пролива, но  не  из  Мистика.  Мой  родной
город называется. Уэстпорт. Мой отец там  был  врачом.  В  первую  мировую
войну служил хирургом на флоте, а потом стал практиковать в Уэстпорте.
   - Это тоже на побережье?
   Дуайт кивнул.
   - Плаваешь, ходишь под парусом, ловишь рыбу. Так я и жил мальчишкой.
   - Сколько вам лет, Дуайт?
   - Тридцать три. А вам?
   - Какой бестактный  вопрос!  Двадцать  четыре,  -  ответила  Мойра.  И,
помолчав, спросила: - А Шейрон тоже из Уэстпорта?
   - В каком-то смысле. Ее отец -  адвокат  в  Нью-Йорке,  живет  на  84-й
Западной улице, недалеко от Центрального парка. А в Уэстпорте у них дача.
   - Значит, там вы и познакомились.
   Он кивнул.
   - Еще детьми.
   - Наверно, вы поженились совсем молодыми.
   - Как только  кончили  учиться.  Мне  исполнилось  двадцать  два,  меня
назначили лейтенантом на "Франклин". Шейрон было девятнадцать; она  так  и
не окончила колледж. Мы больше чем за год до того решили,  что  поженимся.
Когда наши родные увидели, что мы не передумаем, они  собрались  вместе  и
порешили - лучше уж на первых порах нам помочь. - Дуайт помолчал, докончил
негромко: - Отец Шейрон очень по-доброму к нам отнесся. Мы бы и еще ждали,
пока не заработали как-нибудь хоть немного денег, но родные  решили  -  ни
ей, ни мне это вовсе ни к чему. И дали нам пожениться.
   - Помогали деньгами?
   - Ну да. Нам нужна была помощь только года четыре, а потом умерла  одна
тетушка, а я получил повышение, и мы стали на ноги.
   Они доплыли до конца причала, вылезли из  воды  и  посидели,  греясь-на
солнышке. Потом вернулись на пляж к Питеру, посидели с  ним,  выкурили  по
сигарете и пошли переодеваться. Вновь сошлись  на  пляже,  держа  туфли  в
руках, неторопливо сушили ноги на солнце,  отряхивались  от  песка.  Потом
Дуайт стал надевать носки.
   - Это ж надо - разгуливать в таких носках! - сказала Мойра.
   Дуайт глянул на свои ноги.
   - Это только на пальцах, - заметил он. - Снаружи не видно.
   - И не только на пальцах! - Мойра перегнулась, взялась за его ступню. -
Где-то я видела еще. Да вот же, пятка снизу вся дырявая!
   - Все равно не видно, когда я в ботинках.
   - Разве вам никто не штопает носки?
   - В последнее время большую часть команды "Сиднея" уволили,  -  пояснил
Тауэрс. - Мою койку еще заправляют, но у вестового  теперь  слишком  много
дел, ему не до того, чтобы штопать мне носки. Да на корабле  и  раньше  не
очень с этим справлялись. Иногда я сам штопаю. А  чаще  просто  выбрасываю
рваные носки и покупаю новые.
   - И пуговицы на рубашке у вас не хватает.
   - Это тоже не видно, - невозмутимо ответил Дуайт. - Она же  внизу,  под
поясом.
   - По-моему, вы просто позорите флот, - заявила Мойра.  -  Знаю  я,  что
сказал бы адмирал, если б увидал вас в  таком  виде.  Он  бы  сказал,  что
"Скорпиону" требуется другой капитан.
   - Он ничего такого не увидит, - был ответ. - Разве  что  заставит  меня
снять штаны.
   - Разговор сворачивает не в ту сторону, - сказала Мойра. - Сколько  пар
носков у вас в таком состоянии?
   - Понятия не имею. Я давным-давно не разбирался в ящике с бельем.
   - Отдайте их мне, я их возьму домой, и заштопаю.
   Дуайт быстро взглянул на нее.
