им секрет, пускай  это  останется
между нами.
   - Я-то сохраню, - чопорно изрекла Мойра. - А вы сегодня вечером,  когда
порядком выпьете, наверно станете про это болтать направо и налево.
   - Пожалуй, нам пора переодеться, - предложил Питер. -  Я  сказал  Мэри,
что мы вернемся домой к шести.
   Они прошли по пирсу в клуб, переоделись и  покатили  на  велосипедах  к
дому Холмсов. Мэри застали в саду, она поливала цветы. Потолковали о  том,
как лучше добираться  до  отеля,  и  решили  запрячь  серую  и  поехать  в
"тележке" Мойры.
   - Так будет лучше для капитана Тауэрса, - заметила она. - После второго
визита в ресторан ему нипочем не одолеть вашу горку на велосипеде.
   И она пошла с Питером на выгон  ловить  и  запрягать  кобылку.  И  пока
заправляла ей в рот удила и накидывала уздечку, спросила:
   - Ну, как я действую, Питер?
   Он расплылся в улыбке:
   - Замечательно. С тобой он ни на минуту не соскучится.
   - Что ж, Мэри от меня того и хотела. По крайней мере он еще  не  пролил
ни слезинки.
   - Если ты и дальше будешь так на него наседать, его скорее хватит удар.
   - Не знаю, сумею ли я довести до этого. Я уже исчерпала почти весь свой
репертуар. - И она опять занялась кобылкой.
   - За этот вечер на тебя, пожалуй, еще снизойдет вдохновение, -  заметил
Питер.
   - Возможно.
   Вечер шел своим чередом. Поужинали в "Причале", уже  не  так  торопясь,
как в первый раз, одолели подъем в гору, распрягли и пустили  на  ночь  на
выгон серую кобылку и к восьми готовы были встречать гостей.  На  скромную
вечеринку явились четыре пары: молодой  врач,  еще  один  морской  офицер,
веселый молодой человек, которого представили  как  хозяина  чертополошной
фермы - это занятие так и осталось для американца загадкой,  -  и  молодой
владелец крохотного механического заводика, все с женами. Три  часа  кряду
все  танцевали  и  пили,  старательно  избегая  сколько-нибудь   серьезных
разговоров. Вечер выдался теплый, в комнате становилось все  жарче,  очень
скоро мужчины сбросили пиджаки и галстуки, патефон крутился без  передышки
- пластинкам не предвиделось конца, половину  Питер  по  случаю  вечеринки
взял взаймы. Окна, затянутые москитной сеткой,  распахнуты  были  настежь,
однако в комнате плавали  тучи  сигаретного  дыма.  Питер  опять  и  опять
опорожнял переполненные пепельницы; порой Мэри  собирала  пустые  стаканы,
перемывала  их  на  кухне  и  приносила  снова.  Наконец  около   половины
одиннадцатого она подала на подносе чай, булочки с маслом и  печенье  -  в
Австралии это общепринятый знак, что вечеринка завершается. И вскоре гости
начали разъезжаться, не слишком уверенно держась на своих велосипедах.
   Мойра и Дуайт пошли по небольшой аллейке проводить до ворот  доктора  с
женой. Потом повернули к дому.
   - Славный получился вечер, - сказал капитан. - И  все  эти  люди  очень
славные.
   После жаркой  и  душной  комнаты  приятно  было  оказаться  в  саду,  в
прохладе. Стало очень  тихо.  Меж  деревьями,  под  небом,  полным  звезд,
виднелся берег, уходящий от Фолмута к Нелсону.
   - В доме ужасно жарко, - сказала Мойра. -  Я  еще  побуду  здесь  перед
сном, освежусь.
   - Я принесу вам что-нибудь накинуть на плечи.
   - Принесите лучше чего-нибудь выпить, Дуайт.
   - Но не крепкого?
   Она покачала головой.
   - Треть стакана коньяку и побольше льда, если еще осталось.
