосе послышалась радость. - Ну,  а  теперь
ваша очередь. Расскажите мне, как он поживает? Он женился? Любит  детей?
Наверняка он стал нынче большим ученым, а?
   - Честно говоря, мистер Грейс, я сама не знаю его настолько хорошо. -
Она скривила губы, проклиная свою вынужденную скрытность. Кармен была бы
рада рассказать ему про Джеффа поподробнее,  но  должна  была  соблюдать
предельную осторожность. - Он сейчас ужасно занят, - сказала она.  -  Он
разрабатывает  проект  научного  влияния  на  климат,  который,  по  его
убеждениям, сможет выручить из беды множество людей.
   - Что ж, попросите его связаться со мной, пожалуйста, - попросил Дэн.
- Я был бы счастлив побеседовать с ним.
 
*** 
 
   Кармен ломала  голову  над  конспектом  для  репортажа,  предстоящего
сегодня  вечером.  Она  вновь  и  вновь  перечитывала  свои  заметки,  и
постоянно ее глаза притягивала одна произнесенная Дэном  фраза:  "Он  не
переносил тех, кто старался выглядеть лучше, чем он есть,  делая  это  в
ущерб другим".
   Однако факты были просты и безжалостны. Чем более пикантными будут ее
репортажи, тем выше поднимется рейтинг. Какой путь мне  выбрать,  Джефф?
Твоя судьба - моя работа, дело всей жизни.
   И все же, несмотря ни на что, ее конспект был приготовлен и  выверен.
Она выбрала самые мягкие краски. На сей раз ее характеристика,  даваемая
Джеффу, была более дружеской и сочувственной. Хотя  она  не  сказала  ни
слова о его школьном научном проекте, в этот вечер впервые из ее  голоса
исчез скептицизм, с которым она обычно говорила о его работе  на  старом
склад