   - Очень великодушное предложение. Но незачем  штопать  мои  носки.  Все
равно мне пора купить новые. Эти уже никуда не годятся.
   - А разве можно купить новые? - спросила Мойра.  -  Папа  не  смог.  Он
говорит, их больше нет в продаже, и еще очень многого тоже не найти. Ему и
носовых платков не удалось купить.
   - Да, верно, - поддержал Питер. - В последний  раз  я  тоже  не  достал
подходящих носков. Нашел огромные, на несколько размеров больше, чем надо.
   - А вы в последнее время пробовали купить новые носки?  -  допытывалась
Мойра у Тауэрса.
   - Вообще-то нет. В последний раз покупал, помнится, зимой.
   Питер зевнул.
   - Дайте ей, пускай она вам заштопает, сэр. Найти  новые  задачка-не  из
легких.
   - Ну, если так, был бы весьма признателен. Но вам вовсе незачем за  это
браться, - сказал Дуайт Мойре. - Я и сам справлюсь.  -  Он  усмехнулся.  -
Представьте себе, я умею штопать носки. И очень даже недурно.
   Мойра презрительно фыркнула:
   - Примерно так же, как я умею управлять подлодкой. Лучше  свяжите-ка  в
узелок все, что у вас есть рваного, и отдайте мне.  И  эту  рубашку  тоже.
Пуговица у вас сохранилась?
   - Кажется, я ее потерял.
   -  Надо  быть  поосторожнее.  Когда  отрывается  пуговица,  ее   нельзя
выкидывать.
   - Если вы будете так  со  мной  разговаривать,  я  и  правда  все,  что
набралось, отдам вам в починку, - пригрозил Дуайт. - Я вас  завалю  всякой
рванью.
   - Вот теперь пошел серьезный разговор. Я так и думала, что у вас  много
чего припрятано. Уложите-ка все это в сундук или в два  и  переправьте  их
мне.
   - У меня и правда много всего набралось.
   - Так я и знала. Если окажется слишком много, я спихну  часть  маме,  а
она наверно раздаст нашим дамам по всей  округе.  Адмирал  Хартмен  -  наш
ближайший сосед, мама наверно отдаст леди Хартмен в починку ваши кальсоны.
   Дуайт изобразил на лице ужас:
   - Вот тогда "Скорпиону" и правда понадобится новый капитан.
   - Мы начинаем повторяться, - заявила Мойра. - Отдайте мне  все,  что  у
вас надо штопать и латать, и я попробую одеть вас, как  подобает  морскому
офицеру.
   - Ладно. Куда прикажете все это доставить?
   Мойра чуть подумала.
   - Вы ведь сейчас в отпуску?
   - Более или менее. У нас больше десяти дней свободных, но мне так много
не полагается. Капитану  надо  держаться  поближе  к  своему  кораблю,  по
крайней мере он сам так думает.
   -  Наверно,  корабль  только  выиграл  бы,  держись  капитан  подальше.
Привезите мне все в Бервик и поживите у нас денька два. Умеете вы  править
волом в упряжке?
   - Никогда еще не приходилось, - сказал Дуайт. - Могу попробовать.
   Мойра испытующе оглядела его.
   - Пожалуй, у вас получится. Если уж  вы  командуете  подводной  лодкой,
пожалуй, вам можно доверить одного из  наших  волов.  Папа  недавно  завел
ломовую лошадь по имени Принц, но к Принцу он вас  едва  ли  подпустит.  А
править волом, пожалуй, позволит.
   - Я согласен, - кротко промолвил Дуайт. - А что надо делать с волом?
   - Разбрасывать по полю навоз. Коровьи лепешки.  Запрягают  вола,  и  он
тянет борону по траве. А вы идете рядом и ведете вола за повод.  И  еще  у
вас есть палка, чтоб его погонять. Очень  мирное,  отдохновенное  занятие.
Полезно для нервной системы.
   - Не сомневаюсь, - сказал Дуайт. - А для чего это? В смысле - для  чего
нужна такая работа?