   Дуайт пошел в дом. Когда он вернулся, неся в каждой  руке  по  стакану,
Мойра  сидела  в  темноте  на  краю   веранды.   Взяла   стакан,   коротко
поблагодарила, Дуайт сел рядом. После нескольких часов шума и суеты мирная
тишина в вечернем саду - истинное облегчение.
   - Как славно немножко посидеть спокойно, - сказал он.
   - Пока не начали кусаться москиты, -  заметила  Мойра.  На  обоих  чуть
повеял теплый ветерок. - Хотя при таком ветре, пожалуй, москитов не будет.
Я так напилась, что если и лягу - не усну. Буду всю ночь ворочаться с боку
на бок.
   - Вы и вчера поздно легли? - спросил Тауэрс.
   Мойра кивнула:
   - И позавчера тоже.
   - По-моему, вам бы надо попробовать для разнообразия в  кои  веки  лечь
пораньше.
   - А что толку? - резко спросила Мойра. - В чем теперь вообще есть  хоть
капля толку? - Он и не пытался ответить, и немного погодя она спросила:  -
Зачем Питер идет к вам на "Скорпион", Дуайт?
   - Он наш новый офицер связи.
   - А прежде у вас был такой офицер?
   Тауэрс покачал головой:
   - Никогда не было.
   - А теперь зачем вам его дают?
   - Право, не знаю. Может быть, надо  будет  обойти  австралийские  воды.
Приказа я еще не получил, но так мне говорили.  Похоже,  у  вас  на  флоте
капитан все узнает последним.
   - Так куда, говорят, вы направитесь?
   Дуайт чуть помешкал с ответом. Правила секретности  отошли  в  прошлое,
однако требуется некоторое усилие, чтобы об этом вспомнить: действует сила
привычки, хотя во всем мире у тебя не осталось врагов.
   - Говорят, нам предстоит небольшой рейс к Порт-Морсби, - сказал  он.  -
Может быть, это только слухи, но больше мне ничего не известно.
   - Но ведь Порт-Морсби кончился?
   - Думаю, да. Их радио давно уже молчит.
   - Но тогда нельзя же там высадиться?
   - Иногда кому-то надо пойти и  посмотреть,  что  и  как.  Из  лодки  мы
выйдем, только если уровень радиации близок к норме. Если он высок, я даже
не всплыву на поверхность. Но бывает, что кому-то надо пойти и все увидеть
своими глазами. - Тауэрс помолчал, в саду под  звездами  повисла  недолгая
тишина. - Есть такие  места,  на  которые  надо  поглядеть,  -  сказал  он
наконец. - Откуда-то из-под Сиэтла поступают радиосигналы.  Смысла  в  них
нет, время от времени доходит какая-то мешанина из тире и точек. Возможно,
там кто-то  жив,  но  не  умеет  обращаться  с  передатчиком.  В  северном
полушарии происходит много странного, и кто-то должен отправиться  туда  и
посмотреть, в чем дело.
   - А разве там кто-то мог выжить?
   - Не думаю. Но это не исключено. Человеку пришлось  бы  существовать  в
наглухо закупоренном помещении, куда весь воздух поступает через  фильтры,
да еще как-то запастись продуктами и водой. Не думаю, чтобы это удалось.
   Мойра кивнула.
   - А правда, что и Кэрнс кончился?
   - Думаю, что да... и Кэрнс, и Дарвин. Возможно, нам надо будет пройти и
туда,  посмотреть,  что  в  них  делается.  Возможно,  поэтому  к  нам   и
прикомандировали Питера. Эти воды ему знакомы.
   - Кто-то говорил папе, что лучевая болезнь уже появилась  в  Таунсвиле.
По-вашему, это верно?
   - Право, не знаю, не  слыхал.  Но  очень  может  быть.  Таунсвил  южнее
Кэрнса.
   - И эта болезнь будет все распространяться к югу и дойдет до нас?