   - Улучшает пастбище. Если  оставить  навоз  где  попало,  трава  растет
грубая, пучками, и скот ее не ест.  А  если  боронить,  на  следующий  год
пастбище получается вдвое лучше. Папа очень следит, чтобы  каждый  участок
боронили, как только скот оттуда перегонят.  Раньше  у  нас  борону  тянул
трактор. А теперь впрягаем вола.
   - Так ваш отец заботится о том, чтобы на  следующий  год  у  него  были
хорошие пастбища?
   - Вот именно, - решительно сказала Мойра. -  Только  ничего  такого  не
говорите. В хорошем хозяйстве всегда боронят выгоны, а  мой  отец  хороший
хозяин.
   - Я и не собирался ничего  такого  говорить.  Сколько  акров  на  ферме
вашего отца?
   - Около пятисот. Мы разводим коров энгеской породы и овец.
   - Овец разводите ради шерсти?
   - Да.
   - А когда снимают шерсть? Я никогда не видел, как стригут овец.
   - Обычно мы стрижем в октябре, - сказала Мойра. - Но папа  беспокоится,
говорит, если мы отложим до октября, в  этом  году  стрижка  сорвется.  Он
думает поторопиться и стричь в августе.
   - Это разумно, - серьезно сказал Дуайт. Наклонился,  надел  ботинки.  -
Давненько я не бывал на ферме. Если вы меня стерпите, я приехал бы  к  вам
на  денек-другой.  Надеюсь,  не  так,  так  эдак  я  сумею  пригодиться  в
хозяйстве.
   - На этот счет не беспокойтесь, - сказала Мойра. - Папа уж  постарается
пристроить вас к делу. Еще одна пара мужских рук на ферме для него  просто
подарок.
   Дуайт улыбнулся:
   - И вы правда не против, чтобы я привез все, что надо штопать и латать?
   - Только попробуйте явиться с двумя жалкими парами  носков  и  уверять,
будто ваша пижама в идеальном порядке - я вам вовек  не  прощу.  И  потом,
леди  Хартмен  мечтает  починить  ваши  кальсоны.  Она  пока  об  этом  не
подозревает, но это чистая правда.
   - Придется поверить вам на слово.
   В этот вечер Мойра отвезла Дуайта на станцию  в  своей  тележке.  И  на
прощанье сказала:
   - Буду ждать вас во вторник днем на Бервикской станции.  Если  сможете,
дайте мне знать по телефону,  каким  поездом  приедете.  Если  не  сможете
позвонить, я буду там ждать часов с четырех.
   Он кивнул.
   - Я позвоню. Так вы всерьез хотите, чтоб я привез все в починку?
   - Если не привезете, вовек вам не прощу.
   - Хорошо. - Дуайт запнулся, докончил нерешительно: - Пока вы доедете до
дому, уже стемнеет. Будьте осторожны.
   Мойра улыбнулась:
   - Ничего со мной не случится. До вторника. Спокойной ночи, Дуайт.
   - Спокойной ночи, - вымолвил он, словно вдруг охрипнув.
   Мойра покатила прочь. Тауэрс стоял и смотрел вслед, пока ее тележка  не
скрылась за поворотом.
   Было уже  десять  вечера,  когда  Мойра  въехала  на  задворки  усадьбы
Дэвидсонов. Ее отец услыхал топот копыт, вышел и помог ей распрячь  лошадь
и завести тележку в сарай. Пока они в полутьме заталкивали ее  под  крышу,
Мойра сказала:
   - Я пригласила к нам дня на два Дуайта Тауэрса. Он приедет во вторник.
   - Сюда, к нам? - удивленно переспросил отец.
   - Да. У них там отпуск перед каким-то новым походом. Ты ведь не против?
   - Конечно, нет. Лишь бы ему тут не было  скучно.  Чем  ты  станешь  его
занимать с утра до вечера?
   - Я ему  сказала,  что  он  может  править  волом  на  выгонах.  Он  не
белоручка.