   - Так говорят.
   - У нас в южном полушарии никаких бомб не взрывали,  -  гневно  сказала
Мойра. - Почему должно докатиться и  до  нас?  Неужели  никак  нельзя  это
остановить?
   Тауэрс покачал головой.
   - Ничего нельзя сделать. На юг дует ветер. Очень трудно избежать  того,
что приносит ветер. Просто невозможно. Волей-неволей надо принять то,  что
надвигается, и принять мужественно.
   - Я этого  не  понимаю,  -  упрямо  сказала  девушка.  -  Когда-то  нам
говорили, будто никакой ветер не переходит экватор и мы в безопасности.  А
теперь оказывается, никакой безопасности нет и в помине.
   - Мы никогда не были в безопасности, - негромко сказал Тауэрс.  -  Даже
если бы это было верно в отношении тяжелых частиц, то  есть  радиоактивной
пыли, - а это тоже неверно,  все  равно  путем  диффузии  распространяются
легчайшие частицы. Они уже проникли сюда. Фоновый уровень  радиации  здесь
сегодня в восемь, а то и в девять раз выше, чем был до войны.
   - Это нам, похоже, не вредит, - возразила Мойра. -  А  вот  как  насчет
пыли, про которую все говорят? Ее что же, приносит ветер?
   - Да. Но никакой ветер не дует прямиком из северного полушария в южное.
Иначе все мы уже умерли бы.
   - И жаль, что не умерли, - с горечью сказала девушка. - А то ведь пытка
- сидишь и ждешь казни.
   - Может быть, и так. А может быть, это - время спасения души.
   Помолчали.
   - Почему это так долго тянется, Дуайт?  -  спросила  наконец  Мойра.  -
Почему бы ветру не дунуть напрямик и не покончить со всем этим?
   - В сущности, все довольно просто, - начал объяснять Дуайт. - В  каждом
полушарии ветры описывают огромные, в тысячи миль, спирали между полюсом и
экватором. В северном полушарии своя система воздушных потоков, в южном  -
своя. Но разделяет их не тот экватор, который мы видим на глобусе,  а  так
называемый экватор давления, и он в  разное  время  года  смещается  то  к
северу, то к югу. В январе Индонезия и Борнео целиком  входят  в  северную
систему, а в июле разделяющая полоса смещается к северу,  так  что  Индия,
Сиам и все, что лежит южнее этой черты, оказывается в южной системе.  И  в
январе северные ветры заносят к югу радиоактивную  пыль,  которая  выпала,
допустим, в Малайе. А в июле включается южная система, и  уже  наши  ветры
подхватывают пыль и несут сюда. Потому все и происходит так медленно.
   - И ничего нельзя поделать?
   - Ничего. С таким исполинским явлением человечеству не справиться. Надо
примириться с тем, что есть.
   - Не желаю я мириться! - вспылила Мойра. - Это несправедливо.  В  южном
полушарии никто не бросал никаких бомб - ни  водородных,  ни  кобальтовых,
никаких. Мы тут ни при чем. С какой стати  нам  умирать  из-за  того,  что
другие  страны,  за  десять  тысяч  миль  от  нас,  затеяли   войну?   Это
несправедливо, черт возьми.
   - Да, несправедливо, - подтвердил Тауэрс. - Но так уж вышло.
   Опять помолчали, потом Мойра сказала гневно:
   - Я не смерти боюсь, Дуайт. Рано или поздно все  мы  умрем.  Но  обидно
столько всего упустить. - Она повернулась, посмотрела на  него  при  свете
звезд. - Мне уже нигде не побывать, кроме Австралии. А я всю жизнь мечтала
увидать улицу Риволи. Наверно, потому, что так романтически звучит. Глупо,
ведь наверно это улица как улица. Но мне всегда хотелось на нее поглядеть,
а теперь я ее не увижу. Потому что больше нет никакого Парижа, ни Лондона,
ни Нью-Йорка.
   Дуайт мягко улыбнулся.
   - Очень может быть, что улица  Риволи  еще  существует,  и  в  витринах
магазинов чего только нет, и все прочее цело. Не знаю, бомбили  Париж  или
нет. Возможно, там все как было, и улица  под  солнцем  такая,  какую  вам
хотелось увидеть. Я именно  так  предпочитаю  думать  о  подобных  местах.
Просто там больше никто не живет.
   Мойра порывисто встала.
   - Я не таким хотела все увидеть. Город  мертвых...  Принесите  мне  еще
выпить, Дуайт.
   Он не встал, только улыбнулся.
   - Ни в коем случае. Вам пора спать.
   - Тогда я сама возьму. - Она сердито прошагала в дом. Звякнуло  стекло,
и тотчас Мойра вышла, стакан в руке налит больше чем наполовину, и  в  нем
плавает кусок льда. - В марте я собиралась на родину, - объявила она. -  В
Лондон. За сколько лет было все условлено. Я должна была провести  полгода
в Лондоне и на континенте, а домой вернуться через  Америку.  Повидала  бы
Мэдисон-авеню. Несправедливо это, черт побери.
   Она хлебнула из стакана и с брезгливой гримасой отвела руку.
   - Фу, что за гадость я пью?
   Дуайт поднялся, взял у нее стакан, понюхал.
   - Это виски.
   Мойра опять взяла стакан, тоже понюхала.
   - Да, правда, - неуверенно сказала она. - После коньяка  это,  наверно,
меня прикончит. - Подняла стакан  неразбавленного  виски,  залпом  выпила,
кубик льда  швырнула  в  траву.  При  свете  звезд  попыталась  остановить
блуждающий взгляд на лице Тауэрса.
   - У меня никогда уже не будет семьи, как у Мэри, - пробормотала она.  -
Так несправедливо. Даже если ты нынче ляжешь со мной в постель, у меня уже
не будет семьи, не останется времени.  -  Она  истерически  засмеялась.  -
Забавно, черт побери. Мэри боялась,  ты  увидишь  ее  малышку  и  сохнущие
пеленки и расплачешься. Как один их гость, летчик, командир эскадрильи.  -
Теперь язык у нее заплетался. - П-пусть он все время  б-будет  з-занят.  -
Мойра пошатнулась, ухватилась за столбик веранды. - Так она сказала.  Н-не
скучает ни м-минуты. И чтоб не видел м-маленькую... вдруг он з-заплачет. -
По щекам Мойры заструились  слезы.  -  Она  не  подумала,  в-вдруг  не  ты
заплачешь, а я.
   Она мешком повалилась на пол веранды  и  разрыдалась.  После  минутного
колебания  командир  подводной  лодки  наклонился,  тронул  ее  за  плечо,
выпрямился, опять помедлил в нерешимости. Потом повернулся и вошел в  дом.
Мэри он нашел в кухне за мытьем посуды.
   - Миссис Холмс, - начал он не без смущения, - может быть, вы выйдете на
веранду посмотрите сами. Мисс Дэвидсон сейчас выпила после коньяка  стакан
чистого виски. Мне кажется, надо бы кому-то уложить ее в постель.



2

   Малые дети не признают ни воскресений, ни  вечеринок,  затянувшихся  до
полуночи; назавтра в  шесть  утра  Холмсы  уже  как  всегда  хлопотали  по
хозяйству, Питер на велосипеде с прицепом покатил за молоком  и  сливками.
Он немного задержался у мистера Пола, объяснил,  какая  тому  для  прицепа
нужна ось, буксирное крепление, набросал для механика чертежи.
   - Завтра мне вступать а новую должность, - сказал он.  -  Больше  я  не
смогу ездить за молоком.
   - Ничего, - сказал фермер.  -  Положитесь  на  меня.  Пусть  это  будут
вторники и субботы. Я уж позабочусь, без молока и сливок миссис  Холмс  не
останется.