   - Вот если бы кто-нибудь помог мне заготовить силос, - сказал отец.
   - Ну, я думаю, он и это сумеет. В конце концов, если  уж  он  управляет
атомной подводной лодкой, так неужели не научится работать лопатой.
   Они вошли в дом. Позже в этот вечер мистер Дэвидсон сказал жене, какого
надо ждать гостя. Новость произвела надлежащее впечатление.
   - По-твоему, за этим что-то кроется? - спросила жена.
   - Не знаю, - был ответ. - Ей-то он наверняка нравится.
   - После того молодого Форреста, помнишь, перед войной, у  нее  не  было
постоянных поклонников.
   Муж кивнул.
   - Форреста помню. Всегда был о нем невысокого мнения.  Хорошо,  что  из
этого ничего не вышло.
   - Просто она любила разъезжать на его шикарной машине, - заметила  мать
Мойры. - Сомневаюсь, чтобы он был ей так уж мил.
   - А у этого подводная лодка, - подсказал отец. - Пожалуй, и с ним то же
самое.
   - Но он не может носиться в ней по дорогам со скоростью девяносто  миль
в час, - заметила  мать  и,  подумав,  прибавила:  -  Правда,  теперь  он,
наверно, овдовел.
   Муж кивнул.
   - Все говорят, он человек очень порядочный.
   - Надеюсь, из этого выйдет толк, - вздохнула мать. - Как бы  я  хотела,
чтоб она остепенилась, вышла бы счастливо замуж, пошли бы дети...
   - Если ты хочешь на все это  поглядеть,  придется  ей  поторопиться,  -
заметил отец.
   - О, господи, я все забываю. Но ты же понимаешь, про что я.
   Тауэрс приехал во вторник; Мойра встретила его с  тележкой,  в  которую
заложена была серая кобылка. Он вышел из вагона, огляделся, вдохнул теплую
душистую свежесть.
   - А славные у вас тут места, - сказал он. - В какой стороне ваша ферма?
   Мойра показала на север.
   - Вон там, до нее около трех миль.
   - На тех холмах?
   - Не на самом верху. Только немного подняться.
   Дуайт закинул свой чемодан в коляску, затолкал под сиденье.
   - И это все, что вы привезли? - строго спросила Мойра.
   - Вот именно. Полно всякой рвани.
   - Тут много не уместится. Уж наверно у вас куда больше такого, что надо
чинить.
   - Ошибаетесь. Я привез все как есть. Честное слово.
   - Надеюсь, вы меня не обманываете.
   Они уселись и покатили к Бервику. И через минуту у Дуайта вырвалось:
   - Вон там бук! И еще один!
   Мойра посмотрела на него с любопытством.
   - Здесь их много растет. В горах, наверху, вероятно, холоднее.
   Дуайт как завороженный смотрел на деревья по обе стороны дороги.
   - А вот дуб, да какой огромный. Кажется, я никогда  такого  высоченного
не видал. А  там  клены!  Послушайте,  эта  дорога  -  точь-в-точь  как  в
каком-нибудь городке в Штатах!
   - Правда? - переспросила Мойра. - В Штатах тоже так?
   - В точности. Здесь у вас все деревья те же, что в северном  полушарии.
До сих пор где я ни бывал в Австралии, везде растут  только  эвкалипты  да
мимоза.
   - Вам тяжело смотреть на буки и дубы?
   - Нет, почему же. Опять увидеть наши северные деревья - радость.
   - Вокруг нашей фермы их полно, - сказала Мойра.
   Они проехали через деревню, пересекли заброшенное асфальтовое  шоссе  и
двинулись по дороге к  Харкауэю.  Вскоре  дорога  пошла  в  гору;  лошадь,
напрягаясь, замедлила шаг, видно было, хомут давит ей шею.
   - Тут нам надо идти пешком, - сказала Мойра.