   Питер вернулся домой к восьми; побрился,  принял  душ,  оделся  и  стал
помогать Мэри готовить завтрак.  Около  четверти  девятого  вышел  капитан
Тауэрс - свежий, чисто выбритый.
   - Очень славно у вас было вчера, - сказал он. - Я и не помню, когда так
приятно проводил вечер.
   - У нас по соседству есть очень  милые  люди,  -  сказал  хозяин  дома.
Поглядел на капитана, усмехнулся. - Прошу прощенья за Мойру. Обычно она не
допивается до бесчувствия.
   - Это виски виновато. Она еще не вставала?
   - Думаю, она не так скоро выйдет. Я слышал,  часа  в  два  ночи  кто-то
маялся морской болезнью. Надо полагать, не вы?
   Американец засмеялся:
   - Только не я, сэр!
   Появился завтрак, и все трое сели за стол.
   - Хотите с утра еще раз искупаться? - спросил гостя  Питер.  -  Похоже,
день опять будет жаркий.
   Тауэрс поколебался.
   - В воскресное утро я предпочел бы пойти в церковь. Дома мы всегда  так
поступаем. У вас поблизости нет англиканской церкви?
   - Есть, - сказала Мэри. - Надо только спуститься с  холма,  это  меньше
мили. Служба начинается в одиннадцать.
   - Я бы пошел. Если только это не нарушит ваши планы.
   - Ну конечно, сэр. Но я, пожалуй, с вами не пойду. Мне тут  много  чего
надо наладить до ухода на "Скорпион".
   Капитан кивнул:
   - Разумеется. К обеду я вернусь, а  потом  мне  надо  будет  на  лодку.
Хорошо бы попасть на поезд часов около трех.
   И он стал спускаться с холма; солнце уже пригревало. До  начала  службы
времени оставалось вдоволь, он пришел на  четверть  часа  раньше,  но  все
равно вошел в церковь. Служка дал ему молитвенник и сборник гимнов,  и  он
сел на одну из задних скамей, потому что порядок богослужения ему был  еще
не очень знаком, а с этого места он мог видеть, когда прихожане преклоняют
колена и когда встают. Он прочел обычную  молитву,  какой  его  научили  в
детстве, потом сел и огляделся. Маленький храм был совсем такой же, как  в
его родном городе Мистике, в штате Коннектикут. Даже пахло так же.
   Эта девица Мойра Дэвидсон совсем не в себе. Слишком много пьет, но  что
ж, некоторые люди не в силах примириться с положением  вещей.  А  впрочем,
славная девочка. Шейрон она бы понравилась.
   В мирном спокойствии церкви он стал думать о своих, представил себе  их
лица. В сущности, он был простая душа.  Он  вернется  к  ним  в  сентябре,
вернется домой после  всех  своих  странствий.  Меньше  чем  через  девять
месяцев он снова их увидит. И когда он опять с  ними  соединится,  они  не
должны почувствовать, будто он отдалился от них, забыл  разное,  что  было
важно для них всех. Сынишка, верно, порядком подрос: в этом возрасте  дети
растут быстро. Пожалуй, охотничий индейский  наряд  ему  уже  мал,  лук  и
стрелы не интересны. Пора ему обзавестись удочкой, маленьким фибергласовым
спиннингом и выучиться удить рыбу. Забавно будет учить сына рыбной  ловле.
Десятого июля у него день рождения. Нельзя послать ему к рождению удочку и
едва ли удастся захватить ее с собой, но  стоит  попытаться.  Может  быть,
здесь можно купить хорошую удочку.
   День рождения Элен семнадцатого апреля; ей исполнится шесть лет.  Опять
он  пропустит  этот  день,  если  только  не   стрясется   что-нибудь   со
"Скорпионом". Надо не  забыть  извиниться  перед  ней,  а  пока  что  надо
придумать, что бы  захватить  для  нее  в  сентябре.  Семнадцатого  Шейрон
объяснит ей, что сейчас папа в плаванье, но до зимы он  вернется  домой  и
тогда привезет дочке подарок. Шейрон ей это объяснит, и девочка не будет в
обиде.
   Богослужение шло своим чередом, вместе с  другими  прихожанами  капитан
Тауэрс преклонял колена, вместе с ними поднимался  и  все  время  думал  о
своих близких. Порою, очнувшись,  он  подпевал  гимну,  повторял  простые,
безыскусственные слова, но больше грезил наяву о жене  и  детях,  о  доме.
После службы он вышел из церкви, отдохнув душой. А когда вышел, не  увидел
ни одного знакомого лица, и никто его здесь не знал; на паперти  священник
нерешительно улыбнулся ему, и он ответил улыбкой, потом под теплыми лучами
солнца стал подниматься в гору, и мысли его  теперь  без  остатка  занимал
"Скорпион" - какие нужны припасы, сколько всего предстоит сделать, сколько
проверить и перепроверить перед тем, как выйти в море.
   У Холмсов  он  застал  Мэри  и  Мойру  Дэвидсон,  они  расположились  в
шезлонгах на веранде, тут же стояла коляска  с  малышкой.  Увидев  его  на
дорожке, Мэри встала.
   - Вы шли по жаре, - сказала она. - Снимайте куртку и посидите  здесь  в
тени. Легко нашли церковь?
   - Да, конечно. - Он скинул куртку и сел  на  краю  веранды.  -  Здешние
жители очень набожны. В церкви было полно народу.
   - Так бывало не всегда,  -  сухо  отозвалась  Мэри.  -  Я  принесу  вам
чего-нибудь выпить.
   - Я предпочел бы не спиртное. - Он поглядел на их  стаканы.  -  Вы  что
пьете?
   - Сок лайма с водой, - ответила мисс Дэвидсон. - Ладно уж, молчите.
   Он засмеялся.
   - От сока и я не прочь. - Мэри пошла за стаканом  для  него,  а  Тауэрс
повернулся к Мойре. - Ели вы хоть что-нибудь на завтрак?
   - Половинку банана и самую малость бренди, - невозмутимо ответила  она.
- Я не очень хорошо себя чувствовала.
   - Это из-за виски. Вы сделали ошибку.
   -  Одну  из  многих.  Ничего  не  помню  после  того,  как  мы  с  вами
разговаривали на лужайке, когда все  разошлись.  Это  вы  уложили  меня  в
постель?
   Он покачал головой.
   - Я считал, что это дело миссис Холмс.
   Мойра слабо улыбнулась.
   - Вы упустили удобный случай. Не забыть бы мне поблагодарить Мэри.
   - На вашем месте я бы поблагодарил. Миссис Холмс  на  редкость  славная
женщина.
   - Она говорит, сегодня вы возвращаетесь в  Уильямстаун.  А  нельзя  вам
остаться, искупались бы еще разок?
   Он покачал головой:
   - До завтра у меня еще уйма работы на борту. На этой неделе мы  выходим
в море. У меня на столе наверняка накопилась гора деловых бумаг.
   - Похоже, вы из тех людей, которые работают в поте лица с утра до ночи,
даже если это и не нужно.
   Тауэрс засмеялся.
   - Очень может быть. - И вскинул на  нее  глаза.  -  А  вы  когда-нибудь
работаете?
   - Разумеется. Я очень деловая женщина.
   - Что же у вас за работа?
   Мойра подняла стакан.
   - Вот. Этим и занимаюсь с тех пор, как вчера с вами познакомилась.
   Он усмехнулся.
   - Вам не становится хоть изредка скучно от такого однообразия?
   - "Жизнь так скучна" [У.Шекспир. Король Джон, III, IV], - процитировала
Мойра. - И не изредка. Всегда.
   Он кивнул.
   - Мне везет, у меня дел по горло.
   Мойра посмотрел