   Они вылезли из тележки и пошли в гору, лошадь  вели  под  уздцы.  После
духоты верфей и жары в стальных  корабельных  корпусах  Дуайт  наслаждался
самим здешним  воздухом,  свежим,  прохладным  дыханьем  листвы.  Он  снял
куртку,  положил  в  тележку,  расстегнул  ворот  рубашки.  Чем  выше  они
поднимались, тем шире распахивался простор, открылась  равнина  до  самого
Филиппова залива, за десять миль отсюда. Они продолжали путь еще полчаса -
на ровных местах в тележке, на крутых подъемах пешком. И вскоре вступили в
край округлых, как волны,  холмов,  там  и  сям  виднелись  уютные  фермы,
аккуратные выгоны, а между ними островки кустарника и множество деревьев.
   - Какая вы счастливая, что живете не в городе, - сказал Дуайт.
   Мойра вскинула на него глаза.
   - Мы тоже любим наши края. Но, конечно, тут, в глуши, скука смертная.
   Он остановился и стал среди дороги, оглядывая приветливый мирный  край,
вольный широкий простор.
   - Кажется, никогда я не видел местности красивее, - сказал он.
   - Разве здесь красиво? - спросила  Мойра.  -  Так  же  красиво,  как  в
Америке и в Англии?
   - Ну конечно. Англию я знаю не так хорошо. Мне говорили, что  там  есть
места сказочной  прелести.  В  Соединенных  Штатах  сколько  угодно  милых
уголков, но вот такого я нигде не встречал. Нет, здесь  очень  красиво,  с
какой страной ни сравни.
   - Я рада, что вы так говорите. Понимаете, мне здесь нравится, но ведь я
ничего другого и не видала. Почему-то воображаешь, будто в Америке  или  в
Англии гораздо лучше. Будто для Австралии здесь недурно, но это еще ничего
не значит.
   Дуайт покачал головой.
   - Вы неправы, детка. Здесь очень хорошо по  любым  меркам  и  на  самый
взыскательный вкус.
   Подъем кончился. Мойра взялась за вожжи и повернула в ворота. Недлинная
подъездная дорожка, обсаженная соснами, привела к одноэтажному деревянному
дому - дом был большой,  белый,  за  ним  виднелись  разные  хозяйственные
постройки, тоже белые. По  всему  фасаду  и  по  одной  стороне  дома  шла
широкая, частью застекленная веранда. Коляска миновала дом  и  въехала  во
двор фермы.
   - Прошу прощенья, что ввожу  вас  в  дом  с  черного  хода,  -  сказала
девушка, - но серая нипочем не остановится  раньше,  раз  уж  она  почуяла
конюшню.
   Работник по имени Лу, единственный оставшийся на ферме, подошел  помочь
ей  с  лошадью,  навстречу  прибывшим   вышел   отец   Мойры.   Она   всех
перезнакомила, лошадь и тележку передали на попечение Лу  и  пошли  в  дом
представить гостя хозяйке. А позже все собрались на веранде, посидели  при
теплом свете вечернего солнца, выпили понемножку перед вечерней  трапезой.
С веранды  открывалась  мирная  картина  -  луга  и  кустарники  на  мягко
круглящихся холмах, а далеко внизу, за деревьями, равнинная ширь. И  опять
Дуайт заговорил о красоте здешних мест.
   - Да, у нас тут славно, -  заметила  миссис  Дэвидсон.  -  Но  никакого
сравнения с Англией. В Англии - вот где красиво.
   - Вы родились в Англии? - спросил американец.
   -  Я?  Нет.  Я  коренная  австралийка.  Мой  дед   приехал   в   Сидней
давным-давно, но он не из каторжников.  А  потом  он  обзавелся  землей  в
Риверайне. Кое-кто из наших родных и сейчас там живет.  -  Она  помедлила,
вспоминая. - Я только один раз побывала в Англии. Мы съездили и туда и  на
континент в 1948 году,  после  второй  мировой  войны.  Тогда  Англия  нам
показалась очень красивой. Но теперь, наверно, многое изменилось.
   Потом Мойра с матерью пошли готовить чай, а Дуайт остался на веранде  с
ее отцом. Тот сказал:
   - Позвольте предложить вам еще виски.
   - Спасибо, с удовольствием выпью.
   Было тепло и уютно сидеть в мягком предзакатном  свете  со  стаканчиком
виски. Немного погодя фермер сказал:
   - Мойра нам говорила, вы на днях плавали на север.
   Капитан кивнул.
   - Да, но мы мало что узнали.
   - Она так и сказала.
   - Стоя у берега, в перископ очень мало можно увидеть, - пояснил  Дуайт.
- Другое дело, если б там были развалины от бомбежки или что-нибудь в этом
роде. А так с виду все осталось по-прежнему. Только  люди  там  больше  не
живут.
   - Очень сильная радиоактивность?
   Дуайт кивнул.
   - Конечно, чем дальше на север, тем хуже. Когда мы были у  Кэрнса,  там
человек еще мог бы прожить несколько дней. В порту Дарвин столько никто бы
не протянул.
   - А когда вы были возле Кэрнса?
   - Почти две недели назад.
   - Надо думать, сейчас там еще хуже.
   - Вероятно. Как я понимаю, радиация усиливается неуклонно день ото дня.
В конце концов, разумеется, уровень будет один и тот же на всей Земле.
   - Говорят, как и прежде, что до нас дойдет в сентябре.
   - Думаю, правильно говорят. Это распространяется  равномерно  по  всему
свету. Похоже, все города, расположенные на одной широте, она  поражает  в
одно и то же время.
   - По радио сообщали, дошло уже до Рокхемптона.
   - Я тоже слышал, - подтвердил капитан. - И до Элис Спрингс. Надвигается
равномерно по широтам.
   Хозяин дома хмуро улыбнулся.
   - Что толку маяться этими мыслями. Выпейте еще виски.
   - Спасибо, пока больше не хочется.
   Мистер Дэвидсон налил себе еще немного.
   - Во всяком случае, наш черед придет после всех.
   - Видимо, так, - сказал Дуайт. - Если все будет  как  сейчас,  Кейптаун
выйдет из строя немного раньше Сиднея, примерно в одно время с Монтевидео.
И тогда в Африке и в Южной Америке ничего не останется. Из больших городов
Мельбурн - самый южный в мире, так что мы будем почти последними. -  Он  с
минуту подумал. - Возможно, немного дольше протянет  большая  часть  Новой
Зеландии и, конечно, Тасмания. Пожалуй, еще недели две-три. Не знаю,  есть
ли кто-нибудь в Антарктиде. Если есть, они, вероятно, проживут подольше.
   - Но из больших городов Мельбурн будет последний?
   - Сейчас похоже на то.
   Помолчали.
   - Что вы станете делать? - спросил наконец фермер. - Пойдете  на  своей
лодке дальше?
   - Я еще не решил, - медленно произнес Тауэрс. - Может быть,  мне  и  не
придется решать. Я подчиняюсь старшему по чину, капитану Шоу, он сейчас  в
Брисбене. Он едва ли оттуда двинется, потому что его корабль  двинуться  с
места не может. Возможно, он передаст мне какой-нибудь приказ. Не знаю.
   - А будь ваша воля, вы бы отсюда ушли?
   - Я еще не решил, - повторил капитан. - Много  ли  на  этом  выиграешь?
Почти сорок процентов моей команды  нашли  себе  девушек  в  Мельбурне,  а
некоторые и женились. Допустим, я направлюсь в Хобарт. Женщин  я  не  могу
взять на борт, никаким другим способом им туда не добраться, а если  бы  и
добрались, им негде там жить. Мне кажется, было бы  жестоко  на  последние
считанные дни разлучать такие пары, разве что от моряков  это  потребуется
по долгу службы. - Он поднял голову, усмехнулся. - Подозреваю, что они  бы
все